Мое студенчество. Четвёртый курс

Предпоследний курс обучения. Отдохнув после праведных и не очень трудов на поприще строительства общежития номер пять в составе стройотряда, я был готов снова грызть гранит науки. Честно говоря, этот стройотряд был так себе удовольствием: денег не помог заработать, летнее время до половины августа украл, если что и дал, так это немного более широкое представление о стройках и строителях. В то время на стройку шли те, кто нигде никак не мог устроиться более выгодно, работа почти всегда на свежем воздухе, и зимой, и летом, кругом грязь и строительный мусор, работа физически тяжелая, много разгильдяйства и безалаберности, поэтому, единственное, чем можно было завлечь рабочий класс, это внеочередное предоставление жилья, но тоже не всем и не всегда. Студенческие стройотряды могли заработать относительно большие суммы, выезжая в Сибирь, имея там северные надбавки и работая без учёта лимита рабочего дня, т.е. по 12-14 часов. И ещё многое зависело от опытности и прохиндейства командира и комиссара, да и квалификация рядовых работников была не на последнем месте. Наш же так называемый стройотряд являл собой худший вариант из возможных. Это была просто летняя отработка, лишь бы студенты не болтались без дела.

Сентябрь нам, конечно, подарили, т.к. это было одним из главных условий нашей работы. Ну а в октябре началась собственно учёба. Из новых предметов была Электроника, которую вел проф. Огороднейчук Иван Филиппович. Глядя на его приличный возраст, неспешную манеру излагать мысли и некоторый западенский акцент, трудно было представить, что он нам откроет тайны новейших разработок в области электроники, больше всего он походил на сельского дядьку из провинции, нежели на знатока электронных схем. Начали с разбора эквивалентной схемы замещения транзистора, слава богу, лампы уже ушли в прошлое, и мы их не изучали. Схемы, нарисованные мелом на доске, я старательно, пользуясь офицерской линейкой, срисовывал карандашом в конспект, иначе было бы вообще трудно потом их разбирать. Пояснения Иван Филиппович давал с некоторым запозданием: рисуйте, мол схему, а потом я вам ее объясню. Начинал объяснять, и тут же спохватывался и правил схему, так что не зря я пользовался карандашом, всегда можно было ластиком схему откорректировать. Вся наука базировалась на каких-то эмпирических формулах, собственно расчётов схем с применением интегралов, например, как это было в курсе ТОЭ, здесь не было. А может, они были слишком сложными, и нам их просто не давали, кто знает.

Новым предметом, точнее двумя предметами были Методы формирования сигналов и Проводные и радиоканалы связи, оба предмета вел один преподаватель Авраменко М.А. Он любил часто на лекциях уходить в заоблачные дали, рассказывая нам истории из своей практики, иногда лишь отдаленно напоминавшие тематику лекций, т.е. по-простому сказать, травил байки. Отсюда и заработал кличку "Затравщик". Среди студентов специально выделялись персонажи, которые задавали какие-нибудь вопросы не по теме, и тут наш Затравщик входил в раж, и время пролетало быстро. Давал он, конечно и конкретные знания, и от его баек, при всей их бесполезности, было как-то даже веселее.

Ещё одним предметом была ТАУ - теория автоматического управления. Ее читал почтенного возраста профессор, Иванченко Е.Я., он был корифеем института, ведь когда-то наш институт был ХИГМАВТ, т.е. Харьковский институт горной автоматики и вычислительной техники, прямой потомок Горного института, родоначальника нашей Альма Матер. И кафедра Автоматики и телемеханики была его центральной кафедрой, а ТАУ была основной специализацией. Здесь мы познакомились с теорией устойчивости Ляпунова, критерием Найквиста, другими теориями автоматического управления. Лекции были отточены многими годами практических занятий, нас, к счастью, почти не коснувшихся. А вот студенты специальности АТ (Автоматика и Телемеханика) всерьёз считали ТАУ чем-то вроде сопромата и боялись и уважали этот предмет.

Новым был и предмет Теория информации с его знаменитой теоремой Котельникова, которую сейчас часто ставят под сомнение, считая, что она даёт необоснованные ограничения по квантованию сигналов. Но это сейчас, а тогда, при том развитии технологии никаких сомнений у нас не было. Да их может и сейчас нет, просто никто глубоко не копает, соорудили рабочий вариант дивайса, пустили в серию и получают бонусы. А В.А. Котельников занимался фундаментальными исследованиями, многие из которых все ещё под грифом секретности, ведь он работал на оборонку.

Среди предметов экономического направления, после уже усвоенных на третьем курсе Экономики и Политэкономии был предмет под названием Экономика и организация промышленного предприятия. Получается, что из нас готовили не только инженеров, но и в какой-то степени руководителей или организаторов производства, т.е., говоря современным языком - менеджеров. Предмет вела гроза и гордость кафедры экономики Нина Петровна Иванова. Это она возвела посещаемость лекций в абсолют, дотошно ведя чёрный список прогульщиков. Пропустил лекцию - будь добр получи лишний вопрос  на экзамене. И не волнует, сколько ты будешь потом сидеть перед ней, отвечая на эти вопросы. Это был своего рода эталон для преподавателей, ставивших во главу угла посещаемость и дисциплину.

Старшекурсники нас предупреждали, что с Ниной Петровной  шутки плохи. Она любила, чтобы ее лекции внимательно слушали и вели конспекты. Мы с Игорем, посовещавшись, решили этот предмет обязательно посещать, даже садились на первые ряды, чтобы быть на виду у преподавателя. Бонусом ее подхода к обучению были устные ответы на вопросы прямо на лекциях, так можно было заработать плюсики, а иногда и покрыть минусы, полученные, например, в результате опозданий. Сам предмет был построен вокруг созданного ещё в 30 годы 20 века фетиша под именем ТЕХПРОМФИНПЛАН. Суть лекций состояла в запоминании и заучивании статей этого Техпромфинплана. И ни шагу в сторону! Никаких тебе кризисов перепроизводства, конкуренции, эластичности спроса и предложения, это все предавалось анафеме. А вот постатейный разбор Техпромфинплана, с конкретным перечислением статей дохода и расхода, затрат и накоплений, со ссылками на Постановления Правительства и Госплана - это должно было у нас прямо отскакивать от зубов! Из нас, таким образом, готовили идеальных исполнителей, те самые винтики государственной машины под названием Командно-Административная Экономика СССР. Конечно, при всей строгости Нины Петровны, у неё можно было и прослыть любимчиком - сиди в первом ряду, пиши конспект, отвечай на попутные вопросы, пусть даже иногда невпопад, - и дело в шляпе! Нина Петровна иногда, объясняя что-то, сбивалась с темы и подсматривала в конспект какого-либо близко сидящего на первом ряду студента. Это считалось завидной привилегией, и такой студент удостаивался звания любимчика.

Обыкновенно, Нина Петровна, чтобы вернуться к теме или вопросу лекции говорила: А ну-ка заглянем, что там записал студент Петров? Или просто подходила и время от времени заглядывала к этому Петрову в конспект, как бы проверяя себя, правильно ли она ведёт тему. Этот условный Петров, если, конечно, не потеряет свой авторитет, мог рассчитывать на автомат, т.е. сдачу без экзамена. Мы с Игорьком эту фишку быстренько просекли, и чтобы заработать побольше плюсиков, старались быть на виду. И вот однажды свершилось: Как там в конспекте у Михайлова? - это по отношению к Игорьку. Это был наш триумф. Мы нашли ключик к самой строгой и бескомпромиссной преподавательнице, и экзамен стал для нас лёгким и простым, правда, до автомата мы не дотянули. А так, обычной практикой было сидеть по шесть-восемь часов, сдавая этот предмет.

Другим предметом из серии организационных была Охрана труда, Техника безопасности и Промсанитария. Здесь тоже было царство цифр, нормативов, постановлений, которые надо было держать в памяти. Основным лозунгом преподавателя Колышенко М.В. стало то, что Правила техники безопасности написаны кровью, т.е. за каждой строкой стояли чьи-то жизнь и здоровье. Вторым постулатом было то, что всю Охрану труда на пять знает только Господь бог! Он, преподаватель, скромно отводил себе роль четверочника, ну а нам, рядовым студентам оставалось сами видите, что. Тем не менее нас заставляли наизусть запоминать предельно допустимые концентрации разных вредных веществ, причём, упор делался на примеси шахтной пыли, было заметно, что эта кафедра ведёт начало от Горного института, по крайней мере так давал материал преподаватель. Конечно, касался он и электробезопасности, что было нам ближе по профилю обучения, однако и тут упор был на конкретные цифры. Я до сих пор помню, что для расчёта схем защиты от поражения электрическим током выбиралось эквивалентное сопротивление тела человека в 1 килоом, а смертельным уровнем тока, проходящего через тело считалось 100 миллиампер. Все параметры, подлежащие запоминанию, были оформлены в виде плакатов в аудитории, где проходили лекции, так что вольно-невольно эти цифры запоминались.

Об этом предмете также среди студентов ходили мрачные истории о невозможности его сдать выше чем на тройку. Перед экзаменом, на консультации, преподаватель объявил, что кого устраивает тройка, пусть дают зачетки, и тут же к нему потянулись больше половины группы. Игорек тоже не выдержал этого психологического давления и сдал свою зачетку. Я же решил, что тройка меня никак не устраивает, это потеря стипендии, а такого я себе позволить не мог. Подумал, что на тройку я и так могу сдать, а попытаться получить четыре надо.

На экзамене тот же преподаватель, оглядев скудную группу претендентов на четыре и, чем чёрт не шутит, на пять, объявил, что кто первым пойдёт отвечать, тому он повысит оценку на балл.  А мне как раз попался билет с вопросами по электробезопасности, которые я основательно подучил, и я бегло начертив пару формул поднял руку и сел отвечать.
- Так, молодой человек, значит у вас вопрос по защите от поражения электрическим током, - он отставил мой листок с ответом в сторону, и спросил: в чем главная опасность электрического тока?

- Опасность электрического тока в том, что он невидим, неслышим, и осязается только при прикосновении к токоведущим частям.

- Так, а ещё чем? - не унимался преподаватель.

Я сидел молча, перебирая в уме, что ещё хочет от меня преподаватель.

- То, что он не имеет ни запаха, ни вкуса, молодой человек. Так, вы ответили на твердую четверку.

У меня отлегло от сердца.

- Но, как я и обещал, добавляю вам ещё балл, итого Отлично! Давайте зачетку.

Я не верил ушам и глазам. Получить пятерку — это что, я теперь Господь бог? И когда я вышел из аудитории первым, на меня посмотрели со страхом

- Что, завалил?

- Да нет, пять баллов!

Это был мой маленький триумф. Я и до этого взял себе за правило идти отвечать первым, пока преподаватель ещё не понял общего уровня знаний группы, и его оценка будет более-менее объективной, да ещё и мысль о том, что, если студент идёт отвечать первым, значит, материал он знает, иначе бы шел в конце, чтобы успеть повторить трудные вопросы.

Был у нас ещё один интересный и необычный курс: Эргономика. Здесь нам рассказывали о том, как следует учитывать особенности строения человеческого тела при конструировании разного рода приборов и агрегатов. На лабораторке был забавный стенд, который измерял время реакции организма на раздражитель. На пульте были ряды кнопок и индикаторов, горевших зелёным цветом. Неожиданно загоралась красная лампочка, и нужно было нажать нужную кнопку, а на табло высвечивалось время реакции. Если оно было меньше заданного, ты переходил на следующий уровень, а если больше - сходил с дистанции. Очень похоже на сегодняшние компьютерные стрелялки, но тогда, в 1974 году это было волшебство. Из нашей группы самая лучшая реакция была у Володи Чайкина, не даром же он играл в волейбол за сборную института. С ним могли бы побороться некоторые боксеры, с которыми мы с Игорем были знакомы по работе фотографами на спорткафедре, но в нашей группе таковых не оказалось.

Ещё одним чудным предметом была Бионика. Там мы изучали механизмы действия в живой природе и их возможное применение в технике. Всерьёз говорилось о том, что Леонардо да Винчи подсмотрел принцип вертолета у стрекозы. Так это было или нет, но многие биосистемы стали дополнением к уже известным техническим решениям. Когда мы с Игорем подрабатывали на кафедре технической кибернетики, там велись работы по электрохемилюминисценции, которые возглавлял Бых Анатолий Иванович. За основу было принято явление свечения биологических молекул, вживляемых в элементы устройств отображения, например, дисплеев. Такие элементы имели все признаки живых организмов, они могли взаимодействовать между собой, отвечать на раздражители, и элементарно прокисали при неподходящих условиях.

Курс Передача сигналов по каналам связи близко познакомил нас с работой телефонной связи и с таким понятием, как Стандартный канал тональной частоты. Нашу группу специализировали на системах передачи данных, я и диплом потом писал по этой тематике под руководством Авраменко М.А. В телефонных каналах той эпохи вовсю использовались медные кабели, шаговые искатели, о координатных соединителях говорили как о светлом будущем. Вообще почему-то в СССР Министерство связи было одним из малофинансируемых, там были самые низкие оклады и тарифы, техника на уровне довоенной. Достаточно сказать, что лучшей телефонной станцией у нас в Пятигорске, проработавшей чуть ли не до перестройки, была вывезенная по репарации из Германии станция 1939 года. Характерным штрихом было строительство большого здания под новую АТС, затянувшееся на десять лет, и когда его построили, оказалось, что все оборудование умещается в небольшой шкафчик, а огромный зал так и остался памятником технической отсталости проектировщиков или вообще систем связи эпохи СССР. Однако, вернемся к нашему предмету: методы уплотнения сигналов тогда уже имели солидную теоретическую базу, вообще в науке все было вполне на уровне мировых стандартов, но вот что касается технологии и производства, здесь был полный швах.

Я считаю это прямым следствием идеологического влияния политики партии, когда рабочему, даже малоквалифицированному, платили больше, чем дипломированному инженеру. Многие кончали ВУЗы и шли к станку, чтобы заработать, потому что карьера инженера была долгой и трудной. Особенно в НИИ и КБ, где, чтобы стать хотя бы старшим инженером нужно было лет пять отпахать за минимальные 120 р.

Но это уже потом, по окончании института, а пока мы грызли предмет передачи сигналов по каналам связи и даже имели на лабораторках модемы на 600 бод! О скорости 1200 бод говорили как о далёкой перспективе. Применялись разные хитрости защиты от помех в виде повторных передач с использованием каналов обратной связи. Это то, что сегодня умещается в маленький чип - "паучок" внутри смартфона, тогда представляло собой шкаф с аппаратурой и вязанкой проводов. Ну да что пенять, техника, особенно в области связи, ушла далеко вперёд, о чем тогда и не мечталось.

Мало-помалу четвёртый курс заканчивался и для нас, парней призывного возраста маячило прохождение летних военных лагерей, в лесу, недалеко от Чугуева в воинской танковой части 1967-9, куда мы и отправились сразу после летней сессии 17 июня 1974 года. Рассказ об этих военных похождениях заслуживает отдельного описания, скажу только, что по возвращении из лагерей мы долго не могли прийти в себя, вздрагивая по ночам, когда нам чудился сигнал тревоги.

После лагерей, из которых мы вернулись 14 августа,  мы ещё сентябрь отдыхали, а уже в октябре начался последний год студенческой жизни, о котором также стоит рассказать отдельно.