История одного ранения

            Я, молодой лейтенант, после военного училища был направлен в Ташкент для прохождения службы в должности командира взвода в одной из воинских частей. Через три месяца нас отправили в Афганистан для оказания помощи свободному афганскому народу.
            Шёл август 1985 года. Наша сводная рота стояла около городка Пешавара. Офицеры и солдаты жили в палатках. К зиме роту обещали перевести в другое место.
            В нашу задачу входило сопровождение колонн с грузами на бронетранспортерах. Мы с ней успешно справлялись. Служба проходила спокойно, и на протяжении четырёх месяцев нам ни разу не пришлось вступить в бой с духами. Я даже стал немного опасаться, что мои солдаты расслабятся, и не смогут оперативно отреагировать на внезапную атаку.
            Она случилась, когда мы всем личным составом роты сопровождали большую колонну бензовозов. Примерно на двадцатом километре дороги головной БТР наехал на заложенный фугас, и тут началось! Огонь по колонне был открыт со всех сторон. Создавалось впечатление, что стреляют в нас сами горы.
            Несмотря на внезапность нападения, наши солдаты не растерялись. Офицеры грамотно командовали. Мы дружно ответили на огонь духов и дали им достойный отпор. Подоспевшие «вертушки» обеспечили нам полную победу.
           Однако она далась большой ценой. Только в моем взводе погибли три человека, и еще четверо были ранены. Колонна снова начала движение, оставив гореть на обочине подбитый БТР и два бензовоза.
           Так наша рота приняла первое боевое крещение. Мне очень хотелось надеяться, что-бы таких крещений было, как можно меньше. Ротный отметил, что мой взвод был лучшим в этом бою, и пообещал представить меня к награждению медалью «За боевые заслуги».
          Впоследствии мой взвод ещё не раз сопровождал колонны с различными грузами. Нам удавалось вовремя замечать фугасы, а при необходимости успешно отражать атаки душманов. По истечении восьми месяцев службы в Афганистане, командование направило документы на присвоение мне очередного воинского звания - старшего лейтенанта.
          За все это время, приняв участие во многих боевых столкновениях, я не был ни разу ранен. Но везение не может длиться вечно.
          На этот раз мы сопровождали смешанную колонну. На нас напали почти сразу, как только мы въехали в горы. Бой был скоротечным. После отражения атаки духов движение колонны продолжилось. Не успели мы проехать и двух километров, как я увидел стаю взлетающих с гор птиц. Это меня насторожило, и я дал команду: «К бою». Едва бронетранспортеры успели развернуться для отражения атаки, как на нас обрушился шквал огня. Я сразу вызвал поддержку авиации. Понеся большие потери, мы одолели врага, а я был ранен. Осколками гранаты мне сильно посекло левую руку.
          Обычно раненых в Афганистане солдат и офицеров отправляют на лечение в Ташкентский госпиталь, а нас шестерых, раненых в этом бою, направили в госпиталь славного города Тбилиси. Провожавший меня военврач сказал, что искалеченную руку мне, скорее всего, ампутируют. В полевых условиях он сам достал из нее восемь осколков. Но там их осталось ещё много. Это грозило заражением крови.
         Мои боевые товарищи помогли собрать вещи. Учитывая тяжесть ранения, никто не ждал меня обратно. Офицеры роты подарили мне на память магнитолу «ШАРП».
         В госпитале пессимистичный диагноз нашего эскулапа подтвердили.
         С Великой Отечественной войны вернулся без левой руки мой дед. Видимо, истории суждено повториться. Я написал об этом матери, и попросил ее найти протез деда. Он был почти новый, дед носил его очень редко. Мама обещала найти протез. Она была рада, что я живой. А раз врачи решились на ампутацию, значит, иного выхода нет, и теперь нужно думать, чем заниматься в жизни дальше.
          Я стал думать, но так ничего и не надумал. Я перебрал все профессии, но кроме того, что без руки могу быть только большим начальником, ничего в голову больше не приходило.
          Утром в день операции ко мне в офицерскую палату зашёл полковник медицинской службы. Он присел на кровать и сказал:
- Смотрел я ваши рентгеновские снимки. Крепись, лейтенант. Руку придётся ампутировать.
- На каком уровне? – спросил я.
- Скорее всего, полностью, вместе с плечевым суставом, даже протез не к чему будет крепить.
         Я засмеялся, и полковник посмотрел на меня как на умалишённого. Я объяснил, что со мной учился парень, которому ампутировали обе ноги и пальцы на руках. На левой остался лишь большой, а на правой – большой и указательный. Вот он и радовался тому, что хотя бы три пальца, но у него есть.
         Доктор тоже засмеялся, похлопал меня по ноге и сказал:
- Я, конечно, не Бог, но сделаю для тебя все, что смогу. Если повезет, то получится сохранить локоть. У тебя очень много осколков, наверное, все вытащить не удастся. К тому же кость уже начала гнить, если говорить простыми словами. Буду стараться сохранить хотя бы часть руки.
         Началась операция. Меня от врачей отделяла белая ширма, но я их видел в отражении лампы над операционным столом. Через четыре с половиной часа врач сообщил, что всё-таки часть руки он мне спасёт. Оставит плечевой сустав, но само плечо придётся ампутировать.
         Ещё через полтора часа полковник сказал, что руку удастся сохранить по локоть. Возможно, получится сохранить и мышцу.
- Я удалил почти все осколки. Сейчас электромагнитом попробую убрать остальные.
         Прошел еще час. Хирург сообщил, что осколки он все убрал и ампутировать придется только кисть, так как она очень повреждена.
         Я обрадовался и крикнул: «Ура!». Врач вздрогнул и попросил меня больше не кричать. Я извинился, и сказал, что чувствую сильную боль, и ощущаю все, что он с моей рукой делает. Доктор сразу же приказал меня ещё раз обезболить, что и было сделано.
         Пока третий раз делали анестезию, полковник сказал, что руку мне он всё-таки спасёт. После этих слов, я отключился полностью. Очнулся уже в палате.
         На следующий день пришёл доктор. Я поблагодарил его и подарил «Шарп», привезенный из Афганистана. Он отказывался брать магнитолу, но я был настойчив.
         Доктор предупредил, что теперь через день мне надо будет делать перевязки, причем без применения обезболивающих средств, на сухую, без фурацилина. Это нужно для того, чтобы вместе с тампонами вырывать гной, который будет обязательно скапливаться на костях раненой руки.
          Честно сказать, перед перевязками, я не мог заснуть, это была адская боль, в раны были вставлены три тампона, каждый почти полметра. Перевязки были очень болезненными. Я сначала хитрил, смачивал раны водой, клянчил у медсестёр фурацилин. Потом перестал, поскольку понимал, что теперь сохранение моей руки, зависит лишь от качества перевязок и от меня самого. Приходилось терпеть.
          Восемьдесят восемь дней пролежал я в госпитале. Перед самой выпиской ко мне в палату пришёл штабной майор и сообщил, что после госпиталя мне необходимо прибыть к командующему Закавказским военным округом генерал-полковнику Олегу Федоровичу Кулишеву.
          В штаб округа меня отвезли на автомашине.
          Сопровождавший майор провел меня сразу кабинет к командующему. Генералу было на вид лет пятьдесят пять. Он выглядел моложаво и подтянуто.
- Здравия желаю, товарищ генерал, по вашему приказанию прибыл, - отчеканил я.
          Командующий вышел из-за стола, подошёл ко мне и протянул руку. Затем он вынул из сейфа две коробочки: красную и белую. В красной оказался орден «Красной звезды» и удостоверение тёмно-красного цвета, а в белой - медаль «За боевые заслуги». Затем из ящика стола он достал погоны старшего лейтенанта и две маленькие звёздочки.
         Генерал нажал на кнопку, и в кабинете появился адъютант. Тот самый майор. Он достал из шкафа два бокала и наполнил их коньяком. Причем, в один налил грамм пятьдесят, а в другой - сто пятьдесят, не меньше. Именно в него генерал опустил орден, бросил туда же звёздочки, и аккуратно, чтобы не замочить оформленную тканью колодку, положил медаль. Подняв свой бокал, командующий жестом предложил мне сделать то же самое.
- Ну, чтобы не последние! – сказал он короткий, как выстрел тост.
         Я поднял, прикоснулся своим бокалом к бокалу генерала, и стал пить. До этого я вообще не пил алкоголь, даже пиво, а уж из таких больших бокалов, тем более.
         Выпили, я достал медаль, орден и звёздочки. Зажал всё в руке и собрался уходить. Генерал сказал несколько напутственных слов и отпустил меня.
         Майор, адъютант, попросил меня пройти в канцелярию, оформить отпуск и получить деньги за то время, что я лечился в госпитале.
         Перед этим я с помощью того же адъютанта командующего прикрепил знаки отличия и награды на китель. Орден - рядом с нашивкой о ранении, а медаль - рядом с комсомольским значком.
         Получив все необходимые документы и деньги, я снова зашёл к адъютанту генерала и попросил решить вопрос с получением шинели. В Тбилиси было тепло, а мне предстояло ехать в Москву. Майор пообещал решить проблему, сказав, что шинель мне выдадут в госпитале. Я поблагодарил его, и поехал в госпиталь. Там меня очень хорошо приняли, и действительно, обеспечили зимней формой одежды. Получив форму я не стал дожидаться обеда, сразу же помчался в аэропорт.
          К кассам аэропорта я подошел в отличном настроении. Счастливей меня, наверное, просто не было человека в радиусе пятидесяти километров. Однако в кассе билетов до Москвы не оказалось. Моё лицо сразу из радостного превратилось в сморщенное яблоко.
          Кассирша пожалела меня и предложила сходить к начальнику аэропорта.
          Я шёл через зал ожидания - в правой руке чемодан, а левая, раненая, на перевязи. Навстречу мне двигался толстый майор, очень неприятной наружности. Он грубо остановил меня, когда я не отдал ему воинское приветствие. Я молчал, но во всём организме копилась злоба, ещё секунда, и я врежу этому нехорошему человеку между глаз. А дальше будь, что будет.
         Но тут позади майора появился полковник авиации, со звездой Героя Советского Союза. Он положил ему руку на плечо и спросил:
- Ты, что, мразь, пристал к боевому офицеру? Ты мне сейчас до утра будешь честь отдавать!
         Майор покраснел, а полковник продолжил:
- Пойдём, старшой, заведём этого козла в туалет и кончим его. У меня найдется несколько лишних патронов.
         Майор после этих слов аж побелел. Полковник отпустил эту мерзость и подошёл ко мне.
- Куда летишь, лейтенант?
- В Москву. Только вот билетов нет.
        Борт полковника летел в Донецк. Он предложил лететь с ним. А уже оттуда в Москву. Потому, что из этой хитрой страны надо улететь в любое место. А если билетов в столицу не будет и там, пообещал доставить на место истребителем.
             Мы вышли на лётное поле, где полковника ждал открытый «УАЗик. Он довез нас до стоявшего довольно далеко грузового «ИЛа». Мы зашли в самолёт, мне даже слова никто не сказал.
             Подошедший к полковнику офицер предложил перекусить. От бутербродов с салом и горячего кофе стало веселее.
             Долетели благополучно. В Донецке мой новый знакомый с помощью коменданта аэродрома оперативно нашел мне место на грузовом борту до Москвы. Тепло попрощавшись с моим спасителем и благодетелем, я побежал к самолёту и влетел в открытый люк, не обращая внимания на трап. Экипаж уже был в курсе о новом пассажире.
- До Москвы? - спросил я.
- До неё, но не совсем, - ответил командир корабля.
           Я насторожился.
- На военный аэродром в Раменское летим.
          Я чуть не подпрыгнул от радости. Мне туда и надо.
          В Раменском я наконец-то надел шинель. Дежурный офицер на чёрной Волге ГАЗ-24 довез меня до ближайшей к городу проходной, где после проверки документов, мне разрешили покинуть территорию военного аэродрома.
         Сначала я хотел поехать домой на автобусе. Но мимо проезжало такси, я свистнул и махнул рукой, автомашина остановилась.
         В салоне такси я снял шинель, кинув ее вместе с чемоданом на заднее сиденье. Хотелось слегка похвастаться наградами. Назвал таксисту адрес, и мы поехали в родительскую квартиру на улицу Гурьева. Выйдя из машины у подъезда, я не стал надевать шинель. Мне казалось, что все должны видеть мои награды. К сожалению, кроме таксиста их никто больше не увидел. Я с некоторой досадой подумал, что в отпуск надо приезжать летом.
         Я пробыл у родителей две недели, а 26 ноября 1985 года, поздно вечером, мне позвонили из военкомата, и вызвали к военкому.
         Утром 27 ноября меня принял военком Раменского района. Он передал мне телеграмму из части, куда я должен явиться 5 декабря. Если честно, мне уже немного надоело отдыхать, и я с удовольствием бы уехал хоть сегодня.
         С военкомом мы договорились помочь друг другу. В рамках «Уроков мужества» я провожу три встречи с допризывной молодежью Раменских школ, а он 3 декабря отправляет меня прямым бортом до Ташкента с Раменского военного аэродрома. Меня это устраивало, поскольку я все никак не мог забыть очаровательную кассиршу из Тбилиси и ее фирменное: «Билетов нет».
         Вот так закончилась эта история.
 
 Алексей Кутырев