Нарисовано словом Кн 8 - 4

 ВЕЛИКИЙ  ХУДОЖНИК  -  ПРИРОДА

     Уверена в том, что в большинстве случаев, когда кто-то услышит слово «художник», его воображение представит себе этакого чудаковатого романтика с тонкой кисточкой в руке. Но на самом деле, человек и тысячной доли не сможет нарисовать, простите – написать, картины лучше, чем это сделает госпожа Природа, и притом каждый день и без всякой похвалы и гонорара. Какое там, нарисовать? Тут хотя бы увидеть живой шедевр и то могут всего лишь единицы. Но, что в этом случае обидно, так это то, что этих одарённых людей не ставят в пример, а наоборот, со всей жестокостью и цинизмом и даже с ненавистью подвергают осмеянию. «Не такой, как все…», значит не нормальный, чокнутый… Так и хочется сказать слепой толпе, что этому человеку сама Природа при рождении дала столько, что он на голову выше вас всех «нормальных». Но в том-то и вся беда, что те, кто не видит этой красоты, смотрят на мир проще и уверены в том, что и нет её вовсе. И хоть ты тресни, ничего, кроме насмешек в свой адрес, не сумеешь добиться. . Однако, по богатству души видящий, раз за разом, наступая на предательские грабли, пытается поделиться с окружающими людьми сокровищами своей души.

     Поверьте, не для хвастовства пишу эти строчки, а уже столько боли накопилось в моей душе за десятилетия моей жизни, что страшно даже упоминать об этом, чтоб не задеть уснувшие воспоминания. Но, всё же одно из них… проснулось.

     В детстве многое в нашей жизни происходит первый раз. На радость или на беду, но оно должно произойти, ведь в этом и заключается развитие человека. Я тоже росла, и не только вырастала из своих выцветших, застиранных платьишек, но и училась видеть больше и даже пыталась хоть как-то это объяснить. И, поскольку к взрослым людям относилась с уважением, как к знающим, многоопытным, то обращалась с вопросами на самые разные темы. Утруждать себя размышлениями далеко не все хотели, поэтому часто слышала в ответ: «Подрастёшь – поймёшь». Но уже и во взрослой жизни отговорки, только уже иного рода, я слышала в ответ.  Вот, хотя бы: «Мне бы твои заботы… У тебя есть время рассматривать всякую ерунду, а вот мне ещё надо то и это сделать…» И выставит меня перед людьми в неприглядном виде, как ветреную, беззаботную бездельницу, которая пялит глаза на то, мимо чего серьёзные люди проходят мимо, не тратя своего драгоценного времени. А я только вздохну, глядя им в след, и подумаю: «Вряд ли вы разбогатеете рублём, а богатство души вам, явно не грозит…»

     Так, вот, о моём воспоминании.
     Лет мне было совсем немного, но в школу я ещё не ходила. (В школьном возрасте я уже «дула на воду, потому что не раз обжигалась на молоке» ) Но уже считала себя «большой», так как мне уже доверяли всякие мелкие поручения. Вот и бежала я ранним утром, не помню уже, куда и к кому  из родственников, что-то там сказать или отнести. А нужно было бежать поскорее, чтоб застать человека дома. Я и бежала тропинкой вдоль реки, сокращая путь
     Стояла ранняя осень. Листопад ещё только-только ронял свою первую листву. Солнышко наполовину  показало свой радостный лик из-за горизонта, вскользь подсветив шевелящийся туман над спокойно текущей рекой. Тени от деревьев, растущих у самой воды, легли чуть наискосок тропы и мне забавно было перепрыгивать через эти искривлённые полосы. Бежала я, бежала и, вдруг, остановилась, словно налетела на невидимую стену. Под ногами были множество человеческих лиц, выложенных на чистой глади тропинки упавшими листьями, сморщенными и увядшими. Но именно эти деформированные листики и вырисовывали брови, глаза, нос, губы. Этих лиц было так много, словная некая толпа людей, по самое лицо закопанных в землю, смотрела в утреннее небо. А некоторые физиономии косились именно на меня и даже подмигивали. Обойти эти «лица» было никак невозможно. Они же издевались надо мной, корчили рожи и грозились укусить меня за пятки.
     Я топталась на месте, а поскольку нужно было спешить, то дело прямо таки до слёз дошло. Благо, мне на радость, а потом и на мою беду, к этому месту подошёл один дядька, который на ферме работал ездовым на подводе. Он спешил в столь ранний час на конюшню. Увидел меня плачущую, расспросил чья я дочка, вот только никак не мог понять из моего сбивчивого лепета, чего я испугалась и почему в этом месте боюсь пройти по тропинке. Не тратя лишнего времени на выяснения, он просто взял меня под мышки и перенёс через это «опасное» место. Дальше я, уже бегом побежала, спешила за торопливым шагом дядьки, который беззаботно насвистывал только ему знакомую мелодию на ходу, пока мы не вышли на наезженную дорогу. Тут, как говорится, наши пути разошлись. Я, выполнив бабушкино поручение, домой пошла кружным путём и наверное бы обо всём этом забыла. Но, развесёлый возница, приехав на ферму, ради красного словца, решил развеселить свинарок. Что он там наговорил, этого я точно не знаю, но выставил Манькину дочку (меня) как конченную дурочку, которой на ровном месте что-то там мерещится. Дескать, у неё явно с головой что-то не лады. Моя же мама, от хохота своих же коллег по работе, со стыда готова была сквозь землю провалиться. Ославить девчонку, будто бы она ненормальная в сельской местности, это означало – обречь её на одиночество стареющей вековухи…
     Что там у моей мамы кипело в душе, пока она работала на ферме до обеда, а когда, наконец она вошла в нашу калитку, то первым делом направилась ко мне и… начался «допрос с пристрастием». Мало того, вдвоём с бабушкой, они повели меня на то место, где я испугалась упавшей листвы, наверное, чтоб добавить мне тумаков именно на том самом месте. Солнце поднялось уже высоко, тени с тропинки ушли, зато появились новые упавшие листики, по которым прошлись многие ноги и той картины, которую видела я, уже не было и в помине. Не знаю, как люди, но в моей семье, эту мою «дурь» не забыли и попрекали меня при каждом удобном случае, конечно же с той целью, что если мне что-то померещится, то говорить об этом досужим людям… только себе на беду. Однако этот урок я наверное плохо усвоила, ведь только из-за своей доверчивости и того, что видела чуть больше других, я столько раз обжигалась, что иной раз и сама себе была не рада. Но такая уж я родилась, и надо было дальше как-то жить…

                ***

     Не ошибусь, если скажу, что на просторах нашей великой Родины, всё живое ждёт весну. И всё же в Сибири, где зима длится долго, да ещё и весенние месяцы не радуют теплом, каждое проявление оживающей природы для нас – праздник. И сколько ни говори людям о том, что «нужно беречь природу…», хоть веточку первоцвета принесут домой. Цветы – это живое отражение солнца, наполненное соком земли. Людям так хочется принести радость в свой дом, как тут можно их осуждать за это…
    
     На этот белый пластиковый подоконник я смотрела не в своём доме, а в доме моих знакомых. У меня за окнами ещё длинная лоджия и капли дождя никогда не касаются моих окон. Я уже так к этому привыкла, что меня удивило, что дождь, вот он, рядом, всего лишь за стеклом. А, что осенью, что весной погода семь раз на дню меняется. Вот, прилетела тучка, брызнула дождём, а неугомонный ветер частыми каплями разрисовал многослойное окно. И капельки, словно призрачные груши с вытянутыми хвостиками, зависли на стекле. Хозяйка посмотрела и вздохнула:
     - Вот, всегда так. Только окна вымою и – на тебе, дождь! Ладно было бы, если бы эти капли вниз стекли, а они на стекле высохнут и оставят после себя белые пятнышки. Во-во, смотри! Я что говорила? Солнце выглянуло, сейчас воду высосет, а мне оставит грязные окна. Как будто я их с роду не мыла…
     Признаюсь, я слушала хозяйку в пол уха. Сама смотрела на белый подоконник с веснушками-тенями от капель. А на фоне окна два маленьких букетика: растущая в горшочке фиалка, открывшая цветочки лучам ласкового солнца и в низеньком фарфоровом кувшинчике, с нарисованными бледными цветочками, стоят несколько веточек медуницы. И до чего же радостный этот букетик, что всё, что по эту сторону подоконника, потеряло всякое значение. Даже сетование хозяйки на первый в этом году дождь, для меня звучало не громче надоедливой мухи.
     Я смотрела, не отрываясь, до тех пор, пока не спряталось солнце, а за окном повалил крупными хлопьями снег. Тут уж мы обе подошли к окну и молча, смотрели на причуды сибирской погоды.
     - Вам-то – тепло! А как вашим сестричкам под холодным снегом?.. – думала я о медунице.
     Хозяйка всё говорила – говорила, а я просто любовалась счастливым совпадением: капли на стекле, цветущая медуница и падающий снег. К каплям прилипали снежинки, тут же таяли и, вскоре окно стало полосатым. В этом была своя красота, жаль, что хозяйка её не оценила.

                ***

     Осень, она разная бывает. Даже в один и тот же день она на разный мотив отзывается, как и наша речка, Мурафа. То сердито клокочет, бьётся о камни на мелководных бродах, то, всего в сотне шагах от этого шумного места, проходит свою глубокую колею и затихает, как ведут себя степенные люди, повидавшие многое на своём веку. На водном зеркале даже не гребешки, а еле заметные наплывы, которые мирно разглаживаются, чтобы принять на себя образ небес с лёгкими белесыми облаками.
     На излучине реки, где ночуют речные туманы, камни, пни и даже стволы деревьев, с выступающими корнями, покрыты толстым слоем мха. И как же красиво, на этом неувядающем зелёном фоне смотрятся опавшие листья, самые разные по форме и по цвету. На первый взгляд может показаться, что это некая лесная клумба с её разноцветьем. Только на неё лучше смотреть издали. Низенькие кустики, без единого жёлтого листочка, и все глядят в сторону реки. Небольшие камушки у берега в нежных объятьях воды, то скрываются на миг под водой, то опять появляются, словно подмигивают тем, кто смотрит на них с берега. И такая тишина, именно тут, у реки, словно тут её колыбель, и никто не смеет её нарушить.

                ***