На покосе

 Середина шестидесятых годов. Наш посёлок разрастался. На берегу собирали кабельные и портальные краны. Возводились здания; даже появилось несколько двухэтажных многоквартирных домов. Прокладывали дороги, мостили тротуары, вели железнодорожную ветку к Западно-Сибирской магистрали. Все были вдохновлены городом-спутником, который заявлен был в недалёком будущем. И взрослые, и молодёжь, дети – все жили одной семьёй, были, считай, родными. Не задумываясь, поддерживали любого, кто попал в трудную ситуацию.  Рядом укреплялся колхоз «Ленинец».
 
Мы перешли в одиннадцатый класс и это было наше последнее школьное лето. Конечно, мы были уже взрослыми. По крайней мере, сами так считали. Начало августа. Колхоз торопился закончить заготовку кормов и Правление обратилось к комсомольцам села с просьбой помочь в уборке сена. Травы были скошены на необъятных заливных лугах противоположного берега реки Оби, вдоль которой и располагалось наше село. И вот мы в назначенное время собрались у школы: кто с граблями, кто – с вилами. Шум, гам. Радовались встрече друг с другом. За лето многие поразъехались кто – куда. Собралось нас не очень много; была молодёжь и постарше нас, и младше. Были и незнакомые парни, девчата – летние гости деревни. В глазах, улыбках, шутках чувствовался какой-то лёгкий флирт.
Подкатил грузовичок, на дне кузова щедро было уложено свежее сено. Погрузились быстро, со смехом усаживались, держась за борта машины или друг за друга. Поехали! И сразу же – песня. Мы ехали к месту, где приставал паром. Это недалеко от Умревинского острога. Как свечки стояли там высокие, белые тополя, окружая причал. Красота!
 
Паром принял нас на палубу и отчалил от берега. Мы глядели на воду и какое-то незнакомое чувство радостного возбуждения и даже гордости переполняло нас. Силища мощного потока реки завораживала. Заросшие лесом берега будили воображение. «Волга-Волга, мать родная!
 Волга – русская река!» - взлетела песня. Почему Волга? Да не знали мы песен о нашей красавице Оби, а чувства выплёскивались из нашей всё-таки детской ещё души.
 
 Встретили нас и сразу развели по бригадам. Роса подсохла и уже можно было убирать сено. Нам объяснили: что и как делать. Да мы и так всё умели. Жили в деревне, и у всех были свои покосы. Работа закипела. Одно дело дома и другое здесь, в бригаде, где верховодили колхозники. Они, как машины, шли вперёд, почти без отдыха. Приходилось напрягаться, чтобы не подвести, да и опозориться не хотелось. Наконец, мы услышали звон какой-то железки о рельс. Это обед созывал нас к культстану.  Пыль, сенная труха слоем покрывала все открытые участки тела. Мы поливали воду из цистерны на вспотевшие руки, шею, голову друг друга, чувствуя облегчение.
 
 Обед был не обед, а объед. Из колхозной столовой привезли окрошку, нежный гуляшек с грибным соусом и картошечкой. Да ещё свежая выпечка, мёд, молоко. Баба Настя, здоровая мужеподобная женщина, причём очень весёлая, улыбчивая, предлагала всем испить кваску. Пили и хвалили: «Хорош! Ядрёный, резкий, холодненький». Мужички сразу потянулись за добавочкой. Говорить стали громче. Шутить стали. Лишь попробовав, мы поняли, что это домашнее пиво. А как пилось! Залпом. То, что были среди желающих и мы, ученики, бабу Настю ничуть не смущало: «С устатку можно маленько!». Это «маленько» очень хорошо давало в голову.
 
 После обеда каждому хотелось лечь в тень деревьев и не подниматься. Объявили час отдыха. «А пойдёмте купаться» - бросил кто-то клич. И усталости, как не бывало. Почти все ринулись к берегу Оби. Купаться решено было нагишом, чтобы потом на мокрую одежду не налипала труха. Разделились: парни и девчата. Парней отправили выше по течению реки за кусты ивняка. А женская половина уже начала было раздеваться, как наша громкоголосая Верка запротестовала: «Это что, с мужиков грязь на нас потечёт! Давайте меняться…» Не думая, поменялись. Главное и парни-то не возражали.
 
 С радостными возгласами, визгом, хохотом бросились в воду. Кто не купался в реке совсем раздетым, тот даже представить не сможет, какое это блаженство! Плотный водяной поток так нежно обнимает и несёт, что чувствуешь себя, как в раю. Вот и понёс он нашу Веру с Раисой за ивняк, на мужскую территорию. Хохотали все до слёз, до колик, пока их не вынесло на стремнину. Тут уже было не до смеха. Наспех начали одеваться. Квас выветрился сразу. А от парней отделилось четыре «головы», и ребята направились за девчонками. Вот уж правда: и смех, и грех. Они тоже были раздеты. В напряжении мы следили за «эротическим заплывом». Всё закончилось благополучно. Выплыли все. Но потом! Сколько было рассказов-пересказов! Кто что увидел, кто что почувствовал, подумал. А смех, как эхо в лесу, перекатывался от одной группы к другой. Но надо было возвращаться к покосу.
 
 Правда, работы осталось немного. Хорошо, что нас подгоняли до обеда. Мы быстро справились. Можно было бы ещё искупаться, но начал одолевать гнус, да и катер, тащивший паром, уже рокотал на середине реки. Усталость брала своё. Не было уже восторженного энтузиазма. Река дарила прохладный ветерок. Под журчание воды шли простые разговоры. Порой кто-нибудь и хохотнёт.
 
 А вот и причал. Выходили на берег, как говорится «усталые, но довольные»; важность того, что мы сделали вместе и чувство единства наполняли душу радостью, удовлетворением от сделанного. Чувствовали себя состоявшимися, нужными обществу людьми. Уселись в машины, поехали. И… Молодость есть молодость! Зазвенела песня. «Ты не печалься, ты не прощайся, всё впереди у нас с тобой».