Родной дом

 
               



  С о д е р ж а н и е


1. Родной дом
2. Про котёнка Рыжика
3. Трезор
4. На речке
5. Малина и жаба
6. Новая жизнь
7. Каждый цветок свою сказку имеет
8. Русальная неделя
9. Водяной
10. Персей
11. Сказка о маленькой веточке
12. Васятка
13. Слонёнок


               

      Вероятно, нет такого второго города, жители которого так бы гордились и так бы хвастались им и своей принадлежностью к нему. Вы понимающе  улыбаетесь. Ну,  конечно  же,  это красавица Одесса!  Иногда  даже  до  смешного  доводили споры одессита с москвичом или питерцем, когда каждый считал свой город лучшим. Но,  как  говорится  в народе, чем бы, дитя не тешилось, лишь бы не плакало, а мы от себя добавим: лишь бы дело до драки не дошло! Тут не срабатывает подход англичан, что горожанином может считаться тот, кто проживает  в  городе  уже  в четвёртом поколении. И, что интересно, тем же москвичом, питерцем  или  одесситом  часто определяет себя тот, кто умудрился в городе прописаться.  Прожив каких-то пару месяцев, этот субъект считает себя уже коренным жителем.
      – Да, кто вы такие, мать вашу так! – кричал  в  переполненном, как обычно, одесском автобусе  один  приезжий деятель. – Я – питерец, а вы тут давите меня, несчастные провинциалы!
      – И долго ли  ты прожил в Питере, земляк? – спросил его случайный попутчик, услышав трёхэтажный  мат  «питерца»,  который сам был коренным питерцем в 12 колене, но в силу жизненных обстоятельств переехал жить в Одессу.
       – Да, вот, уже четвёртый месяц, как в Питер из Вологодской области переехал.
      Одесса  была, конечно,  сравнительно  молодым  городом относительно Москвы или Санкт - Петербурга, но как в гостях, так и у себя дома её жители жарко спорили с жителями других городов за  пальму  первенства в отношении красоты и особой значимости своего родного города. Перечислялись артисты, поэты, писатели, музыканты, меценаты, а если и этих аргументов недоставало, то  противную сторону добивали  знаменитыми  бандитами  и  криминальными персонажами  такими, как, например, «изысканный» вор Мишка Япончик или авантюристка Сонька – Золотая ручка. Подобно тому,  как донское и кубанское население утверждает, что оно происходит от казаков, начисто игнорируя  исторические  события,  когда  свободные степи заселялись убегавшими от помещиков-самодуров крепостными крестьянами, имевшими как русские, так и украинские  корни,  так  и  одесситы  уверенно кричали, что они представляют собой особую нацию – «нацию» одесситов. Действительно, есть что-то особое в эмоциональном характере и тонком остроумии жителей этого города, кроме их общей привычки громко покричать. Действительно, истинный одессит очень тонко чувствует юмор, который он находит даже в самой простой ситуации, чего нельзя сказать о жителях других населённых пунктов огромного Союза.
       Например, всем известен этот маленький анекдот, характеризующий одессита. Спрашивает попутчик попутчика в поезде:
      – Вы одессит?
      – А у вас что-то пропало?
      И оба смеются.
      Во время второй мировой войны значительная  часть одесситов погибла, а многие остались жить в местах эвакуации, в которые, сорвав с насиженных мест, их загнала война. А поскольку свято место пусто не бывает, их квартиры заселили проворные жители близлежащих сёл, и им тут очень нравилось. В последующие годы их родственники покидали родные края, следуя примеру дядей и тётей, ехали учиться в Одессу, начиная с институтов и кончая всевозможными ПТУ, и цеплялись за любую соломину, чтобы получить городскую прописку, и с гордостью именовать себя одесситами. А с какой важностью наезжали они потом в родное село!  У многих в сёлах оставались престарелые родители, которым нужна была физическая помощь: дров наколоть, сено заготовить, картошку посадить и убрать и великое множество других крестьянских работ, от которых избавлены горожане.
       Так вот в выходные дни одни в своей машине, другие поездом или рейсовым автобусом едут летом в родную деревню. Ну, а уж для их детей, родившихся в городе, эта поездка,  вообще, романтика. Тишина, покой «вдали от шума городского!..».  А домашние животные для них – это не мясо и молоко, как для деревенских жителей, которые с детства впитали в себя эту прописную истину. Городские дети кидаются тискать маленького поросёнка, целуют в лоб нежного ягнёнка или телёнка. Ну, а кошки, собаки, кролики, цыплята и утята – это милые пушистые друзья их новых игр. И хорошо, если их деревенские бабушки и дедушки прекрасно понимали своих городских внуков.
       Между тем, рейсовый автобус, выехавший с одесского автовокзала, вёз в село Берёзовое дружную семью одесситов, возвращающихся гостей и мелких торговцев сельхозпродукцией. Вот уже скрылись последние окраинные улицы города, и автобус покатил дальше степным массивом, весело подпрыгивая по давно не ремонтируемым загородным дорогам. Замелькали приземистые домики близлежащих деревень. Мать и дети, которые родились и жили в городе, с большим интересом смотрели в окошко на деревенские пейзажи, которые для них коренных горожан были в диковинку. А их отец, задумавшись, углубился в воспоминания о прожитых годах, вспоминая родное село и своё босоногое детство. В этом селе каждый кустик и деревцо, каждая тропинка и каждый пригорок, зимой служивший снежной горкой, а летом покрытый густыми травами, в которых аппетитно краснела сочная земляника, были для него родными.
       В селе Берёзовом жила его мать – Елизавета Сергеевна. Отец, Матвей Захарович, умер в прошлом году. Поэтому, чтобы она не оставалась всё время одна, этим летом они с женой решили отвести своих детей на каникулы в деревню к бабушке. Да и детям интереснее, столько разных историй знала их бабушка!
      У них была на редкость в наше время дружная семья. Его с женой в шутку называли «попугаями-неразлучниками». Что ещё можно было желать человеку в этой нелёгкой жизни? Не страшны им оказались ни Перестройка, ни развал Союза.
       – Папа, посмотри: речка и по ней гуси плавают! – восторженно закричала его дочь Кристина.
       – А вот старый дед на телеге едет! А какие у него лошади! – подхватил его сын Игорёк.
       – Да у меня городские дети, им вся деревенская жизнь в диковинку, как новая интересная  сказка. А все трудности деревенской жизни им уже не понять, – ласково подумал глава семьи Федор Матвеевич. – Вот уже около двадцати лет пролетело, как я уехал из родного села, и теперь я уже не босоногий Федька, а Фёдор Матвеевич. А помнят ли меня ещё в деревне?
      «Человек предполагает, а Бог располагает» – говорят в народе. Сергей Есенин распевал свою неповторимую лирику, посвящённую родной деревне, русскому крестьянству и природе, хотя сам при этом проживал в Москве или Петербурге-Ленинграде. А наш, можно сказать, современник поэт Иосиф Бродский пел дифирамбы всей России, из которой его безжалостно как диссидента выгнали. Но он, как и другие истинные патриоты неблагодарной России, такие, как И.Бунин, С. Довлатов и другие, продолжал писать свои бессмертные стихи, пропитанные русским духом, проживая в милой его сердцу Венеции. И, как обычно, немножко при жизни, но в особенности после смерти оба поэта вошли в историю мировой литературы как поэты земли российской.
       Так и судьбе нашего героя удалось сыграть с ним такую же шутку. Он жил в городе, а душа его металась между городом и селом. В своё время ему вместе с его деревенским другом Прохором, с которым они с самого детства были неразлучны, случилось влюбиться в одну и ту же девушку, первую деревенскую красавицу, певунью и плясунью Катрусю. Когда Фёдор уехал в Одессу учиться, Катруся вышла замуж за его лучшего друга. И он в одночасье потерял и свою первую любовь и близкого друга. Ну, а теперь у него счастливая крепкая семья, и ему кажется, что те события произошли очень и очень давно, и не с ним. Он даже не может себе представить жизнь без своей жены Людмилы и своих детей, которые унаследовали его балагурный характер, особенно сын Игорёк, мастерски подшучивающий над дотошными ханжами, пытающимися весь мир заставить плясать под свою «близорукую» дудку.
       Эх, было дело! Однажды ехал он, не спеша со своей красавицей женой на собственной машине и, вдруг, их обогнал грузовик с сидящими в кузове солдатами. Людмила невольно им улыбнулась, и все молодые солдаты как по команде ротного растянули свои рты в улыбке. А задетый за живое Фёдор, забыв про свой руль, тут же опустил свою руку ей на плечи, явно показывая этому зелёному молодняку, кто в доме хозяин. Да и как не залюбоваться его красавицей женой. Красивая женственная фигура, глубокий проникающий взгляд больших цвета северных озёр глаз, обрамлённых густыми ресницами, и толстая пшеничная коса  с чуть завитым волосом, которая как  короной покрывала её гордую высоко поднятую голову, одним словом всё подчёркивало в ней её благородное происхождение. Теперь никто не посмеет его жену обозвать худосочной, как когда-то в молодые годы. А все бывшие пышногрудые красавицы «обабились» и, заплыли жиром, а его жена, наоборот, чуть-чуть округлилась и приобрела ту самую женскую красоту, которая воспевалась во все века поэтами и которую запечатлели на своих полотнах кисти художников. И все прежние ухажёры, не оценив её в своё время, теперь украдкой на неё вожделённо поглядывали. Её это просто забавляло, и она могла иногда даже прыснуть со смеху, наблюдая, как те пробуют за ней неловко ухаживать. Недаром горят, что время всё расставит по своим местам!..
       Автобус продолжал мчаться по пыльной дороге, привычно объезжая  бесчисленные ямы и выбоины запущенной сельской дороги, приближаясь к родному дому Фёдора. Ни рёв мотора, ни пробегающий перед его взором пейзаж не могли отвлечь его от всплывающих в его памяти воспоминаний о прошлом, к которому уже нет возврата.  В голове его как-то непроизвольно складывалась  рифма:

                С родным гнездом кто не прощался,
                Кто в детства мир не возвращался,
                Когда на двадцать был моложе,
                Тот не поймёт меня, быть может...

       Оказалось, его судьба счастьем не обделила. Он, как и его отец Матвей Захарович, чувствовал душу каждого зверя, обладал весёлым характером, балагур и  выдумщик, с упоением учился в Сельскохозяйственном институте, осваивая профессию ветеринара. Узнав,  что  Катруся  вышла замуж за его близкого друга, обиделся на весь  свет  и,  чтобы  залечить  свою  душевную рану углубился по уши в учёбу и желал, чтобы после окончания учёбы его послали на работу куда угодно, хоть белых медведей лечить, только не в родное село.
      Один из его сокурсников, сельский Дон-Жуан Славка Вакуленко хвастался в группе, как отбил девушку у своего городского кузена, который в отличие от красавца плясуна Славки всю свою жизнь корпел над учебниками. А его зазноба оказалась ещё и с хорошим приданым в виде двухкомнатной квартиры в городе-герое Одессе, обещанной ей в случае замужества родной бабушкой. Вся группа с удовольствием слушала его наполовину выдуманный рассказ.
      – Ну и что тут такого? «Если невеста уходит к другому, то неизвестно кому повезло», – пропел Федька.
      – Ах, тобі жаба давить, тому що самому у житті це потрапилось, – насмешливо отрубил Славка.
      Возмущённый Федька кинулся на него с кулаками,  вся группа тут же обступила их в ожидании финала поединка, словно это были не “люди-студенты”, а собаки из упряжки искателей золота с Клондайка.
       К счастью, на пороге появился декан ветеринарного факультета, который быстро остановил дуэль. А узнав причину драки, отправил обоих на штрафные работы по расчистке институтского мусора во дворе. А по окончании работы завёл Федьку к себе в кабинет и рассказал случай из жизни знаменитого Джакомо Казановы:
       Когда-то этот знаменитый ловелас отбил у своего кузена любовницу.
       – По какому такому праву ты отбираешь у меня мою любимую женщину? – возмутился его брат.
       – По праву сильного, осёл! По закону любви! – ответил, не задумываясь, Казанова.
       Но много позже и знаменитому Казанове пришлось вытерпеть похожую измену от молодой англичанки, которая предпочла его, стареющего, молодому ученику парикмахера. Так что, расслабься и поищи в жизни свою дорогу, на которой ты и судьбу свою встретишь, а все невзгоды и неприятности оставь своей прошлой жизни. Ты увидешь, что жизнь не так уж плоха, как тебе сейчас кажется.
      «Надо быть всегда радостным. Если радость кончается, ищи, в чём ошибка» – сказал гениальный Лев Николаевич Толстой.
      Так оно и случилось.
      Как-то однажды уже на четвёртом курсе двое друзей по общежитию уговорили его пойти на танцы в медицинский институт:
      – Вот как домой приедем, будем на селе видными людьми, нужно и жён грамотных иметь. Давайте со студентками медина знакомиться, – говорил полушутя, полусерьёзно Павка Гриценко,  у которого отец был председателем колхоза, а мать в том же селе работала врачом.
     – Ну что, Федька, айда с нами, хватит сохнуть по своей зазнобе, – уговаривал второй сосед по комнате Валерка Цымбаленко. – Хоть развлечёшься немного, а то совсем высох над своими книжками.
      Поддавшись уговорам друзей, Федька, наконец, решился. И трое молодых людей отправились на танцы в медицинский институт. Его друзья быстро себе приглядели красивых, по их мнению, пышногрудых красавиц и закружили их в танцах. А Федька остался сидеть на скамейке, безучастно рассматривая танцующие пары. Но вдруг его взгляд привлекла одна маленькая, хрупкая студентка-первокурсница. Обладавший небольшой долей ясновидения, он заметил, что на неё посматривает большая группа «джентельменов», готовых броситься поднимать её упавший на пол платочек или «перчатки», но сами они вторым глазом поглядывали на других красавиц, на фоне которых эта худенькая студентка выглядела бледнее. Вдруг, их взгляды встретились, и когда объявили белый танец, девушка, оставив в замешательстве своих ухажёров,  прошла через весь зал и пригласила на танец Федьку. От неё исходила необычная энергия, от которой у Федьки сразу потеплело на сердце, и образ Катерины начал постепенно покрываться дымкой. Ведь недаром говорят: «Хотите быть счастливыми в браке, выбирайте не по внешности, а по душе!».
       Все последующие танцы они протанцевали вместе, а по окончании вечера внезапно воспрянувший духом молодой ухажёр пошёл провожать первокурсницу домой. Они непринуждённо и весело болтали, перескакивая с темы на тему. Оказалось, что у них взгляды на вещи полностью совпадают. Перед парадной её дома Фёдор дружески пожал на прощанье её тёплую маленькую руку, немного задержав в своей, и они договорились о новой встрече.
      – На що тобi ця худосочна? – смеялись его приятели.
      – А что вы, вообще, в красоте понимаете? У неё душа светлая!
      Некоторое время спустя Федька узнал, что Людмила, как звали его новую знакомую, дочь знаменитого хирурга Медведева Ивана Николаевича, доктора медицинских наук, имевшего связи везде, где только можно было по тем временам. Потому-то, видимо, за ней позже стала ухаживать добрая половина курса, желая иметь такого выгодного тестя. Но Люсю трудно было провести, она внутренним чутьём догадывалась, что их интересует не она сама, а её папа.
      При всём своём семейном благополучии Люся и её старшая сестра Наталья были домашними мученицами. Как и у многих медицинских работников у них дома был культ стерильности, чистоты, а также жёсткий распорядок дня. Животные – это источник инфекции. Одни кусаются, другие царапаются. У тех блохи, а эти – и так плохи, и тому подобное. Ни кошек, ни собак, ни хомячков дома иметь было нельзя. Единственный раз в жизни у них жил сорочонок, когда они были маленькими, но когда он подрос и начал воровать блестящие предметы, то был выпущен отцом за окно. Тут же, расправив крылья, он улетел навсегда. Её старшая сестра, студентка пятого курса того же вуза, вышла замуж за умного преуспевающего учителя математики, которого очень быстро определили на должность завуча, и уже намечалось место директора школы. Тотчас же вся родительская опека «обрушилась» на голову младшей дочери, которая внешне по воспитанности не противилась открыто, однако внутренне упорно сопротивлялась родительскому давлению и даже в какой то степени угнетению. Так что, встретив родственного по духу человека, с лёгким характером и идентичным с её мировоззрением, Люся почувствовала, что судьба подбрасывает ей шанс выбраться из объятий родительской опеки. Когда они объявили Люсиным родителям, что решили пожениться, то последние были в шоке. Её мать пробовала пугать Федьку, что имея много связей они зашлют его после института в Заполярье или на Кушку, если Федька не оставит в покое их дочь. Они её мечтали выдать замуж за преуспевающего медика, который продолжит «их семейный бизнес».
       – Заполярье или Кушка? – парировал Федька. – Ну что тут особенного! Белым медведям и верблюдам тоже врач-ветеринар нужен. А ваша дочь поедет со мной по направлению и будет лечить чукотских пастухов или туркменских чабанов.
       Поняв, что могут потерять дочь, родители начали ретироваться, но потребовали, чтобы Федька перешёл учиться в медицинский институт – это престижнее.
       – А какая разница кого лечить:  зверей или людей? – смеялся Федька.  – Для бога всё едино: будь то звери или люди!  Зачем мне переучиваться, когда я через год буду звериным врачом?
      Все эти перепалки закончились свадьбой. Смягчающим обстоятельством послужило  то, что Федькины родители имели тоже образование. Мать его Елизаваета Сергеевна работала учительницей русского языка в средней школе, а отец Матвей Захарович был в колхозе зоотехником. История семьи его бабушки, принадлежавшей в некотором роде к высшему обществу в дореволюционной Одессе, вообще растрогала Тамару Петровну, и вскоре Федька из общежития переехал жить в их пятикомнатную профессорскую квартиру в районе Приморского бульвара.
       В доме «парадом командовала» мать Люси. По профессии она тоже была врачом и происходила из семьи потомственных медиков, служивших ещё в царской России. Её дед был военным хирургом и в первую мировую войну за свой доблестный труд на благо царя и отечества лично получал награды и именные подарки из рук самого Николая II и Алисы Фёдоровны. Но с приходом Советской власти, выкинув опасные документы и награды, их семья под другими документами перебралась из Петербурга в Одессу и растворилась в этом сложном послевоенном хаосе двадцатых годов. Отец Тамары Петровны тоже работал военным хирургом и, вернувшись с фронта без ноги, был приглашён на должность старшего преподавателя на кафедру хирургии.
       Как-то раз он привёл в дом одного своего очень талантливого студента Ваню Медведева. Самой судьбой ему было определено стать хирургом. Каким-то внутренним непонятным ему самому чутьём он умел определить заболевания внутренних органов даже без помощи рентгена. Его природное обаяние притягивало к нему людей, и где бы он не находился, он всегда был окружён как друзьями, так и вниманием.
      Спустя шесть месяцев после знакомства Тамара вышла за него замуж. Властная хозяйственная Тамара и грамотный интеллигентный Ваня Медведев, который буквально «грыз науку» и очень скоро защитил кандидатскую, а потом и докторскую диссертацию, оказались идеальной парой, удачно дополняя друг друга. Иван Николаевич все силы отдавал науке, а энергичная Тамара была отличной помощницей, которая умело обеспечивала семейные «тылы»: быт, нужные связи, праздники, воспитание детей и порядок. 
      История профессора Медведева тоже была окутана тайной. Сам он был родом откуда-то из-под Рязани. Отца своего он не помнил. Говорили, что был убит ещё до  рождения сына. Мать его умерла, когда ему едва исполнилось 4 годика. Перед её кончиной к ним в дом приехала дальняя родственница из Одессы, тётя Нина, которая была женой военного моряка, а это значит очень богатая по тем временам родственница. По каким-то причинам она не могла иметь детей. Они с радостью усыновили маленького Ваню, и, таким образом, он переехал жить в Одессу. Когда оказалось, что маленький Ваня Медведев ещё и очень смышлёный и в школе учится на одни пятёрки, радости их не было предела. Единственно, что Ваня смутно помнил о матери, это её слова перед смертью:
      – Вот старинный талисман твоего отца, его историю я не знаю, но береги его. Пусть он будет твоим жизненным оберегом. Умирая, мать передала этот талисман его новой приемной матери. И теперь он хранился у них дома как священная реликвия. Это была маленькая золотая монетка с головой медведя.
      Когда врач Тамара Петровна отработала положенные молодому специалисту три года, она посвятила себя целиком и полностью организации семейного устройства и воспитанию дочерей. Будучи безупречной хозяйкой, она очень серьёзно несла свой высокий статус жены профессора, всячески подчеркивая свою значимость, следила за модой, вместе со всей семьёй регулярно посещала филармонию и оперный театр, была достаточно эрудированной и умела поддержать светскую беседу, а также обладала массой других достоинств. В Одессе таких женщин называют обычно «гранд-дамами» или «светскими львицами».
      Но выросший на природе вольнолюбивый Федька в отличии от старшего зятя Генадия никак не мог у них ужиться, а, напротив, только вносил дисгармонию в строгий тёщин семейный распорядок. Все замечания постоянно поправляющей его Тамары Петровны он переводил в шутку, как когда-то в школьные годы, и даже паясничал, как школьник, чем выводил «правильную» тёщу из терпения, а свою молодую жену приводил в полный восторг. Когда на семейных торжествах у них собиралась одесское «высшее общество», и дамы, закатив глаза кверху, восторгались:
      –  Вы прекрасно выглядите, мамочка!
      –  Ах, Бах! Ах-х! Третий бранденбургский!..
      –  Какая прелестная миниатюра! – изображая из себя утончённых, придворных дам эдак времён Людовика ХIV, Федька опускал их с неба на землю, подтрунивая:
      –  Ах, как я устал! Сегодня на работе мы вместе с напарником ставили клизму бедному поросёночку – у него был такой сильный запор! А потом мы промывали желудок собачке, он был наполнен слизью.
      Дамы изображали брезгливость или полуобморок, а тесть тихонько хохотал, понимая эти беззлобные шутки, но так, чтобы не заметила его возмущённая жена. По-видимому, деревенские корни не забываются! А однажды, в самый разгар веселья Федька появился с белой крысой на плече:
      –  Мой напарник на два дня уехал, а Масика оставил в нашей лечебнице под мою ответственность. Этому ребёнку  одному скучно, он привык к теплу и домашнему уюту. А так как у нас очень дружная семья, мы просто обязаны окружить его лаской и заботой.
       Четверо перепуганных дам вскочили на мраморный журнальный стол и начали истерически орать. Тёща пришла в бешенство и начала свою скандально-воспитательную лекцию «О благородных и неблагородных животных».
       А на день рождения Людмилы Федька подарил ей маленького русского спаниеля Лордика, который тут же, тявкнув, сделал лужу на дорогом арабском ковре. Тогда терпению родителей пришёл конец, и было решено, что лучше разъехаться, чем ссориться. Подняв свои связи в горкоме и горисполкоме, тесть сумел, как говорится, выбить молодым двухкомнатную квартиру на улице Комсомольской в районе Молдаванки. По тем временам это был царский подарок.
       Но подарок был далеко не простой, а окутанный тайной. Дело в том, что в этой квартире проживала раньше пожилая женщина с сыном и невесткой. Вначале у них было всё благополучно. Но, вдруг, всё полетело под откос. Пожилая мать Алевтина Степановна на старости лет увлеклась бисерным плетением. Её работы имели на выставках потрясающий успех, и к ней приходили ученики учиться этому тонкому мастерству. А её сын с невесткой корпели над учебниками. Но либо здоровье у них не было крепким, либо  учёба доводила их до истощения, но один их знакомый предложил им принять наркотик для укрепления сил. Первое время это им, действительно, помогало расслабиться и чувствовать прилив сил, но постепенно они привыкли и не могли уже сойти с иглы. И покатились они по наклонной плоскости. Дошло до того, что смыслом их жизни стало добыть зелье. Они дальше опускались вниз, теряя человеческий облик. Однажды, когда они потребовали у матери денег на зелье и  получили отказ, охваченные бешенством задушили её подушкой. Придя в себя и опомнившись, повесились на бельевой верёвке над её трупом.
      Почувствовав смрадный запах, соседи вызвали милицию. А когда весь двор узнал о причинах трагедии, по двору поползли сплетни. Пока милиция и исполком решали судьбу этой злополучной квартиры, один наркоман, видимо, из их компании решил заночевать на чердаке над их квартирой. Но потом ему стало холодно, и он спустился по чердачному люку в их квартиру. Его тоже обнаружили мёртвым, как установила медэкспертиза, от передозировки. Но этот случай ещё больше укрепил ползущие по двору слухи. Кто-то говорил, что на той семье якобы лежит проклятье, что либо хозяйка, либо её мать, либо даже бабушка или прабабушка перешла кому-то дорогу. А тот человек, умирая в муках, проклял их семью. Причины выдвигались разные. То ли тот человек был обманут бабушкой в любви, то ли в каком-то бизнесе, то ли он был лишён жилья и послан по миру. Никто точно ничего не знал. Однако эти многочисленные версии талантливых соседей могли бы стать темой для нового детектива Дарьи Донцовой, если бы она их услышала. Но толком никто ничего не знал, и каждый выдумывал, что мог. В эту квартиру никто не желал вселяться, даже очень нуждающиеся в жилье. Говорили, что ночью слышны какие-то стоны и вздохи. Это по квартире бродят их проклятые, неприкаянные души, которые не могут найти себе покоя на том свете как души убийц и самоубийц.
      А так как Федька ничего не боялся и любил попугивать любопытных кумушек мистическими рассказами,  удачно копируя нечистую силу, то эта квартира была ему очень кстати.
      Приехавший Федькин отец, Матвей Захарович, привёз с собой какие-то травы, иконы и воду. Три дня просидел в квартире, окуривал углы и что-то колдовал, одному ему ведомое. А может ничего и делать не надо было, а надо просто пустить нагнетающим страсти соседям пыль в глаза, как это делают экстрасенсы-артисты или, точнее, «аферисты», желающие заработать на наивных простачках, которые верят во всякую чепуху больше, чем в здравый смысл. Заклинания в данное время понадобились для отпугивания любопытных соседей, любителей придумывать всякую чепуху, и самим же в неё верить. 
      Закончив процесс «расколдовывания», Матвей Захарович вместе с сыном и нанятыми рабочими начали ремонт квартиры и за полгода превратили её в игрушку, дав волю своей фантазии. Ванную комнату они вместо традиционной плитки обклеили ракушками, морской галькой, над душем приклеили гранитные камешки. Стены комнат кое-где обили берёзовой дранкой, кое-где просто разрисовали, на стены повесили вырезанных из дерева ещё дедом Сергеем запорожцев с трубками, картины из бересты, ракушек, тарелки с вырезанными узорами, искусно отделанные бисером и бирюзой. Так что теперь квартира превратилась чуть ли не в музей народного творчества.
      Молодые были безмерно счастливы, что наконец-то получили столь вожделенную свободу. Вначале Федька работал  простым ветеринаром, имея небольшой оклад и подарки от некоторых клиентов. Но когда грянула перестройка, и одесситы начали резко разделяться на бедных и богатых, у крутых вошло в моду держать домашних животных, причём часто необычных, заморских, что считалось престижнее. Вот теперь у Федьки от клиентов отбою не стало, и дела его быстро пошли в гору – они стали вхожи в элитные дома, тёща стала хвалить  зятя, и в семье наступил мир и согласие.
       Когда родился Игорёк, а потом Кристина и грянула Перестройка, они сумели приватизировать и квартиру, и двухкомнатный чердак, который тоже потом превратили в жилое помещение. Из одной комнаты Федька сделал себе кабинет, а в другую перебрался Игорёк, который там постоянно что-то мастерил, а иногда какие-то химические опыты с друзьями проводил.
       В родное село Федька не ездил, а находились всей семьёй в летнее время у тестя на даче.  Федька с удовольствием копался в земле, сажал овощи, и тем самым всё больше сближался с семьёй жены. Когда его родители навещали их в зимнее время, для внуков это был праздник, так как они унаследовали лёгкий характер отца и мягкость матери. Городская бабушка пыталась играть роль первой скрипки в домашнем оркестре, постоянно их воспитывала и пробовала водить во всевозможные кружки, начиная с шахматного и кончая художественной и спортивной гимнастикой. Кристина и Игорёк  сами были очень любознательными, но не любили, когда им что-то навязывалось силой.
       Однажды Тамара  Петровна, появившись у них дома, увидела такой спектакль. На Кристинином пианино стоял аквариум с большой садовой жабой, пойманной на пару дней специально для этого представления, а по клавишам бегали хомячки. У Игорька на скрипке сидела и умывала мордочку белая крыса.
       – Что это такое? Как можно превращать такое великое как музыка в это безобразие?
       – Бабушка, чего ты возмущаешься? – спокойным тоном объяснила Кристина. – Масик, Милочка и Том с Матильдой тоже желают послушать Баха и Моцарта. Масик в таком восторге от классиков, что заранее умывается, чтобы слушать великую музыку с чистыми ушами. Том с Матильдой тоже пробуют сыграть с понижением звуков «Си-ми-ля-рэ-соль-до-фа», поэтому и бегают по клавишам. А у нашей Милочки очень тонкий музыкальный слух, она так восторженно на нас смотрит, закатив кверху свои умные глазки, что когда мы играем классическую музыку, а  сказать по человечески «Ах! Бах!» она не может и начинает по своему нам подпевать: «Ква-ква-ква!».  Мы её за то прусаками и мухами кормим. 
       Недолго думая, Игорёк сунул бабушке под нос банку с пойманными прусаками и мухами. Возмущённая бабушка подняла такой истошный крик, что из другой комнаты прибежали дочь и зять.
      – Мама расслабьтесь, и пусть дети займутся тем, что им по душе, а не по приказам старших.
      После того как с музыкальной школой было покончено, Милочка была выпущена на волю, а пианино превратилось в этюдник, на котором Кристине удобно было, поставив подрамник с натянутым холстом и положив палитру, рисовать. А Игорёк, облюбовав чердак, увлёкся в «своём кабинете» чеканкой и резьбой по дереву. Он также любил там с друзьями проводить химические опыты, которые часто заканчивались взрывами с чёрным вонючим дымом.
       А деревенские бабушка и дедушка рассказывали им сказки и истории и легко вступали в их детские игры. Тогда Тамара Петровна махнула на всё рукой, и вся забота её переключилась на второго внука – сына старшей дочери Натальи Олежку. Отец его, Геннадий, был директором школы, а он – послушным ребёнком, круглым отличником, принимавшим участие во всех математических олимпиадах, посещал шахматную школу и имел уже первый разряд по шахматам. Бабушка ставила его в пример, хоть и с нулевым результатом, своим непослушным внукам.
      На похороны отца Матвея Фёдор приехал в деревню вместе со своей женой. Потом приезжал ещё несколько раз, чтобы помочь Елизавете Сергеевне по хозяйству.
      В этом году они решили отвезти обоих детей на каникулы к бабушке в деревню, как это делают все родители, перебравшиеся жить в город.
      И вот их автобус уже въезжал в село Берёзовое.