30. 14 Пушкин Антропология на тропе к барьерам

Антропология Пушкина  на тропе к барьерам Черной Речки
Часть II

Завет и завещание Пушкина

Своим коллегам по писательскому цеху Пушкин оставил завещание — два творения полные желчи  и раздражения = Чернь (Поэт и Толпа) и Поэту.

В них есть формула :
 
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.

Мы — это избранные богами — дети небес и, если и мерзкие, то не так , как иные — иначе… Всё остальное — это стадо быков и баранов, кои :

Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры; —
Довольно с вас, рабов безумных!


 Procul este, profani  — Прочь, непосвященные.  Это сильно...

Молчи, бессмысленный народ,
Подёнщик, раб нужды, забот!
Несносен мне твой ропот дерзкий,
Ты червь земли, не сын небес;

Остальные = это толпа черни … народ, который признается … словами поэта:
Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
И наконец в 1830-ом он заповедует Поэту:
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

А ведь еще в 1823-ем, уйдя с первого своего Перекрестка Судьбы — Перекрёстке обретения истинного его мировоззрения (после Демона и Хандры Онегина), -  он в своем одиночестве уже об этом всё сказал как Наше Всё Навсегда - в  легендарном «Свободы сеятель пустынный» : 
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

Потом к 30-ым он просто более определился с небожителями поэтами, которые вне коридора морали и забот общего дела, и стадами народной толпы черни … или просто = народом. 

У этого мировоззренческого противопоставления «Поэт — Народ»  была обертка — аристократическая спесь Пушкина, достигшая с возрастом маниакальности. Эта спесь забавляла всех: Пушкины не были титулованы. Они - рядовые бедные мелкопоместные дворяне, даже не имеющие родового герба!  Но Пушкин бросал злые  эпиграммы в станы сильных семей, обвиняя их в нечистоте крови и неправедности почестей.  Он стал грезить правом на … русский трон-престол и свою манию и претензии, равные романовским, выдал в драме Б.Г.: Гришке Отрепьеву он придал свои черты!  Кто-то недоумевал, кто-то негодовал, но автор  прыгал по дивану и ржал: Ай-да, Пушкин, Ай-да сукин сын!  Допрыгался. Ненависть оскорбленных приняла организованные черты и ударила Конгрегацией Клеветы по тщеславию и рабскому честолюбию публичного человека и раба света.

Когда Пущин Иван дважды ( один раз осенью 1825-го прямо перед бунтом 14 декабря!) его звал встать в ряды республиканцев, Поэт отказался и в трех посланиях ему объяснил:  я — Поэт, создан для Поэзии и служу только Аполлону ну и еще — Тельцу…  Об этих посланиях и отношениях с декабризмом — позже и непременно.

Но к кому Пушкин обратился со своим завещанием, смущающим патриотов, идолопоклонников и спецов по казенному обмундированию, химчистке и крашению? Кто эти «поэты», о которых он проявил такую желчную заботу? Друзей у него в цехах парнасских не было. Самые видные из цеховиков — Батюшков, Вяземский, Боратынский, Языков, Катенин … - были его конкурентами и даже не-другами. Жуковский — не в счет: это его проводник во Двор, инструктор и связной с ним.  Это конкурентная среда за рынок, прилавок и чтеца. С такими не дружат, а бранятся и лягаются. Катенина он просто ненавидел и завидовал ему = тот и лидер у тайников, и поэт (хоть и архаист, и раб ложной красивости). А Пушкиным тайники пренебрегли… якобы берегли… Обидно.

Поэтому эти два завещания (Чернь и Поэту) - это всего лишь раздраженный отклик на негатив критики персон с четкой гражданской позицией (Рылеева, Бестужева, Вяземского, Киреевского и частью Белинского): ему, дескать, дан дар богов не для пения о ножках и прелестях ***, а для служения народу, для блага общего дела = раскрепощения вечно рабской Руси…  а он обманул — написал один Кинжал  и …  драпанул … в ренегаты, отступники и сервилисты … не стал нашим Данте или Гете. Трон Парнаса пришлось оставить…

Завершая свой земной путь с Памятником нерукотворным, Пушкин пишет (в стол!) исповедальный цикл духовной поэзии о Сущем и близкой Смерти, Он получил название «каменноостровского». Но  этот КЦ  - завершающая часть Расширенного островного (в духе откровений и суждений монахов-островитян) цикла духовной лирики, начатой им еще в 20-х. КЦ извещает: жизнь кончена, Белый Старец — на пороге хижины, а в семье — разбитое корыто.

К 1835-му Пушкин оказался в кризисной позиции на всех фронтах жития — нравственном, семейном, материальном, душевном и духовном. Этот кризис оказался ему не по зубам и опрокинул его с непрактичной душой и натурой поэта в психоз и схизис. Он был на грани суицида. В 36-ом  он суматошно зовет к барьеру кого ни попадя (и всё за ширмой обиды за женку!) и наконец сам выбрал себе стрелка, готового его убить не за понюшку табака и наверняка - д“Aнтеса. Этот выбор был облегчен тем, что женка поэта Натали и д“Антес были «братьями по разуму», «одной парой сапог» и чрезвычайно увлечены друг другом = т. е. они были парой.
 
Эпилог Части II.

В мировых рейтингах книгочеев мы не находим Пушкина… Там царит Толстой, много меньше Достоевский,  мелькают Чехов, Набоков и Булгаков. В лучшем случае отсутствие Пушкина объясняется его непереводимостью. Реально литературоведы сходятся на том, что Пушкин не оригинален — у него нет своих идей, тем и мыслей; он — почти идеальный копиист, ювелир и чеканщик. Наша любовь у Пушкину и его титулование оставляют мировых ценителей поэтики в недоумении. Он явно не Данте и Гете.

Допустим, что две вершины Парнаса заняты Данте и Гете.  Разве их творчество не имеет источников !?  Названная издателем Божественной, Комедия Данте имеет несколько источников. Из наиболее явных это Книга Иакова с Лестницей Иакова, и античная «Энеида» Вергилия, в которой описывается нисхождение Энея в Тартар, работы по нумерологии и астрологии, истории и мифологии.

«Фауст»  Гете — синтетический; это гигантская работа по соединению традиций античности, гностицизма раннего христианства и идеологии Ренессанса с задачами просветителей.

Об источниках шедевров Шекспира и аспектах плагиата или участия фабрики драматургов по созданию «шекспировского» наследия и  толковать нет особого смысла.





merci beaucoup pour votre attention