Падение

0 (вместо пролога).


Всю дорогу, как и следовало ожидать, я не спал и много думал. О Лизе. Я закрывал глаза и видел её лицо; смотрел в окно на проносящийся мимо густой лес, и тотчас же вспоминал нашу первую встречу в парке.

В соседке по полке я разглядел черты лица Лизы; к концу поездки я её возненавидел.

Голова страшно зудела. Меня спасала лишь мысль о том, что на этот раз всё точно закончилось, хотя подсознательно я ещё надеялся на возвращение. Идиот.
Город, в который я ехал, был мне совсем не знаком. Единственной причиной, по которой я выбрал именно его, была, как ни странно, девушка — Ася. Мы познакомились через сайт для фрилансеров, — там она предлагала услуги редактора и корректора.

Ася училась на филологическом, много читала и охотно делилась со мной своими знаниями в личной переписке. Обычно я боялся умных девушек, но Ася была исключением. Я никогда не чувствовал себя глупым в её компании, потому что нам удавалось идеально дополнять друг друга.

Ася, в отличие от Лизы, знала некоторые мои стихи наизусть, свободно ориентировалась в рассказах и любила говорить со мной об этом. Она была единственным человеком за всю мою "писательскую" карьеру, которому я доверял материал до публикации.

Когда мы познакомились, каждый был разорван личной трагедией: Асе изменил парень, а я ещё отходил от первого расставания с Лизой.

Когда мы снова сошлись, Ася довольно странно на это отреагировала — она была решительно против нашего союза, объясняя это целым спектром веских и не очень причин. Жалею, что тогда я её не послушал. Впрочем, её рассуждения, помимо моих собственных, также повлияли на решение окончательно закончить наши с Лизой отношения.

Но всё не так просто.

Я никогда не умел быстро переключаться с одного человека на другого, как некоторые, так что мозговые терзания, в которые я был погружен следующие несколько месяцев, оставили свой отпечаток на отношениях с Асей.

Но, так или иначе, я все же старался бегать от навязчивых мыслей о Лизе. Мне больше не хотелось страдать, поэтому спустя некоторое время, я начал детально анализировать произошедшее. В голову закралась одна интересная мысль: «Что по-моему значит "любить"? И любил ли я хоть кого-то в своей жизни по-настоящему, или же каждый раз только лишь нарочно привязывался к любой, кто проявлял ко мне интерес, чтобы не чувствовать себя одиноким?».

Выводы были неоднозначны, но, несмотря на это, теперь, когда Лиза всплывала в моем сознании, я повторял про себя, как мантру: «Ты её никогда не любил... Ты её никогда не любил...», и это работало — навязчивый образ стремительно таял.
Врал ли я себе? Не знаю, но даже если и так — хуже мне от этого точно не стало.


1.


Ася и не подозревала, что я еду к ней. Впрочем, я и сам до конца не понимал, что делал, когда покупал билет на поезд.
Первые два часа дороги прошли в усиленной борьбе с желанием выйти на ближайшей к Екатеринбургу станции, чтобы сесть на автобус и вернуться обратно. Однако, позже меня одолела странная лёгкость, длившаяся до появления соседки по полке, разбудившей моё сознание.

Я вышел из поезда ранним солнечным утром. Ватные ноги мои еле держали уставшее от бессонных ночей тело. В горле совсем пересохло.
После обыска, в ходе которого выяснилось, что я где-то потерял сигареты, меня впустили в здание вокзала — он почему-то запомнился мне каким-то слишком пустынным. Наверное, голова моя была полностью занята Лизой, так что окружающие люди буквально пропадали из реальности, в которой для меня тогда не существовало никого, кроме неё.

Асе звонить пока не хотелось. «Слишком рано, она ещё, наверное, спит» — рассуждал я.

Кассирша в привокзальном кафе чем-то напоминала мне мать, но смотреть на неё было неприятно. Странное чувство.

Фланировать по городу с бутылочкой холодного пива мне показалось куда более интересной перспективой, чем сидеть в кафе и ждать когда проснётся Ася.
Девушки в коротких шортиках и тоненьких футболках совершенно не привлекали моё внимание. Обострившиеся пару дней назад инстинкты утихли. Я был подавлен.

Неожиданно, в рюкзаке обнаружилась новая пачка сигарет, которую я на автомате купил в кафе и уже успел про неё забыть. Я достал пачку синего «Винстона», и тут же вспомнил, как сильно Лиза из-за них кашляла, когда я курил на кухне. Нераспечатанная пачка вместе с пустой бутылкой отправилась в мусорную урну.

Солнце пригревало всё сильнее; город окончательно просыпался. Я уселся на лавочку напротив молодой пары, — ребята выбрали самое лучшее на всей аллее место — под тучным кленом, тень которого скрывала их от разгорающегося зноя. Мне отчего-то было радостно от мысли, что два этих сердца любят друг друга, а когда парень робко чмокнул девушку в щёчку, на что та ответила нежным поцелуем в губы, глаза мои помокрели. Лиза...


2.


В двенадцать часов дня, изнемогая от жары и усталости, я все же решился позвонить Асе.
— Ась, привет. Спишь?
— Привет. Завтракаю. Чета случилось?, — отвечала она и жевала в трубку.
— Я сейчас возле «Безымянки».
Она подавались и переспросила:
— Где?!
— Сможешь меня забрать?
— СТОЙ ТАМ И НИКУДА НЕ УХОДИ, Я БУДУ ЧЕРЕЗ 20 МИНУТ!, — громко протараторила Ася, и бросила трубку.

Сложно сказать, был ли я рад тому, что сейчас впервые увижу её. Друзья противоположного пола всегда воспринимаются как потенциальный сексуальный объект. Ни один человек не станет общаться с тем, кто ему неприятен внешне. Но Ася теперь, как и все остальные девушки, временно стала для меня существом бесполым, а связь с Ритой, безусловно, состоялась лишь из-за моей глупой обиды.
Там, около метро, мне ещё казалось, что всё можно исправить, и эта "командировка" позволит мне прочистить мозги, всё взвесить и вернуться обратно к Лизе.

Почти сразу после разговора с Асей, я набрал Лизу:
— Алло?, — донеслось из трубки явно улыбающимся голосом.
— Лиз, я не знаю зачем звоню...
Она молчала.
— Кажется, я люблю тебя, — выронил я, и сбросил, не выдержав её молчания.

Ася появилась совсем скоро. Увидев её, я даже на время забыл о своих терзаниях. Ася, конечно, была явно красивее Лизы. Она обняла меня, и я тут же буквально вспыхнул от жара её прекрасного тела. Подтянутая, стройная, с аккуратной грудью и тугими округлыми ягодицами, — сложно не поддаться искушению глядеть на всё это.

Она приподняла голову, посмотрела мне прямо в глаза и, улыбнувшись, спросила:
— Как ты сюда забрёл?
— Зов сердца!
(Она жила в трех станциях оттуда)
Ася рассмеялась и уточнила:
— Ты ко мне?
— Больше у меня здесь никого.
— Есть хочешь?
— Скорее спать, — зевнув, ответил я.
— Ладно, пойдём, — Ася взяла меня за руку и устремилась в сторону метро.

Я приехал не совсем вовремя — Ася готовилась к защите диплома. В стенах её большой уютной квартиры царило какое-то продромальное беспокойство: Ася, как могло показаться, была абсолютно непоколебима, но на деле всё было совсем иначе. Головы наши полнились какой-то особой тревожностью, но разного рода. Что-то в очередной раз сломалось во мне, и дело здесь, как можно подумать, было совсем не в Лизе. С ней я, в общем-то, разобрался быстро. Запредельная симпатия к "совершенному" образу, созданному мной, а также невнимание к огромной куче его реальных недостатков, вкупе с нараставшей, из-за особенностей моего характера, привязанности, создали иллюзию влюблённости.

Отличить три этих чёртовых чувства друг от друга непросто, но я все же предпринял попытку и смог. Возможно, я обманул свой мозг, а может он меня, но к Лизе я почти сразу почувствовал не столько ненависть, сколько банальное равнодушие.

К тому же, Лиза никак о себе не напоминала: ни звонков, ни смс — это, конечно, способствовало гибели тех жалких остатков чувств, что дотлевали во мне. Конечно, сам я ещё несколько раз звонил ей, писал смс, даже один раз горько заплакал, перечитывая написанный для неё стих, но все это были отголоски отступающего чувства привязанности, не более.

После каждой такой унизительной сцены я не понимал, зачем все это только что провернул и, со временем, окончательно бросил это гиблое дело.
Удивительно, как скоро первородный восторг сменяет скука; как скоро привязанность перерастает в отрешенность; как скоро...

Отношения с Асей в начале, мягко говоря, не ладились. Я хотел съехать на время её подготовки, но она меня не отпускала. «Подожди недельку, пожалуйста, и я буду свободна, как ветер». Она была мила со мной, но я чувствовал, как воздух словно наэлектризовывался, когда я слишком шумно занимался своими делами, поэтому мне приходилось прятаться от неё в баре, что был неподалёку от станции метро «Безымянка».

Славно было выйти ранним летним вечером из дома, сесть в прохладный вагон метро, а затем завалиться в уютный маленький бар, который, скорее, больше походил на кафе. Мне нравилось место за столиком в самом углу — там каждый день рождалось несколько строчек.

В один из таких вечеров, слишком засидевшись и, кажется, порядочно перепив, я, покачиваясь на месте, сверлил глазами зал. Что-то вскипело внутри. Мне хотелось либо избить кого-нибудь, либо быть избитым, чтобы родившееся буйство исчезло. Жертва предстала передо мной совсем скоро — мужчина лет пятидесяти с полупустой бутылкой пива в руке. Он купил нам ещё и начал разговор. Я поддержал. Мы осушили ещё несколько бутылок, пока я зачем-то рассказывал ему о Лизе. Мужик отвечал тем, что я хотел слышать...

Что-то вроде:
— Ничего, она, может и не сразу, но поймёт, что для большинства она — жопа с сиськами, кусок мяса. А ты... Дурак ты, но лучше, чем многие... Мало кто будет любить её так же.

Или:
— Запомни: все они сегодня говорят, что любят тебя, что никого лучше, чем ты и быть не может, а на завтра, встретив кого-то или просто безо всякой причины, с лёгкостью отказываются от этих слов, как будто никогда их тебе и не говорили...
Вскоре он куда-то ушёл и не вернулся, а я выпил ещё половину бутылки, наблевал под стол и был вышвырнут на улицу.


3.


Я договорился сам с собой, что сейчас у меня что-то вроде отпуска. Организм чистился, избавлялся от лишнего опыта. Ася манила к себе всё больше и больше, но что-то все-таки меня останавливало.

В ту ночь, когда я вернулся из бара чуть более пьяным, чем обычно, наутро я обнаружил её у себя в постели. Конечно, одетую.

Через два дня после этого случая, Ася защитила диплом, и мы праздновали это весь вечер: смеялись, то и дело хватаясь друг за друга в порыве какой-то дикой радости, а затем, как это обычно бывает, резко успокоились и синхронно уставились в стену — вернулись в неласковую реальность.

Ася осознавала, что с сегодняшнего дня она начала умирать, ведь работа с 8 до 6 — это отсутствие личной жизни и свободного времени; это постылые морды начальства и коллег; это невкусный кофе и такой же обед; это самая настоящая смерть. А я тогда опустел окончательно. Свою пустоту я частично заполнил книгами и письмом, но этого было недостаточно. Хотелось встретить человека, которого бы я смог полюбить по-настоящему, но такие люди в моей жизни все никак не появлялись. Я чувствовал свою обреченность.

Спустя время, Ася повернулась ко мне — глаза её чуть помокрели, а губы немного подрагивали. Она смотрела на меня с какой-то тупой тоской.
 
— Эй, ну ты чего?, — улыбнувшись, спросил я.

Ася помотала головой и вновь отвернулась.

Я приобнял её сзади и упёрся носом в макушку. Запах женского тела сводил меня с ума. Ася взяла мои руки в свои, обернулась и потянулась за поцелуем, после которого случилось то, что позволило мне уже на следующий день перебраться в её комнату.


4.


Сложно сказать, что между нами было. Молодые и глупые, мы знали, что нам можно всё. Возможность ошибаться пока что была у обоих, поэтому мы решили попробовать жить вместе. Возможно, нам просто хотелось с кем-то спать, либо между нами действительно что-то было. Не знаю. В то время я одновременно испытывал целый спектр ярчайших чувств, — куда более сильных и значимых, чем эфемерная «любовь».

Ася была тёплым и уютным человеком, с множеством интересов. Главной чертой её характера была любвеобильность. Настолько мягких и чувственных девушек я не встречал никогда. Каждое утро начиналось невероятно. Этот период надолго останется в памяти, но я никогда не буду жалеть о том, что и она навсегда исчезнет из моей жизни. Это нормально. Так принято. Особенно, когда ты ещё столь юн.

Ася пыталась передать мне свои знания. Она серьёзно относилась к моему творчеству, хотя я и говорил, что никогда не стану заниматься собственным продвижением для того, чтобы монетизировать свои тексты.

— Ты много интересного писал в нашем диалоге. Попробуй прошерстить свои старые переписки, мне кажется, что там куча хороших вещей, — советовала Ася.
— Не получится.
— Почему?
— Я удаляю переписку после того, как заканчиваю общение с человеком.
— Серьёзно?!
— Да, — после небольшой паузы, ответил я, неожиданно вспомнив, что не удалил диалог с Лизой. — Дай-ка ноутбук.
Через 3 минуты нашей переписки не стало.

Мы с Асей даже не думали о том, чтобы искать себе работу. К тому же, у неё был небольшой, не всегда стабильный, но источник дохода — фриланс, а я впервые за долгое время решил полностью потратить накопленные деньги, не оставляя себе финансовой подушки безопасности.

Жизнь стала похожа на один большой праздник. Недолюбленный и недолюбивший, теперь я был окутан нежностью. Ася не уставала от постоянных объятий и поцелуев. Ещё я, наконец, уяснил правила секса. Понял суть этого процесса. Что движет влюблённым человеком? Или почему человеку хочется любви? Каждый всего лишь хочет секса. Платоническая любовь, так же как и моногамия — мифы, которые безуспешно пытались привить нам большие дети. Но прыгать с одной на другую, как принято у молодёжи, мне не хотелось. Меня воротило лишь от мысли об этом, но и привязываться к одному человеку было опасно — это, не без помощи литературы, я уяснил чётко, ровно как и то, что при частой смене сексуальных партнёров, в особенности у девушек, им становятся недоступны сентиментальные романтические отношения; человек превращается в скотину, неспособную любить.

Возможно, Лиза была такой. Я никогда не расспрашивал её о прошлом, зная, что буду страшно ревновать. А что касательно меня? Я ещё не успел износиться, но зато порядочно разочаровался в людях. Я больше не хотел с кем-то знакомиться или слишком сближаться, опасаясь очередного предательства. Ася не была исключением, хоть мы и жили, как пара, уже больше месяца. Она знала только то, что, по-моему мнению, можно знать всем, и ничего более.

Всё резко потеряло смысл. Достаточно покопавшись в себе, мне стало понятно, что теперь я больше не ищу «книжной» любви, ведь нет её и быть не может в моем возрасте, а другой, как тогда казалось, мне и не нужно. Но я чувствовал, как что-то меняется во мне.


5.


Лето кончилось. Холоднее становилось не только на улице, но и в квартире. Стало ясно, что наш временный союз скоро развалится, но преждевременно рушить его никто не хотел. Зачем добровольно терять человека, с которым тебе хорошо даже просто молчать? Но против судьбы не попрёшь.

Чувствовалось, что Ася все ещё довольно болезненно переживала свой разрыв. Я не ревновал; меня это мало тревожило.

В какой-то момент времени, мы снова стали спать в разных комнатах, а потом и в разных квартирах...

Я съехал в середине октября. Ася как-то позвонила своему бывшему парню и слёзно попросила его вернуться. Он согласился. Унизительно ли было с её стороны просить своего предателя вернуться к ней? Возможно, но следует иметь в виду, что память хитра и когтиста; с ней лучше не шутить. И только попробуй ей препятствовать — станет ещё хуже. Впрочем, Ася препятствовала, и довольно долго, но та ночь стала исключением.

Я снял комнату в коммунальной квартире — на большее мне не хватало. Квартплата и так была ниже некуда, так я ещё и предпринял попытку сторговаться, на что сначала получил вежливый отказ, но позже хозяйка все же пошла мне на встречу (взамен на небольшой ремонт на кухне). Чтобы быть авантюристом, нужно иметь деловую хватку.

Соседей, как и книг, или хотя бы радио, у меня не было. Первые два дня я тупо пялился в стену. На третий, наконец, вышел из дома, сел на метро и поехал в бар на «Безымянке».

Вечер выдался на удивление скверным: пиво горчило, люди слишком сильно шумели, голова разрывалась от мыслей о Асе, Лизе и дальнейшей моей несчастливой судьбе.
Апатичность, которая четыре месяца назад взяла надо мной верх, носила деструктивный характер. Тогда я сидел и тратил последние деньги на пиво, зная, что мне уже не хватало на оплату аренды за следующий месяц...
Новый город сжирал меня, и мне было все равно. Я выпил совсем немного, так что в тот раз обошлось без приключений.

Возвращаясь домой, я зашел в магазин — захотелось купить чего-нибудь сладкого к чаю. Когда я стоял у кассы со всем необходимым, и уже почти было ушёл, к кассирше подошла коллега — молодая девушка в узких, обтягивающих джинсах и коротенькой курточке. Я моментально заразился желанием взглянуть на обратную сторону её широких бёдер.

Я вышел на улицу и достал телефон из нагрудного кармана куртки, — нужно было дождаться её. Она вышла буквально через минуту, повернула и зашагала в сторону моего дома, а я тут же устремился за ней. Бросил взгляд на её упругие сочные ягодицы, но любоваться ими долго не пришлось: она чуть замедлилась, точно почуяв на себе мой хищный взгляд, и уже потихоньку поворачивала голову в мою сторону, однако я вовремя почувствовал вспыхивающее беспокойство, отвёл взгляд и ускорил шаг, обогнав её.

И вдруг такая необычайная тоска меня охватила, несмотря на лёгкое возбуждение. Я открыл дверь в подъезд, глянул на её стремительно отдалявшийся силуэт, и стало мне горько от мысли, что я никогда не поставлю ей пистон.


6.


С работой не клеилось. Я пробовал отправлять свои стихи и рассказы в журналы, но больших успехов это не принесло. Даже вновь связался с Петром (человек, который когда-то пристроил мой рассказ в толстый журнал), чтобы тот мне помог. Всего удалось поднять восемь тысяч русских рублей. На рынке я стоил дёшево, но хотя бы стоил. Искать что-то серьёзное просто не было сил.

У меня появилась соседка — полненькая студентка первого курса, которая была племянницей хозяйки квартиры. Вообще, насколько стало понятно из разговора, изначально планировалось, что она будет жить здесь, но девчонка захотела хлебнуть "настоящей жизни" в общаге. Её хватило на два месяца.

С появлением Юли, Лидия (хозяйка) стала заезжать на квартиру гораздо чаще.

Деньги стремительно таяли. Моё шаткое положение стало беспокоить всё острее; я словно отходил от какого-то странного и очень тяжёлого сна. Все чаще хотелось вернуться обратно, чтобы попробовать снова устроиться в тот же магазин. Я уже отложил на билет и собирался поговорить с Лидией насчёт выселения, надеясь вернуть деньги за оставшиеся две недели, но не успел. Лидия, в один из своих визитов, чутко подметила:
— Костя, что-то я как ни приеду — Вы дома. Проблемы с работой?
— Можно сказать и так.
— А не хотите поработать у моего брата? Он строит дом за городом.
— А какого плана работа?, — машинально потянувшись ладонью к пояснице, поинтересовался я
— Там всё почти готово. Нужно утеплить крышу и отделать зал.
— А сам он почему на крышу не лезет?
— Там очень тесно, а Лёня ломал позвоночник. Ему нельзя.
— Ладно, — немного подумав, согласился я.

Всю следующую неделю мой день начинался в 5 часов утра. Нужно было успеть поесть, собраться и выбежать из дома — там меня на машине встречал Леонид. Полностью дорога от дома до объекта занимала два с небольшим часа. Всё это время я не мог уснуть из-за ужасного запаха в салоне — букет ароматов когда-то бывших здесь стройматериалов, вперемешку с вонью робы Леонида. Открывать окно было не только абсолютно бесполезно, но и не очень безопасно: та осень выдалась крайне холодной.

Всего нас было двое, но чувствовалось, что совсем недавно здесь орудовала целая бригада. Участок был, мягко говоря, захламлен.

— Ну, парень, лезь на крышу — там упаковки с утеплителем, — пояснил Леонид и вручил мне канцелярский нож и сменные лезвия.

Я скорее рвал, чем резал этот материал, ведь нож быстро тупился. На крыше было ужасно жарко. Каждые пятнадцать минут я спускался по обледеневшей лестнице вниз, мёрз, дышал морозным ноябрьским воздухом, курил и чесался — материал вызвал у меня страшный зуд буквально по всему телу.

Несмотря на условия работы и концентрацию на этом предельно занудном процессе, мозг все равно не давал мне покоя: теперь образа было два, и никакая мантра не могла дать им отпор.

Леонид платил сразу после работы. У него было какое-то особенное, я бы даже сказал, трепетное, отношение к деньгам, однако жадным его назвать было нельзя. За неделю я заработал достаточно, чтобы не умереть от голода и не остаться на улице ещё как минимум месяц.

Как только мы заезжали в город, Леонид почти сразу бросал меня и ехал к себе на квартиру. Домой я попадал ближе к 11, мылся, ел, что придётся, и ложился смотреть на едва различимую в тусклом ночном свете потолочную плитку. Бессонница мучила меня уже больше месяца. Когда я жил с Асей этой проблемы не было. Но мне совершенно не хотелось вернуться к ней.

Что касается Лизы, мозг вёл себя предельно странно: он всё еще то вспоминал мгновения абсолютного совместного счастья, то судорожно накидывал на меня весь негативный опыт, полученный за семь совместно прожитых месяцев.
Лиза, на самом деле, всегда была очень холодна.  Я буквально заставлял её чувствовать то же, что чувствовал сам. «Надеюсь, после меня она станет хоть немного мягче и действительно полюбит кого-нибудь. Но мне она больше не нужна», — в одну из бессонных ночей заключил я.

Изменения в отношении к девушкам становились всё отчетливее. Хрустальный мир чистоты и невинности рушился на глазах. Мне часто снились эротические сны с участием Аси, но удовольствия от них я не получал, скорее напротив — набухший утренний член вгонял меня в тоску. Но мне, всё же, хотелось не только секса. Вернее, секс без чувств мне был вообще не интересен. Но что понимать под "чувствами"? Секундную взаимную симпатию? Может быть. Полагаю, так люди в моем возрасте и думают, растрачивая себя на кого попало, но все, абсолютно все — и целомудренные, и развратные, в конечном итоге останутся несчастными...


7.


Крыша была готова. Теперь нужно было приступать к залу, но, как оказалось, этой работой будет заниматься другой человек, а я теперь могу «гулять на все четыре стороны».

В город пришлось добираться на попутке. Я дал водиле на бензин и вышел около торгового центра, чтобы прикупить себе немного новой одежды на замену той, что временно стала моей рабочей робой.

Ещё на входе моё внимание привлекла девчонка, раздававшая листовки. Я всегда помогаю таким людям, но в тот раз почему-то прошёл мимо. Когда я возвращался с купленным шмотьем, она всё ещё стояла там. Добровольно отвести взгляд от её фигуры не представлялось возможным. Джинсы облегали изящные тоненькие ножки, по которым я скользил глазами, а налитую округлую грудь было видно даже из под несуразно растянутой толстовки. Я исступленно глядел на неё, пока, наконец, не решился подойти, чтобы рассмотреть получше.

Когда листовка уже была в моих руках, мне очень хотелось заговорить с ней, но сразу провернуть это я не смог: отвернулся, сделал пару шагов вперёд, но затем взял себя в руки и буквально подскочил к ней.

— Давай погуляем?
— Что?, — испуганно, переспросила она.
— Вечером или когда ты закончишь. Я буду ждать тебя у метро.
Она замялась. Да я и сам не ожидал от себя такой решительности. Наверное, эта "наглость" подействовала должным образом.
— В пять вечера могу, — высоким, почти писклявым голосом, ответила она.
— Хорошо.

До встречи оставался час. Я купил ей три розы и ждал в кафе неподалёку от назначенного места, но идти к ней уже не хотелось. Я даже толком не запомнил её лица. Только фигуру и высокий голос. Презрение к себе, инстинктам и собственному телу в тот момент было запредельно. Её силуэт маячил около одного из выходов метро.

— Прости, — шепнул я, и спустится через другой вход.
Весь вечер я просидел в баре на «Безымянке», и опять выпил столько, что меня потрясывало. Оставаться в этом городе было просто невыносимо, но и возвращаться в Екатеринбург мне уже не хотелось. Впрочем, я всё же зачем-то поехал на вокзал.
— Куда?, — спросила кассирша, не выдержав на себе мой стеклянный взгляд, то и дело опускавшийся на неё после тщательного изучения табло с маршрутами.
— Туда, где хорошо, — несвязно, пробормотал я.
— Я сейчас охрану вызову, — совершенно спокойно, предупредила она, и потянулась к рации.
— Не нужно. Извините, — сказал я, и развернулся в сторону выхода.
— Проспись и поговори с ней. Она вернётся, — подсказывала мне немолодая женщина.

Я обернулся, молча кивнул ей, вышел на улицу, сел на ступеньки, припорошенные снегом, и заплакал. Это почему-то заставило меня вмиг протрезветь. После двух выкуренных одна за другой сигарет, я вернулся к кассе и купил билет до Екатеринбурга на завтрашний день.

В метро меня ещё немного потрясывало: то ли от страха перед будущей жизнью, то ли от пива. Тяжёлые мысли погрузили меня в поверхностный сон, который, спустя некоторое время, был прерван Асей.

— Костя?!
— Привет, — еле продрав глаза, сказал я. — Я проспал свою станцию?
— Я не знаю где ты живёшь.
— Ну да.
— Мы сейчас на...
— Неважно, — перебил её я.
— Кость, я…
— Что ты здесь делаешь в такое время?
— Я от подруги — у неё сегодня день рождения, — ответила она, подвинувшись чуть ближе, и я почуял от неё запах вина.
— Ну и осталась бы у неё.
— Её парень против.
Я молчал.
— Что у тебя нового?
— Уезжаю завтра.
— Куда?!
— В Екб. Мне плохо здесь и работы нет, а там какие-никакие, но связи.
— Ты сейчас домой?
— Да.
— Может, зайдем ко мне? Посидим, выпьем, — предложила Ася и чуть приоткрыла свою сумочку, из которой зазывающе торчала начатая бутылка дорого вина. — Как тогда, летом...
— А этот твой?
— Мы разосрались через два дня после моего звонка. Я не спала с ним — зачем-то оправдывалась она.
Я немного оживился. Вечер грозился стать лучше, чем предполагалось.
— Да и вообще, тут месяц до нового года; оставайся уже у меня, а там решишь.
— Правда?
— Ну конечно!, — ответила она и чмокнула меня в щеку.

От её волос все так же приятно пахло. Я не сдержался и полез за поцелуем, который, уже дома, перерос в нечто большее.

Утром я приподнялся на кровати, свесил ноги на пол и уставился в одну точку.

Ася потянулась и из-за спины спросила:
— Малыш, что-то не так? Что ты чувствуешь?
— Падение.