Школьные будни. Сухумская СШ 4

          Сухумская 4-я средняя школа. Идет урок в нашем 7-м Б что на 2 этаже. Директор школы, он же историк Кики Андреевич Тория - за учительским столом, повернулся к отвечавшему у доски Пачику Барциц. Окна в классе распахнуты, легкий бриз с моря шевелит ставню и солнечный блик от стекла периодически ложится на затылок директора. В это время среди учеников пошла мода на стрелялки из тонкой резинки на пальцах и как из рогатки, стреляющих мандариновыми корочками. Была такая и у меня.

         Так вот, когда солнце от стекла оконной рамы озарило и так блестящий затылок Кики Андреевича, кто то крикнул пли, и 10 -  12 корочек впились в лысину учителя. Один же «умник» вместо мандарина зарядил алюминиевую проволочку, в месте ее удара появилась сначала капля а затем и струйка крови. Учитель сжался, схватился рукой за затылок и увидев кровь громко и недоуменно вскрикнул, ктооо, и прижав носовой платок к затылку, вышел из класса. Через минуту в класс вошел завуч Борис Владимирович Масальский, всегда строгий, называющий учеников всех возрастов не иначе как на Вы. Обвел всех  взглядом и сказал: "Я не буду спрашивать, кто это сделал, прошу всех сдать оружие".
         
         И, горе стрелки, понуро, один за другим, отправились к учительскому столу сдавать свои стрелялки...Когда все оружие было сдано, завуч сказал, а сейчас на две недели вон из школы. Придете с родителями. И вышел из класса. Ура, крикнули ребята и, похватав свои портфели и ранцы, помчались на море, благо, оно было в 400 метрах от школы. Но не прошло и 3 дней, как нам сообщили, что директор нас простил и просит вернуться в школу. Когда, на 4-й день мы пришли в класс, вошел Кики Андреевич. Он с улыбкой посмотрел на нас и мы, в моем лице от имени всего класса попросили прощения, сказав, что мы Вас уважаем и любим и более подобного не повторится никогда. Простив наш бешеный класс, он продолжал урок истории.

        Химию у нас преподавала Матрена Васильевна Савицкая, высокая статная особа, частенько ругавшая нас за всякие шалости. Обычно, часы у неё были сдвоенными. Однажды к доске она вызвала ученика Шоту Гегия, туповатого парня из села Бзыбь, пытаясь извлечь из него хоть какие-либо знания по химии. Ничего не добившись, ставит двойку. И тут звенит звонок на перемену. Во время перемены я подошел к доске и размашистым почерком мелом, не ставя знаки препинания написал:
 
 
      Злится Матрена на нас кричит
      Гегию вызвала у доски торчит
      Урока не знает подсказки ждет
      Схватив двойку на место идет.

        Прозвенел звонок, входит Матрена, Взгляд на доску, Читает и говорит: Чей опус? Приходится сознаваться. Вызывает другого ученика – расставь знаки препинания и все сотри. И … продолжала урок химии.

        А вот грузинский язык и литература у нас никак не шли. Учительница Любовь Давидовна Кереселидзе учеников не любила и те отвечали ей взаимность. То на стул наливали ей чернила и она садилась в своем роскошном белом платье с горошками, щеголяя потом чернильным пятном на пятой точке, то бросали горсть канцелярских кнопок на стул и она усевшись на него обширным задом, вскакивала и неслась в учительскую. Но эти обмены любезностями не мешали Грузинке, как мы её называли, лупить нас большой линейкой по рукам и головам.