Свидание 18плюс

(Не эротика, за полшага до эротики. Или эротика, но не та.)

- А зачем вы тогда пришли на свидание, если женаты?
- А вы, если я предупредил, что женат?
- Может быть посмотреть на ещё одного авантюриста.
- Но я же не собираюсь изменять с вами.
- Мм… Уверены? Ну, хорошо. Так, возможно, даже интереснее. Мы разделим счёт?
- Вовсе не обязательно, если только вас не будет мучить совесть по этому мелкому поводу.
- Я потерплю, если вдруг она проснётся и захочет помучить.
Жаклин наклонила голову, слегка встряхнув крупными завитками шоколадно-коричневых волос, улыбнулась и выложила на стол руки чуть дальше вперёд. Теперь они лежали «лодочкой» и слегка наружу внутренней стороной запястий. Рукава в три четверти небрежно расстелились в форме продолговатых лилий или цветков гладиолуса. Искусственный шелк с растительным рисунком приглушенных, но сочных цветов, приятно сочетался с прической, а красные прожилки на расширяющихся рукавах — с бижутерией и браслетом из трёх нитей, унизанных гранёными бусинками тёмных оттенков, от черного до тёмно-зелёного. Среди них иногда поблескивали редкие прозрачные стразы рубинового и тёмно-синего цвета.
Улыбка её говорила, что даже если и эта встреча закончится без желаемого результата, то о ней будет хотя бы приятно вспомнить. Немногословный Леонель с глубоким, негромким замшевым (или вельветовым?) голосом, говорил приятно, прямо, не ища подсказок ответов на предметах интерьера кафе. За минут пятнадцать-двадцать, которые они провели в уютной нише за кофе, ассорти восточных сладостей, в основном из зёрен, мёда и орехов, и бокалом белого вина, она так и не узнала ничего конкретного о его деятельности, но сделала некоторые выводы. Её собеседник, видимо, существовал на доходы от каких-то своих проектов, которые его ничуть не утомляли. Меланхолический взгляд и темперамент вызывали больше напряжения, чем даже желание разгадать, играет ли он с ней в подобие представления, или это его натуральный, привычный ритм жизни и движений. По первому ощущению от его слов и сдержанных жестов ей показалось, что он выглядит, как уставший от жизни одиночка. Но несколько минут спустя это предположение улетучилось. Уж слишком образное обнаружилось мышление в его удлинённых фразах, чего трудно ожидать от лени разочаровавшегося в жизни человека. Такие чаще вообще не доводили высказываемую мысль до завершения. А этот… Этот, устраиваясь поудобнее на своём диванчике у стола, переложил из одного нагрудного кармана в другой не мобильный, а записную книжку в дорогом кожаном переплёте и ручку. Не золотую, но и не простую. Скорее всего она была даже с пером, а не шариковая. Это в наше-то время! Приехал он совершенно без лишнего шума, плавно припарковав тёмно-вишнёвый Порше у обочины между других машин посетителей. И в походке его было больше неторопливой уверенности, никаких намёков на нервность. Это она выяснила, наблюдая за местом встречи из такси. Ещё до встречи она планировала воспользоваться книжным магазином напротив, где можно было находиться сколь угодно долго у окна и полок с книгами и видеть всё движение у входа в кафе. Но небольшая задержка в пути и начавший моросить мелкий дождичек — и она попросила водителя такси постоять минут десять за дополнительные чаевые. За это время она узнала всё, что минимально надеялась узнать, ещё раз пробежалась взглядом и пальцами по своему внешнему виду и наконец вышла из автомобиля и восстанавливая непринуждённость походки на довольно высоких каблуках, направилась в «Эль Кондор».
Вот зачем я туда еду? - думала она по пути. - Мы переписывались неполных два дня. Зачем он разместил объявление, если женат и не похоже, чтобы он искал развлечений на стороне. Напротив, немного пообщавшись, он уже хотел пожелать наилучшего и исчезнуть. Зачем я тогда ещё раз написала, что «А почему бы всё же не встретиться?» Кто попал на чей крючок?  А вдруг он всё же какой маньяк! Но он выбрал для встречи очень даже не среднее заведение в шаге от делового центра. А может именно оттуда и берутся все настоящие маньяки? Очень может быть. А все остальные с окраин — просто психи или охотники до клубнички любого сорта и качества. Этому сорт и качество были не безразличны. В автомобилях и мужской одежде она разбиралась слабо, но весь его антураж точно не заявлял о роскоши. Скорее помалкивал о достатке. Едва встретившись, Жаклин предупредила, что она доверяется его порядочности и прибыла без сопровождения. Это ничуть его не смутило. Леонель спросил, успокоит ли её возможность, если она пожелает закончить знакомство, попросить вызвать ей такси. При этом он останется в кафе, присоединит счет за поездку к чеку за угощение, а место, куда она пожелает поехать, будет известно только водителю. И вовсе не обязательно ехать прямо домой.
Подобный вариант просто благоухал доброжелательностью и безопасностью, и они перешли к более интересным вопросам и ответам за кофе и десертом.
- Каким вы представляете себе своего идеального спутника?
- Вы напрашиваетесь на комплимент!
- Едва ли!
- Не скромничайте! - она снова улыбнулась и сделала маленький глоток из бокала.
- Это не скромность, а объективная самооценка. Я довольно скучный тип.
- И у вас скучная семейная жизнь. - не без иронии добавила Жаклин.
- Конечно. Все выбирают себе в спутники нечто похожее на то, что себе придумали. Постепенно они находят в своём избраннике новые изюминки, в чём-то разочаровываются, что-то культивируют своими руками, балансируют на грани «я смирюсь с этим в обмен на вот это». А если бы случилась такая нелепость, как найти идеал — это было бы на самом деле скучно.
- А не будет ли слишком нескромно попросить вас описать вашу жизнь… Нет! Не жизнь, а взаимоотношения, на которых она держится. Раз уж мы больше никогда не увидимся и я не смогу никому указать на вас, как на конкретный пример.
- Какую сторону жизни вы имеете в виду?
- Интимную, конечно!
- А не пожалеете?
- А о чем я могу пожалеть?
- Не знаю.
- Расскажите, что доставляет вашей половине яркие ощущения. Что её притягивает, что держит, радует. Возбуждает…
- Это сразу так и не опишешь. Во всяком случае сразу. Такие разговоры могут затягиваться, потому что вызывают побочные вопросы, отвлекающие от конкретики. Придётся рассказать половину сознательной жизни.
- Хорошо. Я постараюсь не отвлекать.
- Тогда попробуйте представить себе горизонты своих желаний. Выбирайте слова, которые их характеризуют, но не говорите их мне.
- А в чем тогда смысл?
- Смысл в том, что если вы легко нащупаете горизонт и количество, качество, разнообразность желаний найдут предел, то это может вызвать чувство грусти.
- Ограниченности?
- Я бы не хотел использовать это слово. Вы не похожи на клиентку психотерапевтов и не хочу, чтобы вы ей стали. На вашем лице и поведении нет следа депрессий.
- Верно. Если мне бывает грустно, то я не придаю этому серьёзного значения. И всё проходит и забывается, как случайное ненастье.
Жаклин задумалась. С минуту она витала в своих фантазиях, затем пришла к какому-то выводу. Полусладкая улыбка, в тон белому вину, успокоилась на её губах и она произнесла:
- Сдаюсь. Вы выиграли. В моих желаниях и запросах я на самом деле на очень среднем уровне. Даже самой обидно. Вот так кажется, что хочется всего и много, разного, но в целом всё оказывается обыденно и банально.
- Не расстраивайтесь. Люди только думают, что они хотят многого и много, а если начинают получать это, то начинают чувствовать опустошение. Жизнь ускоряется, как падение в пропасть. Лёгкое получение благ любого мыслимого размера не оставляет времени на осознание жизни, а только на ощущения. Это сродни самоудовлетворению. Вы понимаете, о каком самоудовлетворении я говорю.
Жаклин поморщилась и сделала рукой с бокалом жест, предлагающий продолжить мысль и разговор.
- Вот и вся суть стремлений к чрезмерному благосостоянию. Акт получения удовольствия краток, само удовольствие ещё более скоротечно, а за ним пустота. 
- Простая и интересная аналогия. Расскажите о себе уже наконец! У вас есть что-то особенное в мыслях? Хотя о чем я спрашиваю! Если находится кто-то с необычными мыслями, то нередко оказывается или извращенцем, или маньяком. Извините! Это я не о нас.
- Мания — всего лишь стремление. Всё зависит от цели.
- Так у вас есть цель? Мне казалось, что вы всего достигли…
- Никто не достигает цели. Все только движутся к ней, или к своему миражу. Мы только что об этом говорили.
- Вот вы и сами уходите в сторону от темы, не отвечая на вопрос.
- Хорошо. Вернёмся к нашей тропинке и больше не будем сворачивать в сторону. Что для вас, например, эротика?
- Сразу и не скажешь. А с вами не хочется попадать на вопрос с подвохом. А если не слишком глубоко разбираться, то обнаженность, ласки, страсть…
- А если это совсем не так?
- А как?
Леонель положил на миниатюрный столик между ними свои руки ладонями вверх.
- Посмотрите на свои рукава, руки, запястья…
- Вы видите в них что-то особенное? Или вы предскажете мне моё будущее?
- Нет. Просто позволю себе разрушить одно заблуждение, построив на его месте нечто другое.
- Какое же?
- Об эротике. Это и не обнаженность, и не ласки. И точно ещё не страсть. Могу я взять вас за руки?
Жаклин бросила на него проницательный взгляд, потом почти незаметный взгляд в сторону основного зала, где три-четыре столика были заняты посетителями. И положила свои запястья в его ладони.
- Сначала поставьте вашу сумочку позади себя, чтобы вас ничего не беспокоило. Я понимаю вас и не имею ничего против любых проявлений осторожности и недоверия. Это естественно.
Жаклин переставила сумочку и вернулась взглядом и руками к своему собеседнику, ожидая чего угодно, вплоть до спиритического сеанса.
- Вот ваши ладони. Они почти всегда открыты, если только не скрыты перчатками. А за границей рукава начинается ваше потаённое. Но если я касаюсь здесь, и вы знаете, о чем я думаю, то моё проникновение подействует уже там, за гранью скрытого.
Пальцы Жаклин непроизвольно согнулись, словно она рассматривала свой маникюр, а искорки скользнули под рукава. Прикосновения больших пальцев ни на сантиметр не приблизились к краю шелка, но их медленность и мягкость, лёгкость на пороге чувствительности, заставили Жаклин слегка вздрогнуть. Меня гипнотизируют? Нельзя этого допустить. Но собеседник смотрел не в её глаза, а на запястья. И тут она заметила, что ритм этих касаний повторяет фоновую музыку в кафе.
- Так что вы чувствуете?
- Нежность, тепло, спокойствие.
- Вы спрашивали, что во мне особенного, на чем строятся отношения, привязанность. Это только маленькая часть отношений. Не хотелось бы касаться бытового и практического. Это область зависимости, но осознанной, расчетной, взаимовыгодной, как симбиоз. Конечно, в этом есть и романтическая нить. Не всё так примитивно и зоологично.
Леонель продолжал касаться её ладони, путешествуя по выпуклостям, пальцам, то возвращаясь к запястьям, то спускаясь в ложбинки между пальцами. Медленные движения его и её кисти стали напоминать встречу двух медлительных крабов, которые выясняют не отношения, а намерения друг друга, а может и даже реальность друг друга.
- Подумайте, если бы я имел возможность вас обнять, то как вы могли бы себе это представить? - спросил Леонель.
- Может быть, за плечи? Плотно, нежно…
- Может быть, но мне больше нравится слегка обхватить талию, словно я беру в руки большой букет цветов.
Его пальцы отступили к её ладоням и начали легко касаться каждого сгиба пальцев, следовать по едва заметным ручейкам вен, долинам рисунков судьбы.
- Не могу отделаться от мысли, что вы читаете моё будущее.
Она коротко и мелодично усмехнулась, а затем убрала руки поближе к себе, обдумывая вопрос.
- Я не занимаюсь гаданием. Не ждите предсказаний. Но руки — это ваша зеркальная копия, как корни дерева и его крона. В этих касаниях нет ничего предосудительного и нескромного, пока в них не замечаешь, что они отзываются на скрытой территории. Эротика — это отклик одного живого на другое. Нужно слышать дыхание, улавливать напряжение и расслабление. Прикосновения происходят в одной точке, но если чувствовать их продолжение в себе, то они начинают свой путь и разжигают страсть на своём пути. Коснувшись всего лишь ладони, можно передать своё тепло пояснице. Бесчувственные локти способны сбить дыхание и сердцебиение. Стопы и колени — если ласка коснулась их, то что может остановить нарастающее желание? Откуда берутся истоки желания и ощущение близости? Этот очаг нужно поддерживать словами, угаданными мыслями. Всё ожидаемое — это вода, которая гасит желание. Всё неожиданное и приятное — разжигает, распаляет, сближает. Эротика — это отдаление момента близости и обнаженности. Я угадываю желания и движения, но не всегда им следую. В этом элемент новизны, неожиданности. Это усиливает близость.
Леонель говорил и говорил. Жаклин слушала, время от времени приоткрывая и закрывая  глаза, но в расслабленной спине нарастало утомление, от которого она готова была отпустить остатки сознания. 
- И как вы достигли этого? Где научились?
- Вот именно «как». - с улыбкой ответил он. - Вы будете смеяться.
- Так вы не скажете?
- Скажу, но обещайте не слишком привлекать к нам внимание. Люди заняты своим вечером и разговорами.
- Хорошо.
- На кошках. - почти шепотом произнёс Леонель.
Жаклин сдержала свою реакцию, но всё же потянулась к сумочке за платком и затем коснулась им уголков глаз.
- Вот лежит себе кошка на диване, и она знает, то вы где-то рядом, если только не спит слишком глубоко. Подходим ближе и протягиваем руку. Это привычный для неё жест. И приближение руки она чувствует по слабейшим колыханиям воздуха, приоткрывает глаза и ждет от меня поглаживания. А рука замирает, а потом касается или задней лапки, или передней. Касание неожиданное, но не беспокоит. Она начинает выворачиваться и предлагает другой сценарий. Ему можно следовать, или нет, но игра должна развиваться не только по правилам одного игрока.
- Вашей кошечке не скучно! - с иронично-двояким оттенком сказала Жаклин. - Но зачем же вы всё-таки пришли? Подразнить, или просто рассказать кому-то незнакомому о своих фантазиях, привычках?
- Давайте остановимся на версии, что у меня было ничем не заполненное время, и я хотел исполнить своё желание поговорить с совершенно незнакомым человеком. Я не надеялся ни подразнить, ни удивить. Я же мог встретить человека намного интереснее себя. Зачем тогда напрягаться и удивлять тем, что для него давно понятно и известно.
- А меня вы удивили?
- Думаю, что нет. Сейчас мне следовало бы произнести что-то вроде комплимента, но я не хочу, чтобы это был комплимент. Это не формальная лесть, а честное чувство. Эти полтора часа, как приятный фильм, очень хорошее ощущение.
- Даже в этом вы идёте вразрез с устоями общения. Пусть будет без комплимента. Я тоже не в проигрыше. Вы настаиваете, чтобы я ушла первой?
- Не настаиваю, но хочу отмести последние подозрения, или их тень, чтобы это никак не омрачало ваше воспоминание об этом вечере. Если вы захотите оставить себе это воспоминание.
Он взял свой бокал с минеральной водой и символически приподнял его, словно мысленно произнёс короткий тост.
Жаклин не стала прибегать к услугам бармена, сама вышла на улицу, оглянулась на вишнёвый автомобиль, чья внутренняя дерзость мало соответствовала темпераменту его владельца. Или он показал только одну свою, наиболее мягкую и ленивую сторону? Может быть. Кто он на самом деле? Теперь об этом можно только гадать. Вряд ли они снова встретятся. Она свернула два раза за угол и поймала такси на соседней улице, благо в центре недостатка в них не было. Поездка заняла минут десять, в которые она пробовала подвести черту под этой встречей. Что она получила? Встреча изначально не вела в направлении отношений. Просто приятный вечер, немного пищи для размышлений, фантазии. Немного недоверия, немного зависти, или сожаления. Больше ничего особенного, что можно было бы назвать пользой. Как найти несколько долларов в забытом кармане. Вроде и приятно, а по сути мелочь. Затем в ней шевельнулась мысль, зароненная ещё в начале встречи. Она попросила остановить машину и вышла, не доезжая до самого дома. Сама не была уверена в своём мотиве наверняка. То ли чтобы окончательно запутать свой след, то ли захотелось пройтись пешком несколько сотен метров.
Мысли по пути были легки и ветрены. Моросящий дождь соизволил прекратиться, улица была тиха и пуста. Новых идей и умозаключений прогулка не принесла. Подходя к своему дому, она поймала себя на мысли, что краем глаза уловила что-то знакомое, сегодняшнее. Холодок подозрения пробежал по телу, осев колким онемением ниже колен. У дома на противоположной стороне улицы, наискосок, стоял вишнёвый Порше. Если бы полчаса назад шел не дождь, а снег, то она бы точно могла знать, приехал ли он минуты назад, или стоит тут  дольше. Что это? Жуткое совпадение, или все её выводы о сегодняшнем вечере рушились в пыль? Кто он?
Почти бегом она достигла своей двери, окинула окна, лужайку. Дверь аккуратно заперта. Входить или не входить? Где она в большей опасности: здесь или дома? Времени прошло слишком мало. Наверное возможно было опередить её, но вряд ли оставалось время, чтобы проникнуть внутрь. Она звякнула ключами, проскользнула внутрь. Свет в прихожей привычно включился сам. Да. Если бы кто-то опередил её хоть на минуту, то свет бы ещё горел. Автомат выключает его только спустя пять минут после прекращения движения в холле. Она выдохнула. Проверила ещё раз дверь, включила сигнализацию в дежурный режим, введя пин-код, успокаивающий электронику, что в дом вернулись свои. Однако, прежде чем окончательно успокоиться, она обошла оба этажа и убедилась, что она одна и её жилище оставалось неприкосновенным. Хотелось освежить лицо от макияжа и вместе с ним избавиться от странностей прошедшего дня. В голову лезли откровенные глупости, которым она усмехалась, обыгрывала их, мысленно смакуя, но не собираясь оставлять их себе на завтра. Перед тем, как сладко потянуться под одеялом и выбросить из головы всё лишнее, она ещё раз посмотрела на улицу из своего окна. Свет в комнатах она не включала, словно хотела скрыть своё возвращение от всей улицы. Вишнёвый монстр у дома напротив молчал. В самом доме напротив скучно светились окна, выходящие на боковую сторону, наверное в гостиную. Ранее она замечала серебристую машинку перед этим домом, но в её появлении было так мало постоянства, что она не знала точно, ездит ли на ней жилец, или кто-то навещает его время от времени. «Хватит изобретать себе страхи, а то и отдохнуть не получится. А завтра будут красные глаза в придачу» - сказала она себе и прокралась под одеяло. Её тепло некоторое время боролось с приятной прохладой, но минут через пять они заключили перемирие, а ей самой не хватило сил продолжать следить за тем, как тепло медленно расползалось по постели вдоль засыпающего тела. Последние мысли ещё удерживали её на поверхности сознания, но и эта ниточка оборвалась и она полетела в сон, как Алиса в Зазеркалье.
Она летела вниз, или низ летел ей навстречу. Невесомость развевала её ночное одеяние, которое наконец сказало ей «Ты больше во мне не нуждаешься. Ты же в своём Зазеркалье? Чего или кого тут тебе стесняться?» «А куда отправишься ты?» - обратилась она к своему пеньюару, на что тот с поклоном вежливо ответил «Я буду тут, неподалёку, поболтаю со своим знакомым пухлым одеялом. С подушкой и простынёй они неразлучны, а вот я вижу их не так уж часто.»
Переход в сон произошел, как обычно, неожиданно. После короткой темноты всё вдруг вспыхнуло ярким тропическим пейзажем. Тёплый ветерок, яркое солнце, покачивающиеся верхушки пальм, бледно-зелёная отмель, где-то уходящая в глубину коралловых садов. Она постояла на границе тёплой водяной ряби, пугая мелких рыбок, и вышла на белый горячий  песок. Это ощущение было выразительнее и она наслаждалась жаром, который грея ступни поднимался выше. В какой-то момент ей показалось странным, что жар песка уже ласкает её колени, и это уже не было ощущение песка. Она села и оперлась руками позади себя, но и руки встретились будто не с песком, а с горячими ладонями и осторожные, бережные пальцы переплелись с её пальцами. Горячие руки скользили от кончиков пальцев ног до колена, как набегающие волны прибоя. Стоило только чуть замереть и расслабиться больше, горячие волны прикосновений отвоёвывали новые границы. Вода прибывает, подумала она. Чтобы плыть, нужно перевернуться на живот. Прозрачное, прохладное, чуждое этому экваториальному жару тело перекатилось и следующая волна накрыла её ещё выше. По мере этого наступления тело оживала. Дюйм за дюймом она видела его превращение в бледную бежевую плоть, сдающуюся под неудержимыми ласками. Два горячих пятна легли на поясницу и сползли по бедрам, чтобы откатившись вниз снова нахлынуть на прохладные возвышения. Она снова перевернулась на спину, уже угадывая следующее ощущение. В нём она не ошиблась, но сопротивляться не было сил. Нежная лава, согрев вершины бёдер, скользнула по руслам, обходящим стороной равнину живота и готова была слиться в один поток из двух, но остановилась на полпути. Может зыбучие пески поглощают меня, подумала она, чувствуя, что ноги плотно схвачены и не смогут ни согнуться, ни разъединиться. Оставалось ждать только последней волны, которая накроет её с плечами, со всем тем, что тщетно прикрывают руки. Тонкая граница тёплой воды омоет её до подбородка, коснётся шеи, затылка, и останется только распахнуть руки, уступая ненасытному теплу беззащитную грудь. То единственное, что мягко и подвижно, подобно воде, сегодня получит свою долю тепла в последнюю очередь. Последнее из скрытого. Жажда со стоном заставит губы разомкнуться и сладкий тёплый кагор разольётся внутри ручейками до пальцев рук, устремится вниз, разжигая на своём пути мириады карнавальных огней. Это бушевало внутри, а снаружи уже не прикосновения воду или рук, а касания губ отмечали места, где вслед за ними распускались белые лилии. Ни одно прикосновение не было случайным, и она ощущала длинный венок из лилий на своей шее, и аккуратное одеяние груди, и набедренное украшение. И конечно два крупных цветка на запястьях. Оставалось только выпустить наружу нарастающий ритм сердцебиения и дыхания. И он вырвался. Криком…
Едва осознавая своё положение в пространстве и борясь непослушными руками с темнотой вокруг, она села на постели. Ноги были охвачены перекрученным одеялом, подушки сброшены на пол. Темнота и остатки сна стучали в висках. Жаклин быстро обернулась во все стороны, убеждаясь, что она одна в комнате. Тело жгла изнутри натянутая струна несбывшейся развязки. Она завернулась в одеяло и как ожившее изваяние медленно подошла к окну. Это был сон. Хотелось плеснуть внутрь себя чего-то цитрусового, южного, чтобы сделать этот карнавал внутри менее призрачным, но сил хватило только на несколько шагов обратно, до постели. Она неторопливо упала по диагонали, не ища в темноте подушки, и уснула завернутой в одеяло.
Проснулась она в том же положении, некоторое время чувствуя себя обитателем тропических морей, прячущим свою беззащитность в продолговатой раковине. Проведя несколько минут в попытках вспомнить подробности своего путешествия во сне, она вдруг вспомнила. Камера! Машина! То, что было её вчерашними сомнениями и предположениями — ведь это всё записано. Уголок изображения с камеры фасада как раз мог поведать ей о том, что происходило в её отсутствие. Ещё один взгляд в окно и спуститься вниз, просмотреть вечерний период записи. Но машина была на месте. И более того, около неё прогуливались вокруг её сосед напротив и незнакомец, чью принадлежность выдавал фургон с атрибутикой автосалона. Бывает же! Бывают же совпадения! А я чуть ежом не подавилась от страха. Морским ежом. 
Три недели спустя она снова заглянула в книжный магазин. Почему я сегодня оделась радикально иначе, чем в прошлый раз? Мы же ничего не натворили, чтобы маскироваться. Чтобы забыть? Нет. Просто сегодня другая встреча. Может быть она как-то изменит моё будущее? Посмотрим. Главное то, с чем я туда иду. А иду я туда с честным лицом. Мне не в чем себя упрекнуть. А это что?
Взгляд упал на одну из полок, где стояли небольшие сборники рассказов «на поездку» в мягкой обложке. Опять совпадение? На одной из обложек за столиком в кафе сидели двое. У женщины было такое же платье, как у неё. Лица были совершенно другие, но одежда обоих и обстановка были похожи как две капли воды. «Свидание с привидением». Она открыла титульную страницу. Леонель Камю? Глава первая. «Это было далеко не самое странное свидание, но и не совсем обычное. Элис предложила встретиться, уже зная, что её адресат, из числа посетителей сайта знакомств, женат. Он сам об этом предупредил. Как и о том, что по ряду причин свидание ограничено по времени. Из этого следовало, что повороты сюжета с продолжением ужина и завтраком исключаются. Да и хотела ли она этого? Лишь бы не маньяк! А всё же интересно, зачем он согласился!.. »
Жаклин взглянула на запястье. В маленьком золотом кружочке стрелка приближалась к половине восьмого. Кинув взгляд в окно, где не произошло никакого заметного движения вблизи кафе, она вернулась к странице и продолжила читать, неосознанно двигаясь медленными шагами к выходу.
- Эй, мисс! Простите... Если вам очень понравилась книжка, то мы всё равно сделаем скидку, но всё же у нас принято покупать книги прежде, чем уносить их насовсем. Всего два с четвертью!
- Ах, да! Я увлеклась... Вот.
Клерк ещё раз улыбнулся, беззвучно предложил обложку и пакет, показывая их одновременно в двух руках, но посетительница уже опять погрузилась в чтение.
- Осторожнее на улице! Здесь недалеко останавливается междугородний автобус. Можете зачитаться и опомниться в Оклахоме.
Позади звякнул колокольчик.
- Так он писатель. Ну, ладно, что не маньяк. Или «ещё не маньяк». Если сегодня попадётся маньяк, значит про меня снимут кино. Только вот увижу ли?
Она достала из сумочки ручку и на последней странице написала: «Я была на этом свидании. Сегодня иду снова, но с другим молодым человеком. Все подробности в моей почте и переписке на сайте в домашнем компьютере. Пароль flower241294».