Сергей Уточкин. Очерк для журнала Караван истории

СЧАСТЛИВЫЙ НЕУДАЧНИК.


Вечером 26 ноября 1913-ого года в одесскую квартиру присяжного поверенного Антона Богомольца, старого приятеля Александра Куприна, настойчиво и громко постучали. Погода на улице была отвратительной, хозяева никого не ждали и слегка переполошились – Антон Антонович был на плохом счету у охранки. Распорядившись, чтобы детей увели из гостиной в детскую, хозяин квартиры открыл дверь сам. На пороге стоял известный авиатор, его приятель Сергей Уточкин. Вид у него был крайне нездоровый, взгляд блуждающий. Он был небрит, исчез его знаменитый, борцовский пробор, и рыжие волосы торчали в разные стороны. В руке Уточкин держал изогнутую, стальную вилку. Он быстро вошел в квартиру и даже не сказал, а потребовал: «Д-дай мне галстук». «Может, войдешь? – предложил Богомолец, но Уточкин энергично помотал головой. «Я т-тороплюсь». Тогда Антон внимательно оглядел его серый потрепанный костюм, исподнюю, больничную рубашку под пиджаком и обернулся. Сзади испуганно из комнаты выглядывала жена. «Принеси, пожалуйста, серый галстук», - как можно спокойнее попросил он и снова обратился к гостю: - «А вилка зачем?». Сергей повертел вилку в руке, будто только что обнаружил ее, затем сунул в карман и, заикаясь, ответил: «Меня з-запирают на ключ. Пришлось в-вилкой открывать». «Ты сбежал из клиники?» - поинтересовался Антон. «Ага, - вдруг развеселился Уточкин. – Я с з-закрытыми глазами разбираю и с-собираю авиационный двигатель, а тут з-замок какой-то».
Получив галстук, Уточкин торопливо попрощался и покинул квартиру, оставив хозяев в легком недоумении. От Богомольца он сразу отправился на улицу Гоголя в коммерческий клуб, где до болезни частенько проводил время за карточным столом. В кармане у него был всего один рубль и маленькая баночка с кокаином. Перед тем, как сесть за стол, Сергей принял небольшую дозу, оглядел себя в зеркале и вошел в игорный зал.
К тому времени в психиатрической клинике его уже хватились – пропал известный пациент. Как говорил про него Александр Куприн: «В Одессе есть два популярных имени. Это бронзовый Дюк и воздухоплаватель Сергей Уточкин – кумир биндюжников, велосипедистов, женщин и уличных мальчишек».
Нашли Уточкина довольно быстро. Места, где он засиживался по ночам, были хорошо известны каждому одесситу. К тому времени Сергей уже наиграл полсотни целковых – ему, что называется, шла карта. Войдя в азарт, Уточкин преобразился, исчез куда-то плавающий взгляд. Сергей, как в лучшие свои времена, балагурил и даже выпил вина. Не подходя к нему, умный врач остановил санитаров и сказал, чтобы его пока не трогали. «Поставьте у клуба авто», - распорядился доктор. А где-то через час фортуна отвернулась от Уточкина, и вскоре он проигрался в пух и прах. В полном расстройстве Сергей вышел из клуба и сам уселся в машину. Там он пожаловался на невезение, затем, достал из кармана изогнутую вилку и протянул врачу. «А то с-скажете, что я у в-вас вилки в-ворую», - сильно заикаясь, пробурчал он. Когда он возбуждался или нервничал, его заикание становилось особенно заметным.
+++

    Заикаться Сережа начал в раннем детстве. Отец его Исай Козьмин Уточкин принадлежал ко 2-й купеческой гильдии и был удачливым строительным подрядчиком. Крепкий, здоровый мужик, он любил выпить и подраться, но детей любил и часто баловал подарками и сладостями. Мать - Лустинья Стефановна - занималась хозяйством и тремя детьми. Родители  ушли из жизни при невыясненных обстоятельствах, когда Сереже было всего семь лет. И Сергей, и его братья Николай и Леонид, фактически, росли и воспитывались, что называется, в «людях». Поначалу их приютила двоюродная сестра, но у нее были свои планы на жизнь. «Кто ж меня замуж-то возьмет с таким наследством», - сказала она. В общем, детей отдали чужим людям, которые брали мальчиков пансионерами на деньги, оставленные отцом. Братья оказались в разных семьях, и больше всех не повезло Сереже. Картина кровавого события, которое пришлось перенести восьмилетнему мальчишке, сделала его заикой и преследовала всю оставшуюся жизнь. 
    Сережу пристроили на пансион к преподавателю Ришельевской гимназии по фамилии Краузе. Это был угрюмый человек, неизлечимый алкоголик и заядлый картежник с кучей детей. Однажды хозяин дома пропал, и несколько дней о нем не было ни слуху, ни духу. Опросив знакомых, полиция выяснила, что накануне своего загадочного исчезновения Краузе проигрался и, как за ним водилось, напился до состояния риз. Версий его пропажи было несколько. Первая: ночью, когда он возвращался домой, его попытались ограбить, но не нашли ничего ценного у проигравшегося забулдыги, и со злости зарезали, а труп прикопали где-нибудь на пустыре. Вторая: расстроившись из-за проигрыша, Краузе сам по пьяни свалился в воду и утонул. Подозревали даже супругу, но та настолько искренне горевала о непутевом муже, что ей поверили. Нашли Краузе только через неделю: как-то вечером жена постирала белье, поднялась на чердак, чтобы развесить его и обнаружила там мужа, висящего в петле. С горя, а может, от алкогольной депрессии, в которой он пребывал довольно часто, отец семейства повесился.
    Лишившись единственного кормильца, женщина впала в безумство. С криком она бросилась вниз, схватила большой кухонный нож и по очереди перерезала сонных детей. Серёжу спасло то, что он лежал дальше всех от двери. Он проснулся от топота ног и диких криков. При слабом свете керосиновой лампы мальчик увидел мечущуюся по комнате, безумную женщину с окровавленным ножом, бурые лужи на полу и постельном белье. На какое-то время страх совершенно обездвижил его. Но когда женщина бросилась к нему, он вскрикнул: - «Не надо!» и бросился вон из квартиры. Позже в полицейском участке женщина не смогла объяснить свой поступок – разум покинул ее. Но всем и так было понятно: одной ей было не под силу содержать такое количество детей, и в состоянии аффекта она убила их.
    Сережа спасся чудом. Его увезли в полицейский участок, завернули в одеяло и дали горячего чаю. Он помнил, как к нему подходил усатый человек в мундире, потом вежливый доктор с золотым пенсне на носу. Они о чем-то спрашивали его, но Сережа твердил одно и то же: «Н-н-не н-н-надо, н-н-не н-н-надо». С того страшного момента он и стал заикаться. Конечно, только заиканием дело не обошлось. Известно, что пережитые в детстве ужасы не проходит бесследно, и могут отразиться на судьбе человека самым непредсказуемым образом. Где-то через год, темным вечером Сергей, сговорившись с двоюродным братом Спиркой, натянули на улице канат на один фут над землей. Сидя в засаде, они наблюдали, как на брусчатку мостовой полетели две дамы и сопровождавший их офицер. Спирка тут же со страху дал стрекача, а Сережа, по его собственным словам, «…умирал от смеха. Смеялся бесстыдно и громко — смеялся до того, что не мог встать». Много позже несколько квалифицированных психиатров, изучив жизнь Уточкина, не сговариваясь, признали, что это их пациент, который обязательно должен был кончить шизофренией.
+++
Свой первый велосипед Сережа приобрел в пятнадцать лет, и школьные занятия отошли на задний план. В то время он проживал у приват-доцента Шульгина, который заодно помогал ему в учебе. Надо сказать, что Уточкин-старший оставил сыновьям  неплохое состояние. Но, зная их характеры, завещал выдавать им содержание годовыми порциями. Вот на эту выдачу мальчишка и смог приобрести «велоцикл», как тогда называли эту машину, которая стоила в те годы большие деньги. Спустя некоторое время Сергей бросил коммерческое училище Св. Павла и всерьез занялся велосипедным спортом. Когда опекун узнал об этом, он позвал Сергея к себе в кабинет. «Сережа, - ты желаешь прожить жизнь неучем?», – с грустью спросил Шульгин. «Я н-не хочу быть философом. Я — с-спортсмен», - с вызовом ответил Уточкин опекуну, и очень быстро доказал свою правоту. Вскоре он стал зарабатывать деньги, участвуя в велогонках на уровне лучших гонщиков мира. А немного позже он приобрел и мотоцикл, на котором с шиком прокатился по Дерибасовской. В газетах сразу появились заметки, в которых сообщалось, что рысак самого господина градоначальника, испугавшись «чертопхайки», нарушил уличное движение.
+++
Молодость Сергея Уточкина пришлась на конец 19-ого века. Одесса, город акаций и желтого камня, тогда представляла собой настоящий Вавилон. Помимо аборигенов там проживали бывшие греческие контрабандисты, осевшие здесь негоцианты со всех сторон света, итальянцы – гарибальдийцы и вездесущие цыгане. По центральным улицам прогуливались красивые дамы в модных заграничных нарядах, сопровождаемые одесскими щеголями в шляпах канотье. Полно было матросов с торговых кораблей, гуляк и пьяниц самых разных цветов кожи и разрезов глаз. Но неповторимый колорит городу придавали суровые извозчики и портовые грузчики – биндюжники, привыкшие завтракать каждый день фунтом сала, «жменей» маслин и пол бутылкой водки. Та Одесса пропускала через себя богатства всех стран, и потому там ощущалось влияние Италии и Франции, арабского Востока и далекой Индии. Но была и другая, совсем отличная от этой Одесса. Чего стоило гетто на Молдаванке! Припортовая часть города утопала в грязи и мусоре. Самым зловонным и опасным для прогулок местом считалась Пересыпь. Здесь не было канализации, и вдоль улиц тянулись канавы со стоками - вонь в жару была невыносимой.
В городе в те далекие времена было два десятка ресторанов, полсотни кафе, два десятка  пивных и около тридцати борделей. Одесский обыватель был дружелюбен и разговорчив, любил анекдоты и испытывал страшное любопытство к каждой мало-мальски интересной новости. Одесситы много пили, как пикейные жилеты, спорили о политике, о ценах на табак и кофе, в общем, им было не до спорта. Их увлекали конские бега, тотализатор, карты и бильярд. И молодой Сергей Уточкин вносил в привычный рацион городских развлечений некоторый диссонанс. Он много тренировался, и его тренировки казались одесскому обывателю странными. Завидев издалека его несущийся велосипед с огненно-рыжей шевелюрой над рулем, они прижимались к стенке и крутили пальцем у виска. «Куда прёшь, идиёт?», - орали они ему вслед. Не раз Сергей  бегал через весь город наперегонки с одесским паровым трамваем, в скорости соревновался на велосипеде со скаковой лошадью, пытался обогнать на роликовых коньках велосипедиста, и каждый раз ему это удавалось. Даже знаменитая одесская Потемкинская лестница стала для него и спортивным залом и тренажером, где он демонстрировал свои безумные трюки. Он съезжал по ее ступеням на всем, что только оказывалось в его распоряжении: велосипед, мотоцикл или автомобиль, чем восхищал или приводил в негодование горожан. Нередко по утрам его видели на своем  красном гоночном автомобиле. За ним непременно бежали мальчишки и с восторгом орали: «Уточкин, рыжий пес»! А в восемь утра на Большом Фонтане он давал газ и проносился на бешеной скорости по Среднефонтанской дороге, распугивая горожан, котов и голубей. Он приезжал к половине девятого на Приморский бульвар и ставил свой Паккард рядом с памятником первого градоначальника Одессы Арманом Ришелье, где его уже поджидали мальчишки: школяры, разносчики газет, уличные чистильщики сапог, в общем, босяки, мечтающие о спортивной карьере. Рассказывая анекдоты, Уточкин неторопливо раздевался до трусов, а потом выстраивал всю эту шпану в цепочку. Затем он давал свисток, и лавина мальчишек с гиканьем скатывалась по ступеням знаменитой лестницы. Сто девяносто две ступеней вниз до ограды порта, и без отдыха снова наверх к памятнику Дюку. На ходу подшучивая над босяками, Уточкин всегда бежал чуть впереди, а иногда прыгал на одной ноге через три ступеньки. Добравшись до памятника, орда обегала вокруг него двадцать раз и останавливалась. После пробежки начиналась раздача призов. Победитель получал жетон из тех, что Уточкин сам получил в награду за очередной рекорд. Чаще всего жетоны были золотые. Остальные получали подарки попроще: что-то из спортивной одежды или поощрительный гривенник. А оттуда вся команда бежала к морю – купаться. Однажды после такой пробежки Уточкин встретил на пляже Шаляпина, который приехал в Одессу на гастроли и перед спектаклем решил искупаться. Вокруг знаменитого оперного певца толпились поклонники и поклонницы. Наслышанный о спортивных рекордах Уточкина, Федор Иванович сказал: «Не везет мне. Хотел поплавать, удивить общество, показать, как мы, волгари, плаваем, а тут ты… Перед таким профессором как себя покажешь? – И подмигнув, добавил: - А ты, Сережа, полежал бы на бережку, пока я поплаваю». «П-прекрасно, - сразу согласился Уточкин. – Но с одним условием: в-вечером ты посидишь в ложе, а я спою за тебя М-мефистофеля».

+++
В начале 20-ого века шалманы и воровские малины стали размножаться в Одессе как тараканы. Бандиты, воры, аферисты, шулеры, и просто мелкая шпана почувствовали себя хозяевами города. В порту из-за революции 1905-ого года скопилось около двадцати тысяч босяков, прибывших в теплую Одессу со всех губерний необъятной империи. Они перебивались случайными заработками, ночевали на причалах, воровали все, что плохо лежит и не гнушались грабежами. Они вскрывали пакгаузы, срывали двери портовых магазинов и тащили оттуда все, что можно утащить. Тогда же, одесская полиция спровоцировала еврейские погромы. К тому времени все тело Уточкина уже было покрыто шрамами: не один десяток раз он на полной скорости терпел аварии на велосипеде и мотоцикле, врезался на ночной дороге в шлагбаум, разбивался на автомобиле и переворачивался на яхте. После очередной такой аварии он часто хвастал: «Мне больно не бывает, я дубленый, весь исколотый и избитый». И это было чистой правдой. Но калечился Уточкин не только на спортивных соревнованиях. Как-то он шел по улице и увидел, как озверевшие обыватели напали на пожилого еврея. Сергей тут же ввинтился в толпу, разбросал по сторонам несколько нападавших и загородил собой старика. И получил нож в спину. Позже, по своему обыкновению заикаясь, он рассказал об этом происшествии своему другу писателю Куприну: «И, в-вот я слышу сзади… «Не бей! Эт-то наш…Ут-точкин!». Но было поздно. Я чувствую, как будто у меня в спине сквозняк. Это меня ударили ножом. Я потом семь недель лежал в больнице». После этого случая к Уточкину в больницу явились именитые одесские евреи отблагодарить одесскую знаменитость. Сергей категорически отказался от денег и, то ли по простоте душевной, а может, в шутку произнес: «Я – ч-человек, и считаю еврея ч-человеком!».

+++

О первой романтической женитьбе Уточкина одесситы сочиняли легенды. Истории, выдуманные и реальные, передавались из уст в уста и часто в конечном варианте доводились до абсурда. А началось это так: в 1907 году в Одессу на громыхающем форде заявился странствующий аэронавт итальянец Эрнесто Витолли. Старый балаганщик зарабатывал тем, что разъезжал по Европе и катал любителей острых ощущений на воздушном шаре. Витолли пришел в Одесский аэроклуб и предложил любому желающему подняться с ним в воздух. Уточкин сразу загорелся «попробовать неба», и на следующий день они поднялись над Одессой в районе Холодной балки. Они миновали Хаждибейский и Куяльницкий лиманы, устроили страшный переполох на Ярмарочной площади, где шла бойкая торговля. Напуганные тенью шара, волы бросились напролом, сметая на своём пути людей, телеги и рыночные лотки. Уточкин был в неописуемом восторге и время от времени сбрасывал за борт корзины мешочки с песком. А через месяц после первого полета Уточкин с приятелем выкупили у Витолли воздушный шар и стали за деньги катать одесситов. Одними из первых пассажиров стали Куприн и будущая жена Уточкина – красавица Мария Кудашкина –  девушка его мечты, первая одесситка, рискнувшая подняться в воздух. Они поднялись на высоту 1400 метров, и там же, в корзине Уточкин сказал, что обязательно женится на этой героической девушке. Ухаживал Сергей не долго. На следующий день он пришел к родителям Марии, представился и, сильно волнуясь, сказал: «Я хочу ж-жениться на вашей д-дочери. Обещаю, она ни в чем не б-будет н-нуждаться». Отец Марии сильно растерялся. Репутация у Уточкина была более чем сомнительная. Его эксцентричное поведение восхищало, веселило, а иногда и раздражало всю Одессу. Имя этого человека не сходило со страниц газет. Его подвиги обсуждали мальчишки и биндюжники, бандиты и сановные чиновники, торговки с Привоза и великосветские дамы. В общем, это был городской сумасшедший, но с одной лишь существенной разницей: это был «городской сумасшедший» самой высокой пробы.
На следующий день родители Марии дали свое согласие. Свадьбу решили отпраздновать в узком кругу, без лишнего шума, но вездесущие одесские мальчишки разнесли новость о ней задолго до назначенного дня. Они бегали по улицам и орали: «Рыжий пёс женится! Рыжий пес нашел себе жену на небе!». Естественно, на свадьбе у Сергея и Марии гуляла половина Одессы. Но в самый ее разгар Уточкин с молодой женой исчезли, и вскоре гости увидели, как в небо поднимается воздушный шар. В корзине монгольфьера стояли Уточкин в черном фраке с бабочкой и Мария в подвенечном платье. Шар величественно плыл над городом, и одесситы приветствовали молодых криками. Особенно в этом преуспели мальчишки. В общем, своё обещание Уточкин сдержал и женился на Марии, но вместе прожили они не долго - «любовная лодка разбилась о быт». Сергей к тому времени давно стал профессиональным гонщиком, боксером и борцом. Он выигрывал призы на велосипедных гонках в Лондоне, Сан-Франциско, Мельбурне, боролся и получал хорошие гонорары в Петербурге и Москве. Его приглашали промоутеры переехать в Америку. Он боксировал в Чикаго и привез на пароходе шикарный «Паккард». На призовые деньги Уточкин открыл в Одессе автомобильный магазин, желая сбить цены и сделать машины доступнее. Но через полгода прогорел. Затем он открыл в Одессе спортивный магазин, в котором продавались велосипеды всех марок мира. Правда, через год и этот магазин прогорел. Уточкин отпускал велосипеды в долг молодым одесским спортсменам, и это разорило его. Тогда же Мария сказала ему: «Ты совсем не бываешь дома. Соседи за спиной называют меня соломенной вдовой. Я так больше не могу». «Это м-моя жизнь», - попытался объясниться Сергей. «Твоя, но не моя», - ответила Мария.

+++

Первые восторги от безопасных, комфортабельных полетов на воздушном шаре быстро прошли и стали казаться Уточкину детским баловством. Он мечтал о настоящих полётах, как воздух ему необходимо было движение, скорость, драйв. И судьба пошла ему навстречу.
    Еще в 1906 году банкир Семен Ксидиас привез в Одессу и поставил в ангар на ипподроме первый в Одессе самолет марки Фарман. На нем летал легендарный Михаил Ефимов, который в то время казался Уточкину посланником богов. Но однажды Ефимова вызвали в Москву. Там проходил испытания новый самолет. Уточкин воспользовался этим и уговорил Ксидиаса разрешить ему взлететь на Фармане. Взлетать по такой короткой дорожке было смертельно опасно, но хитрый Ксидиас легко согласился. Машина была застрахована, а взлет самолета с ипподрома мог быть блестящей рекламой фирме грека. Он собирался построить в Одессе большой аэродром и открыть пассажирскую линию. «Черт с тобой, лети», - разрешил Ксидиас. И Сергей взлетел. Это был первый его полет на аэроплане. Взлетел он чудом. Самолет едва успел набрать скорость, как дорожка закончилась. Уточкин резко дал газ и потянул штурвал на себя. Аэроплан свечой взвился в небо и понесся над Ланжероном в сторону Аркадии. Никогда до сих пор Уточкин не испытывал такой восторг. Езда на мотоцикле и автомобиле не шли ни в какое сравнение с полетом на аэроплане. Но пришло время садиться на ту же короткую дорожку. Приземляясь, Уточкин немного не рассчитал, задел колесами крышу трибун и слегка повредил правое крыло о ворота ангара. Маленькая авария нисколько не расстроила Ксидиаса. У него появился запасной летчик, конкурент Ефимова. Банкир тотчас выдал деньги на починку, и на другой день Уточкин с механиком привели самолет в порядок. С этого полета и началась головокружительная карьера Уточкина авиатора. Он летал на аэроплане в семидесяти городах мира. Завоевал десятки наград, которые ценил не больше выкуренной сигары. Однако, никакого состояния Уточкин не нажил. Напротив, он тратил личные средства на покупку снаряжения и поездки на соревнования в России и Европе. Это при том, что он никогда никому не отказывал в деньгах, и его щедрость и отзывчивость были хорошо известны не только в Одессе. Как-то Сергей решил помочь пострадавшим от неурожая жителям Херсона и прилетел туда для показательных полётов. Главным призом благотворительной лотереи стал двухминутный полет на аэроплане с «королём воздуха». Невероятные воздушные трюки наблюдали двенадцать тысяч херсонцев. Обладательницей выигрышного билета оказалась юная красавица, которая смело залезла в самолет, чем сразу покорила пилота. Сделав два запланированных круга над аэродромом, Уточкин развернул аэроплан и улетел в неизвестном направление. Их не было два часа. За это время почти вся публика разошлась, остались только самые терпеливые. Когда самолет Уточкина все же появился в небе, его встретили возмущенным свистом. Где провели эти два часа Уточкин и юная леди, история об этом умалчивает. Зато на следующий день все губернские газеты опубликовали заметку: «Известный авиатор Сергей Уточкин похитил херсонскую красавицу!». Позже Сергей в шутку признался Куприну: «Я был г-готов жениться на ней х-хоть в небе, но д-девушка оказалась строгих п-правил».

+++

И все же Уточкин женился во второй раз, но не на херсонской красавице. Лариса была дочерью одесского предпринимателя средней руки. Она была хороша собой, неплохо образована, начитана, сносно играла на фортепиано и даже занималась живописью. Сергей заметил ее на аэродроме, где он получил первый приз за воздушные фигуры. После соревнований он подошел к компании, с которой пришла Лариса и спросил: «Вы в-видели, как я это сделал?». «Видела, - ничуть не растерявшись, - ответила девушка. – Мне понравилось. А меня можете прокатить на аэроплане?». «Я в-все могу, - хвастливо ответил Сергей, и в этот же день поднялся с девушкой в небо. Впрочем, полёт Ларисе не пришелся по вкусу. Она часто вскрикивала от страха и вскоре потребовала вернуть ее на землю.
Как и в первый раз, ухаживания Уточкина длились все два дня. Он завалил Ларису цветами, на полученный гонорар купил колечко с бриллиантом и уже на третий день имел разговор с отцом девушки. Обычно Сергей носил костюм ярко-песочного цвета, широкое, клетчатое пальто и котелок, съехавший на бок. А в этот раз заявился в непривычном для него черном фраке и даже с тростью. Будущий тесть оценивающе оглядел Сергея с ног до головы и, чтобы как-то начать, осторожно поинтересовался: «И вы не боитесь летать на этих картонных шарабанах?». «Не боюсь, - ответил Уточкин. – Летать – одно наслаждение. Если там, наверху, чего-нибудь и боишься, то только земли». «Хорошо, ответ вы получите завтра», - сухо произнес отец Ларисы..
Свадьбу сыграли через неделю, и молодые поселились на Канатной улице в съемной квартире. Сразу после свадьбы Уточкин сказал Ларисе: «Мы п-поделим с тобой м-мир пополам: мне н-небо, т-тебе земля». На том и порешили. Медовый месяц, а точнее, две недели – больше Сергей не выдержал без полётов – они провели в Париже. Но и там он несколько раз оставлял молодую жену в гостиничном номере, а сам уезжал на завод, где браться Фарман строили свои аэропланы. Тем более, что Анри и Морис Фарман, как и Уточкин, были мото и автогонщиками.

+++

Женитьба почти никак не сказалась на образе жизни Уточкина, он продолжал летать. За два года Сергей угробил четыре аэроплана. В Екатеринославе ветер бросил машину на деревья, Уточкин вывалился из кабины и грохнулся на землю с восьми метровой высоты. В Ростове из-за остановки мотора аэроплан упал и едва не раздавил пилота. Недалеко от Бендер при посадке у самолета подломилось шасси, машина ткнулась мордой в землю и несколько раз перевернулась. Между полетами Уточкин залечивал раны, ходил в гипсе и бинтах. И все эти отлучки с последующими лежаниями в больницах не радовали молодую жену. С каждой его аварией она становилась все мрачнее. Кроме того, почти все деньги, которые Сергей зарабатывал, уходили на поездки и полеты, и если бы не помощь отца Ларисы, они давно скатились бы в нищету. Как-то, после очередной аварии Лариса приехала к Сергею в госпиталь с твердой уверенность объявить мужу ультиматум: или она, или полеты. Но, увидев Сергея с забинтованной головой, не решилась и с грустью проговорила: «Когда-нибудь ты убьешься насмерть». «К-когда-нибудь т-точно убьюсь, - серьезно ответил Уточкин. – П-понимаешь, мне н-нужен свой аэроплан. Я летаю ч-черти на чем. На в-всякой рухляди. А свой н-никогда не п-подведет». «Где же мы возьмем столько денег?», - спросила Лариса. «Ерунда, з-заработаю, - по своему обыкновению, ответил Сергей. – Лёнька п-поможет». Правда, его легкомысленный брат Леонид, который в то время держал кинотеатр «Уточ-кино», вел настолько разгульную жизнь, что оказался на грани разорения. Но тут удача снова улыбнулась Уточкину. Специально для известного одессита несколько предпринимателей купили новенький аэроплан «Фарман-4». Надо ли описывать, что творилось в душе у пилота, получившего в подарок самолет? Он больше ни от кого не зависел и мог выступать на своей новенькой машине. Это было самое счастливое время в его жизни, но не в жизни Ларисы. За два с небольшим года Сергей совершил более ста пятидесяти полетов в России и за ее пределами. Из Одессы они с Ларисой переехали в Петербург. Сергей много зарабатывал, но почти все эти деньги уходили на его поездки. Дома он бывал урывками. Лариса к тому времени отдалилась от него, замкнулась в себе и, когда Сергей появлялся, лишь делала вид, что испытывает к мужу прежние чувства.

+++
К знаменитому перелету Петербург-Москва 1911-ого года Уточкин готовился очень тщательно. Организатором соревнования был англичанин Сидней Рейли, которого многие принимали за английского шпиона. Перелет был организован плохо, поэтому встречен авиаторами холодно. Из двенадцати пилотов трое сразу отказались. «Ч-что за ерунда?! – возмущался Сергей. – Я г-готовился, г-готовился, а они з-здесь к-капризничают!». И благодаря ему перелет состоялся. Прощаясь с Ларисой, он обнял ее и сказал: «Я п-посвящаю этот рекорд т-тебе». «Надо еще долететь», - ответила Лариса. «З-за это не б-беспокойся, - ответил Сергей и прокричал на весь аэродром: "Еду в М-москву чай п-пить!".
Сергей первым взлетел на оборудованном для дальних перелетов моноплане «Блерио». Едва дали старт, Уточкин сорвался с места и без очереди рванул впереди Васильева, который считался его главным соперником. Недалеко от Новгорода Уточкин потерпел первую аварию. Внезапно забарахлил мотор, и Сергей вынужден был посадить машину на проселочную дорогу. Он уже пожалел, что перед полетом доверил осмотр двигателя механику, которого знал не очень хорошо. Но ему повезло, солдаты мастерской Выборгского пехотного полка кое-как отремонтировали аэроплан, и Уточкин вновь взлетел. Он торопился, ему надо было  догнать Васильева, который оставил его далеко позади. А через час после старта у села Зайцево аэроплан попал в сильную болтанку. Пропеллер разлетелся на куски. Ветром аэроплан швырнуло вниз, и Сергей выключил мотор. На большой скорости машина врезалась в крутой, песчаный берег реки и мгновенно превратилась в кучу хлама. Уточкин успел выпрыгнуть из кабины, но его задело крылом. Разбитый и искалеченный, он без сознания свалился в воду и утонул бы, если бы катастрофу не заметил проходивший по берегу крестьянин. Мужик вытащил полумертвого пилота на берег, где уже собралась толпа крестьян. Несчастного подняли и понесли в деревню. Каким-то образом об аварии узнали на этапе в Крестцах, что в 30 верстах от места катастрофы, и оттуда вскоре на автомобиле примчались доктор и вице-комиссар. Когда они вошли в избу, Уточкин пришел в себя. «Не пить мне б-больше чаю в Москве», - с трудом прошептал он. «Попьете еще, - осматривая, Сергея сказал доктор и распорядился: - В машину его. Быстро».
Уточкина осторожно положили на заднее сиденье автомобиля и повезли в Крестцы в земскую больницу. Несколько переломов, тяжелые ушибы груди и сильнейшее сотрясение мозга  были признаны очень серьезными, но не опасными для жизни. А через два дня приехала Лариса. Она привезла газету «Русские ведомости», в которой были опубликованы итоги исторического соревнования. «Из двенадцати записавшихся на перелет Петербург-Москва авиаторов трое совсем отказались от полёта, - прочитала она Сергею, - трое разбились, один пилот разбил машину, четверо застряли на промежуточных станциях, и лишь Васильев благополучно достиг цели и прилетел в Москву». «Обошел-таки м-меня», - одними губами произнес Сергей и отвернулся к стене. Прощаясь, Лариса старалась не смотреть мужу в глаза. Она суетливо перебирала что-то в сумочке, затем, пообещала приехать через неделю и быстро вышла из палаты.
+++
Лечился Уточкин почти три месяца. Чтобы умерить сильные боль, врачи кололи ему морфий и давали кокаин, чем окончательно превратили известного авиатора в наркомана. Наркотики Сергей позволял себе и раньше. Как-то во время соревнований в Египте он подружился с полицейским, который угостил его гашишем. Падкий на новые ощущения, Уточкин увлекся зельем и даже привез с собой в Россию приличный запас. Позже он перешел на кокаин, который и сыграл в его жизни роковую роль.
Лариса больше ни разу не приезжала к нему и не писала до самой выписки из больницы. Сергей объяснял это себе самыми разными вещами: недомоганием, срочными делами, отъездом в Одессу к больной матери. И только в конце Уточкин получил от нее короткое письмо. Из него Сергей узнал, что любимая жена ушла от него к владельцу авиазавода, миллионеру Артуру Анатре. Она объяснила свой уход она тем, что устала от нищеты и бродячей жизни, что ей надоело мучиться от ожидания его гибели в очередной аварии, и что она хочет детей, которых с ним позволить себе не может.
Сергей переживал уход Ларисы куда сильнее, чем все свои аварии и спортивные неудачи вместе взятые. Он уже не расставался со шприцем и баночкой с кокаином. И вообще это был уже не тот неугомонный балагур и жизнелюб. Из больницы вышел тихий, хмурый и как бы прибитый обыватель. Он исподлобья, с подозрительностью смотрел на окружающих, будто ожидая от них какого-то подвоха. А вскоре у него начала проявляться мания преследования. Больной, изувеченный, Уточкин вдруг остался один, без гроша в кармане и даже без крыши над головой.
+++
После страшной аварии Уточкин так и не смог оправиться. В поисках работы он переезжал из города в город. Постоянных доходов он не имел, периодически зарабатывал игрой на бильярде, благо, мастерски владел кием. Раньше Сергей одевался изысканно, теперь же стыдился своей поношенной одежды. Он пробовал устроиться в Москве в школу авиации, которую сам же и создал, но его встретили как чужого. Уточкин решил попытать счастья в Питере, обивал пороги разных учреждений, где еще недавно его встречали как триумфатора, но и там делали вид, что не узнают его. А может так оно и было: трудно было признать в этом худом, робком оборванце прежнего уверенного в себе Уточкина. Ночевал он у знакомых и нередко голодал. Как-то он зашел во время спектакля в «Литейный театр» к знакомому артисту Алексееву. Тот гримировался, и разговаривать ему было трудно, но Уточкин в этом и не нуждался, говорил он один. Речь его всё убыстрялась, он жаловался на интриги, на то, что все сговорились мешать ему, от мелких чиновников до царских приближенных. Тут помощник режиссера крикнул артисту, что ему пора на сцену, и Сергей поспешил договорить: «Вчера п-пришел ко мне в г-гостиницу великий князь для п-переговоров о полетах. Я ещё с-спал. Спустил с постели г-грязные ноги и стал р-разговаривать. Сесть не п-предложил, зато всласть п-поиздевался над ним». Звучало это абсолютно неправдоподобно. Но Уточкин никогда не врал и не хвастал. А через несколько дней всё выяснилось. Ранним утром сильно возбужденный Уточкин ворвался в подъезд Зимнего дворца и потребовал от швейцара доложить государю Николаю II о приходе знаменитого авиатора. Перепуганный швейцар поспешил преградить путь незваному гостю. Тогда Уточкин набросился на него с кулаками. Сбежавшаяся охрана схватила безумца. "Я - гений! - кричал Уточкин. - Пустите! Я слышу, меня зовут!". По распоряжению смотрителя Зимнего дворца авиатора доставили в психиатрическую больницу св. Николая Чудотворца на Мойке. Там Уточкин рассказал доктору, что возле Исаакиевского собора якобы встретил государя, и тот пригласил его во дворец.
+++
Зима 1915 года в Петербурге выдалась морозной и снежной. К тому времени Уточкина стало не узнать. Не понятно было, чем он питался, ночевал Сергей под мостами и в подворотнях. Одежда его давно превратилась в лохмотья и, если бы не старый тулуп, он умер бы в самом начале зимы.  На сороковом году Уточкин был совершенно седой и выглядел лет на двадцать старше своих лет. Знакомый Уточкина актер Алексеев, встретил бывшего авиатора на Невском проспекте. Грязный, полуголодный, Уточкин был сильно простужен и часто кашлял. Разговаривать с ним было бесполезно, он что-то бормотал, обращаясь в пустоту, а затем вдруг заулюлюкал и бросился бежать.
    Мечтатель и романтик Сергей Уточкин умер на сороковом году во время войны 3 января 1916 года в больнице, куда он попал перед самым новым годом. Наверное, поэтому некрологи его затерялись в сводках с фронта и прочих актуальных новостях. Уточкин, увы, был уже не актуален. Неблагодарная публика легко забывает своих кумиров. В первом официальном сообщении было указано, что Уточкин умер от воспаления легких. На самом же деле - от кровоизлияния в мозг, то есть, от инсульта.
+++
В 1910 году журнал «Аэро и автомобильная жизнь» попросил Сергея Уточкина поделиться с читателями впечатлениями о первом полете. «Мне часто случалось летать во сне, и сон был упоительным. Действительность же силой и яркостью переживаний превосходит фантастичность сновидений. Мой первый полет длился двенадцать минут. Это время ничтожно мало, когда оно протекает в скучной, серой, мертвящей обстановке жизни на земле. Но когда летишь, это – семьсот двадцать секунд, и каждую секунду загорается новый костер переживаний, глубоких и невыразимо полных. Сказка оборвалась… Я спустился. Лёгкий, как сон, стоял аэроплан на фоне восходящего солнца. Трудно было представить, что несколько минут назад он жил и свободно двигался в воздухе».