30. 21 Пушкин Антропология Брюлло и кишки Пушкина

Карл Брюлло и кишки Пушкина

В страшном для Пушкина А.С. 1835-ом (который пушкинист Сурат И.З. просто назвала суицидальным) он с тяжелым сердцем принялся за новое ремесло редактора-издателя. Он решил издавать журнал Современник с программой, которая была рассчитана на крайне узкий круг интеллектуалов. Мероприятие было рискованным. Риск увеличивался из-за того, что Пушкин решил сам вести все дела (редактор, инвестор, издатель, журналист, маркетолог), будучи весь в долгах как шелках.

Он писал Нащокину в октябре 1835 г:

«Денежные мои обстоятельства плохи – я принужден был приняться за журнал. Не ведаю, как еще пойдет. Смирдин уже предлагает мне 15 000, чтоб я от своего предприятия отступился, и стал бы снова сотрудником его Библиотеки. Но хотя это было бы и выгодно, но не могу на то согласиться. Сенковский такая бестия, а Смирдин такая дура, что с ними связываться невозможно».

Он пошел ва-банк… и поставил на карту последние крохи надежды: воображал, что журнал принесет ему 30–40 тысяч рублей в год! Ага, держи карман шире... На самом деле заработал он очень мало, а «Современник» поглотил все его время, все его силы. А это ведь был последний год его жизни.

Воз тащить пришлось Пушкину. Он никогда не был белоручкой и в единственный год своей редакторской работы это подтвердил.

Чувствуя банкротство, вынужден был обратиться за помощью к женке, хотя раньше с насмешкой писал ей:
 
«Какие же вы помощницы или работницы?  Вы работаете только ножками на балах, и помогаете мужьям мотать. И за то спасибо».

Он никогда не говорил – ты промотаешь, – всегда брал часть вины на себя – мы промотаем.

Расходы росли гораздо стремительнее, чем доходы. Пушкин был в западне последнего своего мероприятия. Он признался 5 мая 1836 г  в письме к жене:

                «У меня кровь в желчь превращается ...»

В Москве Пушкин познакомился с художником Брюлловым, о котором Нащокин писал ему:

 «Уж давно, то есть так давно, что даже и не помню, не встречал я такого ловкого, образованного, умного человека, о таланте мне тоже говорить нечего. Известен он всему миру и Риму (январь 1836 г.)»

Брюллов и Пушкин сразу сошлись.

Брюллов говорил:
           «Какой счастливец этот Пушкин, так смеется, что все кишки видны».

 И еще говорил он:

«Пушкин как ударит словами, как молнией в кучу лохмотьев, и сразу выжжет из них чистое золото».

Догадывался ли Карл Польевич, что такой смех есть симптом или свидетельство истерического состояния  … cхизиса

Сам же Пушкин любил повторять, что всё, что возбуждает смех, – позволительно и здорово, а всё, что разжигает страсти, – преступно и пагубно.

Побывав у поэта дома, Брюлло только и смог что спросить, оторопев: И зачем он женился?


merci beaucoup pour votre attention