Зависть и мотылёк

ЗАВИСТЬ И МОТЫЛЁК.


  В прощальном зале было прохладно и присутствующие ежились, дожидаясь своей очереди. Слышалось как тихонько всхлипывает мама погибшей, как шёпотом обмениваются репликами брат и отец. Происходящее представлялось спектаклем, не покидало ощущение, что вскоре опустится занавес и действо закончится под аплодисменты невидимых зрителей. Все случилось настолько внезапно, что осознать факт гибели, а тем паче смириться, казалось невозможным даже со временем.
Аллочка лежала в гробу на кремовых шелковых подушках, одетая в светло-серое платье с запахом и бежевые лодочки. В ушах жемчужные серьги, на шее нитка жемчуга, её любимая. Лицо у покойной было разглаженным, безмятежным, по-прежнему прекрасным. Длинные ресницы отбрасывали тени, на губах, казалось, играет едва заметная, лукавая улыбка. Глядя на молодую, такую безупречную женщину, не верилось, что её больше нет. Быть может, если бы смерть оставила печать, исказила черты, отняла красоту, принять оказалось бы проще. Но нет.


Первым, после того как представители бюро установили гроб, подошёл Стас, муж Аллочки. Высокий, плечистый, с крупными чертами умного, по-мужски привлекательного лица, Стас был так бледен, что походил на приведение. Вдовец замер в изножии, закусил губу, постоял недолго, переминаясь с пятки на носок и обратно, как в забытьи, а затем, приблизившись к изголовью, наклонился, коснулся губами рта. На миг ему показалось что губы слегка приоткрылись, ответили, что от поцелуя они потеплели и ожили. Иллюзия, последний обман. Стас отстранился, взглянул на жену, провел по холодной щеке дрожащей, неуверенной рукой. Потом выпрямился и решительно, ни на кого не взглянув, отправился вон, на улицу.


  Они познакомились ещё в институте и сразу как-то приклеились друг к другу. Стас заметил Аллу среди абитуриентов, мгновенно заинтересовался и, недолго думая, подошёл представиться и, если потребуется, предложить помощь. Стас учился на пятом курсе, подрабатывал в рекламном агентстве, принадлежащем деду. Его настоящее и будущее было прочным, прозрачным и понятным, как и сам Стас. Серьёзный и основательный, Стас не был подвержен порывам, но увидев Аллу, всем сердцем почувствовал - она. Нет сомнений, именно эта девушка станет его женой, родит ему детей, рука об руку пойдёт с ним по жизни.
Рядом с Аллой крутилась крошечная, бесцветная барышня, как выяснилось, бывшая одноклассница - Вика. Русые, не слишком свежие волосы, мешковатая одежда, сероватого оттенка кожа, ломкие ногти и цепкие, жёсткие глаза оттенка мокрого каштана. Вика ни на минуту не упускала Аллу из поля зрения. Алла настолько привыкла к её присутствию, что не придавала этому никакого значения. То была данность, как дождь, как солнце, как снег.
  Стас принялся ухаживать за Аллой сразу же, опасаясь оставить без внимания столь обольстительную девушку. Пепельная блондинка, гладкие волосы по плечам, серые глаза с чертовщинкой, сочный, красивый, всегда смеющийся рот. Алла обладала привлекательностью ровно в той степени, чтобы нравится и юным мальчикам, и взрослым, состоявшимся мужчинам. Без особых усилий, если захотелось, Аллочка выбирала "жертву", с тем, чтобы опутать, околдовать, лишить воли и разума. Убедившись лишний раз в своей неотразимости, плутовка отпускала, прогоняла, если требовалось - отталкивала.


Вика смотрела на неё, буквально открыв рот. Не обладая ни одним из достоинств подруги, она добровольно превратилась в её верного пажа, в тень, в палочку-выручалочку на все случаи жизни. Испытывая сложные, противоречивые чувства, Вика безропотно бегала за кофе для госпожи, занимала место в аудитории, покупала билеты в кино и прочее, прочее. Алла завораживала, пленяла, волновала и вызывала желание постичь, разгадать, перенять. Чаровница принимала Вику как должное, мало считаясь, почти не замечая, но с ощущением полного права используя её всякий раз, как возникала необходимость. Должно быть так относились к своим горничным дамы из высшего общества.
Вокруг Аллы постоянно вились и крутились желающие занять место Виктории, но та не отступала и имела в глазах госпожи безусловное преимущество - не нуждалась в объяснениях, знала вкусы и предпочтения, угадывала желания, понимала с полуслова.
  С искренним наслаждением Алла напропалую морочила мужские головы, никому ничего не обещала, но каждому на что-то тонко намекала, позволяя надеяться и разжигая интерес.


Что касается Стаса, то его она, выделяла особенно, но не спешила остановиться, определиться, поставить точку. Скользила летящей походкой, не слишком задумываясь о дне грядущем. Сей факт страшно огорчал, если не сказать злил Вику, которая категорически не понимала, как можно встречаться с кем-то ещё, когда есть СТАС.
Виктории Стас виделся божеством, никак не меньше.
На ее внимательный, но необъективный взгляд, он был безупречен. Несчастная отдала бы все, да что там! - не пожалела бы жизни, пусть за короткий, но полноценный роман с ним. Стас являлся Виктории во снах, не покидал её мысли и наяву. Каждое его появление, любое, самое незначительное слово, незамысловатую шутку, Вика ловила, запоминала и одинокими вечерами вспоминала в подробностях снова и снова, и снова. Со временем увлечение, преклонение переросло в настоящую страсть, почти одержимость. Видимость дружбы с легкомысленной Аллочкой, позволяло Виктории быть поблизости, видеть и слышать того, кто полностью поглотил её существо.


Алла, меж тем, не менялась. Даже после того, как окончив институт, получив диплом и тёплое место в семейном бизнесе, Стас сделал Алле предложение, она тянула с ответом. Держала его в подвешенном состоянии и явно получала от этого удовольствие.
Вика все больше злилась на подругу, почти ненавидела её, но в глубине души и радовалась тому, что Стас все ещё, пока ещё свободен. Не питая иллюзий, Вика все же не хотела, чтобы пара поженилась.
Стоит ли говорить, что Стас, будучи объектом страсти, не замечал этого вовсе, ибо его страстью была Алла. Он видел лишь её и жизнь свою без неё не мыслил.
Однажды на вечеринке, устроенной в честь окончания третьего курса, одна из одногруппниц подошла к Вике и сказала:
- Вика! Возьми себя в руки! Весь институт над тобой смеётся! Все же все видят!
Виктория повернулась и посмотрела прямо в лицо говорившей:
-  И что с того?! Дальше то что?
- Знаешь, как вас прозвали? - продолжила девица, ничуть не смутившись. - Зависть и мотылек. Надо пояснить, кто из вас, кто? Ты же само воплощение зависти, сама то хоть понимаешь?
Вика отвернулась, ничего не ответив. "Зависть и мотылёк" весь вечер стучало у неё в висках.


Алла действительно походила на мотылька. Танцевала по жизни, ничему не придавая значения, наслаждались и пела, ничуть не заботясь о будущем.
Вскоре после того вечера Алла осчастливила Стаса, вышла за него замуж и согласилась подумать насчёт ребёнка. Свидетельницей на свадьбе была Виктория. По этому случаю она вымыла голову и сделала в салоне причёску.
А потом Алла забеременела и призналась Виктории что совсем не готова стать матерью:
- Ты понимаешь, Викуся, ты же меня понимаешь?
- Нет. Я совсем тебя не понимаю - сухо ответила Вика, едва сдерживаясь чтобы не залепить подруге оплеуху.
- Я пока не сказала Стасу, - по обыкновению, не обращая внимания на тон и настроение верного пажа, продолжала Алла.
- Когда скажешь? Сегодня?
- Нет, нет, нет, сегодня и завтра точно нет! Я должна подумать. Все взвесить. И ты пожалуйста не вздумай ничего говорить!
  Вика не находила себе места. В голове её днем и ночью крутилась одна и та же мысль:
- Эта дрянь носит Его ребёнка! Ребёнок Стаса. ЕГО ребёнок, ребёнок, ребёнок.
Через неделю после разговора Алла позвала Вику в гости, сообщив что "есть повод".


 Народу собралось человек двадцать. Все пили, закусывали, танцевали, несколько человек курили на балконе. Вика зашла в гостиную и увидела Аллу в узком коктейльном платье, та словно змея извивалась под музыку, привлекая, как и всегда, восхищенные взгляды. Вика перевела взгляд на Стаса, скользнула глазами по его счастливому, такому родному, такому чужому лицу. Сердце привычно сжалось, замерло, закололо.
Алла, заметив, подругу, потянула её за, рукав:
- Давай выйдем на кухню!
Минутой позже, сидя на высоком барном табурете и поедая оливки прямо из банки, Алла призналась:
-  Мы улетаем со Стасом в Нью-Йорк. На несколько месяцев, может быть на год. Это прощальная вечеринка.
- На год?! - охрипшим вдруг голосом, переспросил Вика.
- Ну да. Возможно. А что?
- А ребёнок родится там? Ты решила рожать в Америке?
- А ребёнка не будет, - Алла закинула в рот оливку, - я сделала аборт.


Вика молчала.
- Слушай, ну не хочу я ребёнка. Пока не хочу. А Стас не знает ничего. Я ему не сказала. И ты не скажешь. Ты же не скажешь? - промурлыкала Алла и улыбнулась.
Вика почувствовала, как в лицо ей ударила жаркая, нестерпимо удушливая волна. Будто рыба, открывая и закрывая рот она уставилась на Аллу.
- Ну что ты такая кислая? Все же прекрасно!  Неужели не можешь порадоваться за нас?!
Вика поднялась, подошла к раковине, постояла минуту, глядя перед собой. Затем спокойно взяла из подставки разделочный нож для мяса и, обернувшись, одним ударом вонзила его в печень сидящей подруги.
- Я радуюсь, я очень за вас радуюсь! - громко и чётко сказала она, крепко придерживая Аллу за плечи и проталкивая нож все глубже, до самой рукоятки. Глядя в изумленные, угасающие глаза подруги, Вика закричала:
- Стаас, скорее сюда! Иди же скорее, Стас! Все кончено! Нью-Йорка не будет!

Конец.