Язык эмоций 5

Посреди Финского залива есть остров Большой Тютерс. Назван он так не потому, что велик, а потому, что невдалеке есть островок поменьше и тоже Тютерс, правда Малый. Большой Тютерс  населяла семья маячника. Эти люди рады были нечастым гостям: поили их козьим молоком, водили с экскурсией на маяк, показывали оставшиеся с войны лафеты немецких орудий на колесах Ярославского завода. А уж земляникой заходившие сюда яхтсмены угощались самостоятельно.
Задерживаться же в маленькой бухточке Большого Тютерса не рекомендовалось, поскольку открыта она юго-западному ветру, наиболее частому в нашем регионе. Гонит этот ветер по узкому фарватеру волну, выпихивая стоящие на якоре суда на берег. А якоря на каменистом дне держат слабо. Потому сюда приходят при благоприятном прогнозе и, ознакомившись с немногочисленными достопримечательностями, спешат уйти. Уйти, однако, тоже не просто: по узкому фарватеру против ветра парусами не пойдешь. А двигатель в те годы мало у кого был, да и у счастливых обладателей механического чуда, как правило, не работал.
Посадки на каменную мель здесь случались довольно часто и яхта «Варяг» под моим управлением этой судьбы тоже не избежала. Не буду утомлять читателя подробным описанием своих ошибок, приведших к сему происшествию, скажу только, что при совсем небольшой ряби свинцовый фальшкиль нашей лодки бился о камни всеми ее шестью с половиной тоннами, и каждый удар болью отзывался в сердцах экипажа и, особенно, комсостава. Поэтому мешкать со снятием судна с рифов не стали: убрали паруса, после безуспешной попытки сняться ветром, закренили яхту (этот процесс тоже заслуживает отдельного описания), матрос на шлюпочке – тузике завез тяжелый якорь на всю длину якорного конца.
«Тянем – потянем» - вытянули… якорь. А совсем даже не яхту. Не держит на каменистом дне!. Нарастили якорный конец запасной веревкой, снова завезли уже подальше. Результат тот же. Ситуация располагала к использованию языка эмоций, однако обходился без них. Возможно потому, что помощником шла молодая женщина, которая использовала соответствующие термины, только рассказывая анекдоты филологического содержания. Никакие коллизии  на ее эмоциях, то есть на их вербальном проявлении не отражались.
 После очередной попытки решил взяться за дело сам, причем радикально. Для чего собрал все веревки, какие были и не только в запасе, но и предназначенные для несения спинакера – паруса, который ставят на попутных курсах. Погрузил это хозяйство в тузик и сам отправился завозить якорь в даль морскую: метров за сто двадцать, а может и больше.
Якорь пошел на дно, тузик двинулся к яхте, а я, время от времени бросал весла и подвязывал очередной конец. Так продолжалось, пока до «Варяга не остался какой-то десяток метров. И тут веревочка, которую я считал закрепленной к тузику, плавно  сползла в воду и начала медленно тонуть. До меня дошло, что вместе с ней мы лишаемся не только якоря и всего запаса концов, но и возможности сняться с мели. А потому, воскликнув «А кончик то…» прыгнул в воду, благо на мне были только плавки и спортивные тапочки.
Дальнейшее члены экипажа описывают по-разному. Одни говорят, что язык эмоций звучал не только во время полета, погружения, но и из-под воды. Сторонники альтернативной точки зрения уверяют, что первый нырок, хоть и был эмоционально озвучен, к успеху не привел, но вынырнув, и зарядившись новой речью, со второй попытки кончик, наконец, поймал.
Сам я, разумеется, не помню не только содержания сказанного, ни того, с какого нырка удалось добыть утопленника. Плаваю неважно, а уж ныряю и вовсе с трудом. О том, почему погружение под воду столь трудно дается, стараюсь не думать, чтобы не вредить своей карме. Язык эмоций, в данном случае помог не только сохранить ценное яхтенное имущество, но и на какое-то время избавил от комплекса неполноценности.
Все закончилось вполне благополучно: тузик под действием реактивной силы долетел до яхты. Матрос сел в него, мигом оказался рядом с капитаном, принял злополучный кончик, доставил его на «Варяга», к которому и я доплыл, вконец опустошенный эмоционально и физически. Сильными руками экипажа был извлечен из-за борта на палубу, водружен в качестве балласта на гик и выдвинут за борт. Откуда с удовольствием наблюдал, как яхта сходит с мели. То ли место в камнях нашла, то ли  якорь таки хорошо зацепился. Дальнейшее плавание прошло без приключений, потребность в языке эмоций больше в ту навигацию не возникала, хотя был поход в Польшу, наша победа в регате «Гриф Поморский», несколько штормов… Однако исправлять собственную дурость эмоциональным всплеском уже не понадобилось.