Путкуна

Ночная гостья

Когда, казалось бы, должны были улечься страсти новогодней ночи в аспирантском общежитии, и я решил отойти ко сну, в дверь моего номера постучали. На вопрос «кто?» никто не ответил. Надо сказать, своё временное жилище я обустроил так, что, лёжа в кровати, умудрялся дотягиваться до холодильника, вешалки, не вставая, мог включить свет -подними только ногу к включателю и ткни его большим пальцем. Сейчас пожалел, что вынужден перейти в вертикальное положение и открыть дверь. С похмелья возился долго, кровать отчаянно скрипела подо мной, но за дверью ждали терпеливо...
В чуть покосившемся кокошнике с искусственной белесой косой в потрёпанном голубом наряде на меня смотрела Снегурочка. Такая же, как те, что на Арбате продают бублики, разную снедь, зычно зазывая покупателей.
- С Новым годом, Гурами Мраморный! - прозвучало тихо и приветливо. Зелёные глаза смотрели просто и прямо. Дело в том, что на дверях моей комнаты была наклеена картинка с изображением аквариумной рыбки именно с таким именем, почти как у меня.
- Очень жаль, но Снегурочку я не выписывал. К тому же мне пора спать! - заметил я холодно.
Она, чуть повернувшись, боком протиснулась мимо меня в комнату. Присела на не заправленную кровать.
- Позвольте! - начал, было, протестовать я.
- А на восьмом этаже живёт Гурами Алмазный, - сказала она и улыбнулась как бы сама себе.
- Надо полагать, вы обошли всех мужчин общежития! - съязвил я, но почувствовал, что хватил лишку.
Она не ответила и ясно улыбнулась уже мне. В это время в коридоре послышались глухие шаги. Я обернулся. В комнату, волоча за собой мешок, ввалился Дед Мороз. Борода из ваты, от красной шубы разило клеем, а от него - водкой.
- Пойдём, Снегурка! - пробасил он. Она встала, подошла ко мне. Поцелуй красивых губ, лёгкий и влажный. Может быть, она оглянулась, когда выходила в коридор, но весь проём двери заняла спина Деда Мороза ...

На следующий день я порасспросил знакомых, не посещала ли кого Снегурочка. Спросил в том числе и Гурами Алмазного - моего тёзку и земляка. Все только пожимали плечами, а один бросил, мол, это у меня либидо играет.
Жаль, что не спросил у Снегурочки телефонного номера!


Путкуна

Стояла 40-градусная жара. Я спешил домой, скорее бы под душ. На улице Пиросмани, что вела к Молоканской площади, где я жил, меня остановил странный субъект. Тараща глаза, шамкая беззубым ртом, старичок возмущенно говорил мне:
- Там над полненькой девицей издеваются. Во всю её водой поливают. Простудится ведь. Надо сказать её отцу...
Он называл её по-грузински «путкуной» или «пышкой» по-русски.

Этот тип показывал в направлении конца улицы. Я ему заметил в урезонивающем тоне, что в такую жару она не простудится, и продолжил путь. А старик не унимался и начал приставать к другому прохожему.
Поближе к концу улицы явственнее были слышны легкомысленные разудалые крики молодых людей. Они были в разной степени промокшими, но одинаково возбужденными. Подкрадываясь друг к другу, каждый из них норовил облить водой соперника и потом с воплями ретироваться под арку во двор, где находился кран. Я осмотрелся вокруг, но «пышку» не увидел. Даже приостановился, чтобы убедиться, что никто ни над кем «не издевается». «Того гляди, правда без вмешательства отца не обошлось», - шутил я про себя. Тут меня облили. Я застыл на месте, пережидая шок от неожиданности. Потом обернулся...

... Грациозно и крадучись в сторону арки направлялась полненькая босоногая девица. Большие чёрные глаза смотрели с хитринкой, алые губы лукаво улыбались. «Путкуна» держала ведёрко... Чёрные как смоль мокрые спутанные волосы. Мокрое платье облегало пышные формы – девичью грудь, полные бёдра, красивый овал попки... Её лицо пылало от преисполнившей её весёлости. 
Признав во мне незнакомца, она зарделась и извинилась.


Утренний туалет

Как-то раз я издал книжку. За свой счёт. Часть тиража я раздарил знакомым и родственникам, а оставшуюся часть решил сдать в книжный магазин.  В магазине у меня попросили свидетельство о том, что я являюсь индивидуальным предпринимателем. Мне пояснили, что писательский труд приравнен по закону именно этой категории бизнеса.
Все службы района, где я проживал, находились в здании, которое было построено на краю горы. Оно доминировало над местностью. Архитекторы, видимо, хотели придать ему вид грозной крепости. К фасаду я подъехал на транспорте. По выходу решил срезать путь и спуститься по тропинке. Она вилась по склону напрямик вниз, вела к трассе, станции метро. Стояло противное ноябрьское утро. Небо было серым, совсем недавно прошёл дождь. Зажав под мышкой папку, в которой находилась нужная для меня справка из налоговой инспекции, я заспешил по крутой дорожке, по лужам и грязи, поэтому запачкал обувь и забрызгал брюки. По бокам торчали ржавые остатки разной муравы. Пока спускался, я шутил про себя, что налоговики первыми официально признали во мне писателя.
Преодолевая инерцию спуска, я увидел торчащую на отшибе из земли трубу с краном. Вроде как ничейную. Я долго не мог приспособиться к крану, не знал с какой стороны подойти. А когда мыл обувь, осматривался вокруг. На подошве горы находились остатки нахалстроя. Жалкие строения, дворы по-осеннему неубранные, за чахлыми заборами виднелись спутанные мокрые кроны фруктовых деревьев. Казалось, что было безлюдно, и было бы тихо, если бы не шумела недалеко оживленная трасса. «Надо бы описать slums в серых ноябрьских тонах», - подумал я. С некоторых пор желание «описать» меня не покидало.      
... Тут я ощутил чьё-то присутствие. Оглянулся и обомлел. Переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением за мной наблюдала девушка. Она была в шёлковом белом халатике. В этот наряд было облачено существо, нереально нежное. Оборки, кружева одеяния делали халат воздушным. Лёгкая материя струилась по гибкому стану девицы. Наспех прибранные волосы, игривое выражение лица придавали ей очарование молодки, шаловливой, свежей и витальной. Её округлые колени, атласная кожа ног! Я поспешил уступить ей место у крана. Изогнувшись непринужденно и привычно, она обратила своё лицо незатейливой водной струе, длинные тонкие пальцы блуждали-ласкали её шею, взор обращён во внутрь – она не замечала меня. Её ноги были обуты в белые пушистые тапочки. Я глянул на свои бледные туфли. «Как странно, в эту сырую погоду на её пушистых тапочках, белом наряде ни капли грязи!»
Я удалялся и поминутно оглядывался. В какой-то момент девушка исчезла, будто и не было её вовсе. На самом деле она удалился в домишко, что находился поблизости – недострой из блоков, с захламлённым двором, в углу стояла старая «Волга». Некогда на полдороге бросили возводить второй этаж. Зияли пустотой проёмы для окон.
 «Надо бы это описать», - промелькнуло в голове.



Интервью с клоуном

На днях у моего компьютера полетело оперативное запоминающее устройство (ОЗУ), и я вспомнил про слонов и одно амурное приключение.

Мне дали редакционное задание - пойти в цирк и сделать репортаж. Вообще это был не мой «объект». Туда хаживал другой литсотрудник - уже немолодой мужчина. В какой-то момент Ефиму Натановичу (так его звали) стало казаться, что подниматься по лестничному каскаду, который вёл к зданию цирка, ему в тягость и лень. Он пошёл окольным путём - дорогой, через лесопарк, хотя не мог не знать о дурной славе тех мест. Спокойной прогулки не получилась. В двух-трёх местах журналист вспугнул парочки, которые занимались «непотребностями». Потом его долго в лесопарке допрашивал милиционер.
- Видите ли, я сорвал операцию по выявлению нарушителей общественного порядка. Тех самых парочек. Все знают, что менты вымогают у них деньги, - жаловался позже коллега, - этот негодяй даже грязно намекнул мне, мол, старый, а туда же...
Когда Ефим Натаныч заходил уже с тыла к зданию цирка его облаяли собаки. Он не стал испытывать судьбу и вернулся в редакцию. Сотрудники посмеялись, представив, как раздосадован был страж порядка, когда вдруг неожиданно и при деликатных обстоятельствах увидел заблудившегося старого еврея, и как старик трусцой уходил от разъяренных псов. Вместо Ефима Натановича в цирк должна была пойти Ирина Эдуардовна, зав. отделом информации. Но редактор отправил её "давать по городу", готовить блок городских новостей.

В коридоре, за кулисами я перехватил дрессировщика слонов. Начиналась репетиция. На арену проводили стадо гигантов. То, что это были мирные животные, я убедился сразу. В коридоре буквально между их ног сновали кошки, собаки. Маленькая девочка захотела покататься «на слонике». Рабочий арены потянул за ухо одного из них. Тот припал на колено передней ноги, и девочка как по ступенькам поднялась и уселась на ковре, покрывавшем его хребет. На некоторое время дрессировщик отвлёкся и оставил меня одного. Надо мной нависла и «закрыла солнце» фигура животного. Я одеревенел от страха. Слон спокойно пошарил хоботом по карманам пиджака. Достал блокнот, повертел им, потом бросил на пол, а когда вознамерился ещё залезть своим хоботом в нагрудный карман, ко мне на помощь бросился клоун. Он отогнал нахала. Я обратил внимание, что в наряд клоуна была облачена девушка. Это меня заняло. Я подобрал блокнот и записал в него: "Хоботы у слонов могут быть розоватого оттенка. Захотело бы травоядное развязать мой галстук, то могло бы сделать это без особых последствий для моей шеи".

Меня позвали. Дрессировщик сидел в первых рядах зала. Мы продолжили беседу. На арене произошло небольшое ЧП. Крупный слон подхватил ослика за обручи, приделанные к седлу, и начал кружить его по кругу, как на карусели (аттракцион такой). Другой слон некстати начал справлять надобность. Почти инстинктивно на арену выскочил рабочий с большим совком. Когда он обсыпал катушки песком, его огрели осликом, делающего уже второй круг «на карусели». Дрессировщик разгневался, выскочил на арену. Он ругал ассистента. В потоке отборного мата я расслышал, что нарушена была техника безопасности. Дрессировщик решил сам продолжить репетицию и дал мне знак - «подождите, пожалуйста». Репетиция продлилась. Я заскучал. Мне стало жаль гигантов. Вот уже час их заставляли стоять на тумбах. При этом на них кричали и от случая к случаю хлестали бичом.

Тут я обратил внимание на клоуна, моего спасителя. Девушка стояла на выходе с арены и безучастно смотрела на репетицию. «Почему бы не взять у неё интервью?» - промелькнула почти шаловливая мысль.
Она слегка помялась, когда я предложил ей побеседовать. Видимо, с непривычки общаться с журналистами. Мы прошли в коридор, подальше от шума на арене. Коридор был пустынным и гулким. Говорил я серьёзно, даже официально, чем окончательно запугал респондента. Её звали Настей. Я спросил, нет ли у неё клоунского имени. Она посмотрела на свой серо-буро-малинового цвета пиджак и сказала, что «всё это» временно, что на самом деле она - акробат, и что участвует в семейном аттракционе с отцом и братьями.
- А что на самом деле так бывает, когда всей семьёй на арене? - переспросил я. Судя по её реакции, вопрос показался ей странным. Потом вдруг, как бы опомнившись, она добавила, что отец остался дома, на Украине, а у неё небольшая травма.
Клоун говорил голосом подростка. Дурацкий макияж не скрывал чёрных глаза, длинные ресницы, пухлые губы. Речь её была незамысловатая, но трогала своей непосредственностью. Ещё тогда, когда мы удалялись от шума на арене вглубь коридора, я заметил, какой ладненькой была её миниатюрная фигурка. Хотя движения были ещё угловатые. И так заинтригованный, я почувствовал, как во мне поднималось волнение. Я спросил о ресницах, уж очень они у неё шикарные. «Мои, - просто ответила она. Она стояла, прислонившись спиной к стене, и робко смотрела на меня снизу вверх. Моя рука вдруг потянулась к её клоунскому носу, с желанием сорвать его и увидеть прелестное девичье лицо без этого «украшения»...

Но произошло нечто. С трубными воплями, в первобытной панике, с топотом, от которого могли бы рухнуть своды цирка, в коридор повалило стадо слонов. В ужасе я кинулся к стенке и прижал своим телом клоуна... Мимо, обдавая нас вихрем животного ужаса и запахов, проносился «экспресс» из 10 обезумевших громадных животных. Я чувствовал, словно у птички от испуга, колотилось маленькое сердце девушки, как искала она спасения в моих объятиях. Я забыл про свой страх, мои руки блуждали по молодому упругому телу. Её маленькая крепкая грудь. Я покрывал поцелуями её глаза, измазанное гримом лицо. Она быстро-быстро целовала меня, как бы тоже спешила ...
Я пришёл в себя от вдруг наступившего покоя вокруг. Обернулся и увидел, как мимо в сторону конюшен пробежал один из рабочих, догоняя дрессировщика и его ассистента. Пыль стояла столбом. Слоны находились в стойле, моментами трубили, но, видно было, страх их убывал. Топот становился менее тревожным...
Настенька замерла в растерянности. Коридор наполнялся встревоженными людьми.
- Интервью окончено, - сказал я ей весело и ущипнул её чуть курносый нос. Клоунского носа не было. Потерялся.

- Ну, как ваш визит в цирк, юноша? - спросил меня Ефим Натанович.
- Не без приключений, - ответил я.
В репортаже было помянуты все перипетии. Порассуждал немного. Мол, эти травоядные в принципе никого и ничего не боятся. Но у них непропорционально малый объём мозга. Ограниченная оперативная память. Резкий крик или любое неожиданное ощущение ввергает их в панику. Они несутся целым стадом, сминая всё на своём пути. Что случилось на арене, какое правило «техники безопасности» нарушил дрессировщик, кто и что испугало животных, я так и не узнал. Никто не понял, как я сегодня сказал бы, чего это вдруг заклинило в их ОЗУ.
Клоуна я не помянул, но наведался к нему в гости в гостиницу «Цирк». Оттуда меня выпроводил амбал - брат Настеньки.