Вот это 23-е февраля!

Этот случай  произошел  в одном из госпиталей  Дальневосточного военного округа в  день Защитника Отечества.
 
За несколько дней до праздничной даты  в  госпиталь попал  46-летний прапорщик-контрактник с банальным радикулитом.

Здесь же, в полку, вместе с ним служил и  его сын  в звании сержанта. В свободное от нарядов  время  сынок аккуратно навещал родителя.

23 февраля при  врачебном обходе у прапорщика на теле  обнаружилась сыпь.

-Не хватало нам еще ветрянки, -  с досадой проворчал его лечащий врач - подполковник, с прозвищем Айболит. И отдал распоряжение, больного сыпью немедленно изолировать, и поместить в карантинный бокс.

Однако буквально за день до этого, этот самый бокс подвергся «стихийному» бедствию, в виде затопления верхним этажом.    Наверху прорвало водяную трубу,  и сейчас там  работают  сантехники, по устранению аварии. Потому изолирование исключалось.

Однако приказ есть приказ и его следовало выполнять. А куда поместить  неприкасаемого, и чтобы  был  изолирован, и чтобы врач не наказал за нарушение режима?  Этого никто не знал.   

И все же подумав, дежурный врач решил поместить страдальца в каморку, где  хранились: различный  инвентарь, ватные матрасы, ведра, швабры, тряпки для мытья полов, короче – то была обычная хозяйственная каптерка.

            Но было у этой самой каптерке и другое, довольно скорбное назначение. В нее помещали умерших до отправления несчастных в мертвушку. Об этом знали все в госпитале, и не делали из этого тайны.

Вот туда и отвезли мужика на каталке, без дела стоявшей в коридоре,  на которую постоянно натыкались и пациенты, и сам персонал. Короче, инфицированного разместили  в закутке, и начисто про него забыли.    В палате его постель   скрутили  валиком,  и оставили на койке до  отправления  на дезинфекцию.

Как правило, подобную процедуру проделывают и   с умершими  пациентами.   

Прапорщик по натуре  человек  спокойный, не конфликтный, не стал возражать  против «переезда», а вроде бы как,  даже был этому доволен.  Там, из кучи сваленных в углу, извлек пару матрасов,   разложил их на каталке, и уютно  улегшись  на них …, уснул.

В кое-то века отосплюсь, были его последние счастливые мысли, прежде чем провалиться в глубокий и  благодатный сон.

                …………………………………………


           На уборке коридоров и подсобных помещений  госпиталя работали вольнонаемные лица из местных женщин. Все  называли их нянечками.
Одна из них  выпадала из Устава лечебного учреждения своим, как бы это  помягче выразиться, неадекватным пристрастием. Короче, эта самая нянечка позволяла себе «употреблять»,  при этом регулярно.

Однако ей прощали  подобную   «слабость». Нянечка отлично справлялась со своими обязанностями, порядок и чистоту поддерживала на должном уровне  и не было случая, чтобы она отказалась от подмены если это требовалось, либо  лишнего дежурства.

Как-то зав отделением попенял ей, дескать, ее пристрастие вредит ее организму,
 и бросает тень на ее репутацию. На  что та с ухмылкой  ответила:
-Не заморачивайся, сынок, баба Маня твердо знает свое дело.
И больше он к ней не приставал с нравоучениями.

В тот злополучный, а вернее в день 23 февраля эта  самая нянечка   с раннего утра уже хорошо  «отметила» праздничное событие, однако при этом, не нарушив трудовой  повинности по наведению санитарного порядка.

Закончив работу,  как обычно, Маня не торопилась уходить домой. Была она бобылкой, потому часто допоздна засиживалась с ходячими пациентами у телевизора в холле госпиталя, переживая со всеми любовные сериальные страсти.

День клонился к вечеру. Все и ходячие и лежачие пациенты уже  поздравлены, празднично накормлены, и  способные к передвижению, потянулись в холл, к телевизору.

Сполоснув в туалете ведро и  руки, там же добавив еще некоторую праздничную дозу,   Маня направилась в каптерку, чтобы оставить в ней орудия своего труда, и разместить   на батарее  для просушки мохнатую швабру, с протирочными тряпками. Она торопилась   к телевизору, где начинался праздничный концерт.

Однако,  едва  перешагнув порог, как с диким криком выскочила обратно. Там, на каталке, сложив руки на груди, лежал  «умерший» прапорщик из 6-й палаты.  О его помещении в закуток нянечка не знала.   В то время она  мыла  лестницу между вторым и первым этажами.

 До этого за всю ее службу не было случая, чтобы живого укладывали в кладовке, да еще на каталку. Потому и ошалела.

-Умер!!! Умер!!! –  кричала Маня, опрометью бросаясь   к столу дежурной медсестры по этажу.

Пациенты уже знали, что в  каптерку  помещен  прапорщик с сыпью.   Выходит, все же помер, решили они.

 В это время по коридору госпиталя, с праздничным пакетом,
  шел сын прапорщика навестить  папку и,  одновременно поздравить  его с праздником.  Навстречу ему, едва не сбив с ног, неслись дежурная сестра, нянечка, обнаружившая «покойника», кто-то из обслуги и  раненые способные передвигаться.

«Делегация»  мчалась на первый этаж в ординаторскую, к дежурному врачу, как выяснилось после,  тому не доложили об изоляции больного.

            ……………………………………………………

В это время сержант зашел в отцовскую палату и видит - кровать его пуста, а матрас свернут.

-А где, папка? – спросило дитё, обратившись к больным.

Все дружно опустили глаза. И тогда сын понял,  его папаня, незабвенный родитель,  приказал долго жить.

-Ты солдат, и должен стойко принять удар, - со скорбью в голосе произнес один из раненых.

Сын опрометью бросился на пост к дежурной медсестре. Однако той на месте не оказалось.

Ходячие пациенты стоявшие в  коридоре  сочувственно смотрели на  «сироту», глубоко сопереживая солдату. Кто-то из них сказал:

-Это сын умершего.

Не обнаружив  дежурной сестры на обычном месте, сынок кинулся вниз по ступенькам в поисках  дежурного врача,  для  выяснения причины смерти  своего папки. Молодой, здоровый мужик, никогда и ничем не болевший кроме радикулита, и вдруг помер.

                ……………………………………………..

В это время прапорщик, проспавший едва ли не десяток часов, хватился курева и, не обнаружив его у себя, крадучись, опасаясь замечания сестры за нарушение режима, пробрался в свою палату.

Тихо вошел и  прямиком направился к своей тумбочке, и принялся там шариться рукой. Соседи по палате, зная, что человек помер, выкурили всю его пачку, вроде бы как за помин души.

Не обнаружив сигарет, прапорщик попросил:

-Ребята, дайте закурить, сил нету, помираю.

«Ребята» в ступоре молча сидели на койках,  вылупившись на «покойника».

         ……………………………….   

А в это время, по коридору во весь опор, бежала  представительная делегация.  Впереди - дежурный врач, за ним – медсестра, далее -нянечка, обнаружившая «умершего», за ней сын «покойника» и несколько легко травмированных бойцов.

Вся эта орава мчалась в палату, где до изоляции находился радикулитчик.

В палате бойцы по-прежнему сидели по койкам, словно застывшие степные тушканчики, обмирая от ужаса, обозревая «усопшего».

Резко распахнулась дверь  и в палату  залетела  толпа  сочувствующих и сопереживающих, испуганных людей во главе с дежурным врачом, и застали картину с ожившим «покойником».

              ……………………………

Смеху после того  было на весь госпиталь. Смеялись даже те, кто не мог еще самостоятельно ходить. А причина была очень даже банальная. В честь праздника сердобольная раздатчица на завтрак подсунула прапорщику  четыре,  круто сваренных яйца, на которые, как оказалось потом, у того была сильная  аллергия.

                ..............................................