Язык эмоций 4

Дом был старый, с двором –колодцем, в котором когда-то хранились дрова, а также с «черной» лестницей, где располагались сараи для дров немногих счастливчиков, живших в этом доме с незапамятных времен и успевших этими сараями обзавестись до момента, когда их «уплотнили», превратив отдельные квартиры в коммуналки.
Двери на черный ход выходили в кухню - довольно большое помещение с окном во двор. О том, что дом построен еще в 19-м веке напоминала дровяная плита, оставшаяся здесь как рудимент.
К 1970 году дровяная плита, печки и сараи утратили свою актуальность: несколько лет назад пришло паровое отопление.
Напротив выхода на черный ход стояли деревянные кухонные столы, а над ними прикреплены к стене полки, нагруженные банками (преимущественно пустыми) и прочей в меру полезной утварью. Прибитые к верхней полке гвозди, совместно с гвоздями в косяке двери на черный ход и раме окна служили для крепления бельевых веревок.
Выход на черный ход ограничивали две двери. В междверном пространстве на полках стояли продукты, которые не помещались в холодильник, но нуждались в более прохладном помещении.
Я сидел на кухонном столе и о чем-то говорил с маленькой полной женщиной, хлопотавшей у дверей черного хода. Женщина эта приходилась мне родной тётей. Ввиду отсутствия собственных детей, она всю свою материнскую любовь отдала единственному племяннику, то есть мне. В данный момент ей приходилось заниматься хозяйством своей сестры, поскольку моя матушка лежала в больнице, и лечащий врач давал самый мрачный прогноз относительно перспективы ее выздоровления (к счастью, прогноз оказался ошибочным). Тётя, к которой я в знак уважения обращался на вы, поместила в междверное пространство кастрюлю с чем-то съестным и сейчас безуспешно закрывала дверь. Проблема в этом несложном действии вызвана была тем, что бельевые веревки провисли, и дверь, упираясь в них, амортизировала. Тетя этого не замечала, упорно заталкивая непослушную дверь на место с все большими усилиями. Я же осознал причины и следствия, сформулировал четкий прогноз на будущее и, пытаясь предупредить дальнейшее, закричал: «Тетя, остановитесь, не закрывайте!» Но на упорную родственницу мой возглас произвел  обратное действие. Она изо всех сил хлопнула дверью, в результате чего полка надо мной двинулась вперед, накренилась и с нее на спину и голову посыпались банки, кастрюли и прочие хозяйственные предметы, которые, столкнув меня со стола, сами полетели на пол. Разумеется, физическое воздействие вызвало резкий эмоциональный всплеск, выразившийся в акустической форме как ряд кратких фраз и отдельных терминов на языке эмоций. Не последнее место в тираде занимало упоминание о моей бабушке. В общем, выступление отличалось лаконичностью, но и выразительностью: словам было тесно ввиду краткого времени тирады, а эмоциям – просторно. Мысли же и вовсе отсутствовали.
В свою очередь и тетя испытала эмоциональный шок, даже двойной. Первый – вызванный кухонным беспорядком, возникшим по ее вине, а второй – услышанным от любимого племянника. Моя дорогая тетушка призналась мне, что не подозревала вербальном богатстве, своего двадцатилетнего родственника и о его ораторском мастерстве.
Надо сказать, что ущерб от содеянного оказался минимальным. Я отделался парой шишек, разбилось несколько пустых банок, полки удалось быстро водворить на место.
Оценив свою тираду, я решил, что с ее помощью тётю «уматерил», т.е. сделал как бы второй своей мамой (что ей очень даже льстило) и стал обращаться к ней уже на ТЫ. Именно тогда принято было решение о том, что мои дети, если таковые будут, станут для нее внуками. И да, тетю мою они и сейчас вспоминают как свою самую любимую бабушку. А все благодаря языку эмоций!