Глава 5. Тренаж по вынужденному покиданию

Глава 5. Тренаж по вынужденному покиданию

Выходные пролетели незаметно. Пообщался с дворовыми друзьями. Кое-что рассказал, вроде слушали. Спросили, когда начну летать? И посочувствовали тому, что почти два месяца мне придется  ишачить на хозработах. Ну что ж, никто, как говорится, насильно за усы не тянул. Обещали приехать на мой первый самостоятельный вылет. Но вот только когда?
Намного обстоятельнее была моя беседа с Валеркой Бельдягой. Он уже закончил свою горную бурсу и трудился в шахте машинистом электровоза, зарабатывая немалые денежки. Но мечту поступить в летное училище и связать свою жизнь с авиацией так и не оставил. Работа в шахте, мол, явление временное. И поступать в летный ВУЗ он намерен со мной через год. К этому времени с моей помощью он должен будет подтянуть свои знания для вступительных экзаменов. Я отдал ему все свои тетрадки за девятый класс и старые потрепанные учебники по физике и алгебре – ими для личных нужд я разжился в минувшем учебном году, стащив их из шкафов соответствующих кабинетов.
Валерка начал со мной новую агитационную кампанию - поступление в Черниговское Высшее Военное Авиационное Училище летчиков. Именно в него. Он специально узнал, что на тот момент ЧВВАУЛ считалось самым престижным училищем среди ВУЗ ВВС СССР. К тому же, два месяца назад бахнул Чернобыль, что, по мнению Валерки, должно будет упростить процесс поступления, так как мало желающих дураков найдется ехать в чернобыльскую зону. Так сказать, стратегическая инициатива.
Что ж, звучало вполне логично, но на счет Чернигова я пока сомневался. А  сомневался я потому, что тот момент больше склонялся к работе в гражданской авиации, так как в роду у меня по обеим родительским линиям профессиональных военных никогда не было. Но главное - чтобы о моей хотелке не узнали в аэроклубе и, особенно, Лядов: ДОСААФ целенаправленно и по определению, готовит контингент для армии. Но до этих судьбоносных решений еще год, а сейчас задача намного проще – хотя бы начать летать.
Валерка поведал мне о своих планах в июле взять отпуск за свой счет и съездить к дядьке в Мену, откуда до Чернигова около семидесяти километров. Он планирует смотаться в ЧВВАУЛ на разведку, там как раз сейчас работает приемная комиссия – набирает очередных первокурсников. Мысль правильная и очень даже своевременная.
Утром понедельника я ожидал наш «Урал» в установленном месте по его маршруту движения. На плече висела спортивная сумка с выстиранным, заштопанным и выглаженным комбезом. В руке пакет с военной формой и мамкиными бутербродами. В общем, к полетам и присяге готов!
«Урал» подъехал в расчетное время. На его борту уже была вся наша команда, никто не дезертировал: перед выходными нам объяснили, что до присяги есть вполне мотивированная возможность спокойно и непозорно уйти. Хотя и эта присяга – не более чем простая формальность, никакого законодательного преследования не предусмотрено.
На территорию аэродрома мы попали в районе десяти утра. В своих жилых контейнерах бросили вещи, переоделись  в комбезы, двинули в свой класс. Сергеныч уже был в штабе – в коридоре слышался его зычный голос. Инструктора на своих легковушках прибыли раньше нас.
- Здорово, орлы мои! Все приехали, никто не сбежал? Итак, орелики, сегодня предварительная подготовка на два дня полетов – вторник и среда. Прямо сейчас будет постановка задачи. До обеда у вас занятия на технике. После обеда мы все одеваемся в красивую военную форму, кстати, все привезли? И выдвигаемся в город Моспино к памятнику воинов-освободителей. Там вас приведут к присяге ДОСААФ. Как это будет? Да очень просто, прочитаете текст и распишитесь. Ну, еще, можно пофотографироваться. Фотоаппараты взяли?
Фотик у меня всегда был с собою – легендарная «Смена Символ». Впрочем, фотиков хватало и в других группах.
 - А сейчас, орлы мои, бысто-быстро мчимся на стоянку к нашему родному «131-му», там Витя вас уже заждался, скучает с субботы. Сереня, бери Шлыкова, и с ним у Василия Кузьмича получите два парашюта. Будем учиться покиданию самолета в полете.
Начальник парашютного звена был в своем парашютном классе и обучал очередную партию «перворазников» сборке парашюта Д-5, в простонародье известного как «дуб».
 - Для тренажа? – осведомился Кузьмич и хмыкнул, – вы лядовцы? Понятно… Поаккуратнее, там.
На стоянке вовсю кипела работа. Виктор с парнями уже снял чехлы и капот двигателя.
- Будем мыть свечи, - объявил он нам.
Двигатель М-14П имеет девять цилиндров по две свечи на каждый. Каждая свеча выбивает по две искры (на корпусе свечи два разрядника).
- Это что, вон, в движке Ан-2 свечи с четырьмя разрядниками, бьют четыре искры сразу. Моща! - Виктор поместил свечи в ведро с бензином. - Пусть часик полежат, потом мы с вами их железной щеткой почистим.
Подошел Лядов и дал команду построиться:
- Парашюты разложить по кабинам. Начинаем обучение вынужденному покиданию самолета в полете в различных ситуациях. Обучение будет в виде тренажа, то есть, сразу будет производиться практическая отработка действий. В процессе наземной подготовки вы сдадите несколько зачетов, и один из них будет по вынужденному покиданию. Но сначала мы очень медленно отработаем порядок действий. После четкого усвоения порядка действий процедура будет ускоряться и фиксироваться по времени. Проходной норматив по времени для допуска к полетам – три секунды. Освоите норматив за неделю – молодцы. Понадобится месяц или два, значит, такова ваша судьба. Лето быстро закончится, а к полетам двоечников я не допущу. Это ваша жизнь. Ферштейн? - Сергеныч продолжил. - После освоения норматива я буду его усложнять различными вводными. Что это значит. А значит это то, что я буду задавать условия, при которых надо будет быстро-быстро подумать: «а нужно ли мне выходить из кабины прямо сейчас, или еще немного за самолет побороться?», принять грамотное решение, и выполнить правильные действия. Поэтому время не теряем, начинаем обучаться действиям по вынужденному покиданию прямо с сегодняшнего дня. Мальчики, я не шучу, норматив можно не успеть освоить, случаи были.
Сергеныч забрался в кабину, нацепил подвесную парашюта и показал, как привязываться к креслу. Надел шлемофон, соединил фишку разъема.
- Итак, орлы мои, по два человека с каждого борта, Пожитков в заднюю кабину, и все смотрим на меня. Сереня, по команде «давай!» включишь секундомер бортовых часов. Порядок действий следующий, запоминаем: после принятия решения на вынужденное покидание самолета в полете необходимо убрать рычаг управления двигателем на малый газ, выключить магнето, закрыть пожарный кран, быстро сдвинуть назад сдвижную часть фонаря. Тремя пальцами левой руки переломить фишку шлемофона, расцепив ее, левой же рукой выдернуть фиксатор замка привязных ремней кресла, а правая рука при этом продолжает управлять самолетом. Далее рывком встать так, чтобы привязные ремни рассыпались в разные стороны. Принять позу для покидания самолета: левой рукой упираемся в заднюю обечайку фонаря, правой, соответственно в переднюю, если покидаете через левый борт. Левое колено устанавливается на борт, правая ножка в выпрямленном состоянии упирается в дно кабины или в чашку кресла, если покидаете через правый борт. Туловище наклоняется вперед под сорок пять градусов. Только в такой позе можно придать телу достаточный импульс для безопасного отделения. Прыгать необходимо как можно дальше вперед и как можно ближе к задней кромке крыла: стабилизатор, вот он, рядом, всего в трех метрах. Покидать самолет можно, как вы поняли, как с левого борта, так и с правого. Будем отрабатывать покидание с обоих бортов: при вращении самолета, когда, например, отвалилась консоль крыла, прыгать необходимо в сторону вращения. Сереня, готов?
- Готов!
Лядов закрыл фонарь.
- Давай!!!
Я моментально включил секундомер АЧС. Впереди что-то замелькало, зашуршало, загромыхало, брякнули о борта серьги разбрасываемых ремней и Сергеныч занял позу орла, высматривающего жертву со скалы. Я мгновенно нажал стоп секундомера. Стрелка не дошла до третьей секундной отметки на величину своей ширины.
- Вот так, орлы мои, чтобы начать летать, вы должны это делать лучше меня. Тренируйтесь в любое время, хоть целыми днями, Витя всегда предоставит такую возможность. Через неделю приду с хронометром. На другие группы не смотреть, особенно на то, чем они занимаются. Да пусть хоть целыми днями загорают.
Сергеныч расстегнул подвесную систему парашюта и аккуратного положил его обратно в чашку кресла.
- Я не смогу с вами рядом постоянно находиться, у нас начинаются интенсивные полеты. В сентябре чемпионат, а тут еще эти международные соревнования, будь они неладны, летать не дадут две недели. Поэтому и с вами начать вывозную программу мы не можем, как бы этого ни хотели. Для вас, согласно методике обучения, на вывозной программе установлены максимальные перерывы между полетами не более пяти суток. Если перерывы в полетах будут больше – вывозную придется начать сначала.
Лядов снял шлемофон и дал его мне:
- Тренируйтесь. Принесешь мне его лично. Витя, сильно не загружай их сегодня, - Сергеныч посмотрел на наши постные рожи и добавил. - В любом стаде должен быть старший. Назначаю Пожиткова старшиной группы, так как он самый здоровый. Через неделю докладываешь мне, что группа готова сдать зачет по вынужденному покиданию. Ферштейн?
Лядов зашагал в сторону штаба. Я почесал затылок: ну ни фига ж себе расклад?! И что я с ними теперь буду делать? Ну что ж, надо брать руль в свои руки…
- Виктор Иваныч, давайте мы вам быстро поможем, что нужно сделать?
Техник махнул рукой, мол, тренируйтесь, без вас справлюсь.
Ну, раз старший, значит – первый.
- Пацаны, какой порядок, запомнили?
- РУД на малый газ, магнето на ноль, пожарный кран закрыть, фонарь открыть, фишку шлемофона переломить, расцепить ремни, встать в позу… Вроде так, - сказал Валера Чистик и подтвердил мою мысль. - Давай Серега, раз ты старший, тебе и начинать.
Я нацепил шлемофон Лядова и защелкнул ларингофон. Поднялся на крыло по подвесной подножке, забрался в переднюю кабину. В заднюю тут же ужом юркнул Рома Грудинин. «Так, как там он пристегивался. Ага, сначала надеваем подвесную парашюта». Валера Прокопчук помог накинуть на меня плечевые лямки. Я завел бедренные лямки через полукольца и защелкнул центральный четырехконусный замок. «Далее привязываемся к креслу. Левая боковая лямка, левая плечевая, центральная нижняя, правая плечевая, правая боковая… Теперь фиксатор…», - продолжил я мысленно.
Фиксатор привязной системы - конусно-шпилечный замок типа «паук». Зачековывал привязную систему кресла. При необходимости быстро покинуть кабину выдергивался с усилием наподобие парашютного кольца и, благодаря конусу, на который набираются серьги лямок, привязная система легко рассыпалась. Фиксатор был пришит к лямке красной лентой.
Я соединил фишку шлемофона с бортовым разъемом и осмотрел кабину:
- Виктор Иваныч, тут пожарный кран законтрен! Контровку срывать?
Вместо ответа Виктор погрозил кулаком. Ясно. Будем имитировать закрытие пожарного крана. Сказал пацанам, чтобы смотрели правильность последовательности моих действий, и закрыл фонарь кабины. Ну, начали...
Рома из задней кабины возопил:
- Высота тысяча пятьсот, самолет непроизвольно свалился в левый штопор!
Я затараторил:
- До высоты тысяча пытаюсь вывести самолет из штопора, убрав РУД на малый газ, поставив педали по направлению вращения штопора, затем против штопора! Ручку управления отдаю от себя за нейтральное положение! После прекращения вращения ставлю педали нейтрально, увеличиваю наддув двигателя до максимала! После разгона скорости сто восемьдесят, не допуская повторного сваливания, плавно вывожу самолет из пикирования!
Ромка продолжил вопить:
- Самолет до высоты тысяча не вышел из левого штопора!
Инструкция в этом случае предписывает покинуть самолет, если он не был выведен из штопора до высоты тысяча метров. Рывком убираю РУД, хлестнул рукой по пожарному крану (имитирую закрытие), ударил снизу вверх по шпингалетам фонаря и рывком сдвинул на себя. На удивление, фонарь улетел как пушинка! Ну да, он же был подпружинен через систему тросиков и роликов! Как раз для легкости открытия! Выдернул фиксатор привязной системы и рывком встал в рекомендуемую для отделения позу. И тут башка дернулась назад (я, блин, забыл расцепить фишку шлемофона!), и, что удивительно, под усилием фишка расцепилась сама! Позже Лядов объяснил, что фишку мы расцепляем на тренировках принудительно, чтобы не повредить ее, так как еще ей будем пользоваться. А, вот, при реальном покидании целостность ее уже не будет иметь никакого значения.
Ромка Грудинин из заднего кабинета доложил, что время покидания составило почти шесть секунд. А надо в два раза быстрее… Валера Чистик сделал замечание, что я не выключил магнето. Точно, забыл… Попросил уже рвавшихся в бой парней дать мне возможность еще несколько раз попробовать. Последующие результаты были ожидаемо лучше – около пяти секунд и без нарушения последовательности действий. Прогресс есть – это уже хорошо.
До обеда мы продолжили упорные тренировки. Решили тренироваться сразу с секундомером. Понимали, что Лядов реально не допустит к полетам, нас уже предупредили о его принципиальности в этом вопросе. А летать с каждым днем хотелось все больше и больше.
Процесс медленно, но уверенно шел вперед, однако получалось не у всех. Игорь Шлыков долго не мог преодолеть рубеж в десять секунд - каждый раз долго мучился с замком привязной системы: или сил не хватало, или неправильно направляя усилия, перекашивал замок. Кстати, усилие извлечения фиксатора приличное – килограмм шестнадцать.
С отбитыми локтями и ссадинами на руках после тренажа мы помогали Вите в работе с двигателем. Я осмотрел свечу: юбка с резьбой самолетной свечи была очень похожа на юбку свечи для мопеда. Спросил Витю о возможности ее применения в автотехнике. Витя сказал, что на «жигуль» и «Яву» отлично подходит, а на счет мопеда он не знает.
Пока вдвоем с Валеркой Чистиком каждый со своего борта вкручивали свечи, остальные парни продували соты маслорадиатора сжатым воздухом из баллона. Под нижними цилиндрами стоял тазик, в который из свечных отверстий изрядно накапало моторного масла.
- Во время длительной стоянки в нижних цилиндрах скапливается масло. Если его не сливать – при запуске будет гидроудар, который выбьет головки цилиндров. Поэтому перед полетами мы проворачиваем винт, - сказал Виктор, - запомнили?
Подошло время обеда, мы затолкали самолет на его место и помогли Виктору его зачехлить.
На входе в столовую нас уже ожидал Сергеныч.
- Как успехи в вверенном подразделении, Сереня? – спросил Лядов, принимая у меня шлемофон.
- Будем тренироваться, Сергей Геннадьевич!  - бодро ответил я. – У всех результат в районе пяти–шести секунд!
Про Шлыкова, естественно, ничего не сказал, он и так был расстроен.
Обед умяли за несколько минут - на стоянке нагуляли аппетит. Владыкин, который с инструкторами обедал за отдельным столом, напомнил нам о мероприятии после обеда:
- Построение возле штаба в военной форме через тридцать минут. Почистить обувь, причесаться, Лене Ковальской заплести косы.
Через полчаса к штабу подъехал «ПАЗик». Ставший родным «Урал» укатил по каким-то своим делам в Донецк.
Из кабинета Тютюнника кривоносовцы вынесли стол с красной скатертью и затащили в автобус. Подошли Владыкин и инструктора. На них были белоснежные рубашки с короткими рукавами и вышивкой гладью «Донецкий АСК». На груди у Тютюнника, Лядова, Тертычного и  Владыкина висели значки «Мастер спорта СССР», а у Костоманова – «Кандидат в мастера спорта СССР». Это, конечно, впечатляло!
В Моспино выгрузились в центре города у памятника воинам-освободителям. По-очереди выходили из строя, читали текст присяги, ставили свои подписи. Сфотографировались на память, кто знает, где мы будем через пару лет? Быстро собравшись, поехали домой на аэродром. Именно «домой на аэродром» - это определение уже прочно сидело в нашем сознании.
А на ужине нас ждал сюрприз: на каждом столе стояло по торту и по бутылке лимонада на брата.
Как же мы недооценивали ту страну…


Продолжение:
http://proza.ru/2022/03/02/1394