Еще не итоги 2. 30 лет спустя. Приговоренные

 

   Олег Сергеевич, искупавшись, шел по галечному берегу высматривая оригинальные камушки. Здесь часто попадались интересные не похожие на местные породы песчаника, зеленоватые, пестрые с вкраплениями кварца, совсем прозрачные. И конечно «куриный бог» - камушки с отверстиями. В молодости на море раньше он их собирал килограммами. В каждое посещение умудрялся пополнять коллекцию несколькими штуками. Потом они куда-то исчезали. Дети заигрывали, раздаривали, разбрасывали.
   А сейчас не очень везло, особенно с «богами». Не то туристов стало больше, и они опережали, не то зрение подводит.
   Что интересно, будучи чемпионом по сбору редких камней особенно после шторма, он ни разу не находил ювелирные изделия, хотя сам терял в море цепочки и крестики. А соседский парень на спор в поисках камней всегда проигрывал, зато ему везло на драгоценности. Кому что.
   Он издали заметил своего приятеля, бредущего навстречу. Сошлись, заговорили.

- Что не весел Олег Сергеевич, не приболел? Идешь понурившись.
- Наоборот в добром здравии и духе. Это я камни по старой привычке высматриваю. Внуки у меня во дворе выставки и аукционы устраивают, я им экспонаты собираю.
- Понятно. Ты сейчас в каком возрасте?
- От семи до двенадцати. Ты взрослее.
- Да мне уже не угнаться за их интересами. Младшим по двадцать.
- Понятно. У меня старшая уже отбиваться начала. Искания начались, мечтания и томления. Да еще мы вмешались, карьеру ей поломали, спасибо локдаун помог. В большой спорт вышла, в спортивных танцах титулами обзавелась. Первенство страны несколько раз выигрывала. Вся стена медалями и дипломами увешана. Вроде и лестно, но жена всегда была против. Врач же, у нее другой угол зрения. Не позволю говорит калечить ребенка. Вы хоть раз в большом спорте видели родителей в качестве тренеров? То-то, своих детей не уродуют. В локдаун тренировки и соревнования прекратились, за это время удалось ее убедить, что надо завершать, пора учиться. У нее в девять лет уже был первый юношеский, все устремления были там. Теперь растерялась.
   Ну ладно, у меня кроме нее еще трое внуков и о каждом можно говорить часами. Сам раньше над дедами смеялся, а теперь остановиться не могу.
   Чьими ты меня сегодня подвигами удивишь?
- А ты задавай тему, я буду освещать, если смогу. Если неинтересно, перейдем на другую.
- Ты вчера коснулся своей предпринимательской деятельности. Твоих соратников по советской жизни я знаю хорошо, отношения были неплохие, почти дружеские. Мужики умные, сложные, целеустремленные. В 90-е не растерялись. Сейчас все чаще бытует мнение, что карьера тогда делалась либо гениями, либо негодяями. Хочу понять к какой категории их отнести.
- В чистом виде ничего не бывает. Не знаю, насколько этично о них заводить пересуды. Я хоть и философ, но они в моей жизни сыграли немалую роль и смотреть на них отстраненно даже через три десятка лет, наверное, не получится.
- А ты попробуй. Понимаю, что всю жизнь носил в себе, заодно и облегчишься. Проследим эволюцию падения и взлетов на знакомом материале. Как ученые без эмоций и примесей.
- Хорошо. Давай начнем с Савельева, директора пансионата, он интереснее. Директор совхоза к тому времени был уже известным кашалотом, его подвиги никого не удивляли. Просто поражал непомерным аппетитом, но это в природе хищника. Можно добавить, что не чужд стайной жизни, был депутатом Верховного Совета. Но с местными не сближался, масштабы не те, мы для него всегда были пищей.

   А вот Савельев другое дело. Он или умело скрывал свою сущность или постепенно поддавался соблазнам, пользуясь открывшимися возможностями. Но в итоге не уступал своему коллеге. Я сравнил того с кашалотом, а этого наверно можно назвать осьминогом. Плавные вкрадчивые движения, с виду не агрессивен. Нападает внезапно и скрытно, маскируется умело. Свидетелей мало, а жертвы обычно ничего не рассказывают. Если рассказывают, им не верят, чернильная завеса работает эффективно.
   Но это аллегории, возможно неудачные. Ты этих товарищей знал в прежние времена, я расскажу о последующих, общую картинку составишь сам.


   Савельев Виктор Федорович. Сравнительно молодой. Но ранний и хваткий. Родился в Казахстане, по месту ссылки родителей. На юг выехали, когда Витя оканчивал школу. Симпатичный, доброжелательный юноша умел расположить к себе сверстников и взрослых. Преподавательский состав был им очарован и, хотя он хромал на все предметы, а написать без ошибок не умел даже заголовок в заявлении, все входили в его положение и экзамены он сдал. Писать так и не научился, и не считал это большим недостатком. Хотя старался не демонстрировать. Зато умел себя подать, войти в доверие, вызвать сочувствие.
   Высокий, чуть сутуловатый, в очках, он вначале слушал и изучал человека, потом определял для себя насколько тот ему интересен, чем может быть полезен. И уже потом начинал устанавливать с ним отношения.
   В отношениях в зависимости от характера и качеств нового знакомца мог занимать подчиненное, равное или доминирующее положение. С первой встречи запоминался и становился нужным для всех перечисленных категорий. Одни видели в нем потенциального покровителя, другие соратника, третьи помощника. Словом, нужного, а порой незаменимого человека.

   С грехом пополам заочно выучился на автомеханика по совету старшего брата. Как студент был принят в автобазу, где брат работал главным инженером на должность мастера ОТК. Там даже писать много было не нужно, а штампы на бланках ставить он научился с особо значительным видом. В специальность не вникал, с коллегами старался на эти темы не разговаривать, дабы не открывать глубину собственных познаний. Сразу вступил в партию и вошел во все общественные организации предприятия, вникая в сложный механизм их функционирования. Умея интуитивно отделять зерна от плевел, быстро научился определять все генеральные линии и стал незаменимым помощником руководства в этих скучных для специалистов делах.
   Вначале охотно бежал куда прикажут, потом куда надо, а там уже и сам стал определять кого и куда послать. Научился освещать актуальные вопросы с учетом мнения кого нужно, активно выступая на собраниях. Манера выступлении выработалась своеобразная без азарта и многоречивости.
   Выходил как-то вынужденно, стесняясь негромким голосом излагал всегда по делу предложения как бы извиняясь, чем вызывал одобрение и сочувствие участников.
   
   Скучная производственная жизнь без карьерного роста в отсутствие высшего образования его соблазняла мало. Ему больше нравилось состоять в различных комиссиях куда его стали приглашать отраслевые и районные вышестоящие организации, особенно после того, как стал секретарем цеховой парторганизации.
   На предприятии считался нужным человеком, без которого трудно обойтись, но вот парадокс, когда требовалось написать для райкома или Управления характеристику, начальство становилось в тупик.
   Начинать ее было легко. Перечислялись его личные человеческие качества: серьезный, преданный, умный, обаятельный, авторитетный. А дальше ступор, поскольку нужно было отразить его конкретные качества в конкретных делах охарактеризовать его как специалиста и производственника.  Не получалось, ибо здесь он как-то не отличался. Поручали написать самому и подписывали не глядя, догадываясь, что она списана с образца, коих запас у него имелся на все случаи жизни. А переписывала тайная подруга, секретарь-машинистка директора, чтобы не проявилась его небрежность в грамматике и пунктуации. Ссылался на плохой почерк.
   Зато в составе комиссий, особенно выездных, где не было людей с родного предприятия он был блестящ. Состав этих доверенных групп априори был непогрешим и авторитетен. Несмотря на молодость часто занимал лидирующие позиции и акты проверок председатель часто согласовывал с ним.
   Поступил на заочный факультет ВУЗа в провинциальном городе. Учиться было не сложно, опыт работы в общественной жизни пригодился, плюс умение заинтересовать материально и возможность обеспечить отдых на дефицитных курортах побережья преподавателям, обеспечивали нужный результат.

   Перед получением диплома его призвали в ряды райкома КПСС сразу на должность заместителя заведующего идеологическим отделом.
   А вот тут чуть не приключился конфуз. Дело в том, что эта должность требовала умения составлять планы, писать указания, отчеты и рекомендации, т.е. писать. Компьютеров не было, а на почерк в этой организации не сошлешься.
   Заведующим отделом сидел такой же «идеолог», который в его лице справедливо ожидал дельного помощника. У него были те же проблемы, о них знали, но поскольку прибыл он по рекомендации влиятельного функционера из крайкома, их старались не замечать. Новый заместитель, казалось, подходил на эту роль с последующим замещением «позвоночника», когда того патрон зашлет выше.
   Ничьи ожидания не оправдались. Но наш герой любую ситуацию научился использовать как ступеньку. Поняв, что нужно менять курс, он стал выжидать и осматриваться в поисках выгодной позиции.
   Случай подвернулся, когда крайком решил слить в одну две парторганизации, дублирующие одна другую - райком и горком. Неприкосновенным оставался только сельхозотдел, остальные сливались, и заведующие с заместителями становились лишними. Чтобы не обидеть, их переводили с повышением в крайком или направляли руководителями предприятий.
   Директорами назначали людей в возрасте, с практикой производственной работы. Перспективную молодежь пристраивали в отделах, остальных выводили за штат.
   Партаппаратчики замерли. Оказаться в крайкоме ни с того ни с сего казалось несбыточной мечтой. Начались интриги, нашёптывания, подсиживание.
   Савельев один из немногих сохранял спокойствие. Его опекунша, заведующая общим отделом хотела через своего мужа поспособствовать его продвижению по партийной линии. Но он имея свои соображения попросил ничего не предпринимать, чтобы не сорвать его планы.
   Никто не думал, что парень не достигший и тридцати лет способен самостоятельно сыграть партию. Недооценивали. Пока шла возня с реорганизацией и все метались он не дремал.


   Незадолго до этих событий в райком поступил сигнал о неблагополучном поведении начальника районного узла связи. В перестроечные времена Генсек призывал всех к аскезе. В свете этого провели антиалкогольную кампанию и в районе закрыли все злачные заведения. Развлечения ушли в подполье.
   Быстрее всех к новым условиям приспособились пансионаты. Они просто отгораживали от общих столовых кусок зала и за звуконепроницаемыми стенами оборудовали банкетные залы. Войдя во вкус, пристраивали к котельным невиданные доселе в этих краях сауны.
   Пользовалось этим великолепием вышестоящее начальство, а в его отсутствие директора устраивали оргии с приближенными или отдавали на разных условиях знакомым.

   Вот во время одной из таких оргий была застукана компания районных руководителей, в составе которой обнаружился этот связной начальник. По партийной линии разобраться поручили отделу по идеологии.
   Виктор Федорович рьяно взялся за дело. Что-что, а указания начальства он выполнял всегда ревностно и к инструкциям относился трепетно. Очень удобно на них ссылаться при неблагоприятном исходе любого дела.
   В этот раз ему повезло. Вместе с районным начальником оказался и краевой. Такую крупную рыбу Савельев еще в руках не держал. Вместе с ними попал и директор ведомственного пансионата расположенного на территории района.
   Другой бы от такой удачи ошалел и постарался обратить на себя внимание собственного руководства исполнением порученного дела. Но Виктор Федорович смотрел дальше. Он понял, что из этого можно извлечь гораздо больше пользы. Директор пансионата, бездарно выполнивший поручение своего начальника по организации досуга, предлагал строгому проверяющему всевозможные блага начиная с льготных и бесплатных путевок на неограниченное число отдыхающих на все времена или большую сумму денег.
   Гневный идеолог так мелко плавать не захотел, отверг преступные помыслы и потребовал аудиенции с самым главным связистом. Слезы и просьбы не помогли. В итоге ему была назначена встреча с краевым начальником связи.

   Крупный функционер, влипший на мелкой пакости, хотел решить вопрос тихо и мирно, поэтому готов был выполнить любые условия райкома партии, посланцем которого считал Виктора Федоровича. То, что они согласились на неофициальную встречу, его обнадеживало. Не было той цены, которую нельзя уплатить в обмен на сохранение партбилета.  Должность, репутация, семейное благополучие и весь образ жизни оказывались под угрозой. Он ожидал встретить закоренелого вымогателя и знал, как себя вести в таких случаях. Что поделаешь, не повезло, расплачивайся. И делай выводы кому в следующий раз доверяться. Для себя он решил, что дни директора пансионата сочтены.

   Но к нему приехал молодой симпатичный человек без тени высокомерия и наглости присущей партийным кадрам. Он долго извинялся и признался, что напросился по собственной инициативе. Если узнает руководство, то карьере его конец, не спасут ни молодость, ни репутация коей он дорожит больше всего на свете.
   Единственная причина в том, что он в ходе разбирательства понял, что такой уважаемый человек по недоразумению и недомыслию подчиненных попал в очень неприятную ситуацию. Являясь председателем комиссии он несет ответственность за результаты ее работы. Ему как заместителю заведующего отделом идеологии такого рода известность в районе не нужна. Посчитав что все замешанные в этом деле имеют такой же интерес, он и решил обратиться к нему. Почему только к нему понять несложно. Что знают трое – знают все. А он бы не хотел по известной причине предавать огласке свою инициативу.

   Работник республиканского масштаба терялся в догадках. Насколько искренен этот человек? Так ли он наивен как изображает? Зная, что на свете много найдется желающих столкнуть его с достигнутых вершин, он допускал возможность провокации. Но вопрос был настолько щекотливым, что он боялся обращаться к могущественным друзьям – первым лицам из силовых и партийных структур. Главное, что все донельзя некрасиво. Как оказалось, директор отнесся к поручению спустя рукава и на вечеринке выявили участие несовершеннолетних.
   В то же время посетитель не выставлял никаких условий. Сказал, что может скрыть его присутствие в этом недоразумении. Но в жертву придется принести районных руководителей. Начальника узла связи и директора пансионата привлечем к партийной ответственности, с кем-то придется расстаться. Его задача убедить их вести себя правильно.
   После того как в основном договорились на душе Александра Лукича отлегло, молодой человек ему понравился, он попросил кофе, и они добрых полчаса проговорили на отвлеченные темы.
   Остановились на том, что директора надо гнать с работы, а связиста пожурить и оставить, он специалист и умелый руководитель. Александр Лукич любезно попросил Виктора Федоровича подобрать ему на пансионат кандидатуру из местного резерва, чтобы согласовать ее без осложнений.
   При прощании сказал, что земля круглая, пусть не сочтет за подкуп, но в затруднительных случаях всегда готов помочь. Договорились что это будет взаимно.
   Вот уже полгода пансионатом управлял заместитель, Александр Лукич иногда позванивал на предмет вакансии, а Виктор Федорович говорил, что не забыл и вопросом занимается.

   Перед слиянием партийных комитетов его начальника решили перевести на должность заместителя отдела идеологии крайкома. Учитывая стаж, опыт работы и покровительство патрона это повышение было предсказуемо.
   Да вот беда. Если в райком его приняли беспрекословно по звонку, то здесь провели стандартную процедуру с проверкой документов. И выяснилось, что с образованием у него совсем швах. Диплом об окончании педагогического ВУЗа оказался поддельным. Его без огласки, но быстро вышвырнули из номенклатуры и сказали, чтоб духу его в крае не было. Спешно собравшись, он отбыл куда-то на севера.
   Первый секретарь райкома, женщина, внимательно относящаяся к молодым кадрам, решила составить протекцию Виктору Федоровичу. Его покровители сумели скрыть от нее полную его профнепригодность по причине катастрофической безграмотности, поэтому она судила по манерам, рвению и восхищенным взглядам, которые ловила на себе. Отмечала скромность коллеги и его стеснительность.
   Виктор Федорович не на шутку испугался. С треском вылететь из крайкома в его планы не входило. Он поразмыслил и решил обратиться к спасенному им начальнику краевой связи. Связи иного рода у того были обширны и возможности безграничны. Попросился на прием.

   Встреча была теплой, хозяин помнил впечатление от первого посещения и как деловой человек готов был расплачиваться по счетам, причем с удовольствием.
   Виктор Федорович пожаловался на тяжелую долю и попросил по возможности решить в крайкоме вопрос по отклонению его кандидатуры без компрометирующих моментов. Сказал, что не хочет продолжать карьеру аппаратчика, решил не терять времени и искать иной путь. Александр Лукич, обрадованный незначительностью просьбы, тут же позвонил секретарю по идеологии крайкома и решил вопрос, не сходя с места.

- И где же если не секрет вы решили употребить свои способности? Как опытный руководитель я в вас их обнаружил еще в первую встречу.
- Вам я могу довериться. Дело в том, что я уходил из автобазы Тюменской нефтяной структуры. С генеральным директором договорились, что после партийной работы, которая нужна для дальнейшего роста, я прихожу в отрасль на руководящую должность. Отчасти поэтому и отказываюсь от работы в крайкоме, потом сложнее выбраться. Но сейчас уехать с юга не могу по семейным обстоятельствам. Придется вернуться в автобазу на прежнюю должность механика, хотя это испортит послужной список и потом придется всю жизнь объяснять почему с партийной работы перевели с понижением.

- Что же, желаю удачи. А как быть с вашим обещанием подобрать мне кандидатуру на пансионат, оно в силе?
- Вот здесь может быть загвоздка. Первым секретарем объединенного горкома будет человек не из райкома. Кого он будет слушать и как подходит к этим вопросам сказать не могу. Если уйду с работы - тем более. Так что прошу не судить строго.
- Жаль. Но думаю, что хоть советом поможете, вы обстановку в районе знаете.

   Несложно догадаться что после некоторого размышления и нескольких встреч вопрос решился в пользу Виктора Федоровича, при этом инициатива была не его, он согласился выручить своего нового знакомого, став его подчиненным и возглавив один из лучших пансионатов.
   В районе недоумевали как молодой парень, не имеющий опыта работы, занял такое престижное, а главное доходное место.

   Опыт работы с предприятиями района, природные сметливость и хватка, умение перенять опыт и доверие начальства помогли ему быстро адаптироваться на новом месте.
   Он давно усвоил как важно иметь хорошие отношения на любом уровне. Благодарные люди добро возвращают сторицей и в случае надобности встанут горой на твою защиту.

   Первым делом он снял вопрос по досугу своего начальника не без пользы для себя. Отстроил банно-развлекательный комплекс на задворках пансионата. Теперь Александр Лукич мог через обособленный въезд пригнать хоть колонну черных «Волг» без огласки и опаски.
   Затем решил больной для всех вопрос со штатами работников, которые всегда регламентировались. Попросту попросил у приятеля Александра Лукича, генерала связи, целый взвод бойцов для обслуживания этого комплекса, строительных и некоторых других работ, не терпящих чужого глаза. Взвод разместили в лесу на территории, примыкающей к пансионату. Лейтенант по утрам и вечерам пересчитывал солдат, на этом его участие в воспитании подразделения заканчивалось. Нерадивые копали землю, занимались уборкой, угодливые назначались в «горячие точки», т.е. на кухню и сауну.
   Была у них еще одна обязанность, за которую они отдельно получали поощрение от самого директора, который для них был существом высшего порядка, поскольку сам лейтенант боялся его пуще огня.
   В семье Виктора Федоровича поселилась беда, его сын болел лейкемией, часто проходил лечение в специализированных учреждениях и для поддержания его периодически приходилось полностью заменять кровь. Солдат подбирали с соответствующей группой, и они на несколько лет продлили жизнь несчастному ребенку.

   Со временем отношения с Александром Лукичом сложились доверительные, его приняли в компанию при сауне. Он быстро сошелся на равных с генералами всех родов войск, КГБ, МВД и прочих структур, а также руководством краевых и республиканских надзорных ведомств. Теперь к нему часто стали обращаться за помощью районные руководители.

   В коллективе новый директор вскоре завоевал авторитет, потому что всегда стремился по возможности помочь человеку. Возможности у богатой отрасли всегда были, чего их жалеть, главное правильно оформить. В то же время строго спрашивал за огрехи в работе. Его побаивались и уважали.


   Одним из первых он стоял у истоков такого явления как откаты. При этом не очень стеснялся и не гнушался никакой мелочью. Если появившиеся первые сетевые компании обещали комиссионные за привлечение покупателей, мог развернуть работу в массах и среди друзей за мизерное по его доходам вознаграждение. Даже в несколько десятков рублей.
   Чтобы не привлекать внимание коллектива, любил на аккордные работы привлекать специалистов со стороны. Однажды такой умелец месяц занимался лепниной в фойе столовой, а при расчете ему не доплатили десять процентов. Разъяренный исполнитель ворвался в кабинет директора. Тот позвонил в бухгалтерию и спросил сколько по ведомости получил Попков. Оказалась вся сумма.

- И чего ты кипятишься? Расписался, иди.
- Мне выдали меньше, чем в ведомости.
- Скажи спасибо что дали работу. Где бы ты столько зашабашил?
- Я ославлю тебя на весь район!
- И попадешь в кутузку за клевету. Кто тебе поверит?

   Художник пошел в столовую, взял молоток и начал крушить свою работу, громогласно оповещая по какой причине это делает. Никто не отреагировал. Хозяин барин.

   Перестройка изрядно развратила руководителей, а последовавшие за ней «реформы» окончательно превратили их в преступников, если судить по существующим тогда законам. Это потом они законы сделали под себя и стали получать ордена за то, что еще недавно давали высшую меру. Еще и сроки давности установили даже за убийство. Могут возмущаться несогласные, но нажить деньги в эти смутные времена можно было только через людские страдания и кровь. Иногда большую.

   Конец перестройки запомнился всем страшным дефицитом. В начале реформ, когда товары ширпотреба появились в изобилии, инфляция породила другой дефицит – денег. Их просто не стало. Зарплаты не платили, пенсии не выдавали, стипендии превратились в пшик, студенты падали в голодные обмороки, парни шли под мосты, девчата на панель.
   Это было золотое время для руководителей предприятий. Они быстро нашли общий язык с братвой, которая заменила им парткомы и профкомы и помогала держать в узде подчиненных. Не выговорами и порицаниями, а унижениями и физическим воздействием.
   Все эти герои труда, крепкие хозяйственники и адепты коммунистической идеологии враз обзавелись крышами и стали так же верно служить бандитам как недавно служили партии.

   Наш герой не был исключением. Совсем наоборот. В изобретении использования новых возможностей мог дать сто очков форы самому Корейко.
   Пользуясь покровительством начальника, который нацелился в депутаты Госдумы он быстро превратил предприятие в источник личных доходов, а персонал в крепостных. Все так же всем приветливо улыбаясь.
   Деньги предприятия лежали на депозите и в предприятие попадали лишь проценты, которые закрывали малую часть зарплаты. Все остальные нужды обеспечивались способом бартера.
   Крепостные теперь закабалены окончательно. Уволиться нельзя, нечем выплатить расчет. На стороне работы тоже нет. Все предприятия в таком же положении.
   Но человек должен восполнять физические затраты, да еще и кормить семьи. Тогда хороший директор несмотря на козни Ельцина и Гайдара находит выход.
   Он создает на своей территории магазин. Например, превращает в него какой-нибудь киоск Союзпечати. Сажает в него свою родственницу. Завозит в него хлеб, молоко, масло, мыло, трусы, вазелин, носки, гвозди и т.п. Открывает торговлю для работников. Посторонний отовариться не может, потому что у него нет денег. Своим выдаются талоны предприятия. Это такой клочок бумаги с печатью, который в нашем случае получает название «савельевки» по подписи на нем директора. Номинал произвольный, но твердый. По нему из будущей зарплаты вычтут аванс. Обычно до следующей зарплаты все выбирается талонами. Хождение эта квазивалюта имеет только на своей территории. Люди этот магазин люто ненавидят, но благодарят директора, что пошел навстречу коллективу и взвалил на себя обузу в виде торговли. Ругаться боятся - как бы не закрыл.
   Ненавидят, потому что цены в нем в несколько раз выше, чем в государственной или появившейся частной торговле. Но туда с «савельевками» не сунешься.

   Бартер — это вообще Клондайк. В условиях нехватки денег промцентры должны оздоравливать работников, отправлять на лето в лагеря детей. Руководители начинают изыскивать возможности. Тут уже обе стороны греют руки. Производственники за путевки расплачиваются собственной продукцией. Цены согласовываются так чтобы не остаться внакладе.
   Устанавливается цена путевки. Произвольно, ибо проверить некому. Прошли времена, когда на все были неизменные государственные цены. Затем договариваются о стоимости материала на обмен.
   Цены на любую продукцию разнятся на разных этапах. Есть себестоимость, есть отпускная цена, наконец рыночная в торговле, в которую закладываются все издержки плюс прибыль. Путем нехитрых манипуляций устанавливается реальная цена и цена обмена, в которой сидит теневой доход обоих аферистов. Оба предприятия терпят трудности переходного периода от социализма к рынку. Процветают как их тогда называли «красные директора», проклиная гайдаров с чубайсами.
   На этом фантазия не останавливается. Порядочные люди из этой прослойки давно исчезли. Кто ушел, кого вытеснили, кого убрали. В том самом бандитско-чекистском смысле слова.
   Оставшиеся не останавливаются в своем развитии. К нашему времени от многих из человеческого остался лишь облик.

   Судите сами о степени разложения нравственных устоеви просто человеческих качеств. Встречаются во время совместной работы и дружбы рассказчик и Виктор Федорович.

- Ты знаешь, Александр Николаевич, мне предлагают японский джип, Лэнд Крузер. Цена пятнадцать тысяч долларов. Так понравился, я просто заболел. Денег не хватает. Не одолжишь?
- Откуда? Пока еще не заработал. Да ведь таких машин пока еще ни у кого нет. Даже у бандитов.
- Пойду у Василия Александровича занимать.

   В это время ему предложили заграничное лечение сына, которое тоже стоило немалых денег. Александр Николаевич недоумевал.
   Виктор Федорович рассуждал стоит ли мучить ребенка, ведь никто стопроцентного исхода не гарантирует. Не то оправдывался, не то успокаивал остатки совести.
   В итоге джип он купил. Когда хоронили сына, он с перекошенным от нервного перенапряжения лицом говорил, что сделал все что мог, судьба такая. Присутствующие вторили.
   В то же время построил дворец.

   Попытался приватизировать пансионат, но законодательство не позволяло. Попробовал обойти закон, но сорвалось, подвел начальника. За что был изгнан с работы.  Не растерялся и на участке, который они отводили для совместной работы построил комплекс, не уступающий в количестве мест отраслевому, только современный. Что-что, а работать он умел.
   К этому времени он уже никого не обманывал скромным поведением и мягкими манерами. Все усвоили что с ним шутки плохи. В разборках с конкурентами и коллегами не гнушался ничем. Налоговая полиция, в которую преобразовали знаменитый ОБХСС, милиция, рэкетиры, бандиты, вымогатели всех мастей использовались им без всякой рефлексии. Какой шлейф людских горестей за этим тянулся его не интересовало.
   Когда в 1996-м коммунисты чуть не выиграли выборы, его спросили, что он будет делать, если они придут. Имелся в виду возврат социализма и законности. Он ответил, что ничего не изменилось. Он так живет при всех режимах. Отдаст ключи и скажет, что все сохранил и приумножил для государства. Иных способов не было. И продолжит управлять, как и раньше.

   Когда приключился очередной кризис обнищавшее население страны перестало ездить по морям. Отдыхающих нет, а махину нужно содержать. Раньше было все просто. Написал бумагу и тебе ведомство выделит средств сколько нужно. Теперь сам себе ведомство. Где деньги? Известно где – в банке.
   Виктор Федорович не учел, что в банках сидят самые махровые дельцы бизнеса. Известно же, что самый выгодный бизнес — это торговля деньгами.
   Взял немало в расчете на следующий сезон. Почему-то решил, что кризис ограничится одним годом.
   Не ограничился. Пытался перезанимать деньги для очередных взносов. Долги росли, с банком худо-бедно работал, но сторонние кредиторы стали одолевать. В денежных делах авторитетов нет. Покровители и друзья начали исчезать. У всех дельцов были свои крыши. Дошло до того, что разборки передали им. А тут не забалуешь. Началась затворническая жизнь. Он и так много лет уже ходил оглядываясь, а тут совсем засел в своем великолепном замке как в крепости. Даже на похороны родственников перестал ходить.

   Умудрился уговорить работников своего комплекса, бывшего его пансионата и просто знакомых взять кредиты в банке, чтобы выручить его в трудный момент. Ведь он всегда шел людям навстречу. Он сам будет выплачивать за них проценты и взносы, а когда оправится рассчитается с выгодой для них. Работа была проделана огромная, с каждым пришлось договариваться индивидуально, но результат оправдался. Без малого человек триста поверило ему, некоторые сочли за честь.
   Надеялся на очередной сезон. Не оправдалось.
   Потерял остатки уважения в глазах всех, кто его знал.

   Банк наложил лапу на все имущество, пошли многолетние тяжбы, которые до сих пор не закончились. Люди требуют возврата денег, тоже подают в суды.
   Удалось договориться с кредиторами чтобы оставили его в роли кризисного управляющего. Теперь работает на них. Не бедствует материально, сумел создать подушку.

- Вот далеко не все. Посуди сам, Олег Сергеевич, стоило это того, чтобы вздрагивать от телефонного звонка, ходить, озираясь по собственному двору, увешанному видеокамерами и сигнализацией? Никто из них не может пройтись как мы сейчас по пляжу, я уж не говорю о выходе с детьми и внуками в парк. Они уверяют себя, что чего-то достигли в жизни. Понять же, что лишили себя и близких нормальной жизни не хотят и боятся. Когда-нибудь еще дети им предъявят счет. В тюрьме хотя бы есть срок. У них пожизненно.