Видимость жизни-2

                Глава вторая: «светлая, но с концовкой»

Вверху, выжженное солнцем, белёсое небо. Впереди высохший до толстого слоя пыли, просёлок. По краям поле, засеянное рожью, август постарался выжелтить всё. От этого пространство вокруг ребят, едущих по дороге на велосипедах, казалось позолоченным.

Было детство, конечно, оно было! Нельзя сразу стать взрослым, минуя его. Вот и Алёша Бобров был ещё маленьким. Родился он в семье военных врачей. Которые, родив его и построив небольшую дачу в офицерском посёлке под Москвой, мирно разошлись, понимая, что так будет лучше. Отец ушёл без скандалов и сцен, забрав с собой своего, от первого брака, сына, оставив жене десятилетнего Алексея.

- Эй, парень, тебя, как зовут?

- Меня Саша, а тебя как?

- Алексей…

Ну, вот и всё. Когда имел место такой немногословный диалог, мне и не вспомнить сейчас, но явно нам обоим тогда перевалило за десять. Удивительно, пишу и ловлю себя на мысли, что строчки окрашены светлым и это оттого, что я спустился из серых туч настоящего, - в детство. И каким бы оно не было, но воспоминание о нём всегда останутся в светлых тонах.

Какой же он был придумщик. В то время у нас, подростков шестидесятников, хорошо было развито чувство представления. Особых игрушек не было и нам ничего не оставалось, как представлять себе и видеть в любой мелочи нечто. Вот вроде бы кусок доски, но если вбить гвоздь, то это уже мачта, а тетрадный лист бумаги прекрасно заменит парус. И так практически во всём.

А когда я впервые пришёл к нему в гости, то был поражён размахом фантазии этого парнишки. Весь участок предстал предо мной, как некая страна, ну, пускай не страна, но территория, это точно. Она была разрезана тропинками, которые превращались в дороги, тут же тебе и реки–ручейки, мосты, лихо переброшенные через них, но то, от чего я был полностью ошарашен, так это пять больших игрушечных грузовиков, тогда очень популярной марки Зил-157. И во всё это можно было играть, но при желании этот автопарк можно было пополнить и своей машиной, если таковая имелась, конечно.

Алексей был заводилой всего и вся. Он был мотором любой компании и такое продолжалось до последнего времени. А там, в детстве на своей автобазе, в своей «стране» только он определял проехала твоя машина через лужу или застряла, сломался мост и, что необходимо для его починки и нужно ли вызывать аварийную машину… и многое чего другое.

Потом пришло повальное увлечение велосипедами и мушкетёрами.  Зимой, не сговариваясь, все мы прочитали «Трёх мушкетёров» и это увлечение захватило нас. Мы бредили книгой, видели себя со шпагами в руках, защищающих честь королевы. Шпаги делали из довольно толстой проволоки, найти такую не представляло большого труда. Защитой для руки служила полусфера половника.

Алексей, будучи самым рослым и сильным среди нас, взял имя Портоса. Атосом стал Женя, а остальные менялись: то так, то эдак. Велосипеды превратились в импровизированных лошадей. Наш посёлок стал Парижем! Рядом лежащие селения превратились в предместья. Точно сказать сложно, какое количество времени продолжалось увлечение героями Александра Дюма. Я думаю, года два три, - не меньше.

В глубине участка на свои деньги мать Алёши выстроила флигель. Казалось бы, что служит он для всяких хозяйственных нужд, но внизу, на первом этаже, помимо вместительной каморки для всевозможного садового инвентаря, была оборудована хорошая уютная комнатка, в которой должна была поселиться Алёшина бабуля. Летом, когда приезжало много гостей продолжать теснится в маленьком доме было очень сложно.

Ну, что я кручусь вокруг да около? Скажу главное: был построен и второй этаж. И пускай это было совершенно крохотное помещение сразу под крышей и летом в жару, там нечем было дышать, но именно эта коморка стала местом наших встреч – «мушкетёрских» посиделок.  Здесь стоял маленький сундучок, наполненный всяким скарбом, несколько пуфиков от старой тахты, импровизированный стол, старинные драпировки украшали стены. Были и канделябры со свечами… Алексей где-то раздобыл портреты нескольких членов политбюро – это были хорошие фотографии, явно списанные из какого-то учреждения. Чёрным фломастером он подрисовал им усы и бороды, а также длинные волосы. Вставил их в рамки и теперь на нас со стен смотрел король собственной персоной и кардинал, а также кто-то ещё, - сейчас уже и не вспомнить…

И вот я подошёл к истоку реки, которой и нет ещё, а всего-то лишь маленький ручеёк сочится из-под камня, и кто знал тогда, что он, этот ручеёк, сможет перерасти впоследствии в бурный мутный поток, сносящий всё на своём пути… Каким образом это произошло первый раз, мне не вспомнить, но нам было лет по четырнадцать, когда Женька, наш Атос, вынул из сумки бутылку с вином и произнёс:

- Друзья мои, я думаю бутылочка Бургунского из подвалов кардинала, нам сейчас придётся кстати!

И бухнул её на стол, объяснив нам, как проник в подвал, в котором хранились отцовские запасы его успешного виноделия. Для изготовления напитка вход шли яблоки, вишня, черноплодная рябина, смородина – все ягоды и фрукты, произраставшие на то время в саду…

 Начало печального конца, было положено. Тем более, что это была не водка, обжигающая гортань, а вкусное сладкое вино. Оно пилось, как приятный компот, а после выпитой нами бутылки, всем становилось сразу весело, - казалось, что и море по колено.

Частенько мы прыгали на велосипеды и носились по посёлку, распугивая кур и бродячих собак. И такие застолья вошли в привычку. Я уходил к Алексею с утра, а возвращался к вечеру, полностью протрезвевшим, с глазами невинного ягнёнка. Дома меня ждала мать, которая могла приглядывать за мной, хоть как-то контролируя мои действия. Алёшина мама работала и жила в городе, оставляя сына на попечение бабули довольно преклонного возраста. И так получалось, что не бабушка опекала внука, а тот, как исправный тимуровец помогал ей, при этом легко скрывая своё опьянение, которое со стороны казалось излишней весёлостью внука и не более того, а бабушке было невдомёк, что внук её   подшофе, готовый выполнять её любое поручение.

Всё нами было романтизировано, и никто не считал такое положение вещей чем-то зазорным, а тем более, что впоследствии оно будет иметь своё печальное продолжение. Лето – пора свободы, радости и, конечно, приключений. Гуляй – не хочу, а придёт осень, и мы разлетимся все по своим школам и начнётся учёба – рутина и тоска по лету…, а сейчас на велосипеды и в путь!

 Уезжали далеко, иногда не зная дороги, а так – наобум, куда вывезет. Очень любили мотаться в «монастырь в Бетюне» так на французский манер мы называли разрушенный храм в километрах десяти от посёлка. Он высился на холме в одной из живописных деревень, разбросанных вдоль маленькой речушки, поросшей старыми ивами.

А потом наступило время гитар и ночных костров. Теперь наше мушкетёрство осталось лишь в добрых воспоминаниях, а его заменило всеобщее увлечение Битлами и иже с ними. Пишу и думаю, как всё было романтично.

Как сейчас помню, потрескивание сосновых сучьев в костре и чарующий запах смолы. Луна и звёзды на небе проглядывают сквозь еловые верхушки. Конечно, тут уже и первая любовь, и увлечение девушками. Это уже совсем другая история. Мы взрослели на глазах. Разве, кто мог подумать, что из гитарной идиллии у костра в сосновом бору, сможет впоследствии вырасти такое страшное чудище под названием - алкоголизм?!

Женькино вино скоро вытиснится магазинным портвейном, а потом и водка, так долго ожидавшая своего времени, займёт «почётное» место в наших ночных бдениях.   

- Саш, ну, ты чего, точно решил в свою мореходку поступать?  – говорила Алёшина мама. – А мы с сынком в МГИМО нацелены. У меня там некоторые знакомства имеются. Алёша мой дипломатом станет! И чего, скажи на милость, твоему отцу в голову взбрело сына из дома в ссылку отправлять на целых четыре года.

И действительно на целых пять лет я выпал из жизни нашей компании. А это время пришлось на самый важный период, когда юноша превращается в настоящего мужчину. И вот, что вложено в него за это время, то и дальше будет иметь место в жизни сформировавшегося человека.

Пока, я осваивал морские просторы, Алексей так и не поступил в этот престижный институт, созданный для особо одарённых  или  рождённых в «особых семьях, у особых родителей».  Наш Бобров не входил ни в одну из этих категорий. Он был простым парнем из народа, поэтому, всё, на что его хватило – педагогический институт и факультет иностранных языков.

Но ни об этом речь. Меня не было с ними пять лет, а это большой период. Вернувшись, я увидел, как тут всё изменилось. Без спиртного не обходилась ни одна встреча. Пили все и по любому поводу, а иногда без повода и донельзя. Я далеко не был святым и участвовал со всеми на равных.

Вот сейчас мы и подошли к определяющему моменту: так почему одни бросают это пагубное увлечение, а другие продолжают дальше, несмотря ни на что. Скажу прямо, что по мне, так меня - Бог миловал.

Я тяжело переносил похмелье и так плохо чувствовал себя по утрам, что любое подобное утро может стать последним. И сразу, как рукой отрезало. Вот и получается, что быть не очень здоровым – это не так уж плохо. И впоследствии, мой слабый организм указывал мне на тот единственно правильный путь, по которому следовало бы идти, чтобы выжить.

Что не скажешь об Алексее. Это был парень, награждённый природной силой и здоровьем, крепостью духа и бесстрашием. Я не помню в юности, чтобы он болел когда-нибудь. Он мог наступить на ржавый гвоздь, найти подорожник, плюнуть на него, залепить рану и ходить.  Я бы на его месте без промывания перекисью водорода, а потом и смазывание йодом не обошёлся, да и укол от столбняка не помешал бы в этом случае. Вот где собака зарыта: люди обладающие такой силой и здоровьем, не чувствуют опасности. Им кажется, что они вечны и с ними ничего не случится плохого, потому что их судьба на руках носит…

Ну, а что наш новоиспечённый педагог? Как он там? В педагогике Алексей не продержался и месяца, хорошо понимая, что знание языка – это одно, а втюхивать это знание в оболтусов, которые самолётики на уроках пускают – для этого особый дар необходим, которым он не обладал. Алексей был предназначен для другого. Для чего точно он пока не знал, а вот подержать компанию, побалагурить, поднять всем настроение – это пожалуйста, но вот только не учить кого-либо. А тут ещё его детское увлечение машинами дало о себе знать. Он просто заболел этим и как окажется на поверку, теперь уже на всю жизнь!

Каким образом он начал водить машину, а став шофёром устроился на одну из автобаз, я не знаю. Скажу другое, что, сев за руль, он, наконец, почувствовал себя на своём месте, а не это ли самое важное для мужчины.  Иметь своё дело, в котором ты дока: вроде и деньги получаешь и каждый рабочий день в удовольствие. Многие ли так из нас живут? Ответ на поверхности – единицы…

Но так живи и будь счастлив! Он был счастлив и даже очень. Алексей умел радовался жизни! Когда было трудно - идёшь к нему, чтобы получить очередную порцию оптимизма. Но всё это ему не мешало для дополнительного счастья пропускать рюмку другую, а когда позволяло время между рейсами, рюмки превращались в стаканы, а те в бутылки. Но при этом за руль он садился совершенно трезвый – и в путь. Заканчивались восьмидесятые. Страна разваливалась в прямом и переносном смысле.

- Саш, ты не поверишь, - говорил он. – Едешь, а на пути твоём столько всего навалено, - бери не хочу и никому ничего не нужно… всё пропадает зазря.

Чего он только не привозил из своих дальних поездок?!. Но особенно меня удивляли крепкие деревянные окна и стеклянные двери. Что за старинный особняк был разобран на его пути, я не знаю, но и посей день они украшают его дом, который он собственноручно построил. Возводил сам, а треть материалов, пошедшие на его строительство, подобраны на дорогах нашей необъятной Родины.

Он строил дом, не имея на это достаточных средств. Алексей трудился один, почти без посторонней помощи, но до конца довести так и не смог. Силы постепенно стали сдавать. Но вот то, что было сделано, было вполне достаточным, чтобы там жить зимой и летом, в жару и мороз…

Для многих он был палочкой-выручалочкой. Если нужно кого куда отвезти – всегда пожалуйста. Зимой, если кто застревал в сугробах, все к нему – Лёха завсегда поможет. Он придёт на помощь на своей старенькой «Ниве». Алексей откликался на любые просьбы. Помогать другим стало неотъемлемой чертой его характера.

Вот только ему никто не мог помочь. Конечно, пытались что-то сделать, как-то повлиять на ход событий. Приезжали дочери с детьми. Старались всячески отвлечь его от пагубного пристрастия, но ничего не получалось.

Мы хорошо знаем, что многие готовы поддержать компанию: выпить на праздник или в выходные – ну, как же так? Мы что, хуже всех? Но у Алексея всё по-другому было. Он мог и месяц в рот ничего не брать, а потом вдруг праздник, как назло подворачивался. Все выпивали, а наследующий день, как не бывало на своих участках вкалывали. А Алёша наш опохмелялся и входил в новый вираж. И такое недели две без остановки длилось. Плохо становилось человеку, но, если не примешь очередную дозу – ещё хуже станет.

К концу подходит моя печальная история о человеке, который ушёл не вовремя. Правда, а кто у нас вовремя уходит? Смерть всегда некстати. Но у кого-то это случается, когда её совсем не ждёшь, а с ним такое могло произойти любым утром, если с «лекарством» опоздать.

Вот и получается, что из детских романтических игр и увлечений вырастает зловещая тень алкоголизма. Кто-то смог «завязать» и оставить этот порок, как воспоминание о приключениях в юности, а для кого-то это напасть может длиться всю жизнь и теперь уже до конца.

                Февраль 2022г.к