Всё для дорогой гостьи

— Вот радость-то! Ягуша приехала! Девочка моя ненаглядная добралася!

Старая ведьма скатилась с печи и, рискуя сломать костяную ногу, кинулась к двери встречать любимую племянницу. Стукнула приземлившаяся ступа, и сразу же послышались поцелуи, охи, сетования на худобу «малышки».

— Ага, девке за пятьсот — и всё малышка! — буркнул домовой Ох и сунулся в печь. Пироги были готовы.

Хозяйка ждала гостью с самого рассвета, глаза проглядела. А вот Ох от всей своей несуществующей души надеялся, что успеет поставить на стол не только соленья-варенья, но и горячие, с пылу-жару, кулебяки. И получилось! Умница Яга всё верно рассчитала-подгадала.

В чисто выметенную избу ввалились колдуньи. Старшая пыталась удержать в руках края шерстяного платка, ладошку племянницы и яркий узелок с гостинцами. Младшая кокетливо поправляла пёструю шаль и с нежностью смотрела на тётушку. Пока не перевела взгляд на стол.

— А что, кто-то ещё приглашён?

— Что ты, деточка! Тебя ждали, для тебя старалися!

И без того костлявое лицо вытянулось в предвкушении неизбежного. Щедро выложенные в большие миски соления — огурцы и новомодные томаты, перчики и баклажаны, опята и лисички — были лишь закуской, чтобы аппетит нагулять. На шестке печи уже дымилась гордость домового: свежие кулебяки, пышные, в семь ярусов, украшенные сверху мухоморами из теста.

— Тётушка, ты же составишь мне компанию?

— Да ведь я с утра кашки поела — весь день сыта. Ты уж сама кушай, не стесняйся!

— Куда ж тут стесняться… Дядюшка Ох, милый, хоть ты поешь со мной?

Закончивший накрывать домовой насупился:

— А корову кто подоит? А дрова рубить вы будете? У меня ещё дел невпроворот, чтоб с вами лясы точить!

Яга обречённо плюхнулась на лавку.

— Кушай, деточка, кушай! — старушка подпёрла голову кулачком и с минуту смотрела, как племянница накладывает угощение. Не выдержала. — Что же ты, словно не у родни, давай-ка я тебе положу.

— Тётушка…

— И белые грибочки ещё. И капусточку попробуй, она удалась на славу.

— Тётушка, я столько не съем, — честно призналась Яга, с ужасом обозревая гору на своей тарелке. До кулебяк ещё даже не дошли.

— Ну вот, теперь кушай, милая, — хозяйка с удовлетворением села обратно.

— Пращуры, помогите! — пробормотала гостья и взялась за ложку.

***
— Ох, тётушка, спасибо за обед! Объелась, как лет сто не случалось! — с трудом выдохнула Яга и откинулась на стену, пытаясь переварить хотя бы часть съеденного.

— Так, может, чайку? — засуетилась старушка, нацелившись на тяжёлый самовар.

Гостья ойкнула и замахала руками: строй банок с вареньями и ватрушки она уже приметила и посчитала непобедимыми.

— Позже-позже! Лучше расскажи мне, как живёшь-поживаешь, какие дела творятся, кто заходит да кто залетает.

— Да что у старой клюки вроде меня может твориться?! Всё то же. Царевичи — дураки, царевны ещё хуже, каждая норовит разжалобить да клубочек какой выманить. Лучше ты своими делами поделись. Давно не прилетала, сто лет уж промелькнули. Похудела, осунулась — неужто горести какие?

Яга польщённо потеребила бахрому шали. Как бы рассказать тётушке о своих делах и не проговориться о чём-то, что тысячелетняя родственница не поймёт? Например, о виртуальной переписке с одним индийским джинном. Да и блог о правильном употреблении мухоморов и других даров леса она вряд ли оценит, всегда была скуповата на вещи, а на семейные рецепты — того пуще.

— Да ты гостинчик-то открой сперва, — нашлась гостья и с интересом полюбовалась на недоумённое лицо тётушки, увидевшей содержимое индийской шали: — Вот это манго: шкурку нужно срезать, а мякоть вкусная да сладкая. Это драконий фрукт, у него тоже только внутренности едят. А бананы ты знаешь, я их в прошлый раз привозила. Помнишь, тебе понравились?

— Да-да. Конечно, — пробормотала тётушка. — Только понимаешь, наши яблочки всё как-то роднее. Да и симпатичнее. Особенно вот этого, змеиного…

— Драконьего.

— Ну да, драконьего… Да… Кстати, яблочки у нас в этом году уродились на славу! Мы целый погреб набрали? Хочешь?

Яга открыла рот, закрыла, снова открыла да так и оставила, чтоб желудку было легче.

— Нет, пока не хочу. А вот это, тётушка, шаль индийская. Правда, красивая?

— Ишь ты, какая тоненькая да лёгкая! В такой только царевне выступать павой!

— Ну-ка, надень!

Колдунья накинула подарок поверх шерстяного платка.

— Что, королевишна?

— Не то слово! Императрица!

— Ох, хороша шаль! — вздохнула старушка и тут же сняла. — Надену, когда к сестре в гости поеду. Давно обещаюсь, а у неё скоро юбилей — полторы тыщи лет! Вот и принаряжусь! И ты приезжай. Пир устроим на весь мир, погуляем да повеселимся!

В горницу втёк домовой с чистыми полотенцами и с порога забурчал:

— Вот болтушки! Языком-то чешете, а к еде и не прикоснулись!

— Да поели мы, дядюшка Ох, — извиняющимся тоном начала Яга. — И грибочки вкусные, и кулебяки сытные…

— Вижу, как поели! Из грибов один опёнок укусила — вот и отведала, кулебяки уголок отщипнули — до мяса и не добрались поди! Самовар даже не поставили! Всё-то мне приходится делать!

— Ох и прав Ох, заговорила я тебя, а про чай забыли. Сейчас-сейчас, всё устроим. У нас совсем немного к чаю, но уж как-нибудь. Вот и яблочки мороженые, мёд, а вот ватрушечки… Ты же их любишь, малышка? И ещё варенье малиновое и брусничное, яблоки сушёные, шоколад остался из твоего прошлого гостинца...

— Я… выйду… ненадолго…

Младшая колдунья по стеночке выбралась из горницы и кинулась к ступе. Взмыть в небо, как Яга планировала, не вышло: транспорту обед тоже показался чрезмерным, поднимались ни шатко ни валко. Из окна послышалось горестное:

— Деточка, куда ж ты голодная! Хоть с собой возьми! Я сейчас упакую… И вот это, и это тоже. Погоди же! Ох, пропадёт еда…

Когда беглянка уже достигла облаков, из ниоткуда возникло суровое лицо домового, а с ним большой горшок, завёрнутый в полотенце, и узелок поменьше:

— Чтоб всё съела! Ежели каким царевичам скормишь, дядюшка Ах мне расскажет — и тогда держись!

Ступа скрипуче охнула, когда гостинцы упали на дно, и вперевалочку направилась к родному дому. Яга включила автопилот, обернулась и махала краем цветастой шали, пока избушка на курьих ножках не скрылась за деревьями.