Вера и Надежда

 Отрывок из повести.


Надежда Гавриловна достала из комода альбом и положила перед мужем.
Иван Игнатьевич открыл его. На фото рядом с танком молодые весёлые ребята.
- Это лето сорок четвёртого года. Молодые, - сказал он с грустью, -
двое-то совсем мальчишки. Самый старший из нас был Михаил
Михайлович фамилия Коношенко, вот он с края стоит,  двадцать девять лет,
родом из Сталинграда, теперь, стало быть, Волгограда,
работал там на тракторном заводе.  Про него я рассказывал,
замечательный баянист. … Рядом с ним наводчик Серёжка Протасов из Москвы.
Это его рисунок ты держал сейчас в руках.
К этому времени ему было двадцать два, успел один год отучиться
в художественном училище.  Многие в батальоне отослали домой портреты
его работы и почти на всех были дружеские шаржи.
Посредине я, видишь, уже капитан. Я в экипаже был единственный
кадровый военный и, понятное дело, командир. … А вот
самый молодой из нас и самый большой шутник и заводила, радист
Вася Севостьянов, на фронт пошёл прямо со школьной скамьи.
Ничего в жизни не успел ещё повидать, а какие писал стихи!
На вот почитай.
Иван Игнатьевич вынул из альбома лист с машинописным текстом,
на котором было отпечатано:
          Я вернулся.
На знакомом полустанке
Я с подножки соскочу.
Улыбнётся мне цыганка,
Ей «ладонь позолочу».
       - Но, - прошу её, - не надо
       На судьбу мою гадать.
       Для меня сейчас отрада
       Поскорей увидеть мать.
Знаю! Долгая дорога,
Через всю Святую Русь,
До родимого порога
Лишь к полночи доберусь.
       Здесь нам врозь. Махну рукою,
       Машинист подаст свисток,
       Я извилистой тропою,
       Он по рельсам на восток.
Вдоль дороги на просторе
Васильки и Иван-чай,
Колыхнёт ржаное море
О ромашковый мой Рай.
       Обниму я необъятье
       Край лесов полей и рек,
       Как родные мои братья,
       Я с тобою и навек.
Лёгкой рябью серебрится
Предвечерняя река,
Манят свежестью водица,
В тень ракиты берега.
       Прыгну в воду без оглядки,
       Поплыву и окунусь.
       Мне мальки щекочут пятки
       И, как в детстве я смеюсь.
Дальше лесом. Зеленеет
Исполинов-елей рать.
Пахнет хвоей. Но темнеет,
Как бы мне не заплутать. 
       Полночь. Лес. Темна дорога.
       Не сломаюсь, не споткнусь,
       Я до милого порога
       Хоть наощупь доберусь.
Тут луна сама собою
Путь решила осветить,
Чтоб за кряжистой сосною
Мне тропу не пропустить.
       За гороховое поле,
       Рядом светятся пруды,
       Повернёт тропинка к школе,
       Сразу выйду на зады.
Полыхнёт порой зарница,
На листве осины зыбь,
Прошуршит ночная птица,
На болоте стонет выпь.
       Счёт годам ведёт кукушка,
       Трель выводит соловей.
       - Здравствуй, милая избушка,
       У твоих стою дверей!
Над крыльцом всё те ж олени,
В дверь царапается кот.
Замер я. Дрожат колени,
Пот на лбу и высох рот,
       Захватило дух немножко.
       Чтоб весь дом не всполошить,
       Постучу Тебе в окошко,
       Обниму и будем ЖИТЬ!

- Да, очень красиво и очень трогательно, - я возвратил листок
Ивану Игнатьевичу. Он улыбнулся: 
- А ведь всего-то ему было двадцать один год. Так любил рассказывать
о своём крае. Очень нежно говорил о матери, много
посвятил ей стихов. Вспоминал сестёр, братьев. Открытый был человек. Представляешь! Мне ко дню рождения написали с Михалычем песню.
Михалыч - музыку, а Василий - стихи, и вдвоём исполнили.
Послушай, называется «Капитан»:

По булыжной мостовой
Молодой, но весь седой,
В орденах, в бинтах, спокоен
В полк идёт бывалый воин.
       Позади девичий смех,
       А смуглянка звонче всех.
       Кружит голову весны лихой дурман.
       Нравится ей бравый капитан.
Но суров танкиста взгляд,
Лютой яростью объят,
Он к врагам отчизны дорогой,
Что нарушили границ её покой. 
Припев: А девчата глядят ему в след.
                Может дал он безбрачья обет?
                «Обернись, капитан!
                Улыбнись, капитан,
                И решись на короткий роман!»
Ясно всем война-войной,
А любовь сама собой,
И на веки, и в любые времена
Не помеха ей проклятая война.
       Но сказал тут старшина:
       «Вот закончится она,
       Разотрём орду фашистскую в труху,
       Выделю вам всем по жениху!
Капитану ж в целом мире
Всех дороже там в Кашире
Верная подруга и жена
Ждёт его, как кончится война».
Припев: А подружки твердят меж собой:
                «Вот ещё, неприступный какой!
                Обернись, капитан!
                Улыбнись, капитан,
                Помаши на прощанье рукой! 
                Там вдали за войной,
                Обойдённый бедой,
                Будешь счастлив с женой молодой!» 
- Весёлый был праздник, - он отложил гитару, глаза его светились.
- Плясали, пели частушки, всё больше про фрицев, да про Гитлера
ихнего. Я б тебе спел, но не могу припомнить ни одной приличной.
- На следующий день пошли в наступление.