863. Х. ч. Корыстный отголосок инквизиции Великой

                Фома, продолжая находиться под впечатлением всей свалившейся на него с утра передряги и ещё до конца не понимая своего действительного положения, не упорствовал двум своим знакомым, старательно переставлял ноги, чувствуя  жгучую боль в пятках.
            Перебравшись через межевую канаву и выйдя на зады, трое гуляк направились через целинный пустырь к горе, откуда открывался прекраснейший вид на всю балку, особенно по восточную сторону, где уже занимался диск багряного солнца.
           Присев на краю, чтоб не привлекать к себе лишнего внимания, особенно со стороны родственников Фомы, повели не принуждённый разговор о приятно проведенном времени.
          Фома с грустью в глазах, то и дело впадал в уныние, в его голове то и дело возникали видения гнетущие его разум  ясным  представлением пребывания его в аду.
              В свою очередь, Песя с Тазей, поглядывая на унылого Фому, весело улыбались, перемигивались меж собой, отчего  могло показаться, что им чего – то известно о его позорном похождении.
           Стараясь развеселить своего знакомого, неугомонные приятели пытались слегка поднять Фоме настроения, переводя разговор на шутливый манер.
- Да ладно тобі Фома переживати, подумаєш отхлестала сестра мішком, зате ти їй смачно в'їхав по мордяку, що вона враз на сраку сіла,
                с явной подковыркой произнёс Тазя и тут же с Песей брызгнули весёлым смешком.
-Та не про те у мене Павло думки.
-Все зрозуміти не можу, Може я в заправду побував там?
                Песя с Тазей сделали  серьёзными свои припухшие от пьянства хари, напустив на себя сострадания, сделали вид, что им очень интересно узнать, о чём же так скорбно говорит Фома.
-Не тримай в собі свою гіркоту, повідай нам з Павлом свою таємницю, зніми з душі камінь, розкажи, чого тебе так мучить.
-Повір, якщо що в наших силах, так допоможемо тобі здолати твою нужду,
                едва сдерживаясь от смеха спросил у Фомы, Песя.
-Не знаю, повірите мені чи ні,
                и Фома перейдя на шёпот, на всякий случай оглянулся и продолжил тихо говорить,
- але мені довелося побувати в самій пеклі.
-Ай я яй, та як же це вийшло? С напущенным сожалением прознёс Тазя.
-Невже спокусився на обман? Вроде как, проявляя интерес, спросил Песя.
                Фома уверил своих новых приятелей, что и сам понять не может, как такое с ним случилось.
          Но поведал двум своим знакомым всё в точном хронологическом порядке, как и что с ним приключилось там, где измываются над всеми грешниками.
             Как и положено порядочным личностям, Песя с Тазей наперебой стали уверять Фому, что это всего лишь сон.
               Сон, но не совсем обычный, а такой, который вызван эмоциями с переживаем за свои поступки.
           Вот и накопилось в его в голове, как появление мусора после таяния снега, всякой бредовой несуразицы, слепившись в одно целое.
             И не стоит так переживать по поводу какого – то бредового сна, слишком явно повлиявшего на его ослабленную психику, разогретую безмерным употреблением горилки.
           После не продолжительной лекции по поводу правдоподобных сновидений, Фома заметно повеселел и уже посмеивался над своей наивностью, чем и соблазнил своих новых знакомых, посмотреть на свои похождения с другой стороны.
           А чего было не поглумиться двум супостатам над его слабохарактерной психикой, задав, казалось бы, обычный, ни чего особо не значимый вопрос.
-А чого це ти Фома ніби як крадешся навшпиньки, боячись ступати на всю підошву?
                Ненавязчиво поинтересовался Песя.
-Може тобі чогось в черевики потрапило?
-Ти подивися, перевір для достовірності. С ехидцей в голосе, произнёс Тазя.
-Так я сам не зрозумію, чого ступати на п'яти боляче,
                ответил Фома, довольный заботой новых друзей.
         Его неуклюжие попытки снять самостоятельно башмак, только развеселило Тазю с Песей, они не могли спокойно смотреть, с каким трудом корячится и пыхтит Фома.
              Видя, что это может надолго затянуться, Песя проявляет личную инициативу и с ловкостью лакея, помогает снять с ноги Фомы башмак.
          Естественно ни о каких носках и прочих отрибутах здесь речи не идёт, а всему виновата  проклятущая нищета, так вот, сняв башмак и приподняв слегка ногу Фомы сзади за пятку, Песя на своей роже изображает страдальческую жалость, едва не роняя горькую слезу.
              Фома в свою очередь настораживается, уже понимая, что с его ногою, а точнее с пяткой, что – то не так.
             Песя страдальчески глядя на Тазю, говорит тому:
-Підійди Павло.
-Я такого ще зроду не бачив.
                Тазя понимает, что Песя задумал новую игру, чтоб весело покуражиться над доверчивым Фомой.
           С харей, на которой не выражалось ни каких посторонних эмоций, кроме равнодушия, Тазя подошёл и стал сбоку Песи, буравя своими глазами пятку Фомы.
         Фома настороженно вглядывался, как стремительно меняется гримаса у Павла, начал слегка паниковать.
          Видя, как у того начали округляться от удивления глаза, а нижняя челюсть обвисла чуть ли не до самой груди, было попытался сам посмотреть, потянув к себе ногу, сгибая в колене.
             Но цепко удерживал в своей руке его пятку, а указательным пальцем другой руки, Песя погрозился Фоме:
-Не поспішай, дай ми спочатку самі розгледіти.
-Подивися Павло, який здувся пухир.
-Як ти думаєш, це опік або натертість?
- Знаєш Петро, якби наш Фома натер собі п'яту, то ми б це помітили раніше.
-А так як він всю ніч проспав на купі сіна, то з чого б йому там взятися.
-Це ти на що натякаєш Павло?
- Я не натякаю, а роблю висновки, що це пухир скосив від впливу вогню або розпеченого заліза.
             И тут Тазя с Песей делая серьёзные рожи, уставились на Фому, заставляя того заволноваться, да так, что у него внутри до неприятности защемило, больно прострелив в бок груди. 
           У Фомы от волнения лихорадочно забегали глаза, он то смотрел на Петра, то на Павла, желая узнать ответ на создавшуюся ситуацию:
- Так що там хлопці? чого - то серйозне?
-Та Ви не мовчіть, Скажіть як є.
-А що тут Фома говорити, все і так зрозуміло,
                со скобью в голосе промолвил Песя.
- Виходить Фома, що тебе дійсно двоє чортів тягали в пекло, чому доказом є цей пухир,
                добавил от себя Тазя с обречённым видом.
-На ньому навіть попелу трохи залишилося,
                сказал Песя, проведя пальцем по пятке, после чего понюхал, глубоко вдыхая воздух через нос, для убедительности лизнул и сделал вывовод:
-Так воно і є, у нас зроду такого попелу не знайти.
- Кречущий видно табачище був, до того міцний, що й одуріти не довго.
           И вновь на Фому нахлынули не давние воспоминания, вспомнилась и раскаленная сковорода и глубокая яма с тлеющим табаком, и так скверно стало у него на душе, горько и обидно, что и не передать словами.
           Озабоченный таким поворотом дела, Фома ее знал и не ведал, как ему быть дальше, вот и слезинка покатилась у него из глаза, а в носу настолько стало мокро, что пришлось жалостно чмурыгать, не давая соплям вылезти наружу.
          Полнейшая беспомощность и потерянность читалась на его обреченном бедою лице, он только развел руками в стороны и пересиливая сдавивший комок в горле, с трудом выдавил из себя:
-Як тепер далі жити?
-Невже я тепер пропащий чоловік і немає мені вибачення?
-Сам не можу зрозуміти, як таке могло зі мною статися.
-Хлопці! Павлик, Петро!
-Ви ж весь час були зі мною, підкажіть, що мені тепер робити?
             В голове Фомы стремительно летали мысли, создавая полнейший хаос, обречённо путаясь в сетях нейронов,  возможно вот так бы всё и продолжалось до бесконечности, если бы одна из мыслей не зацепилась, застряв меж двух соседних извилин.

                Фома, как будто вновь на мгновение оказался схваченным своими истязателями, а их голоса на столько были знакомы, что Тазя с Песей отчётливо заметили, как в глазах Фомы проблеснула догадка, как – то странно он глянул на них.
           Голоса голосами, но вот бы припомнить их физиономии и тогда бы всё стало на свои места.
            Но, как бы не старался напрягать свои извилины Фома, лица его мучителей оказывались безликими, а это ставило перед ним непреодолимую преграду.
            В свою очередь, Песя с Тазей едва сдерживая смех, понимали, что Фома мог бы вскоре и догадаться, кто являлся его явными истязателями, тут же постарались вмешаться и отвлечь  его грустных мыслей.
-Та не приймай ти це близько до серця Фома.
-Це твої фантазії розвинулися на грунті безмірного вживання горілки.
-Більше тобі скажу.
-Все це сталося завдяки твоїй уяві.
                Тазя понимал, что этого простецкого крестьянина очень легко сбить с пути истинного, в тому же люди больше верят тому, кто складнее говорит.
        Вот и задался Тазя целью заморочить Фоме голову, чтоб у того окончательно все возникшие мысли перепутались в один единый клубок, в котором очень трудно будет найти тот самый конец, за который только потяни и он начнёт распутываться.
             Но и здесь имеется свой логичный подход, чтоб распутанная нить мысли вновь не запуталась, иначе нет ни какого смыла заниматься этой бессмыслицей, скручивая в одном месте, чтоб тут же накручивать то же самое, но уже в другом.
           Тазя подсев к обескураженному Фоме, с весёлыми искорками в глазах, повёл сладострастный разговор о превратностях судьбы.
             В то же время Песя, экспериментатор ветеринарных наук, занялся проколом волдыря на пятке опечаленного Фомы, изготовив из усохшего стебля растущей здесь полыни, наподобие иглы. 
              И так, зарывшись в глубину веков, не так уж и далёких, Тазя завел разговор о временах Великой инквизиции, где по его рассказу происходило множество всевозможных трагических случаев, возникающих, как ни странно покажется,  при самых невинных обстоятельствах.
          В качестве примерного доказательства мог являться и подобный случай с Фомою.
          Всё до простоты просто, когда невинного человека по чьёму – то подлому умыслу обвиняют во всех грехах, к которым он имеет отдаленное отношение, а то и вовсе без этого.
           А уж коль указали на тебя пальцем, то считай, что тебя подцепили на крючок, а там как ни крутись уже не сорваться и не вывернуться.
          Но дальше ещё страшнее, ни кто не будет в здравом уме признавать того, чего не делал и даже не помышлял.
          А раз ты такой не сговорчивый, то из тебя вытянуть признание силой.
                Как это делается?
         Да очень просто, вначале берут на арапа, далее в ход идет психическое воздействие, а на крайний случай применяют пытки.
          И тут Тазя сгущая тучи, начал рассказывать Фоме пример обычной, ни чем не привлекательной пытки психологического воздействия:
-І ось уяви собі Фома, холодний і сирий підвал, де рідкістю буває денне світло, коптять факела, горить в горні вогонь.
- Сподіваюся доводилося тобі бувати в кузні?
- А як же, бував Павло і не раз, Господарські справи зобов'язую, хочеш не хочеш, а йти все ж треба, с серёзным видом, ответил Фома.
- Ну так слухай далі.
-Приводять в катівню скажемо такого ось як тебе.
- Я кажу людину без великих гріхів, але оболганного по великій не справедливості.
-Садять на тубарет, а щоб особливо не пручався пов'язують ззаду руки, ноги прив'язують до ніжок і починається уявлення.
          Прямо на його очах в горні розжарюють до білого залізяку, таку плоску і довгу, щоб зручно було руками з горна брати.
          Поглядають суворими мордами катівники, Здоровенні, що Коновали, та й кажуть, зізнавайся грішник бісівський, єретик безбожний у своїх гріхах.
- А коли мовчати і наполегливо будеш, так ми тобі розпеченим залізом спину палити будемо.
- Людина намагається пояснити, що він ні в чому не винен, а йому немає віри, а все тому що на нього донесли погані людці, скажімо з особистої помсти.
-Та хіба мало хто кого і за що нутром не перетравлює, ось і знущатися над чесною людиною.
-Ти розумієш Фома, яке тут справа, не зізнаєшся в тому, що не робив, так тебе змусять тортурами це сказати.
- А тепер уяви їх хитру задумку, з горна дістають нелюди розпечене залізо, а людина безпорадна все це бачить і вже подумки уявляє, що з ним зроблять далі, повний обурення від підлої несправедливості по відношенню до нього.
-Залізяку до того розжарили, що проносячи їй повз, йому за спину, відчуває палаючий жар.
-А далі сама хитрість і відбувається.
-Стоїть перед своєю жертвою злобного виду катівник, та й каже або зізнаєшся добровільно або зараз залізом катувати будемо.
- Всі відмовки, що сталася помилка, що він ні в чому не винен, тут хоч божись, не божись, а повинен зізнатися.
- Розумієш Фома в чому весь підступ, коштувати тільки зізнатися, так справа швидко сфабрикують і бігом на багаття.
- Огого, при скупченні народу на площі, оголосять в твоєму визнанні, ось і доводиться наполегливо упиратися.
-А лиходій не вгамовується, признавайся і все, а раз не хочеш, то він і дає команду, припікай йому спину.
- Ось інший мучитель і хлобысть йому залізяку на спину.
                В этот момент Фома вскрикивает, весь дёргается от острой боли, не  от того, что он такой чувствительный до чужих страданий, а от того, что Песя  проколол ему волдырь, а после того так вышла сукровица, поплевал Фоме на пятку и растёр рукой.
-Ось і порядочок Фома, не помітиш, як заживе, та й наступати тепер на п'яту зможеш.
-Трохи терпіння, счас одягну черевик і візьмуся за другу ногу,
                с учтивостью брата милосердия, Песя продолжил свои врачевательные процедуры.
- Фома, май трохи терпіння і дослухай до кінця, інакше не зрозумієш, чого я тобі балакав тут.
- Залізяку прикладали на спину не розпечену, а холодну.
- Ну так і є, зовсім іншу, ну щоб ввести бідолаху в обман.
- А він то вірив тому, що залізяка розпечена і відчував по справжньому біль.
-Кричав як скажений від чого на спині здувалися пухирі.
-Тепер міркуєш, з якої причини у тебе на п'ятах пухирі?
-Та ніби як зрозуміло, але якось не особливо віритися, пожмая плечами ответил Фома.
- Ну як не віритися, ти ж сам тільки що нам говорив про свої пристрасті.
-А тут великої різниці немає, уві сні це було або на яву, організм схильний однаковому нервовому впливу.
- Аж надто заумно кажеш Павло, мені б якось по простіше пояснити б,
                не до конца  осознавая услышанный рассказ, произнёс Фома.
-  Та куди ще простіше, візьми і глянь на свої п'яти і все відразу зрозумієш.
           Кое - какие сомнения ещё имелись у Фомы в голове, но рассказ Павла достиг его глубинных значений, заставив поверить в необычность человеческого организма.
            У Фомы даже возникло чувство вины, перед этими двумя заботливыми мужиками, до того они пристально проявляли о нём заботу, что были родней собственной сестры.
             И как это мог он заподозрить их в такой глупости, признав по голосам, едва не уличив в собственных истязаниях.

                Песя  завершил свою ветеринарную помощь, облегчив страдания  своего подопечного, надев на ногу второй башмак.
            А Тазя считая, что нет ничего проще, как обычным обманом и наглым внушением заставить доверчивого простака изменить своё мнение, да и было оно какое -то шаткое и не уверенное, не знающее на какую тропинку было вступить.
            Бессмысленное нахождение у края горы вскоре надоело, и нужно было придумать чего – то свежего и жгучего для затравки, а там уж действовать по обстоятельствам.
          Тазя оценив моральное  состояние своего подопечного, осмотрев его с ног до головы, поинтересовавшись спросил: 
-А чи не підкажеш нам Фома, де б горилки нам би випити?
-Як не підказати хорошим людям, є таке містечко.
-Думаю вже почав народ збиратися у дворі вашої нареченої Ганни, сьогодні у них буде продовження весілля.
-Ох і весело думаю буде, з рядженими циганами і всякої пустотливий зграєю.
-Так чого ми тут розсілися, веди нас Фома туди, де свято і веселощі.
-А чого тут йти, коли махнемо через провулок і вважай на місці.
          С радостным настроением Тазя с Песей помогли подняться Фоме и намеченным им путём направились к новым приключениям.

                16 – 17 февраль 2022г.