Почему я так и не стал членом КПСС

        Предыдущая глава   http://proza.ru/2022/02/14/85

        Когда я ещё ходил в детский садик, то хорошо помню, что в каждой группе на видном месте висел портрет доброго дедушки Сталина с девочкой на руках. Все детки хорошо знали, что Сталин является самым хорошим, добрым, справедливым и умным человеком на земле. Что нашим счастливым детством мы обязаны именно ему.

       Потом я пошел в школу. Про Сталина как-то забыли и теперь на стенках висели портреты Хрущева. В четвертом классе нас приняли в пионеры и мы торжественно клялись верности Коммунистической партии. Тогда уже хорошо была отлажена система воспитания передового советского человека: октябрёнок (резерв пионерии), пионер (резерв комсомола), комсомолец (резерв партии) и, наконец, коммунист. Это для лучших представителей общества, естественно.

        Меня лично в то время эти вопросы мало занимали. После пионеров в восьмом классе нас всех гуртом приняли в комсомол, в котором я и состоял до 28 лет. Выбыл по возрасту. О вступлении в партию как-то и не задумывался.

        Однако, после окончания института, когда я уже два года отработал по распределению дежурным по станции и поездным диспетчером, ко мне стал присматриваться парторг отделения. Как-то в разговоре он предложил мне вступить в коммунистическую партию. Дескать – анкета у тебя нормальная (из рабочих и крестьян), работаешь ты неплохо – грамоты имеешь. Пора подумать о партии.

        В принципе я понимал, что для продвижения по служебной лестнице в такой  полувоенной организации, как железнодорожный транспорт, наличие партбилета было не просто желательным, а скорее обязательным. Поэтому я обещал парторгу подумать об этом вопросе.

        Несмотря на то, что моя карьера в то время складывалась вполне удачно, после обязательной отработки трёх лет по распределению меня тянуло заниматься научными исследованиями и расчётами на электронно-вычислительных машинах. Этой страстью я заразился после третьего курса МИИТа в составе студенческого научного общества. Разговаривал об этом и со своими сослуживцами по отделению дороги.    Они-то мне доходчиво и объяснили, что если я вступлю в партию, то в год прохождения партийного испытательного срока я и заикаться о переходе на другую работу не могу. А дальше – как партия решит. Отпускать меня в другое ведомство или нет. Взвесив всё это, я потихоньку спустил разговоры о вступлении в партию на тормозах. Дескать – не созрел ещё, очень серьёзный вопрос. На том и остановились, хотя уровень моей зрелости партийный секретарь не забывал регулярно проверять и напоминать.

        Так что к научно-исследовательской работе я приступил 25-и летним комсомольцем. Ходил, как все, на субботники, на овощную базу, ездил с шефской помощью в совхоз. Всё как у всех. Комсомольские собрания посещал не всегда. Была «железная» отговорка – как раз в период проведения собрания мне выделено время для расчётов на вычислительной машине. Тогда это время выделялось руководителем вычислительного сектора и утверждалось начальником отдела. Иной раз я всё-таки на комсомольские собрания попадал, но энтузиазма от этого не испытывал. Помню, нам  очередную книжку дорогого Леонида Ильича читали и рассказывали – какая эта книга хорошая и полезная для воспитания подрастающего поколения. Поколение единодушно голосовало «ЗА!» и собрание заканчивалось.

        Отмечу, что я не был каким-то критически настроенным субъектом по отношению к комсомолу, партии, или общественной работе. Просто я очень увлекался научными исследованиями и этому уделял основное внимание и время. Ну и семье, конечно.

        Когда возник вопрос о моей заграничной служебной командировке в ГДР на научную конференцию, меня пригласил представитель соответствующих органов, курирующий наш институт. Он-то и задал мне вопрос о причине моей беспартийности. В то время я был ещё в комсомоле. Оказалось, что в коммунистическую партию принимать из научно-исследовательских институтов особенно не торопились. Ежегодно на весь институт Бауманский райком КПСС выделял всего одну разнарядку. Для получения её надо было не меньше года побыть секретарём комсомольской организации института. А это требовало массу времени на всякие собрания, совещания, заседания. А у меня была аспирантура «на носу». Так что этот путь был для меня неприемлем. К тому же вопрос о моей командировке решился положительно и, наверное, я зарекомендовал себя там нормально. По крайней мере, я стал «выездным» и, может быть, даже использовался для доказательства того, что у нас не только партийные люди выпускаются за границу, а вот и беспартийные такую возможность запросто имеют.

        Вопрос о партии на какое-то время заглох. Но вот пришло время назначения меня на должность заведующего сектором. Вопрос опять возник. В принципе, по заведенному в стране порядку, руководитель должен был быть партийным. Моему научному руководителю Козлову И.Т. пришлось вступать в партию на шестом десятке лет. Это несмотря на его научный и общественный авторитет. Не согласовывали его на должность заместителя директора Института соответствующие инстанции.

        Предполагая вступить в КПСС, я отнюдь не рассчитывал на получение каких-то дополнительных благ и льгот. Просто я считал несправедливым, если отсутствие соответствующей галочки в моей анкете явится препятствием для моего допуска к проведению каких-то научных исследований, участию в международных конференциях и естественному продвижению по служебной лестнице.

        А я ведь к тому времени уже тепло распрощался с комсомолом. Теперь для получения партийной разнарядки мне надо было окончить какой-нибудь факультет в Университете Марксизма-Ленинизма. Разнарядки в этот университет ежегодно поступали в институт из Бауманского райкома партии. Ну надо, так надо. Я записался на экономический факультет. Занятия проводились с сентября и по май. Были лекции, семинары. В общем порой было даже интересно. Особенно на семинарах. Там позволены были дискуссии об экономическом положении в стране. Я частенько на них выступал, с должной фильтрацией текста, разумеется. Дескать, всё у нас хорошо, даже замечательно, но вот…

        Диплом с отличием Университета Марксизма-Ленинизма я получил в мае месяце. Но разнарядку на приём кандидатом в члены коммунистической партии передали секретарю нашей институтской комсомольской организации. Оказывается – это было заранее оговорено. Да я и не особенно  расстроился. Учиться было достаточно интересно.

        Через пару лет приходит новая разнарядка в Университет для нашего отдела. Меня попросили выручить отдел и снова пройти по уже проторенной дорожке. Надо так надо! На этот раз я записался на факультет хозяйственных руководителей. Факультеты с идеологическим и пропагандистким уклонами были явно не по мне.

       Снова лекции, снова семинары. Снова я активно на семинарах выступал. Позже, в день получения очередного диплома с отличием, ко мне подошёл руководитель нашего семинара. Он поздравил меня с дипломом и сказал, что договорился со своим руководством о том, что я перейду на работу инструктором Бауманского райкома КПСС. С моим руководством они договорятся сами.

        Я просто ошалел. Доучился на свою голову! Как тут быть? Первое, что пришло мне в голову – это сообщить, что я вообще-то не член КПСС. Это очень удивило руководителя. Он даже и представить себе не мог, что я – такой активный участник семинаров, так болеющий за благополучие нашей страны и имеющий хорошие познания в её экономике, мог не состоять в славных партийных рядах. Он задумался и пообещал в ближайшее время решить вопрос с моей партийностью. Но я, как мог корректнее, объяснил ему, что сейчас у меня выходит на финишную прямую многолетняя работа над докторской диссертацией. Работа очень интересная. Ей отдано много сил и времени. Что, дескать, давайте я пройду этот этап и мы, возможно, снова вернёмся к этому разговору. На том и разошлись.

        До сих пор оба красных диплома Университета Марксизма-Ленинизма хранятся в моём домашнем архиве. Но я не жалею истраченного на их получение времени. Лекции, а особенно семинары, проходили в достаточно открытой атмосфере. Там можно было высказывать своё мнение, свободное от излишнего славословия в адрес руководства. В известных границах, конечно. В стенах Университета была гораздо более демократическая атмосфера, чем на политинформациях, комсомольских и партийных собраниях в Институте.

        А между тем время безостановочно бежало… Прошла череда кратковременного правления страной Андропова и Черненко. То и дело уходили в мир иной сподвижники Леонида Ильича. Это было время почти беспрерывных торжественных похорон руководителей партии и правительства Советского Союза. «Гонки на катафалках» - так метко обозначили в народе это время.

        Наступил черёд Горбачева М.С. Повеяло ветром перемен. Это время  напомнило многим хрущёвскую «оттепель», которая, к сожалению, очень быстро перешла в слякоть.

        Как=то теперь получится? Никто этого не знал.

        Но перемены действительно были нужны. И достаточно серьёзные перемены. Страна за 18 лет правления дорогого Леонида Ильича впала в спячку. И экономическую и политическую. Централизация всего производства – от проектирования и запуска космических кораблей до производства швейной иголки находились в государственных руках. За всем не уследишь, сколько бы не раздувался чиновничий аппарат. А он раздулся до неимоверных размеров. Но, как говорится, у семи нянек дитя без глаза. Кругом был постоянный дефицит. Дефицит практически всего. Нужны были перемены. В том числе и в политической сфере. Настало время заканчивать с монополизмом одной партии. Партии должны конкурировать и соревноваться между собой за право управления страной. Быть подконтрольными как со стороны государства, так и со стороны друг у друга и избирателей. Меняться на руководящих постах. Вот такие в общих чертах вырисовывались первоочередные задачи перестройки.

        Мой личный вопрос о вступлении в КПСС отпал сам собой.

        Не срослось!

        Следующая глава    http://proza.ru/2022/02/22/34