36. Террор и Добродетель

    Гражданин Лапьер отодвинув шторку, выглянул из окна кареты, на ухабах давно не ремонтированной дороги экипаж сильно трясло, местность была пустынной и диковатой.

    Местные селяне казались не французами, соотечественниками, а каким-то иным племенем, они осторожно сходили с дороги при виде кареты с национальными символами, ехавшей в окружении вооруженной охраны.

   На расстоянии за их каретой следовали восемьсот вооруженных всадников в васильково-синих мундирах. Солдаты-республиканцы...
      
- Департамент Майенн...  как-будто ничего не изменилось за три года...  точнее... выкидыши Термидора погубили всё, чего мы здесь добились в это время... - тонкое лицо Лапьера окаменело - мой коллега, комиссар Куаньяр безрассудно рискнул ехать сюда один, верхом и без сопровождения...шуаны подвергали его лютым пыткам и издевательствам, бросили лишь, когда сочли мертвым...

   Сейчас мятежники чувствуют слабость центральной власти нерешительность... а то и сговорчивость местных чиновников и наглеют, оживают и переходят в наступление...

   Убито   много   видных здешних республиканцев... притом с утонченной жестокостью, многие вместе с семьями...заедем в городской морг, хочешь сам всё увидеть, Шарль?

- Не уверен, что этого хочу... но если надо...

  Через уже через полчаса пути они увидели горящую ферму и ряд пристроек, около дороги в почерневшей от крови примятой  траве лежало множество  трупов, вокруг кричали и суетились люди. 

  Путь был прегражден:
- Стойте, граждане! Опасность! Шуаны!

- Не останавливайте движение колонны! За нами едут военные! - резко открыв дверцу кареты, Лапьер показал свои документы, Данжу сделал то же. 
 
- Извините, граждане представители! Мы вас ждали!  - кивнул коренастый мужчина средних лет с трехцветной кокардой на шляпе.

- Дождались! - мрачно буркнул кто-то из толпы поселян, столпившихся у дороги, мрачно блестя глазами из под надвинутых шляп и переминаясь с ноги на ногу. 

  Прозвучало зло и двусмысленно и Шарль метнул острый взгляд в толпу местных жителей.  Но они лишь мяли в руках шляпы, которые тут же стащили с голов и молчали.

   Что скрывало их поведение, привычную униженную покорность крестьян перед ЛЮБОЙ властью или с трудом скрываемая ненависть к республиканцам?

  Невольно подумалось, вот обвиняют революционеров в жестокости, стреляют они, будто-бы, без разбора, по мирным людям западных департаментов, Бретани и Вандеи, по крестьянам...

   А где она четкая грань, отделяющая мирного крестьянина от кровожадного фанатика шуана?! Не носят же они открыто средь бела дня свои характерные куртки из козьих шкур с символом Сердца Христова...

  Днем они, как все сельские жители, мирно копаются на своих огородах с граблями и тяпкой... а к ночи уходят в лес, сбиваются в отряды под командованием местных аристократов и выкапывают из схронов оружие с английской маркировкой...
 
   И вперед! Режут местных якобинцев именем Бога и Короля... Тьфу...нечисть...Убивают с такой средневековой жестокостью, что молодые ребята-новобранцы боятся оказаться в   руках этих белых людоедов живыми.
... ... ...

  Через несколько часов в отчете, отправленном в Париж Данжу напишет:

 - Нам пришлось присутствовать при раскопке трупов республиканцев, убитых шуанами. Трупы кое-как зарыты, скорее просто присыпаны землей на окраине Лаваля.

  Ужасную картину представляли собой эти изуродованные, разлагающиеся тела мучеников Революции.

  В первой откопанной общей яме, узкой и неглубокой, к которой мы подошли лежали один на другом несколько десятков тел.

   Раскопки проводились комиссией по отысканию жертв контрреволюции во главе с председателем гражданином Дюкро и врачом Летурнелем.

   Тела и лица убитых, за малым исключением, представляли собой кровавую массу, у многих вырезаны глаза и отрублены кисти рук.

   От сабельных ударов внутренности вывалились наружу... судя по страшно искаженным застывшим лицам, их скидывали в яму еще живыми...

  Найдено еще несколько могил, где по словам местных, нашли еще около трехсот трупов.

  Тела складывались на телеги и отвозились в мертвецкую городской больницы... но многие временно остались в сараях на окраине города, так как было ясно, что мест для всех не хватит...

... ... ...
  Основанный в раннем средневековье, город Лаваль, центр сегодняшнего департамента Майенн был важным пунктом на перекрестке провинций Нормандия, Бретань, Анжу и Мэн.

   Большинство построек относилось еще к средневековью от одиннадцатого до шестнадцатого века. Прогуливаясь по этим узким старинным улочкам, словно проваливаешься в далекое прошлое...

   Замок местных сеньоров, графов де Лаваль три года назад, в тысяча семьсот девяносто третьем, после исчезновения хозяев стал национальной собственностью. В замке Шато-Нёф устроили тюрьму.

     При взгляде на красивую набережную Anne d'Algre  у подножия крепостных валов с мостом через реку Майенн у обоих парижан возникало острое желание углубиться в изучение достопримечательностей небольшого старинного городка и забыть обо всех делах, забыть об опасности... Но...
... ... ...

  Карета национальных представителей в сопровождении охраны остановилась на площади перед зданием местной мэрии Отель де Виль. 
   
  Первым делом Лапьер и Данжу потребовали встречи с местным мэром Жаном-Франсуа Руфеном и Селестеном-Мари  Гюффруа, общественным обвинителем гражданского суда, заменившего год назад Революционный Трибунал.

  Лапьер в строгом черном фраке, опоясанный трехцветным шарфом сидел перед мэром и общественным обвинителем заложив ногу на ногу и опираясь кулаками о стол, не как посетитель, но как хозяин положения.

   Местные власти не знают точно, насколько полномочия национального представителя сейчас меньше,  чем те, что имел комиссар Конвента...этим можно воспользоваться для необходимого давления на них.

- Ну... расскажите мне, граждане, почему потеряно столько врамени, что понадобилось вмешательство правительства и политической полиции...мы отреагировали на жалобы снизу...почему затребовали помощи Парижа в первую очередь не вы сами? Что помешало, самоуверенность?

- Мы... делали всё возможное, гражданин... - побледневший мэр, оттянул от шеи кисейный галстук, который почему-то вдруг стал душить его.
 
- Гражданин мэр... ваш заместитель Филибер Готье, отозванный недавно в Париж, там арестован... у него нашли письмо, в котором один из видных членов роялистского подполья месье де Виллернуа пишет, что ваш Готье может надеяться на то, что в случае реставрации монархии  ему сохранят не только жизнь, но и должность, возможно он даже станет мэром Лаваля...

   Лицо Руфена покрылось красными пятнами, взгляд метался, в чем ясно читались гнев и возмущение, но также отчаяние и страх. Мерзавец Готье... не оговорил ли он и своего шефа...не списал ли на него свое предательство?!

   Данжу поднялся из-за стола и положил руку на плечо Руфена:

- У нас... пока... нет оснований не доверять вам. Мы будем работать вместе...

   Но вы должны оправдать наше доверие, меры по борьбе с роялистами отныне станут очень жесткими... Ненависть врага - лучшее украшение патриота, помните об этом.
 
   Шуаны, в расчете на помощь из Лондона, пытаются вернуть страну в средневековый мрак... и но мы сумеем совершить чудо... ДЛЯ НИХ девяносто третий год вернулся...