Лаура и другие увлечения Порываева, ч. III, гл. се

               
                ЧАСТЬ  ТРЕТЬЯ

     Глава  СЕДЬМАЯ - ОСВОИВШИСЬ С РОЛЬЮ НАЧАЛЬНИКА УЧАСТКА НА ШУРФОВКЕ,
     ПОРЫВАЕВ НЕ УТРАТИЛ УВЛЕЧЕНИЯ ПОДРУГАМИ И СТИХОТВОРНЫМ ТВОРЧЕСТВОМ

     1.

     Новая неделя началась с утреннего заявления тети Души, что заканчивается хлеб, сахар и тушенка и надо бы подвести дров и уголька. За завтраком (Мартыненко теперь не только столовался с бригадой но и, с разрешения Алексея, поселился на кровати Крутова)  Петр Ионович быстро собрал по пятьдесят рублей с каждого члена бригады на питание и содержание повара, передал их Порываеву и сказал:
- Пока Афанасий взрывает шпуры у меня на десятом, я могу с тобой, Алексей, сходить в магазин. До закладки нового шурфа пришлось отправить за углем и дровами к котельной Штольса и Трушкова.
     В магазине неожиданно Алексей встретил Лиду и, отозвав ее на минутку в сторону чуть слышно спросил:
- Вы не передумали о нашей репетиции? Мы не условились, когда удобнее мне появиться?
- Так, приходите, и в библиотеку, и в кино, оно по средам, субботам и воскресеньям в семь часов начинается, я буду только рада, - уже в полный голос ответила ему Ветрова и многозначительно улыбнувшись встала в очередь, не иначе как за покупками для угощения молодого вечернего гостя.
     Делая покупки, Алексей не забыл купить бутылку венгерского вина и коробку конфет для вечерней встречи с библиотекарем.

     Нагрузив две огромные сумки дежурными продуктами, Порываев с Божко вернулись в кунг. И тут Дарья Максимовна получила из рук Алексея не только продукты, но и первую авансированную получку в размере восьмидесяти рублей.
Поработав снова на выгрузке породы и пробивке шпуров на десятом и одиннадцатом шурфах, и сделав очередные замеры и записи в геологическом журнале (черновой экземпляр геологического журнала велся непосредственно на линии с последующим перенесением записей в основной экземпляр), Алексей вернулся в кунг для ведения текущей документации.
     Теперь из головы у него не выходила предстоящая встреча с Лидой.
     Растревожив его мужские чувства, Нина фактически передавала Алеkсея в руки своей сверстницы, которая смело приглашала его к себе под видом репетиции. Приобретший некоторый опыт в обращении с женщинами он, для подтекста встречи с увлекшей его новой женщиной, стал переписывать на чистую бумагу из Лермонтовского сборника полный текст стихотворения «Тамара», из которого он знал и с товарищем исполнял под гитару только четыре куплета из двенадцати.
     К завершению работ на девятом и десятом шурфах Порываев вернулся на линию, снова включившись в работу на шурфовке, теперь, правда, в качестве воротка крута, фактически заменив Крутова в спарке с Кузнецовым. Замеры на добитых шурфах показали примерно одинаковую глубину около восьми метров,  это свидетельствовало о средней приемлемой для работы промприбора глубиной  золотоносного пласта.   

     Закончив засветло проходку  последних шурфов Божко с Найденовым и Кузнецов с Порываевым сразу же навалились на закладку тринадцатого и четырнадцатого шурфов. Заканчивали работу уже в кромешной темноте. Чтобы не вызывать у своих рабочих лишних вопросов Порываев, отказавшись от ужина прилег на постель, а когда шурфовщики вернулись в свою спальную комнату, наскоро оделся и вооружившись фонариком под видом вечерней прогулки направился к библиотекарше.

     На стук в дверь сначала никто не открывал, зато из комнаты доносилась великолепная иностранная музыка. Тогда Порываев, обогнув общежитие, уже более уверенно постучал в окно и через замерзшее наполовину стекло увидел испуганное лицо Лиды. Такое начало, видимо, сбило с толку хозяйку комнаты и она, помогая раздеться Алексею, с  укоризной сказала:
- Ну, Алексей Иванович, как Вы меня напугали, да и ждать Вас больно долго заставили. И теперь у меня нет никакого желания для репетиции, давайте просто поужинаем вместе, я вот, кой чего приготовила. В свою очередь Алексей достал из сумки вино и конфеты и виновато ответил:
- Вот видите, какой я недотепа и безответственный человек оказался, правда, одно оправдание у меня есть: «Вы сегодня выходная, а я из-за отъезда Крутова, вкалывал сегодня вместо него на шурфовке до самого упора. А после ужина я, по тихому, как вор, собрался вот и почти бегом прибежал к своей милой, желанной, но чуть ворчливой и чуть-чуть еще знакомой девушке. Так, давайте первым делом, Лида, выпьем за наше знакомство.

     Выпитое вино раскрепостило молодых людей. И они, незаметно, перейдя на «ты», увлеченные друг другом, переместились на диванчик. Лида достала гитару и, набрав несколько аккордов, скомандовала: «Три, четыре…» и они запели:

«В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале.

В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон, коварна и зла...».

На седьмом куплете Алексей, взял из рук Лиды гитару и, убрав ее на тумбочку, схватил за руки партнершу и они, крепко обнимаясь, тихо продолжали стройным дуэтом:

«Сплетались горячие руки,
Уста прилипали к устам,
И странные дикие звуки
Всю ночь раздавались уж там...».

     Оказавшись вместе в  постели, Лида всем телом прижавшись к Алексею, целуя и обнимая его, прошептала:
- Я так рада твоему приходу, Алеша, но не будем торопить события, побудь со мной, ты не должен думать обо мне плохо. Можешь мне не верить, но ты первый мужчина,  с кем я оказалась в одной постели. Такое откровение сняло все преграды для их близости...

     Ранним утром, прощаясь в нежности и ласках, они допели последний куплет:

«И было так нежно прощанье,
Так сладко их голос звучал,
Как будто восторги свиданья
И ласки любви обещал».

     Да простит их великий Лермонтов за то, что под впечатлением нежности  ночи они после слова «сладко» вместо слов «тот голос», не сговариваясь, пропели «их голос», условившись снова встретиться в ближайшее время.

     2.

     В субботу шестнадцатого декабря неожиданно нагрянул Горский с Остапенко и Захаровым. Порываев в это время находился в шурфу, завершая выгрузку породы в восемнадцатом шурфе. Обойдя все шурфы и, придирчиво рассматривая каждую бирку на проходках, Горский с компанией подошли к шурфу, где работал внизу Алексей. Наклонившись над шурфом Горский, с присущим ему чувством юмора, прокричал:
- А – у, Порываев, что ты там спрятался, что ты творишь, у тебя сплошные безобразия, вылезай, я все прощу. Остапенко не верил своим глазам: за неполных девять дней после его последнего посещения бригады было пройдено восемь шурфов и еще четыре находились в работе.

     Пока Алексей с Кузнецовым заканчивали выгрузку породы уже на четвертом метре руководители прииска успели обсудить положение дел на линии. Выбравшись на поверхность Алексей тут же оказался в объятиях главного инженера.  Освободив от объятий оторопевшего от неожиданного внимания молодого горного мастера, Горский восторженно сказал:
- Все, все, Алексей, кончай работу, показывай теперь, как ты обустроился в вагончике и как своих стахановцев кормишь. Захаров, как и в прошлый раз, с Божко, Найденовым и Кузнецовым остался нагружать мешки с золотоносной породой с третьей проходки восьмого шурфа, десятой проходки одиннадцатого шурфа и шестнадцатой проходки четырнадцатого шурфа.

     В кунге высоких гостей прииска встречали веселая песенка молодой певицы Эдиты Пьехи, передаваемая по радио, и приветливая и сноровистая повариха  Дарья Михайловна. Проверив ведение геологической документации и ведение журнала выхода шурфовщиков на работу,  главный инженер вдруг спросил Алексея:
- Ну как купание в Эльге, может еще попробуешь в кузове хлебовозки прокатиться, да с легкой руки Станислава охотничий инстинкт удовлетворить?
- Все Вы знаете, Лев Моисеевич, но я прошу Вас больше никому об этом не рассказывать и сегодня мужикам моим выпивку не предлагать, я им обещал, как только пройдем все двадцать шурфов на линии, двухдневный выходной устроить.- смело заявил высокому начальнику Порываев, зная его слабости.

     Однако за общим обедом-ужином Горский выставил на стол сразу две бутылки коньяка и разлив его всем по полной рюмке по-хозяйски взял слово:
- Вот Алексей Иванович меня уговаривал выпивку Вам не предлагать, а чем я русский еврей, по русской традиции, могу самых дорогих товарищей за ударный труд отблагодарить, да тут уже с понедельника прогнозисты погоды шестьдесят обещают. Так давайте, друзья, за Ваш новый успех и будущую морозоустойчивость погреем наши души.

     Все выпили по полной, кроме Алексея, тети Даши и Кирилла. Тосты посыпались один за другим, пока не опорожнили весь коньяк. Но и этого оказалось мало. Петр Ионович вынув из заначки последнюю бутылку и не преминул провозгласить тост за фактического начальника участка Порываева.
     В такой ситуации Алексею следом ничего не оставалось, как поднять тост за Божко. На выручку пришел Кирилл, который смело заявил, что он не хочет купаться среди ночи, как Алексей Иванович, если вдруг какие-то неполадки на трассе, да и домой всем пора ехать – жены ждут. Запросился к невесте и Трушков, о чем Алексей и не знал, считая его холостяком. По необходимости похода в баню запросился на прииск и Штольс.
 
    Держащийся еле на ногах и добренький Горский предложил и другим проходчикам поехать на прииск. И только благодаря Остапенко и Захарова, которые увели главного инженера  в разъездной газик, Порываеву удалось остановить от поездки других шурфовщиков, обещая отпускать их в дальнейшем на прииск по одному человеку с попутчиками через два-три дня.

     В воскресенье Порываев решил предоставить шурфовщикам час другой понежится в постели пока как следует они не протрезвеют. Раньше всех поднялся Петр Ионович, он самостоятельно нашел трехлитровую банку соленых огурцов, вскрыв ее, прямо через край, жадно навалился на рассол. Следом за ним к банке потянулись Петяха и Мартыненко, но ограничились крепким чаем Никитин и Кузнецов. Тетя Даша, быстро наварившая пшенной каши, развела погуще сухое молоко и сказала:
- Молочко, ребятки, молочко надо пить, а раз рассол выпили и уж огурчики подъедайте. На обед Вам ушицы наварю и киселька с малиновым сиропом. Однако его братва на этом не успокоилась.

     Пока Порываев, не поднимаясь с постели жадно читал необыкновенные стихи Лермонтова, Мартыненко тихо прошмыгнул на улицу и уже через полчаса появился  во дверях с бутылкой водки в руках. Снова перед Алексеем встала задача: поднять шум, изъять водку, объявить сбор и ускорить сборы на работу. Или предоставить возможность Ионовичу самому сорганизоваться с мужиками после наверняка им же организованной опохмелки. Выбор пришел сам с собой: он вспомнил, что по воскресеньям библиотека начинает работу с часу дня и Лида должна быть дома.

     На этот раз Алексей постучал в дверь не громко, но три раза. И в открывшуюся дверь сразу показалась его нежная новая подруга, которая призналась, что действительно его ждала. Лида сообщила, что переданное в Эльган стихотворение для детского новогоднего приветствия Лидии Аркадьевне и учительнице Лизе понравилось, но теперь ей захотелось чтобы ты написал новогодние шуточные пожелания руководителям прииска. Насчет нашего дуэта Рябинкина идею поддержала, но только не исполнение «Тамары», которое годится только для пения в кругу друзей и близких знакомых. Давай Алеша споем шуточные куплеты  Бонека из оперетты «Веселая вдова».

     На последнем куплете  байковый халатик Лиды распахнулся и её женские прелести показались перед Алексеем во всей своей красе. Он снова осторожно вынул из рук соблазнительницы гитару и, увлеченной друг другом парочке уже стало явно не до дуэта...
     На часах уже показывало двенадцать. Алексей откинул одеяло, собираясь вырваться из объятий нежной библиотекарши. Но та жадно обхватила его руками и ногами и трепетно прошептала:
- Алешенька, что же ты делаешь со мной, сладкий мой шалунишка, ну понежься, понежься еще со мной. Я и представить не могла, что через какой-то месяц любимец многих девушек и женщин района осчастливит меня своими ласками со мной в постели...

     Не заходя в кунг,  Порываев от сладострастной дамы направился прямо на линию. Там во всю кипела работа на пятнадцатом и шестнадцатом шурфах. Подскочивший Никитин с радостью сообщил, что на пятнадцатом на девятом метре дошли до плотика коренных и еще один взрыв и выгрузка, и шурф будет пройден окончательно.
- Где Божко, с недовольством спросил его Порываев?
- Алеша, паря, не надо трогать старика, - снисходительно ответил Афанасий. - Два дня его отпаивать будем. Это беда большая Ионовича, если бы не эти запою, цены бы ему не было, да разве с его умом и знаниями шурфовкой заниматься с нами. Вот Дарья Михайловна шефство над ним взяла. Просила ни в коем разе водку больше ему не покупать, пусть сутки перемучается на компоте, а там, глядишь, и сам на шурфовку пойдет.

     После взрыва на пятнадцатом Порываев сам полез выгружать коренные породы в бадью, поручив Мартыненко переключится на пробивку шпуров для очередного взрыва на семнадцатом шурфу, который в пятницу и субботу проходили Божко с Найденовым. Общими усилиями на восьми с половиной метрах глубины удалось завершить проходку и шестнадцатого шурфа. Таким образом к началу новой недели оставались не пройденными на первой линии еще четыре шурфа с отсутствием на рабочем месте сразу четырех опытных и сильных проходчиков.

     3.

     В четверг 21 декабря прямо на линию за Порываевым, к его большому удивлению пришла библиотекарь. Она сообщила, что с ним хотела бы срочно переговорить Людмила Аркадьевна.  По дороге Порываев пригласил Лиду посмотреть среду его обитания в вагончике, где тетя Даша, как активная читательница, любезно откланялась своей старой знакомой. Лида с восхищением рассматривала двухъярусные металлические кровати, огромную четырех конфорочную печь и особенно его топчан, на который Алексей как бы случайно не преминул повалить Лиду и поцеловать, пока повариха выходила в подсобку за продуктами.

     В библиотеке в разговоре с Людмилой Аркадьевной оказалось, что его стихотворением, переданном в редакцию районной газеты, заинтересовалась Касаткина, которая дала свой телефон и попросила позвонить. Рябинкина также спросила: написал ли он шуточные пожелания начальникам Рудоуправления? В любом случаи, заявила она, Алексею необходимо в воскресенье 24 декабря быть на сводной репетиции в Доме культуры (с Остапенко она его приезд согласовала).
     Голос Рябинкиной давал понять, что она снова нуждается в сочинениях Алексея и он тоном провинившегося школьника стал объяснятся с наставницей:
- Ваше задание, Людмила Аркадьевна, не выполнимо. Есть три обстоятельства. Кому эти пожелания, кем ограничиться, как бы кого не упустить, не ясно? В какой форме должны быть пожелания: эпиграммы, простого четверостишия или частушки? И не менее важно - что, кому пожелать? Но главное – мне еще не приходилось, что-то подобное писать, боюсь, у меня это не получится.
     Рябинкина замялась, Лида без стеснения прижалась к щеке Порываева, ожидая указания патронши. В трубке послышалось:
- Милый мой, если ты любишь хоть одну из твоих подруг, докажи, что ты достоин их высоких чувств, которые, как любую реку, нужно постоянно подпитывать новыми притоками влаги, или проявлениями доброй оригинальности. Ты, я уверена, сможешь и это, жду тебя двадцать четвертого, сразу же позвони Касаткиной и не отказывайся от ее предложений. Не получится с пожеланиями - не огорчайся. Все равно прими от меня и  всех твоих подруг нежный и горячий поцелуй.

     Лида положила трубку и сразу же стала набирать телефон Касаткиной. У Алексея перехватило дух. Он вспомнил как они ночью у неё на квартире встретили праздник 7 ноября, как Касаткина однажды пренебрежительно прошла мимо, даже не поздоровавшись с ним. Но мягкий голос в трубке прервал его размышления:
- Здравствуйте, Алексей Иванович, узнали меня, с Вами хотели бы встретиться в ближайшее время Андрей Александрович, редактор нашей районной газеты и при Вашем желании я, когда Вы сможете быть у нас? Алексей не раздумывал, коль скоро ему в воскресенье нужно быть в Эльгане, он  уверенно ответил важной начальнице:
- Очень рад слышать, и был бы рад видеть Вас, Ульяна Егоровна, в субботу 23 декабря я бы мог к Вам приехать, но есть сложности с транспортом, для чего Вы меня приглашаете, что я должен буду сделать?
- Вы, Алексей, должны быть в хорошем настроении,- приятным тоном заключила Касаткина, - иметь с собой текст новогоднего стихотворения и ждать в субботу машину в Никольском  часов в одиннадцать. До встречи.
     Короткое молчание Порываева, растревоженного телефонными разговорами, прервала Лида:
- Алеша, не унывай, я все слышала и я тебе помогу. Завтра с утра на свежую голову, как расставишь своих шурфовщиков по местам, приходи сюда, на твой волшебный столик я положу список нашего главного начальства с моими набросками, кому чего пожелать. Перепиши с черновика твое новогоднее стихотворение, пока ты будешь сочинять пожелания, я успею его отпечатать на машинке в трех экземплярах.

     На шурфовочном участке, где сначала недели застопорилась работа, завершалась проходка  последних на линии – девятнадцатого и двадцатого шурфов. К большой радости Порываева, пока он разговаривал по телефону, вернулся Крутов и сразу вместе с Кузнецовым развернул проходку первого шурфа на второй линии. Вскоре, закончив регистрацию проходок двадцатого шурфа и заполнением соответствующих бирок вместе с Порываевым, приступили к проходке второго шурфа на второй линии Штольс  и Трушков.
     Перед сном, когда все угомонились, Порываев попросил совместно переговорить с вернувшимся из kомандирови Крутовым и Божко, фактически прогулявшим два дня с похмелья 19 и 20 декабря.
- Друзья мои, - начал разговор Алеkсей, - послезавтра я уеду на два три дня, Петр Ионович, ты разруливаешь за меня, ты Дмитрий оказываешь Ионовичу необходимую поддержку, если что – берешь правление на себя. Боюсь за Никитина, как бы не сломался, пусть хотя бы денька два-три чисто своими обязанностями занимается: закладывает заряды и крутит взрывную машинку. С завтрашнего дня я тоже пока в шурфы не полезу, так что Дима по возможности помогай на выгрузке Мартыненко пока мы с Афанасием от тяжелой работы отстранимся. Честно признаюсь, мы идем с небольшим опережением графика, но оно быстро может растаять, как только начнут еще больше крепчать морозы, не вам мне об этом говорить. Как обещал периодически, по одному человеку будем отпускать с оказией в Эльган своих проходчиков, на Новый год, работу прекращаем на три дня, Мартыненко поручим  вместе с тетей Дашей поддерживать домиk в рабочем состоянии.

     Утром Порываев провел душеспасительную беседу с Никитиным, которому приказал беречь себя и на три дня заниматься только своим делом. При желании завтра он может съездить в Эльган в баню, воспользовавшись своей поездкой в Индигирск. Кроме того, Порываев поинтересовался у Афанасия не пора ли везти детонаторы и  другие взрывматериалы и если это нужно то сколько чего?
     Кузнецову же Алексей просто велел готовиться на следующий день в дорогу домой к Валентине, оставив подробный разговор на дорогу. Убедившись, что проходчики в полном составе заняли свои места, Алексей направился к своей новой подруге в библиотеку.

     В библиотеке оказались две незнакомые женщины, и Лида сухо поздоровавшись с Алексеем, провела его к заветному столику, на котором лежал список руководства с прозаическими пожеланиями. Но Порываев, даже не взглянув на этот список, сразу принялся за дело. Он вспомнил известные всем слова:

«Говорят под новый год,
Что ни пожелается,
Все равно произойдет,
Все мечты сбываются!»
Дальше без труда Алексей стал подбирать пожелания каждому ключевому руководителю прииска.
     Дописав последнее четверостишие, и, не успев прочитать все, что получилось Алексей поднял в верх глаза и увидел свой новый экспромт в руках, стоящей перед ним Лиды. Прочитав первый раз про себя она в частушечной форме стала декламировать не хитрое сочинение своего молодого друга, недовольным тоном заключив:
- Вот притвора – за двадцать минут девять четверостиший напластал, а я дура, вчера целый вечер потратила, чтобы четырем начальникам пожелания в прозе придумать. А он даже и не посмотрел на них, а как отпирался в разговоре с Рябинкиной: «Не знаю, не смогу...». Алексей быстро встал, крепко обнял миниатюрную библиотекаршу и примирительно сказал:
- Лидочка, милая, да разве  без тебя я бы смог это написать, вдохновительница ты моя. Взяв Лидины писания, он стал как бы читать написанные ею пожелания: «Мы желаем Истомину – золотого дождя, чтоб мечты все исполнились и надежды вождя, а для пьяницы Горского –  был бы с водкою дождь, чтоб, за юбки хватающий, он испытывал дрожь...». На этом слове Ветрова выхватила свои листки, звонко засмеялась и стала нежно и ласково хлестать ими ликующего от удовольствия Алеkсея...