Апсаты

 Асе Додуевой.
Апрель - волшебник. Щедрый, неутомимый, великодушный.
Рассыпает жизнь новую, провозглашает ее, колдует и ликует вокруг  новой жизни.
Отцветают первоцветы и перекидывается сила, чудо цветения нового на  травинку под асфальтом.
И набухает он, раскалывается от жизни в маленькой, маленькой травинке.
Надо бы не заходить в дом. Дышать  превращениями, пить эти запахи, звуки, краски.
Апрель мой любимый -  долго жду тебя, а ты так тороплив.
Вдруг вижу - ускользаешь,проносишься мимо, мимо.
Сбрасываю камни, камушки в душе, и легкая, и в белом — в лес.
 Вот оно счастье, вот она жизнь - можно руками их потрогать, вдохнуть глубоко, ахнуть.



...Шла по Безенги, селу высокогорному в единственной моей родине, обжигал свежестью и холодом воздух, в любой зной такой здесь воздух, рядом совсем ледники, обжигало сильное солнце, стояли вокруг горы, вязали носки две старушки, подставив лицо под это солнце.
Были старушки ровесницами, было им по 50 лет, а вокруг слепящая, невыносимая красота и хотелось уехать, плакать, не думать, о том, что хотят забыть эти горы, не думать, почему на моей родине невероятной нет стариков,исчезли  прекрасные, белобородые старики...


Захотел Апсаты поверить, что домовые что-то перепутали, для чего то обманывали его.
Ведь что они ему сообщили:
 каждого можно посадить в подвал без окошка.
И скоро каждый привыкнет кружиться в сумерках без воздуха..
Запертый, захлопнутый будет бегать, бегать.
Придумает любовь, чтобы не всегда холодно и тускло было.
 Вытащить свое богатство - до крохи сложить под костер, дует-дует, а оно сырое, трусливое, но однажды загорится.
 У кого как - конец один - немного воды, немного ветра и остается только колючка - дым, да пустые руки, да окна без стекол.
Приходит пустота. А этого он боится.
 Сундук деревянный сколотит, на стенках почему-то павлинов нарисует - а внутри  дешевые, дырявые вещи складывать начинает.
Зачем, кому не важно - главное, что бы не пусто.
Но радость в другом - он верит, что у него там наследство. А сын откроет - пыль и паутина.
Он ли родился, родился ли на самом деле - не ведает, а боится умереть.
Так этого боится, что научился хорошо только одному - убивать то, что посмело родиться однажды.
В этом отказать ему трудно
Многое, разное передавали домовые. Абсаты и раньше знал, что все о людях скучно, а теперь не успевал спрятать зевка...
     Отрывок из моей сказки «Белая птица и Летучая мышь»