Дружба, как она есть

Я сидел перед монитором и внимательно всматривался в лицо незнакомки. Да, определенно это Машка, только здорово повзрослевшая. Тот же озорной блеск в глазах, та же рыжая непослушная челка и маленькая родинка под левой бровью. Я зашел проверить свою почту и увидел письмо от некой Марии Ковалевой.
«Привет, Витька! Ты не забыл меня?»
Всего одна строчка, но я сразу понял кто это. Воспоминания накрыли меня с головой, я закрыл глаза, и память перенесла меня в далекое прошлое, в мое детство.
…Мое детство прошло в Советском Союзе и закончилось вместе с развалом этой великой державы. Это было совершенно другое время. Люди тогда жили намного проще, были добрее, чаще ходили друг к другу в гости просто пообщаться.  По вечерам в беседке у нашего подъезда, собирались вместе три поколения. Что-то обсуждали, делились новостями, было весело и казалось, мы одна дружная семья. Зимой, когда на улице было холодно, соседи частенько собирались у нас дома. Смотрели вместе какой-нибудь концерт по телевизору, или фильм про войну, тихонько переговариваясь. Иногда собирались за круглым столом в гостиной, чтобы поиграть в лото. Синенький потертый мешочек переходил по кругу и каждый, запуская в него руку, надеялся вытащить свой заветный бочонок. «Барабанные палочки», «утята», «туда-сюда», «бабка» - почти каждый из 90 деревянных бочонков имел свое название. Одна карта стоила пять копеек, и выиграть рубль было приятно. Хотя дело, конечно не в деньгах, сама атмосфера была незабываемой. У нас не было DVD. Чтобы, кликая пульт, сетовать, что «снова смотреть нечего», нам бы и присниться не могло. Детские фильмы показывали в основном на каникулах. Если мультики идут 15 мин — это уже праздник. По выходным познавательная АБВГДейка и конечно всеми любимая «В гостях у сказки». Какими бы детскими делами мы не занимались, все бросали, едва услышав, как тетя Валя начинала передачу.  Но в основном все свободное время мы проводили на улице. Санки, лыжи, коньки, ледяные горки и снежные крепости – мы приходили домой мокрые насквозь. Родители отпаивали нас горячим чаем и грозились лишить улицы, и это было самое страшное наказание. Бывало, мы уходили из дома утром и играли весь день, возвращаясь тогда, когда зажигались уличные фонари. Целый день никто не знал где мы. Мобильных телефонов тогда не было. Зато были друзья. И мы всегда знали, где они. Резиночки, велосипед, салочки, прятки, «Козаки-разбойники», турники, качели, мяч.… 
… Витька! – неожиданно ворвался в открытое окно знакомый звонкий голос.  «Машка! - сердце радостно подпрыгнуло, - приехала!» Опрометью вскочив со стула, я высунулся в окно так, что ноги едва касались пола. Я почти лежал на подоконнике, свесив голову вниз, и неистово махал обеими руками рыжей девчонке, стоявшей у подъезда:
- Привет, Машка! - Как же я был рад видеть её снова. Я не видел её почти все лето, потому что она уезжала на каникулы в деревню к бабушке. А целое лето — это же почти как вечность.
- Привет, Витька! Ты выйдешь? – она помахала мне в ответ.
- Выйду, конечно! Подожди меня…
…Машка… Мы жили в одном подъезде - я с родителями на пятом этаже, а Ковалевы на первом. Я даже не помню, как мы с ней познакомились, кажется, я знал её всегда. Мы вместе ходили в сад. Воспоминаний о том времени совсем немного, они обрывистые, но я точно помню, как доедал за Машкой ее нелюбимую манную кашу, пока не видела наш воспитатель. А собираясь на прогулку, мы частенько задерживали всю группу, потому что, когда нужно было одеваться, мы болтали, никого и нечего не замечая вокруг. О чем мы говорили уже и не вспомнить. Наверное, о чем-то важном. Потом мы с Машкой вместе пошли в школу. И всегда сидели за одной партой. Она давала мне списывать, а я после школы таскал её портфель.  Помню во втором классе, после зимних каникул нас неожиданно рассадили, и со мной посадили другую девочку. Машка злилась тогда очень и исподлобья бросала на меня сердитый взгляд с соседнего ряда. Как будто я был виноват во всех смертных грехах. Но уже на следующий день, к моему удивлению и несказанной радости она с гордым видом вернулась на свое место. Я так и не узнал, как ей это удалось. Взрослые, видя нашу дружбу, называли нас «не разлей вода» а, мальчишки с соседнего двора дразнили – «жених и невеста». Но мы даже не обижались на эти глупости. Машка была моим самым лучшим другом. Мы, конечно, играли и с другими ребятами, но мне, ни с кем не было так интересно. Бывало мы, и ссорились, но потом становилось, очень грустно и мы быстро мирились. И наша дружба становилась еще крепче, и казалось, что она навсегда.
Но однажды все закончилось. В школе был последний звонок. Мы успешно перешли в четвертый класс и после линейки возвращались домой. Настроение у меня было отличное, ведь впереди каникулы. А Машка почему-то грустила. Возле подъезда она остановилась, внимательно посмотрела на меня и тихо спросила:
-Витька, а если я уеду, ты будешь по мне скучать?
-Нет, не буду. Я буду тебя ждать. – Я догадался, что на каникулы её снова отправят в деревню, и признаться немного расстроился.
-А если я уеду надолго и очень-очень далеко, -  не унималась она.
- Но ты, же уезжаешь к бабушке, и я тебя жду. И ты возвращаешься. – Я старался подбодрить совсем поникшую Машку.
-Моего папу переводят по работе в другой город. Мы уезжаем через два дня. «Навсегда», —почти шепотом сказала она.
Это сильное «навсегда» меня словно прибило тогда. Я смотрел на неё и не знал, что сказать. Машка могла, конечно, пошутить, чтобы меня подразнить, но вид у неё был очень серьезный и я понял, что она не шутит. Я вдруг представил, что я могу её больше совсем не увидеть, и у меня уже никогда не будет такого друга.
-Я не хочу, чтобы ты уезжала! - взволнованно и почему-то смутившись, выпалил я. - Я поговорю со своей мамой и попрошу её, чтобы она разрешила тебе жить у нас. Тебе не нужно будет уезжать, а твои родители будут приезжать к нам в гости и навещать тебя, когда захотят. Ты же знаешь мою маму, она добрая, она разрешит.
Ох, уж эти наивные детские мечты. Мама, конечно же, не разрешила. И я помню, что даже дулся на неё за это.
…В последний вечер перед отъездом Ковалевы собрали у себя своих знакомых и наших общих соседей. Взрослые сидели в кухне за столом, пили чай и что-то шумно обсуждали, улыбались, шутили. И я подумал, тогда неужели им совсем, нисколечко не грустно. А в детской собрались наши друзья со двора. Когда я вошел, то увидел, что комната оказалась, заставлена коробками и всегда такая уютная и аккуратная вдруг сделалась нежилой. Мы расселись за столом, там было много всяких угощений, но меня поразил больше всего тогда торт. Как будто это был праздник какой или день рождения. И хотя это был мой любимый "Лимонный" с мармеладкой на воздушном безе, я не съел ни кусочка. Мы немного поиграли, а потом кто-то предложил пойти на улицу и все дружной ватагой высыпали во двор. А мне не хотелось в тот вечер гулять. Мы с Машкой остались. Я подошел к раскрытому окну и забрался на подоконник. За окном рос большой куст сирени, я протянул руку и сорвал ветку.
— Это тебе на память, - я повернул голову и увидел, что Машка протягивает мне альбом с марками. У неё была отличная коллекция самых редких экземпляров. Она ими гордилась и называла своим сокровищем. Я обрадовался, что именно мне она хочет их подарить, но все же отказался.
-Нет, я не возьму, ты так долго их собирала…
Она быстро словно боялась передумать, сунула мне в руки альбом:
-Мне не жалко, бери.
-Спасибо, - смутился я, и аккуратно положил альбом рядом.
Она забралась ко мне. Мы сидели рядом и, перебирая махровую шапку душистых цветков, искали заветные пять лепестков.
-А ты знаешь, можно загадывать желание и когда три лепестка - срывая трехлистный цветок, со знанием дела сказала Машка. Мы съели все что нашли и с тремя лепестками и с пятью. И я не знаю, что она загадывала тогда, но у меня было только одно желание - чтобы она никогда никуда не уезжала.
В день отъезда Ковалевых соседи вышли их провожать. А мы с Машкой сидели на лавочке и молчали. Я держал её за руку, боясь отпустить. Мы молчали. Потом подъехало такси, которое должно было отвезти их на вокзал и взрослые стали прощаться. Я отпустил её руку и только теперь почувствовал, что она совсем влажная.
-Пока, Машка, - я не знал, что говорят в таких случаях, да и говорить совсем не хотелось. А она вдруг крепко обняла меня за шею и быстро горячо прошептала: «Когда мы станем взрослыми, мы встретимся обязательно и уже не расстанемся никогда. Только не забудь про меня»
 Помню, как побежал вслед уезжающей машине. Машка прильнула к заднему стеклу и в глазах у нее стояли слезы. Я бежал и смотрел на нее, не отрывая взгляда, а потом споткнулся и… упал. Что-то обожгло руку, я посмотрел и увидел, что кровь хлещет из рваной раны на ладони. Странно, в тот миг я совсем не чувствовал боли, но только тогда из глаз брызнули слезы, крупными каплями падая в дорожную пыль. Руку мне зашили, но шрам остался до сих пор.
А потом я заболел и с температурой под сорок неделю провалялся в кровати. Доктор говорил: «Тишина и покой», а я ждал, что вдруг раздастся Машкин звонкий голос: «Привет, Витька!» и все оживет.
Сначала мы писали друг другу письма. Потом Маша с родителями снова переехала, и я долгое время не знал её адрес. А потом наша переписка как-то банально прекратилась. Я окончил школу, поступил в институт. По распределению попал в другой город, там и женился. У нас родилась дочь и как-то жизнь закрутилась, что времени ностальгировать, совсем не было. По работе часто мотался по командировкам, потом открывал собственный бизнес, и так вроде не заметно пролетело двадцать лет.  Нет, иногда, конечно в воспоминаниях всплывал светлый, чистый Машкин образ и наша наивная детская дружба. И тогда в душу закрадывалась легкая тень сожаления, что невозможно вернутся в прошлое хотя бы на миг и вновь все пережить.
-Дорогой, иди ужинать, - ласково позвала меня жена, вернув из далеких воспоминаний. Из кухни шел невероятно аппетитный аромат, и я понял, что проголодался.
Я посмотрел на Машку: с фотографии она мне улыбалась. Я решил, что отвечу позже и закрыл браузер.