Сказы деда Савватея. Принесла нелегкая

ПРИНЕСЛА НЕЛЁГКАЯ

В ЗЛОПАМЯТСТВЕ НЕ БУДИТЬ  ПРОКУ ДА РАДОСТИ

 - Ой, чаво деитца, чаво будить-та-а-а! К Шурке Моргуновой, по улишному - Моргунихе, нежданно - негаданно заявилси её мужик, возвернулси, стало быть, из мест дальних. Все уж и думать о нём позабыли, как о страшном сне, а он возьми, да и явися. Вот жа какая наказание. Принясла нелёгкая! Сколь годов ни слуху, ни духу, а тут здрасти вам, припёрси! - недоумевал и ужасался народ.
 - И откель тока принясло, хотелося ба знать,- так судачили, перебивая друг друга, взахлёб прямо, краснея лицами, размахивая руками, крутясь на месте и притопывая, бабы у колодца. Потрясло их сильно это, а казалось бы обычная новость. Ну, приехал и что с того, казалось бы? Да не всё с этим вопросом ясно. Так вот.
   Все эти, взволновавшие народ события, происходили в маленькой деревеньке Ведунцы, что отстоит на приличном расстоянии от тракта, можно сказать в глуши. С одного бока от деревеньки - пруд, за ним болото, топь, с другого луговина, сзади - смешанный лес, а перед деревенькой - распаханное поле. У каждой избы подворье, а за ним огород. Церкви с Ведунцах нет, и никогда не было, власти заезжают изредка, ну очень изредка. А зачем им искать на свою голову забот? Начнут жители требовать дорогу, хоть гредерную, автолавку с продуктами требовать или медиков себе, старым. А так-то отговорка имеется, мол не просили, не писали, а сами догадываться по долгу службы не должны, не бабки-угадки. 
   Вот оно! Запомните это выражение - бабки-угадки, потом узнаете, что к чему.
   Живут в Ведунцах в основном люди не молодые, натуральным хозяйством живут. Ни на кого не полагаются, хлеб пекут сами. Сами сеют, сами жнут, сами обмолачивают зерно, сами его и мелют, а остальное - молоко да мясо, понятное дело тоже своё, а рыбка - в пруду водится, пожалуйста! Лес даёт всё остальное - грибы, ягоды, травы целебные и всякие другие, да дрова. Чего ж не жить?
   Однако когда-то, в довольно старые, старинные времена, сослали, переселили в этакую глушь из больших, богатых сел и городов людей для власти ненадёжных, до революции ещё это случилось. Короче говоря, просто выкинули из общества. Теперешние жители уж и не помнят, поди, за какие провинности. Прижились и обустроили неудобье под себя, стоит прямо позавидовать им в этом. Покой, благодать и главное - никто не тревожит!
   Но если и подзабыли теперешние, то давешние помнят, что переселили их предков за умение гадать, ворожить, колдовать и предсказывать. Поэтому и деревня - Ведунцы. В большом достатке в прежние времена предсказатели и прорицатели те жили. Собрали их со всех мест, где они, эти веды, пришлись не к месту, чего-то не то, видать кому-то, власть имущему, напророчили. Будто сгрузили их всех в одну кучу на краю леса и болота - живите, мол. Они тут же и прекратили свои увлечения, занялись хозяйственными делами, надо ж как-то обустраиваться. Что ж им теперь друг другу что ли гадать? А какой резон да навар? Смешно! Однако только родовые колдуны Моргуновы не иссякли в своём ремесле. Каждый в своё время себя проявил жуткими историями колдовства! Во всяком случае, так шептались в Ведунцах и побаивались. Но со временем, когда все упокоились на погосте, народ примолк, позабыл о тех колдунах. Последним из этого рода был Гришка Моргунов, который сгинул из деревни лет с десяток тому назад, оставив бабу свою и хозяйство. Был он не ведун, не вещун, не гадач, не кудесник или чародей, не-е-ет, просто - колдун! Тесно и тошно его колдовской душе в деревеньке было, поди, но напакостил, как считалось, он прилично до отъезда, всем запомнилось это. Они, жители Ведунцов, на своих шкурах испытали, что такое колдовство, но за десяток-то лет чуток расслабились, подзабыли, вот тут-то нелёгкая и принесла колдуна Моргунова, обрадовав только его бабу, Шурку, Ляксандру. А что ж тут скажешь - жена. Да-а-а, дела-а!
   Бабки стали шептаться друг с другом, мол знали, ведали, во снах видали, что он объявится! Вот же бабки-угадки! Дар в карты не проиграешь и не пропьёшь его.
   Через два дня после появления Гришки Моргунова в деревеньке, баб у колодца оглоушила новость! У Семёновны, старушки травницы, врачевавшей всю деревеньку, пропала тёлка!
   Именно тогда и пропала, как колдун появился! Все кинулись на розыски тёлки с вилами и дрекольем. Нашли шкуру и кости у леса, в овражке.
- А я вчарась забегала к Моргунихе, поздоровкатца с Гришкой схотела, - находясь сама в изумлении от своего открытия, сообщила подружайка Шурки, Параня,- оне сидели обедамши. Мене приглашали тож. А на столу-та - всяво-всяво и вот такенная, огроменная блюдо мяса отварнова, посярёдке стояла.
 - Да ты што!- выпучили на неё глаза бабы и растрясли эту новость по деревне.
   К вечеру мужики пошли разбираться что к чему. В избу не входили, вызвали подозреваемого на крылечко. Говорили, пытаясь сдержаться, чтобы морду его колдовскую не «начистить».
   В этот момент выскочила Шурка и встала поперёд мужика своего:
 - Чаво ещё,- заверещала она пронзительно,- какая тёлка? Ведать ня ведаем! Это овца, копыту сломала, прирезали! Ходють тута, лезуть в чужия чугунки! А ну пошли отсель, покуда я вас ухватом не ширнула, аль дрыном не отходила!
 - Ведьма, чисто ведьма Шурка етая, - мужики пошли на попятную, загадка осталась не раскрыта. Да ещё и добавилось сведение, уж и не знамо от кого, что вокруг останков телушки следов ни собачьих, ни волчьих, ни медвежьих, ни людских. Множество следов копыт небольших!
 - Поди черти ета, не иначе, бесы! Жуть прям, жуть!
   Ну а дальше, раз за разом всё хуже, страшнее и жутче!
   Нежданно - незванно налетел смерч, всё на огородах превратил в месиво! Повырывал с корнями яблони да груши в плодах все тучных, соломенные крыши снёс тот смерч, которого и не видывали доселе. Да что там, поднял в воздух, да высоко так, двух кошаков. Они летали, кружились в вихре и истошно орали, благим матом прямо. Потом смерч, утихая, грохнул животных оземь, правда, приземлились они на лапы, не расшиблись. Вот уж вою было в тех Ведунцах, да слёз, да причитаний. Это ж только колдун мог сотворить!
   Да хорошо ещё лето, а то б натерпелись горюшка, в другую-то пору.
   Пока немного разгребли, разобрались с последствиями, пока подсчитали убытки и пришли в шок, всё же надумали опять сходить к колдуну Гришке, твёрдо считая, что это его происки и пригрозить, сказать, что и они тоже, поди, вспомнят, коль пороются в старых книгах, а вспомнив кой-какие заклинания, отомстят ему ворожбой на ворожбу.
   Отправились скопом, кое-кто прихватил ружьецо, на всякий случай. У леса проживаючи, без этого никак.
   Гришка вместе с женой перекрывали, снесённые начисто, оголившие стропила крыши сарая, хлева и овина.
 - Ты чаво жа гад такой натворил-та,- подступили мужики,- пошто наслал на нас такуя стихию, бедствию?
   Гришка их вниманием даже не удостоил, а вот Шурка, та сползла на своём пышном заду с верхов, руки в боки поставила, да как заверещит:
 - Вы, глупыя, прям как в той поговорке:
 Хто ета навонял на всюю избу?
 Да ета нявестка, боле некому!
 Да яё уж сколь дён в дому-та нету.
 Ну и чаво ж? Вон её одёжа висить!
 - Так и мой мужик вам завсягда виноватай, здеся он, аль за сто вёрст, так? Чаво жа, сам сабе враг штоль, в убыток сабе ввёл, так? Будя уж вам, совсем сбрендили.
 - А чаво жа, смерч тот разбираца штоль станить, иде чей двор? Колдуну за кумпанию досталося, врядителю.
 - Ну, всё,- решительно выдохнула Шурка, моя тярпения иссякла!- и, обращаясь к мужу,- ты покеда посяди тама, Гриня, я сбегаю в сени за коромыслой, попереломаю етим придуркам рёбра ихния, тупыя бошки порасшибу, чичас!
   Мужики живо ретировались от греха подальше.
 - Не баба, а ведьма прям,- бурчали в страхе,- с её станеца, отходить по бокам, знамо дело.
 - Ага, ага! «Бязрога корова хуть шишкой, да боднёть»- сокрушались старики.
 - А вить ета и она могёть быть зачинщицей, да-а-а,- судачили бабы,- она окаянная, в ухи яму надула, нажалилася об том, хто, чаво про неё здеся сказывал, с кем она погрызлася, хто чаво ей не дал, науськала, жаба болотная!
   И понеслось с новой силой по деревеньке, от двора ко двору. Кости перемыли основательно колдуну да Шурке. Нашлись и доброхоты, ей донесли, но ни Шурка, ни Григорий выяснять ничего не стали, жили и наслаждались обществом друг друга.
   Чуток страсти улеглись, погорились об утраченном, принялись наводить порядок в избах, грязи туда много натащили после смерча да ливня, который следом шёл. Вскоре все дворы будто принарядились, украсились пестрядью цветастого белья. Бабы натянули верёвки, настирали и развесили. Как-то и на душе у людей радостней сделалось. Лето в разгаре, яркие цвета белья вызывали улыбку у всех, кто видел, говорило всё это о достатке, мастерстве и  умении женской части деревеньки Ведунцы.
   Вдруг, ни с того, ни с сего вдали небо почернело, донёсся какой-то невнятный, но быстро приближающийся гул, рокот. Заволокло, плотно закрыло небушко.
   Бабы только подумали о том, что, поди, надо снять бельё, видать гроза идёт, да не успели. Огромная стая воронья, черным-черно, с жутким карканьем, будто что-то их напугало, нависла над Ведунцами и низенько пролетела. Все вздохнули облегчённо - беда миновала. Да взглянув на бельё, взвыли в голос! Всё их добро-добрище: платья, сарафаны, рубахи, мужние порты, шали да полушалки, скатерти, подзорники и покрывала на кровати, одеяла, половички-дорожки, вышитые картины, вязаные кофты, вывешенные на просушку на плетни, верхняя одежда, тёплая, короче говоря - всё-всё обгажено воронами! Помёт их едучий, отметины оставляет навсегда, не вывести! Ох! Сколько вою, слёз и причитаний было! А кто виноват? Конечно колдун - Гришка Моргунов и его баба, вредная ведьма, Шурка-Моргуниха. Кто ж ещё-то? Горе-горе!
Бабы кричали* в голос:
 - Ой-ёй! Потворная* яво баба, Шурка ентая!
 - Надоть было воронограй* провесть по вороньим крикам-та, - сокрушалась древняя старушка, она уж ведала, что делать,- да я ентую книгу с толкованиями по карканью воронья куды-та забельшила* годов уж многонько, поболе сорока, поди. О-хо-хо!
   Жалели свой труд, проклинали окаянных, страшно кляли, уверенно предполагая, что именно они и наслали вороньё.
   Вот в народе говорят:
«Проклиная без повода, сами будете прокляты без причины». Это верно.
   Короче говоря, по-тихому собрался народ Ведунцовский на сход, по-тихому, чтобы «враги человеческого рода», Моргуновы, не пронюхали и не навредили, чтобы не рассорили всех. Приняли единогласное решение и отрядили с тем решением ходоков, доверенных лиц к колдуну. И стали ждать решения вопроса.
   Пришли, вызвали на крылечко и протянули молча, увесистый мешочек. Вперёд вышел тот, кто посмелее всех отыскался, кому уж терять нечего, дряхлый, девяностолетний старец, вышел и прошамкал:
 - Вот, обчество табе отступнова собрало, кажнай по собственному жаланию сдавал деньги. Ета табе на дорогу. Ступай, милок отседа, к ядрене Фене. Сдоньжил* ты нас здеся всех, в грех и разор ввёл. Сам должон соображать, што вместе нам житья ня будить вовси. Слёзно просим умятайси, голубь!
 - Ладно, будя страсти нагонять и меня виноватить, уеду, но с условием! Чтоб ни одна поганка здесь в деревне про мою жену кривого слова, шепотка даже не допустила, - Гришка хитро усмехнулся,- а то наколдую, всех их рогатыми сделаю, будите в стадо гонять, больше-то куда с ними?
   Послы клятвенно заверили колдуна, что всё будет так, как он желает - ни звука о его бабе! Теперь уж обрадованно выдохнули. А напоследок Гришка им и выдал:
 - Кончайте это мракобесие, мужики! Законов природы не знаете что ль? Поковыряйтесь в своих бошках-то, на всё есть разумное объяснение. А то колдун, да колдун, «навешали на меня всех собак»,- Гришка грозно обвёл стоящих перед ним взглядом чёрных, поблёскивающих из-под густых бровей, глаз.
   Всех взяла оторопь, подумали:
«Коли брови нависли, стало быть злобныя мысли»,- и они поспешили быстренько удалится.
   Через пару дней Гришка покинул деревеньку. На это собрался взглянуть народ, хотел удостовериться, что точно ушёл, гад. Уходя, Гришка Моргунов обернулся:
 - Тёмный же вы народ, дремучий! Да идите-ка вы к бесу, к чёртовой бабушке!
Прощевайте, глупые, но помните - я ещё вернусь! Вернусь, когда вы меньше всего ожидать будете, попомните мои слова!
   После услышанного, все сгрудились в тесную кучку, бо-о-язно сделалось.
   Всхлипывая, утираясь передником, Шурка громко, чтобы все услыхали, выкрикнула:
 - Накопили злобы на клопа, а попёрли-та на медведя, чумурудныя.*
   Колдун Гришка Моргунов вскинул на плечо вещмешок и неторопливо пошёл прочь.
   И плакала о нём только одна Шура, Ляксандра Моргунова, Моргуниха. А что ж тут скажешь? Жена, чай.* Да! Дела-а-а!
 
СЛОВАРЬ:

сдоньжил - утомил, надоел
чай - (просторечн.) типа (поди, видать, кажись и др.)
кричали в голос - плакали с причитаниями, громко
чумурудные - чудные, глупые, чудаковатые
потворная баба - колдунья
воронограй - гадание по карканью ворона (домострой)
забельшила - куда-то положила, да забыла куда.