Счастье это когда тебя понимают...

«Счастье это когда тебя понимают...»
22 глава из книги "Юнона и авось, или Развод длиною в четверть века"

Шахову приходилось не раз в жизни сталкиваться с женщинами умными и красивыми, красивыми и глупыми, умными и некрасивыми и, наконец, с женщинами и глупыми и некрасивыми. Но никогда еще он не встречал женщины, которая так бы с полуслова понимала его и так бы живо и умно интересовалась всем тем, чем и он интересовался...
                А.И.Куприн. На разъезде


Это было давным-давно, в прошлой жизни. Андрей навсегда запомнил этот эпизод. В конце восьмидесятых, в один из летних солнечных дней он ехал за рулём своей «Лады» по Ленинскому проспекту Москвы. Даже запомнилось место – это было недалеко от метро «Октябрьская» кольцевой линии. Вполне возможно, что это было утро какого-то выходного дня – запомнилось неспешное, расслабленное настроение и очень малое количество машин, широкий проспект был почти пуст. Андрей ехал по правому ряду и остановился на красный сигнал светофора. А рядом с ним притормозил какой-то автобус. Андрей не помнил уже, что это был за автобус – рейсовый или туристический. Не помнил, потому что запомнилось другое: прямо напротив его дверцы в автобусе у окна сидела милая девушка. Именно милая – такое определение запомнилось прежде всего. Славянские, правильные черты лица, русые гладкие волосы и глаза, цвета которых он не запомнил (а может быть, и не разглядел). Главное было не в этом. Как-то так случилось, что Андрей поднял свой взгляд на девушку за окном, а она в этот самый момент опустила свой взгляд на него и глаза их на мгновенье встретились.

Отчего, отчего, отчего так хорошо?
Оттого, что ты мне просто улыбнулась.
М.Матусовский, из песни «Старый клён»

Встреча эта длилась дословно несколько секунд, и вдруг она неожиданно улыбнулась Андрею. Нет, правильнее было бы это назвать «подарила улыбку». Это была та простая, непроизвольная, добрая улыбка, о которой, видимо, и пела Людмила Гурченко в своей «Песенке о хорошем настроении». И действительно, буквально через секунду загорелся зелёный свет, машины тронулись, «то ли девушка, то ли виденье» пропала, но какая-то тёплая, душевная, приятная волна наполнила сердце Андрея, и хорошее настроение действительно не покинуло его в тот день.

Этот мимолётный эпизод довольно часто вспоминался Андрею позже. Особенно в Польше. И чаще в те минуты, когда накатывало чувство полного одиночества. Казалось бы, о каком одиночестве может идти речь, если практически всегда – с 1995 года в течение больше двадцати лет – рядом была его верная Юнона? Да в том-то и заключался противоречивый парадокс. Эта тавтология (ведь, как прочитал россиянин в какой-то книге, «парадокс есть существование двух противоречивых друг другу истин») как нельзя лучше определяет многие черты поведения польки. Её, тонко чувствующую красоту природы, цветовой гаммы, лирической мелодии, улавливающую настроения других людей, как будто подменяли, когда речь шла об отношениях с Андреем. Точнее было бы сказать, её как будто подменили постепенно. От той Юноны, которая вначале трепетно искала каждой возможности угодить, порадовать его каким-нибудь сюрпризом, которая переживала каждый свой промах, постепенно не осталось ничего. Настолько ничего, что россиянин уже через пятнадцать-семнадцать лет после начала их отношений, прокручивая в голове один из тех бесчисленных мысленных диалогов, которые стали суррогатным заменителем так не хватающих ему разговоров с Юноной, сказал безымянному собеседнику: «Одиночество... Как бы Вам это объяснить? Это когда не с кем послушать „Песни нашего века”*». Под словом «послушать» имелось в виду, конечно же, испытать совместную эмоцию, сопереживать услышанное.
----------------
  *Популярный в 1998-2003 гг. бардовский проект.

Именно этого сопереживания и не хватало Андрею. Из чего же следовало отсутствие оного? В одном старом замечательном советском фильме «Доживём до понедельника» запомнилась фраза ученика, написавшего сочинение на заданную тему – тема была «Что такое счастье?».
Паренёк написал только одно предложение: «Счастье – это когда тебя понимают».
Всю тоскливую глубину этого изречения россиянину довелось понять только много лет спустя, оказавшись в чужой стране. Когда вокруг много людей, но не с кем поговорить «по душам». Когда ты не можешь объясниться цитатой из фильма, книги, песни. Когда друзьями твоими становятся только книги.

Позже, благодаря интернету, Андрей познакомился и с полной версией цитаты, которая, как оказалось, принадлежала Конфуцию: «Счастье – это когда тебя понимают, большое счастье – это когда тебя любят, настоящее счастье – это когда любишь ты». Получалось, что к «большому счастью» не удалось приблизиться из-за отсутствия именно понимания. Так это видел россиянин. Юнона же не видела, поскольку, вопреки многочисленным сигналам Андрея «смотреть» в нужную сторону не хотела.

Попытками построить общую «ментальную платформу» с полькой Андрей занимался долго, упорно и на разные лады. Одним из таких способов настроиться на  нужную волну была задумка Андрея, которую он назвал «воскресное кино». Когда-то, сто лет назад, в семьях русской интеллигенции были приняты так называемые «семейные чтения». Когда семья (и не только) собиралась в одной комнате, и кто-то один читал вслух для всех интересную книгу. В начале двухтысячных годов интернет позволял собрать неплохую коллекцию фильмов – в том числе и старых, классических. И вот подумалось Андрею, что хорошо бы так раз в неделю, усевшись с Юноной на диване в выходной день после завтрака, притулившись друг к другу, посмотреть целиком какой-нибудь старый добрый фильм. Из тех, где главным является не мелькающее в режиме видеоклипов изображение, не спецэффекты, а эмоции, переживания героев, неспешно разворачивающаяся история человеческих отношений. Таких фильмов, которыми хотелось поделиться с полькой, у Андрея накопился целый список. Ему казалось, что переживание совместных эмоций позволит сблизиться духовно, лучше начать понимать друг друга.
Просмотр такого рода фильмов должен быть обязательно вдумчивым, не допускающим отвлечений, ведь в старых фильмах гениальных режиссёров зачастую один только взгляд главного героя мог заменить целую фразу. Таким запомнившимся Андрею взглядом, например, поразил его великий актёр Лев Дуров в фильме «Джек Восьмёркин – американец». Там в сцене показушной ссоры кулака-мироеда с сыном в ответ на реплику родного чада Дуров так посмотрел на него, вошедшего в раж и забывшего, что ссора должна была быть «понарошку», что выразил в этом взгляде одновременно несколько эмоций. Это надо было просто ВИДЕТЬ. Но, чтобы видеть, надо смотреть на экран. А к великому сожалению россиянина, с этим оказалась проблема. Домашнее просматривание фильмов – в отличие от просмотра в кинозале – допускает лёгкие перемещения по квартире: можно отлучиться на кухню, чтобы налить себе чаю, например. И, к огромному огорчению и неудовольствию Андрея, именно так предпочитала смотреть фильмы Юнона. Поэтому просмотр у неё частенько превращался в «прослушивание», что поначалу россиянина огорчало, а потом начало слегка раздражать. Ведь он специально подбирал для польки фильмы, которые знал чуть ли не наизусть, а когда доходило до какого-то ключевого момента и хотелось сказать «вот сейчас, сейчас, смотри, что будет», Юнона как назло перемещалась на кухню, и весь эффект смазывался. Андрей даже пару раз не выдержал и сказал ей, что то, что допустимо в сериалах, не всегда подходит для старых фильмов. Но полька с непониманием ответила:
– Но я же смотрю...
– Да не смотришь ты, а слушаешь. Это не одно и то же, – в сердцах высказался Андрей. Но тут же устыдился собственного нажима. Ну, действительно, если это не так ей интересно, как ему, почему она должна из вежливости мучиться?   
Короче говоря, засевать «разумное, доброе, вечное» посредством кинематографа в почву, которая не была к этому готова, оказалось делом неэффективным, и россиянин вскоре отказался от своей затеи.
По этой же причине никогда не дошло до совместного просмотра культового российского «Кабачка „13 стульев”», где тексты польских песенок спустя десятилетия стали наконец для Андрея просты и понятны.

Если бы непонимание касалось только вопросов искусства, тем отвлечённых, то это было бы полбеды. Проблема была в том, что отсутствие взаимопонимания было именно тем барьером, который не позволял совместно преодолевать конфликты. Ведь союз мужчины и женщины – это такой микроколлектив, в котором нет «большинства голосов». И поэтому при размолвках и разногласиях ключевым становится желание каждой стороны найти решение, исправить то, что случилось, избежать повторения на будущее. Но только, если этого хотят ОБЕ стороны.

В первые годы Андрей делал скидку на молодость и неопытность Юноны и, искренне веря в то, что она хочет, как лучше, пытался ей подсказать выходы из ситуаций. Однако достаточно быстро понял, что деликатные аллюзии и подсказки не очень-то эффективны. Тогда он начал напрямую говорить ей то, что, по его мнению, могло помочь решить проблему в корне. Например, не раз и не два обращал он внимание польки на то, что без серьёзных, основательных разговоров о причинах проблем в отношениях ничего исправить не удастся. Но Юнона избегала этих разговоров. И даже с такой «страусиной» политикой мог бы согласиться россиянин, если бы... Если бы на одни и те же грабли Юнона не наступала вновь и вновь.

Когда тебя понимают... Но чтобы тебя понимали, надо, чтобы тебя услышали. А чтобы тебя услышали, надо, чтобы тебя захотели послушать. С этим как раз были проблемы. Иногда, отчаявшись, Андрей даже пытался надавить на жалость – ведь должна же быть, полагал он, в женщине какая-то генетическая черта, заставляющая пожалеть, посочувствовать, притулить...
Пару раз он говорил Юноне, что ему очень, очень плохо. Говорил, ожидая реакции. И в тот момент требовалась самая малость: чтобы полька обняла его, прижалась, попыталась дать понять, что ей всё это не безразлично. О, как многое можно было бы исправить в такие мгновения! Но шанса воспользоваться таким мгновением не было. Мгновение никогда не наступало. Юнона просто отмалчивалась.
Кстати, насчёт «притулиться», свернувшись калачиком на диване при просмотре телевизора  - это, как ни странно, тоже было из области голливудской фантастики. Годы позже россиянин даже с каким-то натуралистическо-научным интересом задумывался, как это Юноне удалось прожить с ним столько лет, искусно избегая порывов приблизиться самой, первой, не привлекаемой им. Так, чтобы сидеть вместе, обнявшись. Такой физиологической потребности, с грустью наблюдая четвертьвековую статистику, полька не испытывала. Или, по крайней мере, все эти годы успешно перебарывала её в себе.

А ведь именно этот – самый простой, древний, испытанный способ гашения в зародыше любого пожара – можно было использовать в девяноста процентах случаев. По глубокому убеждению россиянина, любые мелкие конфликты, да, впрочем и ссоры посерьёзней, значительно проще гасить в первые же секунды или хотя бы минуты их возникновения. Чем скорее отреагирует другая сторона, тем проще обуздать эмоции. Если на что-то достаточно простого поцелуя, объятия в первые секунды, то на то же самое спустя несколько недель потребуется уже серьёзный разговор, причём обязательно в правильно выбранной ситуации, с правильно выбранным тоном, поскольку обида или иная негативная эмоция уже укоренилась, разрослась, подпитываемая убеждением, что второй стороне на тебя наплевать.

Самое глубокое, самое искреннее желание – это желание быть кому-нибудь близким.
                (Пауло Коэльо)

Вместо этого простого и действенного способа примирения полька предпочитала варианты «магазинно-покупные». Россиянину почему-то надолго запомнился эпизод с подарком на «дзень хлопака»**. 
Это был классический случай, когда Юнона отмалчивалась после очередного конфликта, а Андрей всё более именно по причине этого отмалчивания раздражался. И вот на следующий день полька под каким-то предлогом, не вполне ясно выражаясь, протянула ему пару новых домашних тапочек. Россиянин с недоумением посмотрел на неё – в чём дело? А она, готовая уже разреветься от его сумрачного, чернее тучи, вида, еле слышно выдавила из себя: «Это подарок. На дзень хлопааакаааа». И слёзы всё-таки закапали из её глаз. Андрей стоял, терзаемый двумя чувствами одновременно. С одной стороны, неостывшая со вчерашнего дня досада и раздражение от неумения Юноны поговорить по-человечески сдерживали его от того, чтобы тут же примириться, а с другой стороны, волна какой-то щемящей жалости, смешанной с нежностью захлестнула его. Ему было очень жаль эту не умеющую исправить положение женщину, которая, как верилось Андрею, его любила, хотела быть с ним, но ничего не могла поделать со своим дурным характером и изо дня в день сама разрушала то, к чему вроде бы стремилась.
-------------------
  **Дзень хлопака (польск. – Dzie; ch;opaka) – один из современных праздников, когда девушки и молодые женщины преподносят презенты своим молодым людям.

А от тебя он хочет лишь любви.
Любви, приветливого взгляда, послушанья – ничтожной платы за его труды.
                (У.Шекспир. Укрощение строптивой)


Поборов в себе досаду от такой перманентной глупости непрерывно повторяющейся ситуации, он привлёк к себе, прижал её – с покрасневшим носом, всхлипывающую – и так стоял молча. Знал, что сотый раз объяснять Юноне, что не подарков из магазина он ждёт от неё, вовсе нет – было бесполезно. Барьер непонимания был крепок. Страдали оба. «Счастье – это когда тебя понимают».
Вовсе не было так, что Андрей только ждал – неумолимый, гордый и безжалостный – когда же полька образумится и наконец сделает какие-то кардинальные шаги по спасению их отношений. Желая дать ей невербальный сигнал, он даже самые последние годы (этап третий) предпринимал отчаянные попытки пробиться через сердце к разуму Юноны. Однажды задумалось ему выразить своё отношение к польке в виде сильной, пробуждающей эмоции формы – авторского музыкального фильма. Россиянин уже имел опыт монтажа таких видеорядов, положенных на тщательно подобранную музыку, для своих родителей и родных. Такие подборки старых фотографий, перемежающихся с кадрами семейной хроники, снятой ещё на восьмимиллиметровую киноплёнку, всегда вызывали благодарную реакцию зрителей. Возможно, эти коротенькие видеофильмы получались у Андрея хорошо оттого, что просиживая над монтажом этих нескольких минут долгие часы, он вкладывал в свой труд всё сердце. Ведь делалось это для самых дорогих и близких ему людей. Не раз, сидя перед монитором компьютера, на котором происходил монтаж, автор не мог сдержать слёз, сам плача при монтаже старой хроники «там, где мама молодая и отец живой».
И вот месяца за два до очередного дня рождения Юноны, он начал кропотливую работу, подбирая и оцифровывая фотографии разных лет, где полька была счастливой и улыбчивой. Просматривая часы их совместных туристических видеозаписей, выискивал, выбирал, делал нарезку из тех кадров, где была его Юнона. Одна, крупным планом. Вот она смотрит на него, чему-то улыбаясь, вот грациозно склонила голову, всматриваясь в пенящуюся кипрскую волну прибоя, вот задумалась о чём-то, забыв, что её снимают... Все эти видеокадры перемежались её фотографиями. Десятки фотографий, со всеми оттенками чувств: улыбка, печаль, сосредоточенность, внимание, лиричная задумчивость... И всё это на фоне нежной, щемящей, берущей за душу музыки – скрипка с мотивом романса из кинофильма «Верные друзья»:
Что так сердце, что так сердце растревожено?
Словно ветром тронуло струну.
О любви немало песен сложено,
Я спою тебе, спою еще одну.

Но это потом – в кульминации. А начинался фильм музыкой в исполнении Александра Суханова. Слова романса Анненского «Среди миров, в мерцании светил одной звезды я повторяю имя…» казались россиянину говорящими самими за себя (он даже фильм озаглавил «Моя звезда»). Ну не могла так тонко чувствующая Юнона не оценить всего заряда, всего смысла передаваемого ей Андреем сообщения. Так ему казалось. И он с надеждой ждал дня рождения польки. Фильм был готов, записан на специально оформленный диск DVD.
Но она смогла. Смогла не оценить. А если и оценила, то смогла так замечательно это укрыть от внешнего мира, и от самого дарующего, что из события получился «пшик». Короче, никаких прочувствованных реакций, слёз умиления и прочих щенячьих нежностей. Оборвалась ещё одна ниточка надежды на понимание. А ведь «счастье – это когда тебя понимают»...
Вообще-то, однажды, году в 2012, произошёл разговор, в котором полька откровенно призналась Андрею:
– Ты часто даёшь мне какие-то сигналы, знаки, чего-то ждёшь от меня. Но я не понимаю – чего. Не понимаю я твоих сигналов.

А ведь «счастье – это когда тебя понимают»...

Скачать и прочитать правильно отформатированную книгу целиком можно на Литрес.ру