Вместо звезды

– Привет. Опознали девчонку?
– Пока нет, выясняем.
– А что соседи?
– Как обычно: все спали, работали, отдыхали на даче, да что угодно – и никто ничего не слышал.
  В небольшом тесном коридорчике двушки даже два офицера – поджарый опер и  его более грузный коллега-участковый – не смогли бы разойтись, не задев друг друга. Как тут умудрялась поместиться толпа криминалистов, куривших сейчас внизу во дворе, в голове Игнатьева укладывалось с трудом.
– Бытовуха?
  Прилетевшие на вызов первыми бравые молодцы из ближайшего отделения знатно замызгали ковролин, застилавший коридор от самой двери. Не самое удачное интерьерное решение. Даже несмотря на сухую погоду, на коротком ворсе чётко отпечатался с десяток самых разных подошв.
– У девчонки – инфаркт, – коллега опера взъерошил массивной пятернёй волосы, зачем-то оглядел чистые, но далеко не новые обои, вешалку с парой курток, обувную полку… – Давно такого не было, чтоб у молодой от страха сердце разорвалось.
– Это из-за неё ваши парни весь двор заблевали? Или они вторым так впечатлились?
– Ну, знаешь, будь я девкой – может, тоже кончился бы на месте! – буркнул участковый. – К тому же, парни почти все молодые.
  Игнатьев хмыкнул:
– Ладно, Левец, лясы потом. Показывай давай, чего у нас там.
  Участковый скрыл ехидную ухмылку – он-то свои две минуты шока уже пережил – и махнул рукой, указывая направление.
  На пороге не в пример коридору хорошо освещённого зала одиноко валялся разбитый смартфон. Девчонки-сердечницы, видимо. Выложенный ламинатом пол здесь тоже основательно потоптали, но – лишь до трети комнаты. Дальше доблестные сотрудники пройти не пожелали.
  И, подняв от сломанного гаджета глаза, Игнатьев их очень хорошо понял.
– …чтоб меня…


несколькими днями ранее

– Кир, ну ладно тебе! – он схватил уходящую девушку за руку. – Мы ж не маленькие дети, не по пятнадцать лет! Ну зачем вот этот вот…
  Парень умолк, но – поздно. Черноволосая и темноглазая, в которую он был безнадёжно и безоглядно влюблён уже столько лет, девушка тут же развернулась и нехорошо сощурилась:
– "Этот вот" – что? Договаривай, чё замолчал? Цирк? Детский сад? Или сразу дурдом?!
– Ну хватит, милая, ну! Давай просто спокойно поговорим…
– …Да ты сам как ребёнок, Ренат! Натворил хрени, прибежал, сделал щенячьи глазки, вымолил прощенье – и всё, снова побежал косячить! Сколько можно?!
– Да ну что я сделал-то, Кира?! – тон парня тоже пополз вверх. – Меня правда поставили перед фактом! Ты же знаешь, что эти приёмы пипец какие важные!
– Такие важные, что запрещают банально позвонить и предупредить?!
  Он и сам был далеко не урод. Густые, отливающие медью на макушке, где были подлиннее, волосы, чуть миндалевидные глаза цвета молодой травы, телосложение, по которому облизывается вся женская половина кампуса. Облизывается и ненавидит темноглазую брюнетку-красавицу, кроме которой он никого не замечает.
– Ну что мне сделать, Кир? Что, ты только скажи! Хочешь, я прямо тут разденусь и голый за тобой поползу на коленях? Хочешь – обреюсь налысо и обмажусь… – он махнул рукой на обочину, но произносить слово "дерьмом" не стал.
  К сожалению, медноволосая зеленоглазая красота в нём существовала бок о бок с нестабильностью, эксцентричностью – в общем, творческой тонкой душой.
– Прекрати, всё! – девушка зажмурилась и вскинула руки, будто хотела его оттолкнуть. – Несёшь какую-то фигню! Достали уже твои издёвки!
– Кирюш…
– Отвали!
  Она снова дёрнулась, собираясь уйти, и парень снова схватил её за руку:
– Да не мог я пропустить запись! Не приду хоть на одну – мне все рецепты отменят, пойми ты!
  Девушка вырвалась:
– Как наркоман со своими таблетками!
– Кирюш, – тихо, как бывает после едва-едва, но – не случившейся истерики, позвал он. – Ну что мне сделать? Ты только скажи. Правда, всё, что захочешь.
  Девушка помолчала. С этой морщинкой на носу, появляющейся, когда она злится, и совсем почерневшими от ярости глазами она казалась ему едва ли не внеземной.
– Всё?
– Вообще всё. Всё, что угодно.
– Хорошо, – она скрестила руки на груди. – Или звезду с неба, или своё сердце на блюде. И кончай наркоманить по своим этим успокоительным! Даже не появляйся на горизонте, пока не прекратишь.
  Увидев, как лицо парня светлеет от лишь чуть наметившейся улыбки, девушка резко развернулась и зашагала вдоль улицы.
– Звезду или сердце, – пробормотал он, глядя ей вслед. – Хорошо, милая. Сегодня же прекращу.


спустя несколько дней

– Да, Ренат.
– Кирюш, привет! Приходи сегодня вечером. У меня сюрприз!
  Девушка отодвинула ноутбук и нахмурилась. Голос на том конце линии звучал непривычно звонко, почти лихорадочно.
– Какой?
– Увидишь. Ты главное приди! К восьми нормально?
– Я подумаю.
  Парень вдруг заговорил очень серьёзно, будто вопрос шёл о больших деньгах:
– Нет, пообещай, Кир. Это очень важно. Правда.
  Девушка вздохнула:
– Ладно. Я приду. Доволен?
– Супер! – в голос вернулись звонкие нотки, и девушка нахмурилась ещё сильнее. – Очень жду!
– Псих ненормальный, – пробормотала она, отключив звонок, и глянула на время на экране телефона.
  Десять утра. Что бы этот придурковатый ни задумал, времени у него ещё вагон.

  Но время тянется, лишь когда чего-то очень ждёшь. В остальных случаях, особенно если занят делом, оно летит незаметно.
  Цифры в углу монитора показывали шесть-сорок, когда девушка наконец вспомнила про данное обещание. Наводить марафет уже некогда – да и не слишком хотелось.
– Обойдёшься, – бросила девушка в пустоту. Хватит и накрашенных с утра ресниц.
  Надев любимые чёрные полусапожки, проверив карманы кожаной куртки, она прихватила телефон и ключи с полки и вышла из дома.

  До нужного адреса добираться совсем не ближний свет, но Ренат всегда умел заинтриговать достаточно, чтобы не пожалеть времени на дорогу. Главное – чтобы жалеть не пришлось потом.
  Поднимаясь по лестнице, Кира невольно перебирала в голове варианты, что ему приспичило выкинуть на этот раз. После предложения покататься на страусах, а потом купить одного и сделать огромное барбекю, её вряд ли что-то удивит. И всё же шанс оставался, пусть маленький, но – …
  Добравшись до двери, девушка уже собралась постучать, когда заметила зазор между дверью и косяком. Опять забыл запереть, идиот. Точно хочет, чтоб ещё разок ограбили.
– Ренат! – она по-свойски вошла в квартиру. – Двери опять нараспашку!
  Внутри царила тишина, свойственная местам, где нет ни единой живой души. Тихо, пусто и темно. Только в дальнем конце сумрачного коридора из зала лился приглушённый рыжеватый свет.
– Алло! Есть кто дома?
  Ни звука.
  Девушка прикрыла дверь и, не разуваясь, осторожно двинулась в зал. В голову сами собой заползли мысли о мотыльке и пламени.
  Или парень просто вышел куда-нибудь и оставил квартиру открытой – скорее всего, для неё. Хотя сам же подарил ей ключи.
  Кира достала телефон и начала искать номер Рената, когда переступила порог зала.
  Тёплый свет от настенного бра с тканевым абажуром разливался красивыми бликами по ламинату. Заботливо свёрнутый ковёр отодвинули подальше от обеденного стола, выдвинутого на центр комнаты. Поверх тёмной бархатистой скатерти до середины его закрывала плотная строительная плёнка. Этой же плёнкой был прикрыт и стул, у ближней ножки которого, подключенная к удлинителю, лежала явно новая, но уже в чём-то измазанная болгарка. Рядом валялось несколько пластиковых аптечных ёмкостей – одна из них смята ногой сидящего откинувшись на стуле парня.
  На нём не было ни рубашки, ни майки. В голой груди чернела по-инженерному ровно выпиленная дыра. Бордовые червяки артерий и вен свесились на живот, будто оставленные кем-то, не сумевшим выдернуть их с корнем. Несколько полумесяцев рёбер лежало на столе рядом с медицинской сумкой. В глубине её под расстёгнутой молнией мерцали рубиновыми бликами зажимы, иглы, трубки систем и лезвия.
  В центре стола на дорогом сервизном блюде лежало влажно поблескивающее сердце.
  Телефон выпал из онемевших женских пальцев.
  Рядом с сердцем, раскрытая, стояла серебристая открытка с узором из галактик и комет.

  "Это последний раз, когда я принял лекарства. Извини, звезду достать не успел".