Я вижу чудное виденье

           Как- то ласковым апрельским утром 1970 года, я шел в центр Сухуми и на углу проспекта Мира и улицы Гоголя увидел двух беседующих девушек… Одна из них, стройная, с копной черных вьющихся волос, зачесанных слегка на бок, поразила меня своей энергетикой, с которой она беседовала с подругой, девушкой ниже её ростом. Меня тронула простота её одежды - белая блузка и черная юбочка до колен. Показалось, что я её знаю, видел в своих снах, мечтал о такой. И вот, она здесь, на улицах родного города. Как чудное и мимолетное видение. Подойти, о чем либо спросить, познакомиться не хватило духу, да и моя дурацкая интеллигентность, так мешавшая мне всегда при знакомстве с девушками, не позволила подойти.

           Прошел тихонько мимо, вздохнув и подумав, мне б такую. Через несколько дней, придя с работы, увидел маму и отца собравшихся куда-то идти, принарядившись. Говорят, собирайся, мы идем на званный ужин к соседям. Что за ужин, к каким соседям? Не спрашивай и идем. Идти я вовсе не хотел, но отец сказал надо. И я пошел.

          Подойдя к воротам дома, в котором жил и работал знакомый отца, зубной врач (работали в одной организации, Автотрест – 5), открыв калитку, пропустил родителей и увидел прекрасную чайную розу, росшую в саду двора,  как бы протягивающуюся ко мне и говорящую, ну сорви меня. И я сорвал её и неся в вытянутой руке, вошел вместе с матерью и отцом в дом соседей. Пока здоровались с хозяевами, по лестнице из зала на втором этаже спустилась…  моя прекрасная незнакомка, о которой я вспоминал каждую минуту после той встречи на углу улиц города.

          Я смутился, но она улыбнулась своей прекрасной улыбкой, приняла, выходит, свою же розу и сказала – Циала. Вечер прошел в интересной беседе родителей. Вскоре они распрощались, оставив нас в зале, а мы еще долго беседовали на разные темы. Циала показала мне свои марки, которые, как филателист, собирала с детства, книги по искусству и даже сыграла на фортепиано, причем очень красивом, со старинными подсвечниками на передней панели, старинный же романс «Не пробуждай воспоминаний» и мы вместе напели слова романса. Все торжество этой встречи и знакомства пробудило во мне такое чувство, что я готов был тот час же признаться в любви к этой прекрасной девушке по имени Циала.

Уходя домой, а прощаться совсем не хотелось, я попросил разрешения о встрече и она дала мне номер своего телефона. На другой вечер я позвонил, напросился на свидание, и мы долго сидели во дворе в её дома в беседке из винограда, на скамье, беседуя обо всем и ни о чем. Я увидел в ней содержательного, серьёзного и грамотного человечка и сердце моё наполнилось нежностью и любовью.

        Потом было еще несколько встреч. Затем она уехала на сессию в Краснодар, где училась на третьем курсе института культуры при университете на музыкальном факультете, а я был сначала на военных сборах в морском порту Поти, затем горах в экспедиции ЦНИЛТЭ (лаборатория туризма). 

        В конце июля 1970 года мы, наконец, снова встретились. Мои родители к тому времени по профсоюзной путевки уехали в путешествие на корабле по Волге. Как то я пригласил Циалу зайти к нам домой. В лоджии на стене висел большой календарь. Подойдя к нему, я предложил ей выбрать дату бракосочетания 29 июля или 29 августа. Обе даты в 70 году приходились на субботу. Ты что, мне делаешь таким образом предложение? спросила она, смеясь. Конечно. Я полюбил тебя и буду тебе хорошим и верным мужем, выходи за меня.

        Подумав пять секунд, Циала согласилась, выбрав 29 августа и мы пошли подавать заявление в ЗАГС. Там его приняли и назначили регистрацию именно на 29 августа 1970 года. Так мы стали невестой и женихом, чем я гордился безмерно. Из круиза по Волге возвратились мои родители и принялись вместе с родителями невесты готовиться к свадьбе. Заказали зал ресторана Рица и после регистрации, вечером сыграли, веселую прекрасную свадьбу, на которой были все наши друзья и родственники, человек 150.

        Поехать в свадебное путешествие на «Адмирале Нахимове», как планировали, не удалось, был карантин по поводу эпидемии холеры в СССР. Поэтому мы путешествовали по Абхазии, то в Пицунду с ночевкой в палатке у моря (для моей супруги это было впервые), то в Новоафонскую пещеру, когда там еще не было эстакады и идти пришлось по колено в глинистой жиже, то подниматься к Герзеульскому водопаду по узкой тропке крутого склона горы, то ехать по горной дороге к озеру Амткел на нашем институтском Уазике, трясясь на каждой кочке. И все тяжести походной жизни Циала мужественно переносила, за что, из любви и уважения к ней, однажды, я сбрил свои усы, которые носил много лет.

        Так начиналась наша многолетняя счастливая семейная жизнь. Циала стала отменной хозяйкой, всё спорилось в её руках. Прекрасно готовила вкусные блюда, особенно наши кавказские, накрывала отличные столы, когда в гости приходили наши друзья. А когда родился наш сын Игорешка, стала еще и прекрасной мамой. Игорю было года три, когда Циала прилетела на самолете из Краснодара, закончив институт и получив диплом. Мы с сыном встречали её в аэропорту. Увидев маму, сходящую с трапа ЯК 40, Игорешка пронырнул под ногами охранника и побежал по полю аэродрома навстречу маме. Это было интересное и счастливое время.