Неистребимый братец Иванов

Двадцать семь лет Иванова не было в моей системе, а тут возник из (условного) небытия, залез ко мне в мозг, со своим прекрасным инструментом, мольбертом, красками и кистями...всякими-разными...

Забрался, сидит и "шпарит" сверх-профессионально музычку виртуозную, хорошо еще концертмейстера не притащил с собой, наглец этакий, да с роялем. Вот был бы номер.

Сидит, значит, неделю уже, "лупит" "Кампанеллу" и радостно улыбается.

Я ему "грю" (говорю):

- Братец Иванов , ты оборзел в конец, чо-ли? Это мой мозг, ты чо приперся, вали к себе и там тренди...лыбится еще!

Иванов "ржет", показывает мне язык и продолжает, как будто так и надо.

Я ему еще раз "грю":

- Это моя голова, иди отседова, сволочь!

Братец перестает улыбаться и, не прекращая музицировать, сурово глядя мне в глаза, "грит":

- Ты, это... А по сусалам или брылям получить не желаете... эксклюзивно?

А надо знать Иванова так, как знаю его я. У него не задержится, не сомневайтесь. Если бы еще инклюзивно, то это хоть как-то приемлемо, а так...

Ну, я и ухожу , в уголок, сижу, думаю: заплакать, или долбануть его чем-либо тяжелым.

А ему надоедает играть почему-то. Загрустил наш братец.

Ставит мольберт, достает краски, берет в руку кисть, задумывается с серьезным лицом, делает первый мазок, другой - процесс пошел.

Я вскакиваю и подбегаю к нему:

- Ты охренел Иванов, расселся тута, я ж ничо делать не могу из-за тебя, нахала, пошел вон в свою голову... И делай там, что хочешь, хоть ходи на ней.

Иванов смотрит на меня с укоризной и молвит спокойно и умиротворяюще:

- Ну не мешай, ты видишь - процесс пошел, иди займись, чем полезным. Чего ты привязался-то.

И я, вдруг, подумал: " И правда, чо эт я, головы мне жалко чо-ли, места хватит, тем более процесс пошел, а я по себе знаю, что такое, когда он пошел".

Осторожно, на цыпочках, отошел я к себе в закуточек:

- Да, пущай малюеть! Я грю чо-ли.