В ночи тропической, грозовой

«Никто не знает, что такое жизнь и зачем она нужна. Случайность порождённая случайностью. И думать тут не о чем. - так думал Кроссли. - А вот о чём стоит думать, так об этом чудесном загадочном мире, что спрятался здесь, под массивом серых мрачных облаков.
Нет, этот мир - непостижимая тайна!..»
Краем сознания Кроссли понимал, что тайны никакой нет, а есть только действо, образованное бесчисленным множеством прочих действ, и количество их столь велико, что ум человека не в состоянии охватить этот непостижимый массив, и оттого наблюдателю кажется, что мир таинственен и непостижим. Да и к счастью.
«Знание несёт скуку, незнание - удивление и восторг.  - продолжал вить нить размышлений Кроссли. - Вот стоит «Спит», «пятёрка», во тьме, в ночи... Он стоит во мраке, без мыслей, так, как он есть. А он ведь есть! (флайт-лейтенант как бы удивлялся и делал для себя открытие) Или его нет?..»
Вопрос непростой. То, что «пятёрку» видел Кроссли, вовсе не означало, что она действительно существовала, потому как было большим вопросом существовал ли он сам.
Да пусть даже и существовал. Сколько мыслящих субстанций подобных Кроссли во Вселенной? Сколько его самого, копиями, дублями рассыпано во временах и пространствах. Пять, десять, триста миллиардов?.. Сколько вообще всех этих существ. Всех этих комаров, пауков, скорпионов, блох, бактерий…
Нет им числа.
И каждая тварь, в силу настроек перцептивного аппарата, видит лишь малую, ничтожную, мизерную часть сущего. И никто не видит целого. Да и не может. Чтобы познать бесконечность надо быть бесконечностью.
Ночь…
Ночь прекрасна…
Какой-то пушистый зверёк копошился в кроне пальмы. Иногда он сбегал вниз, по своим важным зверьковым делам, спускался, делал дела и возвращался обратно, наверх, к кокосам и счастью.
«Спит», «пятёрка», с объёмной «бородою» воздушного фильтра «Вокс», стоял, молча, и борт его был прохладен. По небу бродили тучи. Они громоздились друг на друга, величественные, тяжёлые, на сносях, и плыли по серому грозовому небу.