The chunk 234 The message -998-

27/January/2022
I am not your troubadour anymore.
You were not only a person, but the place where I could come to and think about something. I leave both.
Эти два года я жила в том информационном пузыре, который мне предлагал Интернет. Я пользовалась подсказками алгоритмов, поисковых систем ютуб, фейсбук, и других, при поиске информации, руководствуясь своими интересами при выборе из предложенного. А Велик и велик ли был выбор?
Что происходит? Мое мышление, его направление, во многом формируют искусственные “помощники” – тупые и бездушные. Они предлагают альтернативы, выбранные путем редуцирования моего мусора и извлечения из него некоего “ядра притяжения”. Заблуждение думать, что у них есть какая-нибудь иная цель. Все происходит бездумно. Но в Интернет много рекламы – прямой и косвенной – деструктивных вещей и таких, которые меняют мысли, что тоже можно отнести к разрушению цельности.
Я чувствую свое реальное тело менее реальным чем то, которое я помню на фотографиях в Интернет. Я помню себя яснее по фото в Сейфбук, чем по отражению в зеркале.
Мужчины в интернет тоже кажутся более реальными чем те, которых я вижу в офисе и на улицах. Так много мужчин – молодых и старых – писали мне что я красива и признавались мне в любви, что я поверила что красива и должна быть любима и любить.
Я окунулась в океан виртуальной любви. Я почувствовала недоверие. Недоверие лечится только опытом совместных действий. Я затеяла игру: чем больше мы играем, тем точнее можем предсказать результат, не играя. Игра захлебнулась, ибо игрок остался один.
И я чувствую холод, который я сейчас испытывала бы, если бы рядом не было моего бывшего, его обожающих глаз и мягких рук, все время готовых меня обнять и защитить, помочь. Только здесь я тоже чувствую ложь: не в его стремлениях, а в некоей вынужденности его жизненного положения: другая женщина легко могла бы заменить меня. Я позволяю ему обнимать меня потому что мне это жизненно необходимо. Я хочу чтобы он уехал. И он прав: когда он уедет, как обещает, мне будет тяжело жить совсем одной.
Я не могу сказать что Интернет в эти два года навредил мне. Наоборот, я стала богаче. Правда, я всегда делала выбор так, чтобы избегать маргинальных вещей – и хороших, и плохих. Правда в том, что для меня слишком много всего в Интернет и я не могу это переварить: чем сложнее система, тем сложнее процессы, в ней происходящие.Так же и с Ахмедом: я знаю о нем все больше и больше, и могла бы знать еще больше, если бы понимала его видео. Он стал понятнее в целом, но запутаннее: и его “complexity” обогащает меня.
Один из тех двух парней – Араб – написал мне что я что-то делаю с ним, он не понимает, как я это делаю, но это возбуждает его эмоционально и интеллектуально, и ему это очень нравится. Он хочет быть возбужденным, как он написал. То же я могла бы сказать об Ахмеде. Представляете, как печальна жизнь этого юноши, если я способна разнообразить его жизнь? Как печальна вся моя жизнь, если демонстративное молчание, картинки и видео Ахмеда на непонятных языках могли обогатить мою жизнь?
Вся моя кажущаяся большая сосредоточенность на формах тела Ахмеда – это просто слова. В одном фильме 1953 года я встретила фразу: “Почему бы нам не отнестись к этому с юмором: ведь это оружие ангелов.”

19/February/2022
В одном из последних своих видео Ахмед поздоровался на арабском, французском, после паузы, на английском. Опять после паузы, Ахмед, наклонившись к зрителю, сделал участливое лицо и вымолвил  как будто участливо: “How are you doing?” Затем он посмотрел вправо и вверх наклонился к камере чуть поближе, выдохнул: “Hope, you are okay?” Затем Ахмед оторвал глаза от экрана и, опуская голову и проводя взглядом по поверхности стола перед ним, тяжело вздохнул. Быстро поднял голову, поздоровался, улыбаясь привычным образом камере, на португальском и японском и начал свое обычное видео о чем-то на смеси арабского и французского.
Один из комментаторов под видео с фамилией того советского шахматиста, который при рождении носил еврейскую фамилию Вайнштейн, спросил Ахмеда о причине его вздоха, шутя на арабском: “Профессор, пожалуйста, скажите о секрете этого вздоха. Он присутствует почти во всех ваших видео… Это состояние здоровья, мы просим Бога дать вам здоровья? Или он выражает душевную скорбь и состояние тревоги и напряжения, отражающее принадлежность к этому обществу или к этому мучителю в скобках…!?”
Ахмед ответил, шутя на арабском: “История любви, в которой я сейчас живу, с наложницей халифа Аль-Мутаваккиля.”
Ольга попросила египтянина Ахмеда, который преподавал ей арабский четыре года назад, прокомментировать ответ Ахмеда.
Ахмед перевел: “В настоящее время я влюблен в одну из служанок Халифа Аль-Мутаваккиля.” Он любезно добавил на русском: “Это, наверное, фраза из старых стихов из тех времен. Был такой рассказ о служанке, которая была безумно красивая и в нее влюбился не только Халиф, но и его приближенные тоже.”
Ольга нашла упоминания о халифе Аль-Мутаваккиль только в песнях 1001 ночи. Ольга ничего не поняла.