Глава 2. В начале мечты

       Шел 2013-й год.
       В чисто вымытые окна актового зала лились потоки солнца, за ними по веткам прыгали, чирикая,  воробьи. На сцене  за столом сидели директор с заместителем и гости, в партере  воспитатели. Дальше, до  последнего ряда, празднично одетые детдомовцы.
       Выпускникам,  таких набралось семеро, выдавались  аттестаты зрелости.
       Каждого вызывали на сцену, директор вручал  документ. За этим следовали аплодисменты, возвращался назад. Потом шел следующий.
       - Найденов!  - дошла очередь до Максима.  Пройдя по проходу, взошел на помост.
       - Поздравляю, - вручил директор  синего цвета  гербованный аттестат. - Желаю удачи (крепко пожал руку).
       Горя ушами вернулся на  место, сел. Открыв пробежал глазами оценки.  Неплохие  -  в основном  пятерки и четверки. По геометрии с химией - тройка. Можно было конечно дожать и эти предметы. Но в связи с тренировками не хватило времени.
       Когда вручение закончилось, Муравин,  встав, произнес речь - пожелав выпускникам  удачи в жизни. При этом сообщил,   все они могут быть зачислены в городские профтехучилища  или подать документы   для поступления в колледжи.
       - А в институты?! - проорал со своего места  пятиклассник  Витька Апрелев.  Бузотер и двоечник.
       - Можно и туда, - приподнял очки директор. - Но тебе Апрелев  это не грозит. С такими  знаниями, только в грузчики.
       - Га-га-га! - рассмеялся зал, а заместитель директора застучал указкой   по графину, - тихо ребята. Тихо!
       После Муравина встал  чиновник из гороно,   сообщил,  что в связи с имеющимся в стране законом, выпускникам в городе будет предоставлено  жилье. Для чего им следует обратиться в администрацию.
       Это тоже вызвало бурную овацию, такое ребята слышали впервые.
       - Подвезло вам, - наклонился к Максиму его приятель Сашка Мищенко, годом моложе. - Свое жилье. Круто!
       - Не верю, - повертел  головой. - Это какая-то лажа*.
       Все детдомовцы, за свою недолгую жизнь, видел только  плохое. Здесь, где их   унижали и обворовывали, пока не пришел Муравин;  на  городских улицах, где в мусорных баках рылись пенсионеры и бомжи, в  пустых окнах заброшенных фабрик и заводов.
       Иногда в школе  учителя  рассказывали о другой стране. Той,  которую ребята никогда не видели. Там не голодали  дети со стариками,  не имелось  нищих и олигархов. Была уверенность в завтрашнем дне.
       Впрочем, теперь  Максим думал о другом. Возможности вырваться из  серой, постылой жизни, и  стать военным моряком.  Наконец могла сбыться заветная мечта. 
       За то время что прошло, из худого нескладного мальчишки  Найденов превратился  в рослого парня с широким разворотом плеч  и чуть угрюмым взглядом. 
Продолжая занятия у Рыбакова и выступая на городских, а потом   областных соревнованиях, он  стал кандидатов в мастера спорта, и еще больше укрепился в  своем желании.    
       Александр Иванович был    солидарен с воспитанником и даже познакомил с одним своим приятелем,  капитаном 2-го ранга в отставке.
       - Двигай в Питер, сынок, - посоветовал тот на встрече. - В училище подводного плавания имени Ленинского комсомола.    Теперь это  Морской корпус Петра Великого. Сам когда-то  заканчивал. И не жалею, -  значительно изрек   ветеран. - Мир посмотришь, многое увидишь и поймешь.
       - А вы во многих местах бывали? -  с интересом спросил Максим.
       - Ну да, - энергично кивнул лысой головой. И стал загибать пальцы.  -   Во  Вьетнаме, Анголе, Египте, Камбодже и еще ряде стран. Хочешь расскажу занимательную историю?
       - Хочу, - загорелся  парень.
       - Ну, тогда слушай, - достав из кармана, набил табаком пенковую трубку.
       - Было это в начале семидесятых, после учений «Океан». Ты тогда еще не родился. Я в то время служил помощником командира  дизельной подводной лодки  класса «Фокстрот» Северного флота. Она   несла боевую службу в   Атлантике и по ее завершению зашла на Кубу с дружеским визитом.   Отношения между нашими странами тогда были прекрасными. 
       Фидель Кастро организовал для офицеров корабля  на берегу банкет, а затем приказал своему командующему  Военно-морскими силами  повести для нас  экскурсию. 
Как не показать красоты дивного острова южных морей, которые описывали великие писатели?
       Показали все и вся. Вот только по так называемой «культурной программе», то - есть с сопровождающими и избирательно. А русские моряки, как известно, любят смотреть самостоятельно и в живую. Менталитет такой.
       Вот и решили несколько из нас, кто помоложе, понаблюдать кубинцев, а точнее кубинок в свободной обстановке. Не роняя чести и достоинства советских офицеров. 
       Встал вопрос где? В рестораны и другие увеселительные заведения ходить   было категорически запрещено. Тогда   решили  двинуть на один из пляжей, что был неподалеку от гостиницы, где  разместили гостей.
       Хозяева не возражали, а для возможного общения с аборигенами выделили нам переводчика по имени Педро. Разбитного и смешливого парня.
       Утром, облачившись в шорты и плотно позавтракав, вся компания в его сопровождении двинулась на пляж.
       Боже мой! Что это было за место! - поцокал языком ветеран. - Золотой песок, раскидистые пальмы, голубое теплое море! И … сотни, сотни молодых кубинок в неглиже, при виде которых  мы даже несколько растерялись. Еще бы. Красота креолок, а женщины острова в основном были этой породы, широко известна в тропических широтах. Так же, как наших в северных.
       Но ближе к делу. Преодолев несвойственную морякам растерянность, мы быстренько разделись (не полностью, конечно) и стали услаждать себя пляжными радостями - купаться, загорать, а главное, созерцать юных кубинок.
И те отвечали взаимностью. Принимали соблазнительные позы, громко смеялись и махали нам руками.
       А затем вдруг, некоторые из них, самые разбитные и веселые, стали показывать нам  кукиши. Да-да, именно те кукиши, за которые в России можно нарваться на грубость, а то и получить в морду.
       Парни опешили. Такое доброжелательное, многообещающие поведение, и вдруг… русский кукиш? Что за хрень!?
       Оглянулись на переводчика, а тот так и прыскает со смеху.
       «В чем дело, Педро?!»
       И переводчик, в прошлом выпускник университета Дружбы народов, который у нас в Москве, рассказал, что столь обидевший нас жест, у кубинок является знаком дружеского расположения и даже призыва к любви.
       Вот  такая была занимательная история, сынок, - потрепал парня по плечу старый морской волк. - Как? Интересно?
       - Очень, - умилился  выпускник, а Александр Иванович до слез смеялся.
       На следующий день  после  этого разговора   Максим отослал  в Морской корпус  документы. Спустя еще два, директор  вместе с выпускниками на служебной «Газели»   отправился  в  администрацию Балашихи.
       Там, в одном из кабинетов,  каждому выдали  свидетельство о праве собственности на жилье, заставив расписаться.
       При его осмотре оказалось, это были   комнаты в общежитии одной из фабрик  на городской окраине. Каждая по  пятнадцать квадратных метров,  с общей кухней, умывальником и туалетом.
       - Какое же это благоустроенное жилье? - возмутился  Муравин. Поехали обратно.
       Однако чиновники заявили, - другого у нас нет. - Берите, что дают или пишите отказы. Писать никто не стал, ребята были рады и такому.
       Вернулись  снова, каждый получил  у коменданта ключи  от  своей комнаты.  Максиму досталась угловая. С  выходящим в парк окном, одинокой лампочкой на потолке  и  выцветшими обоями.
       - Главное своя, - запер  на ключ дверь. - А ни общая спальня.
Хотел начать ремонт   (выпускникам выдали подъемные), но  Рыбаков отговорил.
       - Съездишь в Питер, а там будет видно.
       Через две недели пришел вызов.
       Проезд до места поступления  и обратно у Макса был  льготный. К имевшейся сумме    Александр Иванович добавил  еще пять тысяч  сказав, -  вернешь, когда  сможешь.   И  отвез утром на своей «Ниве»  в  столицу.  На Ленинградский вокзал.  Там  посадил на  поезд,  пожал руку «ни пуха, ни пера»  и растворился среди провожавших.
       Соседями по плацкарту  оказались  преклонных лет  пара, симпатичная девушка  и братковского  вида  рыжий  парень с синими наколками на пальцах и золотой цепью на бычьей шее.   Года на четыре старше Макса.
       - Куда едете молодой человек, если не секрет? - поинтересовался мужчина, когда поезд тронулся.
       -  Не секрет. В Санкт-Петербург. Поступать в  Морской корпус.
       - Ясно. А мы с женой до Бологое. Навещали сына. 
       Познакомились - мужчину звали  Павел Алексеевич, его жену Татьяна Степановна.Девушка на боковом месте читала книгу, ее сосед,  тупо пялился в окно. 
       Через полчаса  проводник стал разносить  по вагону чай.  Все взяли по стакану, Максим тоже. Он был с лимоном, вкусный, такой пил впервые.
       - Помои, - прихлебнул свой  рыжий. - Эй, мужик, где тут у вас кабак?  - обернулся к проходящему проводнику.
       - В последнем вагоне, -  на ходу сказал тот, неся  очередные заказы.
       - Слышь, фифа* пойдем со мной. Угощаю, -  наклонился  к соседке.
       -  Благодарю, мне не надо, - подняла   от книги глаза.
       - Ну, на нет и суда нет (ухмыльнулся).  Встав,  покинул купе.  Спустя час вернулся навеселе. Плюхнулся на свое место, сыто рыгнул и потянул из рук девушки книгу, - что читаешь?
       - Отстаньте. Как вам не стыдно, - не отдала та.
       - Молодой человек, нехорошо. Ведите  себя культурно, - приподнялся Павел Алексеевич, а его жена укоризненно покачала головой.
       - Ша!  - презрительно оглядел. - А ты чего зыркаешь? -  ощерился на  Максима. 
       -  Кончай бузить, а то будет плохо, - сдвинул  брови.
       - Это ты мне? 
       - Тебе.
       - Ну, тогда   давай выйдем, -  процедил сквозь зубы. 
       - Молодой человек, не связывайтесь.   Он же пьян, -  вмешалась Татьяна Степановна.
       Рыжий между тем встал и сделал приглашающий жест рукой. Максим   впереди он следом, пошли  по   качающемуся вагону.
       - Ну что, с-сука? - когда оказались в пустом тамбуре, хотел мазнуть ладонью по лицу. Не успел, получив  апперкот в челюсть  и боковой по корпусу.
       - Больше так не делай, - наклонился над упавшим Максим. Прикрыв дверь вышел.   
       - Все нормально,  -  вернувшись, сел на свое место.
       Минут через пять, кривясь от боли, появился блатной. Снял с грузовой полки свою сумку и прохрипел  - мы еще встретимся.
       - Как скажешь, - пожал  Найденов плечами.
       Повесив сумку на плечо,  молча  двинулся по проходу.
       - Быстро ты с ним, - улыбнулся сосед. - Повоспитывал?
       - Немного, - взглянул на девушку.
       - Спасибо вам, - отложила  она книгу в сторону. - Не люблю хамов.
       - А давайте-ка вместе перекусим, -  предложил  Павел Алексеевич. - Танюша, что там у нас есть? Доставай.
       На столике застеленной салфеткой поочередно возникли  жареная курица, пупырчатые огурцы, сыр  и московский батон в нарезке. Девушка,  ее  звали  Лика Зорина, добавила бутерброды с колбасой,  пару яблок и  оранжевый апельсин. 
       - А у меня вот, -  достал из сумки пакет с беляшами Максим  (их на дорогу дал Анзор). Жаль, остыли.
       С шутками и веселым смехом вместе  пообедали, заказав еще чаю. Затем чета прилегла на нижних полках отдохнуть, а молодые  уселись за столик  у противоположного окна.
       - Интересное у тебя имя, - сказал Максим. - Никогда такого не слышал.
       - Если полностью, Анжелика, - улыбнулась  девушка. - Это меня мама так назвала.
       Разговорились. Лика возвращалась из Москвы в Питер,  где гостила у бабушки. Была коренной ленинградкой,  училась в  Санкт-Петербургском университете  на юриста.
       - А ты, значит, едешь поступать  в  Морской корпус? - взглянула на Макса  карими глазами.
       -  Ну да. Еду. Хочу быть  военным моряком.
       - Знаю такой. Он недалеко от Большого проспекта. Я  там живу вместе с родителями.   
       В три часа дня, распрощавшись, пожилая чета, прихватив вещи,  вышла на станции    Бологое. На их места  сели  новые пассажиры. Поскольку  рыжий так и не вернулся, Максим  пересел на боковую полку, разговор продолжился.
       Лика  ему все больше нравилась.  Невысокая, с миловидным живым лицом и стройной фигуркой. В детдоме на девчонок он особо не заглядывался. Общался  в основном с мальчишками, да и времени не хватало.
       Когда на следующее утро поезд втягивался  на перрон  Московского  вокзала, они были друзьями. Девушка рассказала, что мечтает  работать в прокуратуре, как отец,  а Масим,  что он детдомовец.
       - Ну и что? -  пожала плечиками. - Папа тоже  рос без родителей, они погибли в тайге. Были геологами.
       Лязгнув сцепками, состав остановился. Проводники, открыв двери,   опустили подножки  и  пригласили пассажиров к выходу.
       - Ты в Питере раньше бывал? - спросила Лика, когда спустились  на людную платформу. 
       -  Никогда, - повертел головой Макс, поправив на плече сумку.  - Только    в  Москве, да и то не часто.
       -  В таком случае  провожу  тебя  до места, - стрельнула глазами. - Мне не трудно.
       - Ну, если не трудно проводи, - с удовольствием согласился Максим.
       Для начала они  проследовали к метро и  спустились вниз, доехав до станции Василеостровская, а затем   поднялись  наверх, пройдя с километр до набережной.
       Она впечатляла закованной в гранит Невой, изысканной архитектуры  старинными особняками,  золотыми куполами  высокого  храма  и  скользящими  по фарватеру прогулочными судами.
       - А вот и  Морской корпус, - показала  Лика на длинное, в три этажа    оранжевого цвета здание с колоннами в центральной части, выходящее фасадом на набережную.   Вверху, на   башенке, реял Андреевский флаг.
       -  Спасибо тебе. Приятно было познакомиться, - пожал  девушке руку  парень. 
       - Погоди, вот тебе мой номера телефона, - открыв сумочку, вынула блокнот с шариковой ручкой. Развернув написала  семь цифр, вырвала листок, протянула.
       -  Когда  поступишь, дай знать. Покажу тебе Питер.
       -  Теперь точно поступлю, - аккуратно сложив, сунул в карман.
       -  В таком случае до встречи. Улыбнулась и  задробила каблучками обратно.
       Он долго глядел вслед, а потом решительно направился к главному входу. Там предъявил дежурному офицеру в синем кителе и фуражке с крабом вызов с паспортом.
       - Андреев, - проводи абитуриента в нужную казарму, - приказал тот рослому курсанту с тремя золотыми шевронами на рукаве.
       - Откуда приехал? - спросил тот, когда шли по пустынному плацу.
       - Из Москвы.
       - Ясно.
       Конкурс в учебном заведении оказался будь здоров -  пять человек на место.
       Но  экзамены Максим сдал, получив проходной балл, и был зачислен на  штурманский факультет. Там  готовили офицеров для надводных кораблей и подводных лодок.
       Корпус оказался  с богатой историей, основал сам император  Петр Первый.
       Сначала это была Навигацкая школа, впоследствии Морской корпус, а в советское время  - высшее военно-морское училище имени Фрунзе. В новой России его объединили с высшим военно-морским училищем подводного плавания имени Ленинского комсомола, снова переименовав в  Морской корпус. Он же Санкт-Петербургский военно-морской институт.
       После зачисления всех переодели в синие робы с бескозырками и тяжелыми яловыми ботинками,   отправив в летний лагерь  для прохождения курса молодого бойца.
       Ребята в группе подобрались нормальные: у одних отцы были морскими офицерами, другие из семей рабочих и служащих.  В лагере были пять таких групп, разных специальностей.
       В шесть утра курсантов будили звуки горна,  затем следовали построение и физзарядка. За ней трехкилометровый кросс по лесу, умывание и завтрак. После,   снова построение и развод на занятия. 
       В щитовых домах, оборудованных под классы, изучали уставы, основы несения караульной службы и автомат Калашникова. На плацу меж ними   отрабатывали строевую подготовку.
       Максиму все  это давалось легко - сказывались занятия спортом.  Другим не очень. Спустя две недели двое подали рапорта на отчисление и исчезли. Остальные понемногу привыкали. Через месяц учеба завершилась боевыми стрельбами (выпустили  на полигоне по мишеням три пули), курс вернулся в  институт.
       Там на складе всем выдали парадную форму: синие  форменки,  черные клеша с  хромовыми ботинками и муаровые ленты на бескозырки с надписью «Военно-морской корпус».  Настал день Присяги.В десять утра курс в белых перчатках и с надраенными автоматами выстроили перед фасадом института. 
       Перед шеренгами стояли пять столиков  на них  алые папки с текстом присяги. Напротив начальник (контр-адмирал) с профессорско-преподавательским составом. Чуть в стороне приехавшие  родители.       
       Раздалась команда и под  медь оркестра  парадный расчет, чеканя шаг, пронес перед шеренгами   величаво реющее Андреевское знамя*. Когда занял свое место, тамбур-мажор* взмахнул жезлом, последний звук улетел в  небо.
       Адмирал, придерживая кортик,  прошел к трибуне с микрофоном и произнес речь. Поздравив с поступлением в  Морской корпус и принятием присяги. Закончил (опять последовала команда), началось действо.
       По вызову командира роты каждый курсант выходил из шеренги,  с автоматом на груди маршировал к столику. Брал в руку папку с текстом, открывал и давал клятву. После клал на место,   расписываясь в журнале. Далее следовал поворот кругом и возвращение на место. Когда церемония завершилась, вновь грянул оркестр, прошли вдоль фасада  торжественным маршем.
       Затем состоялся праздничный обед, за ним концерт. Приглашенные родители пообщались со своими чадами. Максиму было немного грустно. Эх, был бы среди них, Александр Иванович.
       На следующий после торжества день  начались занятия. Теперь их проводили в классах учебных корпусов  и на институтском плаце. Изучали высшую математику  с геометрией, физику, теоретическую механику, химию, черчение, и иностранный язык.  От обилия материала  кружилась голова. То, что было в школе, не шло ни в какое сравнение.
       Помимо учебы пришлось  ходить   в корпусные наряды - на службу и  работы.
       Особенно изводили строевые занятия на плацу: маршировали ротой, взводами и в одиночку. Ко всему этому прибавилось  чувство голода. Кормили курсантов неплохо, но есть хотелось постоянно.
       В один из таких дней, перед отбоем, попросив у  одногруппника  Генки  Резникова  сотовый  (своего не было),  позвонил Лике.
       - Здравствуй, это  Максим, - назвался, услышав знакомый голос.
       - Макс! Рада тебя слышать! Поступил?
       - Как и обещал.
       - Здорово. Когда будем смотреть Питер?
       - Как только пустят в увольнение.
       - Звони. Буду ждать.
       - И я. Нажав кнопку, отдал трубку Генке. - Спасибо.
       -  Да чего там,  если надо обращайся, - сунул   в карман. 
       Первое увольнение состоялось через неделю, в воскресенье. Накануне тем же способом связался с Ликой. Договорились встретиться в десять утра у ледокола «Красин», стоявшем на вечном приколе  у набережной  имени революционного лейтенанта.
       Отпарив форменку с клешами, надраив до зеркального сияния   бляху на ремне и ботинки, в числе  других  первокурсников - счастливцев, Максим впервые отправился в увольнение. День выдался  погожим, в воздухе летала паутина, над Невой парили чайки. 
       Многие ребята отправились в город  группами. Найденов,  отделившись от своей,  направился  в сторону «Красина». Ледокол  внушал уважение  размером и оснасткой, теперь в нем находился  Музей Мирового океана.
       Пока задрав голову, курсант рассматривал с набережной гиганта,  позади раздался стук каблучков - оглянулся. К нему легким шагом подходила Лика. В шелковой цветной блузке, юбке до колен, туфельках  и  модной  сумочкой  на плече.
       - Здравствуй, вот и я, - остановившись рядом, задорно тряхнула челкой.  - Тебе очень идет морская форма,- протянула узкую ладонь.
       - А тебе  твоя, - осторожно пожал Максим. Лика  весело рассмеялась.
       - Ты готов  к  экскурсии по Северной столице?
       -  Всегда готов! -  бросил   руку к бескозырке с белым чехлом. 
       - Для начала предлагаю поглядеть Медного всадника. Он у нас визитная карточка. Ну что? Пошли?  (взяла кавалера под руку).
       -  Ага, - сглотнул    слюну.
       Вот так с девушками никогда не ходил. От нее шел легкий аромат духов, сладко закружилась голова.
       Как и в прошлый раз  воспользовались метро, еще по утреннему немноголюдным.  Доехав до станции «Адмиралтейская» поднялись наверх. Миновав Александровский сад   вышли к  набережной Невы  где на Сенатской площади стоял памятник.  На гранитном  пьедестале, вздыбив  жеребца,   император  простирал длань* в будущее.
       - Да, круто, - оценил Макс. - Дух захватывает.
       - А на этой площади было выступление декабристов, - показала рукой Лика.
       - Это которые «во глубине сибирских руд?»   блеснул   эрудицией.
       -  Любишь Пушкина?
       -  Люблю, - чуть улыбнулся. - И еще Лермонтова.
       Постояв у памятника, направились к величественному зданию Адмиралтейства, шпиль которого украшал парящий в небе кораблик, а затем осмотрели Исаакиевский собор. Все это время  Лика давала пояснения, чувствовалось - она любит свой город.
       - А теперь навестим   Александровский сад, - предложила после собора.
       - Давай, - кивнул бескозыркой Максим, и они направились туда.
       Сад встретил       аллеями  в   золотых красках осени, увядающими клумбами и бьющим в центре фонтаном.  В западной  его части   рос вековой дуб, посаженный еще императором Александром, на территории стояли памятники  Лермонтову с Гоголем, Глинке и Пржевальскому.
       Прогулявшись, вернулись к фонтану. Там Максим купил у мороженщицы с тележкой два  ленинградских эскимо, вручив одно девушке. Сели на скамейку.
       Внезапно  по саду полилась тихая музыка, и она  указала на фонтан, - смотри.
       Высокие  искрящиеся струи  в унисон стали исполнять танец. Одни опадали, другие били еще выше,  средь них возникла всех цветов радуга.
       -  Красиво, - открыл рот Макс.
       Затем   со стороны Петропавловской крепости, донесся орудийный выстрел.
       - Полдень, - взглянула на часики на руке Лика.
       Съев мороженое, продолжили экскурсию,  направившись в Эрмитаж, находившийся  от сада в десяти минутах хода.
       Там, купив два билета, долго ходили по залам. Лика рассказывала о картинах великих мастеров, Максим  рассматривая их внимал. Особо ему понравились  работы   Айвазовского  и голландского  мариниста Бакхейзена. Завораживали.
       Когда спустя три часа вышли, солнце спряталось за тучи, стал накрапывать дождь.
       - Ты, наверное, проголодалась, - взял  Макс  Лику за руку. - Давай где-нибудь поедим.
       - А ты?
       - Я тоже.
       - Здесь недалеко «Макдоналдс».
       - Отправляемся туда.
       Вышли на угол  Большой Морской и Кирпичного переулка. На первом этаже дома висела нужная  вывеска.  Поднялись по ступеням, Максим открыл дверь, пропуская Лику, оказались в  полупустом уютном зале.
       - Ты что будешь? - спросил, когда подошли к длинной блестящей стойке.
       - Овощной салат, чизбургер и колу.
       - Тогда и я, -  сделал заказ у девушки в униформе.
       Лика хотела было открыть сумочку, остановил, - я угощаю.
       Расплатившись,  взял поднос, прошли к столику у окна. Выставил все, что заказали, сели друг против друга.
       - Так нечестно, Макс. Ты меня все время угощаешь, - с упреком сказала Лика, пососав колу из соломинки.
       - Да ладно, - рассмеялся. - Сегодня я богатый.
       - В смысле?
       - Получил стипендию.
       - Много?
       - Три тысячи пятьсот рублей.
       - Не слабо! - округлила  Лика глаза. - Больше, чем у нас.
       - Вообще-то стипендия у нас две тысячи. Но я получаю еще полторы. Как  кандидат в мастера спорта по боксу. Показал   серебристый значок на форменке.
       - Красивый, - оценила Лика.
       С аппетитом поели, вышли на улицу, погода опять наладилась. Из-за туч выглянуло солнце, блестел чуть мокрый асфальт.
       Гуляли  до вечера, а когда над Невой заиграли краски заката, Максим проводил Лику до   дома. Он был старинной постройки в четыре этажа, с эркерами  и лепниной под крышей.
       - Ну что? До следующего увольнения? - подняв светлую головку   девушка.
       - До следующего, - пожал руку, и она скрылась в парадном.
       Макс немного постояв, пошел тротуаром вдоль домов. По дороге увидел вывеску «Телефоны и аксессуары», спустившись на три ступеньки  вниз, потянул на себя дверь. Звякнул колокольчик.
       На витринах довольно просторного помещения  рядами  тянулись мобильники  и всевозможные «примочки»  к ним. Стал рассматривать.
       - Вам помочь? - нарисовался из подсобки   парень его лет, щуплый и в очках.
       - Мне нужен сотовый. Недорогой и надежный, -  оглядел его курсант.
Деньги на покупку у него были. Те, что получил в детдоме и от Рыбакова.
       - Понял, - кивнул очкарик. И взял с витрины один из телефонов.
       - Рекомендую (показал). «Нокиа», малазийская сборка. Объем   памяти шестнадцать мегабайт, разрешение ноль три микро пикселя, высокая емкость батареи. Цена две тысячи пятьсот рублей.
       - Хорошо, - последовало согласие. - Оформляй.
       Продавец вернул образец на место, оба прошли к стойке с кассой.    Принес из подсобки небольшую глянцевую коробку, открыл,   вставив сим-карту  проверил. Вновь упаковал,  выбил чек.  Найденов, протянув деньги, взял коробку и,   поблагодарив, вышел.
       Вернувшись в Корпус,  отметил увольнительную   прошел через плац в помещение своей роты. Там было тихо и пустынно. Одни курсанты еще находились в увольнении, другие  смотрели телевизор в комнате досуга  или    писали письма.
       - Ну как первое увольнение?  - нарисовался рядом с Максом Генка Резников.
       С самого начала они сошлись характерами и дружили. Генка был из семьи военных. Отец, капитан 1 ранга командовал  в Кронштадте бригадой подводных лодок. Сын, окончив Нахимовское училище, поступил в    Морской корпус и шел по его стопам.
       - Как в сказке, - улыбнулся Максим. - Вот, купил сотовый, - продемонстрировал коробку.
       - Ну-ка, ну-ка, - вынул  Генка  оттуда трубку, повертев в руках. - Клевая модель. Теперь будешь звонить своей девушке чаще (рассмеялся).
       - Да ладно тебе, - забрал сотовый обратно.
       В девятнадцать часов дневальный выдал команду   «построиться  для перехода на ужин!». Кормили винегретом, мясным пловом, на сладкое компот.   Подкрепившись,  Генка  в числе других  отправился в курилку, - пригласив с собой Максима. Он знал массу  веселых историй, обещал рассказать  очередную.
       - Значит так, - чиркнув зажигалкой, затянулся сигаретой.   - Кто из увольнявшихся был сегодня у Медного всадника  на Сенатской?
       - Мы, -  ответили  еще два курильщика.  - И я тоже, - добавил Максим.
       - Как вам царский конь?
       - Конь как конь, - сказал один. - Правда, здоровый.
       - Ничего больше не заметили?
       - У него   яйца  блестят, - почесал нос второй.
       - Во! - ткнул в него пальцем Генка.- А почему?
       - Хрен его знает.
       - Рассказываю, - заблестел глазами. - Не знаю, кто придумал, но у нас в нахимовском, издавна существует традиция. Каждый раз ночью перед выпуском  пробираться к памятнику и  надраивать асидолом  царскому коню яйца.
       - Га-га-га! - закатились хохотом  курсанты. - Травишь!
       - Зуб даю, - щелкнул  по одному ногтем. - Я в мае в этом участвовал.
       В  десять вечера из увольнения вернулись последние курсанты, через час прозвучала команда «Отбой!».  В кубриках погас свет, воскресенье закончилось. За окнами висела желтая луна...