Возвращение в Сухум

        8 марта 1970 года, после пяти лет работы на заводе в Брянске, я вновь приехал в свой родной город. Древнейший город, насчитывающий в своей истории 2500 лет, расположен в глубокой бухте северного побережья Черного моря. Здесь, даже в самый сильный шторм, довольно тихо. Город амфитеатром поднимается от моря в горы. На горизонте и летом видны заснеженные вершины главного Кавказского хребта. Город утопает в субтропической зелени. Улицы ровные, прямые и широкие. Еще в 1901 – 5 годах, в начале 20 века, городские власти планировали прорыть каналы и сделать из Сухума вторую Венецию. Помешала Русско – Японская война 1904 года. Потом революция и т. п. Так и остались прямые, широкие улицы, параллельные и перпендикулярные морю.

  С 15 и до 33 лет я бывал дома лишь на каникулах, да и то по несколько дней, то горы, то гонки (соревнования по парусному или гребному спорту). Теперь предстояло найти здесь работу по специальностям: у меня их несколько.  1-я, институтская, инженер – энергетик широкого профиля.  2-я, Техник радиосвязи.   
 3-я.  Инструктор альпинизма и горного туризма. 4-я Водитель маломерных судов (лодки, катера, яхты).

  После недолгого отдыха решил устроиться на работу в НИИ АТОЛЛ (Сухумская научно- исследовательская морская станция института моря АНСССР), где директором был Виктор Ильичев, мой старый знакомый еще по клубу ДОСФЛОТ. К нему в кабинет меня привел мой сокурсник Анатолий Новицкий, работавший здесь уже пять лет после института.  Я Ильичева не узнал, раздобрел, зато меня он сразу узнал…  Вовка Левинтас, какими путями ты здесь? Ну, посидели, выпили, как принято, коньячку, я объяснил свою ситуацию – мол приехал к родителям, хотел бы работать по морским специальностям. Виктор долго молчал, потом сказал: перебейся три месяца, потом я тебя возьму на должность начальника отдела ультразвука и гидроакустики.  Уходит на пенсию начальник этого отдела. Других должностей у меня пока не предвидится. Мне обком партии присылает через Тбилиси людей уже с должностью и зарплатой, здесь и врачи и учителя. Кого только нет, кроме специалистов, вот и приходится надеяться на себя да на таких ребят как Новицкий и еще несколько инженеров.

  Посидев еще немного мы распрощались, с надеждой, пусть через 3 - 5 месяцев попасть на работу в НИИ АТОЛЛ. Там проводились тогда работы с дельфинами, была своя подводная обсерватория в 50 метрах от берега на глубине 15 метров, был свой небольшой корабль «Кодор», ходивший в южные моря и океаны. Это было мое и я очень хотел работать там. Но время поджимало, кончались премиальные, каждый месяц присылаемые с завода из Брянска. Надо было искать работу…

       Пришел в Совет по туризму, председателя не оказалось. Из своего кабинета вышел зам. Лабахуа Роберт Андреевич (прочитал табличку на двери). Какие проблемы, спрашивает. Заходи в кабинет. Усадил напротив, предложил кофе, чай. Секретарь принесла кофе. Роберт налил коньяк (так принято на Кавказе), а теперь рассказывай. И я, поддавшись его обаянию, без утайки рассказал обо всем, о достижениях в спорте, об альпинизме, туризме, гребном и парусном видах водного спорта, о баскетболе и о семье…

       Роберт внимательно выслушал, просмотрел мои документы и говорит: раз ты сдал на кандидатский минимум, почему бы тебе не работать в науке. Снимает трубку телефона, набирает номер, специально включает громкую связь и говорит: Вианор, Роберт говорит, у меня в кабинете мастер спорта по альпинизму и горному туризму, сдал кандидатский минимум, фотограф, киносъемщик, бери к себе на работу. Слышу высокий, чуть с акцентом голос – Роберт, дорогой, ты же знаешь, как я к тебе отношусь, конечно, пусть приходит. Ну вот, замётано, Роберт встает и мы прощаемся.

  На другой день, взяв с собой все бумаги, прихожу в здание Совмина, где три комнаты тогда занимала ЦНИЛТЭ – Центральная научно исследовательская лаборатория по туризму и экскурсиям ВЦСПС. Директором был известный краевед, кандидат исторических наук Вианор Панчжович Пачулия. Взошел на 3 этаж, где в 3-х комнатах располагалась лаборатория. В маленькой комнатке стрекочет на машинке секретарь - машинистка. Спрашиваю, где находится руководство. Указывает на дверь напротив. Постучав, вхожу. В большой комнате со столами, в углу сидит человек, лет 30, облокотившись подбородком на руку, сквозь очки внимательно смотрит. Спрашиваю, где директор, я пришел устраиваться на работу. Тогда будем знакомы, встает и протягивает руку – Воронов Юрий, старший научный сотрудник. А директор, Вианор Пачулия скоро подойдет. Мы разговорились, я рассказал о себе, Юра – немного о своём. Он оказался чудным собеседником. Так началась наша дальнейшая настоящая мужская дружба.

        Пришел директор, заглянул в кабинет, Юра представил меня, сделав упор на то, что я альпинист и еще фотограф. Вианор пригласил к себе в кабинет, снял пиджак, повесил его на стул и сел за стол. И тут я го рассмотрел – полноватый, лысоватый – альбинос с белой кожей, крупной головой, тихим высоким голосом. Сразу перейдя на ты, он спросил, где я живу, есть ли семья, где учился...  Потом сказал, на днях приедет из Москвы наш шеф и мы решим вопрос с работой.

       Потом мы еще долго сидели с Юрой в большом общем кабинете и беседовали. С тех пор прошло много лет, но я до сих пор помню его внимательный и пронзительный взгляд, сделавший нас друзьями на всю жизнь. Две недели я ходил в ЦНИЛТЭ как на работу.

       Наконец, приехал куратор по науке от ВЦСПС, Владлен Кривошеев. Юра переговорил с ним, и тут же была дана команда принять меня на должность младшего научного сотрудника. А на другой день, Владлен, Юра и я поехали на институтском газике в горы, на Южный приют. Наш маршрут пролегал по Военно – Сухумской дороге до Клухорского перевала. По пути я снимал всё, что было интересно с точки зрения туризма и экскурсий. Это и красивые вершины гор, реки, водопады, озёра, всё, что находилось рядом с дорогой или вблизи её. Юра оказался кладезем знаний. По дороге он рассказывал нам о своей родовой усадьбе «Ясочка» в с. Цебельда, об озере Амткел, воды которого, падая в пещеру, выливаются через 12 км, впадая внизу, в реку Джампал. Об Азантских дольменах, о Шакуранском водопаде, изумительном по красоте. Когда проезжали села Лата и Чхалта, Юра показал нам древние крепости у дороги. Вечерело, когда, проехав сёла Генцвиши и Омаришара, подъехали к турбазе «Южный приют».

        Начальник турбазы - гостеприимный сван Сандро Гурджиани, встретил нас, предложил отдохнуть с дороги, а затем принять участие в застолье. Отказаться было невозможно. Расположились в комнатах, Юра и Владлен в одной, Вова Песоцкий, наш водитель и я - в другой. Вечером в столовой нас ждал званный ужин и трое сотрудников турбазы, во главе с директором Сандро Гурджиани. Юра представил всех нас по очереди и сваны за каждого поднимали тосты.

        Вино было великолепным, сорта Хванчкара, привезенное из Алазанской долины Грузии. Это вино любил товарищ Сталин. По кавказским обычаям и традициям, за столом главенствовал тамада, самый красноречивый человек в данном сообществе. Порой, не зная человека, имея о нем лишь общие сведения, тамада делает из него героя. Так было и здесь…  Тамада, (выборная должность, выбрали Сандро, выпив за его здоровье), рассказал о Владлене, какой он талантливый, замечательный и вообще, большой человек, Затем был тост за Юру, которому тамада пожелал стать большим ученым, за меня и за водителя, которому была оказана такая честь, о которой он и не помышлял. Вова Песоцкий даже покраснел от таких похвал.

        А утром мы втроем по тропе, дороги дальше нет, отправились к Клухорскому перевалу, до которого предстояло пройти 22 км. По дороге Юра рассказывал нам об истории создания пути через перевал, под названием Военно Сухумская дорога.

        Оказывается еще в период Кавказской войны, русские войска строили здесь дороги. Под руководством генерала Геймана, (еврей – выкрест, или крещённый еврей - главный строитель дорог во времена русско - кавказской войны) как в Абхазии, гак и в других местах были проложены дороги через перевалы, в частности Клухорский, Наурский, Нахарский, перевалы Санчар и Гудаутский, ведущие в Красную Поляну и Псху. По документам, найденным в архивах, генерал Гейман шел впереди обоза и тростью указывал, где ставить заряды взрывчатки. Солдаты делали шурфы, закладывали взрывчатку и затем взрывали скалы. А за ними лошади тянули мортиру (пушку), это была мерка ширины дороги. Следом шел обоз, солдаты расчищали взорванные участки, укрепляли обочины, делали водоотводы, устилали дорогу плоскими камнями. Во многих местах такие участки дорог сохранились и поныне.

         Нашей задачей было осмотреть путь на возможность прокладки дороги из Абхазии на Северный Кавказ. Ведь если ехать в Ставрополь или Минводы через Краснодар – Ростов, это порядка 900 км. Через Тбилиси по Военно Грузинской дороге, Крестовый перевал, Орджоникидзе, Ставрополь, тоже около 1000 км. А напрямую из Сухуми в Ставрополь, всего 160 км. Здесь и время в пути, и удешевление перевозок, экономия горючего и т.д. и т.п. Даже при затратах на строительство двух тоннелей под перевалом, длиной 4 и 6 км, да еще при организации платной системы проезда, все затраты окупились бы за 3 – 4 года.

        А сейчас это была предварительная разведка. Мы дошли до Клухорского перевала, посидели на валунах морены около красивейших озер Голубого и Белого (во льдах), съели пару банок тушенки, разогретых на спиртовке, выпили горячий чай из термоса, который я прихватил с собой (по настоянию моей супруги), и отправились в обратный путь с уверенностью возможности прокладки такого маршрута. Часам к 4 дня спустились на Ю. Приют. Сандро просил остаться, но Владлену на завтра надо было улетать в Москву и мы, распрощавшись, поехали вниз. К вечеру были в Сухуми.

         Владлен Кривошеев уехал, а мы стали готовить большую экспедицию. Задача была такая: сделать привязку к дороге исторических памятников и природных достопримечательностей, обосновать экономические и другие аспекты дороги, определить возможные места организации турбаз, кемпингов, стоянок, конных и автомобильных маршрутов по всему периметру дороги, а так же возможность прокладки двух уровневой трассы с двумя тоннелями под перевалом. Работа предстояла не на один год и мы серьёзно стали к ней готовиться. В Москве Владлен Кривошеев убедил руководство ВЦСПС (Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов) в необходимости изысканий и нам открыли спец. финансирование под этот проект. Через ВЦСПС нам выделили новый УАЗ-469, и в апреле 1971 года я поехал а ним на завод в Ульяновск. Но это отдельная тема, о которой расскажу в другом рассказе.   Старший научный сотрудник ЦНИЛТЭ в 1970-1975 г.г.