О чем мечтаешь, поручик Ржевский?
8. Как перехитрить Вовочку.
Хорошо известно негативное отношение христианской религии к сексу. Оно и понятно, потому что опыт тысячелетий доказывает, что секс - это простейший способ превратить человека в животное. Когда человек занимается сексом, он забывает не то что о Боге, но и вообще обо всем на свете. Говорить с ним о душе в этот момент бесполезно, особенно, если за душой у него нет ничего, кроме секса. С другой стороны, нет никакой возможности отделить духовную составляющую любви между мужчиной и женщиной от телесной ее составляющей, поскольку даже культурные мужчины и женщины вытворяют зачастую в постели такое, до чего другие животные не сумели додуматься за миллиарды лет своей эволюции. Будучи не с силах смотреть на всю эту скверну, христианская церковь заключила, что секс, в той мере, в какой он является источником удовольствия, противен Богу.
За подтверждением далеко ходить не нужно, достаточно вспомнить христианский миф об Адаме и Еве. Не от того ведь Бог изгнал Адама и Еву из рая, что они сорвали яблоко с древа познания, а от того, что не смогли удержаться от сладострастия. Узнали о нем, вкусив запретное яблоко, но не смогли удержаться. И познали секс, в котором человек забывает о Боге. Вот тогда-то Бог и решил, что таким развратникам не место в раю; их место на земле, где страдания и лишения поумерят их сексуальный пыл и поневоле заставят вспомнить о Боге.
Но если Бог решил эту проблему, изгнав развратников из рая, то церкви решить ее оказалось не так-то просто. Изгнать их с земли она не могла, поскольку лишилась бы при этом практически всей своей паствы. Более того, она не могла даже официально отвергнуть секс, не входя в противоречие с законами жизни. Это было бы равносильно призыву человечества к массовому самоубийству путем естественного старения и естественной смерти, поскольку именно в сексе человечество находит свое продолжение. А ведь существует еще и такое чудо как дети, ценное не только как материал для продолжения рода, но и как особый духовный феномен, самим фактом своего существования стимулирующий все самое лучшее в человеке.
Поэтому в области секса сегодня церковь занимает неопределенную половинчатую позицию. С одной стороны, она поощряет аскетический монашеский образ жизни как наиболее явное доказательство устремленности человека к Богу, а с другой стороны, она допускает секс как источник деторождения, отвергая его только как культурный феномен. Не избежал этих противоречий и Даниил Андреев - русский писатель, философ и ясновидец, - попытавшийся в своей книге "Роза Мира" найти решение этой проблемы, приемлемое для церкви:
"Думается, что правильный религиозный ответ на вопрос о любви между мужчиной и женщиной может быть только один: эта любовь благословенна, прекрасна и свята в той мере, в какой эта любовь творческая.
Что под этим разумеется?
Разумеется то, что наиболее распространенным видом любви в нашем эоне является рождение и воспитание детей, но что это отнюдь не единственный вид творческой любви. Совместный труд в любой из областей культуры, воспитание друг в друге лучших сторон личности, обоюдное самосовершенствование, вдохновление друг друга на художественный, религиозный и любой другой творческий труд, наконец, даже простое счастье молодой, свежей, страстной любви, обогащающее, усиливающее и поднимающее обоих, - все это богосотворчество, потому что ведет к возрастанию и просветлению, к увеличению мирового океана любви и радости. Излучения прекрасной любви между мужчиной и женщиной поднимаются в высочайшие миры, их укрепляя... Даже если оба любящих направляют свой совместный творческий труд в ошибочную сторону, если оба они... трудятся в таком направлении, которое имеет общественно вредный смысл, - даже в этом случае заслуживает осуждения только направленность этого труда; импульс же сотворчества, которым отмечена их любовь, дух товарищества, спутничества и дружбы, которым она пронизана, - благословенны свыше.
Пока человечество физически не преображено, до тех пор любовь между мужчиной и женщиной останется как бы прикрепленной к инстинкту физического размножения. Со временем это станет не так. Творчество любви изменит свое содержание. Понятие физического размножения окажется к преображенному человечеству неприемлемым вообще. Тогда будет иметь место воплощение монад в просветленных телах, осуществляющееся совершенно иначе. Но, конечно, в условиях нашего эона основным видом любовного творчества останется все-таки рождение детей и их воспитание..."
Нет никакого сомнения в талантливости Даниила Андреева как философа и ясновидца. Достаточно сказать, что его книга "Роза Мира" стала для многих сегодня чуть ли не второй библией. Однако это не означает, что во всех своих рассуждениях он был абсолютно прав. Ведь если он утверждает, что даже творчески неблагополучная любовь благословенна свыше, если она истинная, то что тогда у нас остается? А остается тот же вопрос, который на протяжении веков мучил религию, - какая любовь между мужчиной и женщиной угодна Богу? Любят же друг друга садомазохисты, гомосексуалисты и бывает, что по-настоящему любят. По крайней мере, также сильно, как и обычные влюбленные. Такая любовь - что, тоже угодна Богу? Или Даниил Андреев все же что-то упустил в своих рассуждениях?
Правильный ответ на вопрос о любви между мужчиной и женщиной заключается не в том, чтобы она была творческой, а в том, что она должна быть творческой, поскольку творчески ущербной эта любовь становится именно тогда, когда у этого мужчины и у этой женщины отсутствует необходимое социальное воспитание. Впрочем, дело здесь даже не в творческой, а в эстетической стороне любви. Мужчина и женщина могут не иметь собственных творческих интересов и просто отрабатывать свою зарплату на производстве. Но если они в свое время получили правильное эстетическое воспитание, если им с детства привили навыки правильного потребления продуктов творческого труда, если они умеют ценить красоту и просто чужой труд, то никогда их собственный труд не будет иметь общественно вредного смысла. Тогда же и любовь их будет светла, красива и благословенна свыше.
Именно этот момент - необходимость правильного эстетического воспитания любящих - упустил в своих рассуждениях Даниил Андреев. Любовь между мужчиной и женщиной только тогда угодна Богу, когда она эстетически благополучна. Тогда в ней появляется все - и импульс сотворчества, и дух товарищества, о которых говорил Даниил Андреев. Хотя импульс сотворчества в ней появляется только тогда, когда она еще и творчески благополучна. Но если она эстетически неблагополучна, то такая любовь уже не угодна Богу, даже если она достаточно сильная. Такая любовь может быть благополучна только биологически, но не социально. Она не достойна человека, она достойна только животного. И если человек обожествляет эту любовь, то это означает, что он отвергает Бога, который призывает нас становиться человечнее, а не деградировать к животному состоянию.
Если у мужчины и женщины отсутствует правильное эстетическое воспитание, то ни о какой высокой любви между ними не может быть речи. В этом случае можно говорить только о страсти, случайно возникшей между мужчиной и женщиной и также случайно готовой исчезнуть. Причем страсть возникает только в том случае, если эстетически неразвитые мужчина и женщина идеально подходят друг другу характерами и темпераментами. Если же их характеры и темпераменты не совпадают, что чаще всего и случается, то возникает не страсть, а распутство, т.е. стремление к удовлетворению своих половых потребностей на основе одних лишь телесных симпатий, весьма демократичных в этом отношении.
Современный средний человек в эстетическом отношении мало чем отличается от дикаря, а призывать дикаря сдерживать свой половой инстинкт бесполезно. В таком случае настоятельно необходимым становится силовое приобщение его к сексуальной культуре. Но если при этом не контролировать его на каждом шагу, то при первой же возможности он отведет свою душу на стороне, сведя насмарку все предыдущее приобщение. Приучать дикаря к сексуальной культуре нужно с детского возраста, начиная с его общей культуры. А это означает, что правильное эстетическое воспитание детей должно последовательно подводить их к правильному сексуальному поведению, и что обучать их этому поведению должны не уличные самозванные педагоги, а такие же профессионалы, какие обучают их науке, спорту, искусству и т.д.
Принципиальной ошибкой современной педагогики является абсолютизация ее творческой направленности и всяческое игнорирование ее сексуальной направленности. Подобное ханжеское отношение к сексуальному воспитанию детей является следствием нашей собственной нечистой совести в сексуальном вопросе. Точно также распутный муж убеждает верную жену, что у него импотенция от переутомления на работе. Сколько семейных и личных драм на почве секса скрыто за интимной жизнью сегодняшних молодоженов и просто влюбленных? То, что известно сексологам - это лишь капля в море. А все потому, что в нашем обществе начисто отсутствует профессионализм в сексуальном воспитании детей.
Эстетическая сторона массового секса сегодня отдана на откуп кино и литературе, которые, само собой, не способны в каждом отдельном случае корректировать правильное сексуальное поведение людей. А в условиях сексуального бескультурья и хаотического потребления сексуальной информации кино и литература приводят к просто разрушительным последствиям. Наглядным примером тому является сегодняшняя свобода слова, которой так гордится наша демократия. Сегодня ведь даже дошкольники, абсолютно неспособные к репродуктивному поведению, информированы обо всех тонкостях этого поведения! И даже не столько о тонкостях, сколько о негативной его стороне, поскольку пропагандой эстетики секса никто сегодня не занимается. Невыгодное это дело. Гораздо выгоднее распространять низкопробную порнографию или, как ее сегодня называют, "крутую эротику".
Конечно, полный запрет на сексуальную литературу также не является выходом. При отсутствии в обществе системы профессионального обучения сексуальной культуре такой запрет оборачивается массовой сексуальной неграмотностью населения. Беседы школьников в старших классах с профессиональным сексологом - это еще не система обучения сексуальной культуре. Такие беседы проводятся от случая к случаю, да еще и в условиях естественного недоверия подростков к незнакомому человеку. Беседы с профессиональным сексологом - это разновидность сексуальной литературы, причем довольно неинтересной. Единственным достоинством этих бесед является правильная моральная окраска предлагаемой подросткам сексуальной информации. И если профессиональный сексолог умеет создать такую моральную атмосферу на своих беседах, то может считать, что добился цели, поскольку ни о каких практических сексуальных навыках на этих беседах не может быть речи.
Сексуальная литература может служить лишь учебником секса, но она никогда не заменит практического обучения сексу под руководством опытного наставника. Заочное обучение сексу - это все равно, что заочное обучение искусству хирурга. Подготовленный таким образом хирург немногим отличается от дилетанта. Обучаться правильному сексуальному поведению нужно также, как и профессиональному творчеству, т.е. через бесконечные практические тренировки. Только тогда можно будет говорить о наличии у наших детей не правильных сексуальных знаний, а правильных сексуальных навыков.
И совсем не обязательно, чтобы профессиональные сексуальные наставники сами спали со своими учениками. Для этого достаточно естественных сексуальных отношений между ровесниками. Просто контроль за сексуальным развитием детей должен быть еще более внимательным и еще более доверительным, чем за творческим их развитием. Подобный контроль вполне доступен родителям детей, но при обязательном участии специалистов-сексологов и специалистов эстетики. При этом не нужно изобретать какие-то особые педагогические методики; просто родители должны помнить, что их собственное поведение в семье - это и есть практическое эстетическое и сексуальное воспитание их детей. Нужно лишь знать, какие стороны своей супружеской жизни нужно скрывать от своих детей и до какого возраста, а какие, наоборот, как бы невзначай демонстрировать перед ними. Все остальное дети спросят у родителей сами, если, конечно, между ними установлены доверительные отношения.
Вот уже более ста лет психологи, социологи и педагоги спорят о теории психоанализа Зигмунда Фрейда. Наибольшие возражения вызывает то, что в качестве биологических потребностей человека Фрейд рассматривает некие врожденные патологические инстинкты - сексуальные, агрессивные и т.д. В процессе воспитания эти инстинкты вытесняются из сферы сознания человека в сферу его подсознания и направляют из подсознания его обычное поведение, обуславливают его неосознанную тягу ко всему запретному и аморальному. Возражение это правильное, поскольку никакой моральной окраски врожденные инстинкты человека исходно не могут иметь. Моральными или аморальными их делает конкретный процесс воспитания, его успехи и его упущения.
Точно также и тяга человека к запретному еще не говорит о его врожденной испорченности. Тяга человека к запретному - это следствие самих запретов, накладываемых воспитателями на естественные интересы ребенка, которые исходно не содержат в себе ничего аморального. Аморальную окраску эти интересы приобретают уже потом, когда ребенок удовлетворяет их хаотическим образом, в обход запретов своих воспитателей. Например, подглядыванием за сексуальной жизнью самих воспитателей. Но если воспитатели намеренно пользуются этим приемом для своевременного информирования ребенка о сексуальных ценностях, то ничего аморального в его подглядывании за ними уже не будет.
Метод подглядывания - это и есть практическое сексуальное воспитание детей, имеющий такое же право на существование, как и прямое творческое их воспитание. Сексуальные идеи ни в коем случае нельзя навязывать детям напрямую, при этом нарушается сам принцип интимности секса - важнейший его эстетической принцип. Нужно только демонстрировать детям эти идеи и объяснять в них то, чем они заинтересуются. В более активной форме можно даже запрещать детям проявлять интерес к этим идеям, подстегивая тем самым их интерес. Если этот интерес не гасится более сильным или более устойчивым интересом, то в воспитании детей реализуется именно метод подглядывания. Остается только профессионально контролировать это подглядывание, чтобы дети усваивали сексуальную информацию в правильной форме.
9. Между страстью и распутством.
Известно, что древние греки выделяли множество видов любви - любовь между мужчиной и женщиной, любовь родителей к детям и детей к родителям, любовь к своим братьям и сестрам, любовь к своему отечеству, любовь к труду, любовь к прекрасному, любовь к доброте и т.д. В свою очередь, в любви между мужчиной и женщиной они различали четыре вида любви: эрос, филиа, агапэ и сторгэ. Эрос - это любовь-страсть, в которой больше телесного влечения, чем духовного; филиа - это любовь-дружба, более спокойное и более духовное чувство, чем эрос; агапэ - это любовь-жертвенность, практически целиком состоящая из духовного элемента, полная самоотречения и прощения; сторгэ - это любовь-нежность, более близкое к материнскому чувству.
Согласно древнегреческому философу Платону, над всеми этими видами любви стоит высшая любовь - любовь к миру вечных и неизменных идей, к миру добра как такового, красоты как таковой, истины как таковой. Это и есть то, что мы называем "платонической любовью", ошибочно понимая под этим несексуальную любовь между мужчиной и женщиной. Но в наш материалистический век идеи Платона утратили свое значение практически везде, кроме области взаимоотношений полов, и термин "платоническая любовь" стал характеризовать то божественное, непередаваемо прекрасное, что существует в любви между мужчиной и женщиной.
И думается, что нет такого писателя - поэта или прозаика, - который не посвятил бы этой любви хотя бы одно свое произведение. Но вот парадокс: ни один из этих писателей так и не приблизился к пониманию платонической любви. Даже самые гениальные их них смогли лишь правильно передать особенности поведения тех мужчин и женщин, любовь которых заслуживает звания "высокой". Но объяснить эту любовь они не объяснили, они всего лишь правильно описали конкретные примеры этой любви.
Можно, конечно, возразить, что объяснение - это удел науки, а уделом художественной литературы является именно описание. Но никто ведь и не предлагает подменять законы лирики законами физики и физиологии. Достаточно просто знать эти законы, и в лирическом описании конкретных примеров высокой любви появятся такие глубины, о которых сегодняшние писатели даже и не мечтают. Даже самое невероятное, самое сказочное обрамление этой любви в художественном произведении можно сделать завораживающе реальным, если знать эти законы.
Ведь потому гениальные писатели и создали свои гениальные произведения, воспевающие высокую любовь, что хорошо разбирались в деталях нашей обычной жизни. Но воспевание ими этой любви на основе сказочных сюжетов оказывалось гениальным лишь потому, что эти сюжеты напоминали нашу обычную жизнь. Какими бы гениальными не были эти писатели, они не знали законов сказочной реальности - той реальности, из которой, согласно Платону, и происходит высокая любовь. Именно поэтому их произведения и воспринимаются нами сегодня всего лишь как аллегории, как сказочное обрамление к чувству высокой любви, подчеркивающее ее красоту, но не имеющее никакого отношения к реальной жизни.
Правда сразу же следует оговориться, что даже сам Платон не понимал природы высокой любви. Он возводил на ее пьедестал любовь-филиа, т.е. любовь-дружбу, поскольку не связывал ее со взаимоотношениями полов и вообще с чем-либо земным. Из перечисленных видов любви таким критериям больше всего отвечает любовь-филиа; ее-то Платон и возвеличил до уровня божественной в своем учении о любви.
Гораздо ближе к пониманию природы высокой любви оказалась христианская церковь, возводящая на этот пьедестал любовь-агапэ, т.е. любовь-жертвенность. Так, например, апостол Павел, восхваляя человеческую любовь в своем послании к коринфянам, использовал для ее названия именно термин "агапэ". Да и вообще, вся догматика христианской церкви, начиная с библейских проповедей Иисуса и кончая проповедями современных представителей церкви, построена на идее, что жертвенная любовь является высшим из человеческих чувств.
Единственное, что в данном случае не учла христианская церковь, - это то, что биологической основой любви является не жертвенное, а потребительское чувство. Жертвенная составляющая присутствует в любой любви, но размеры ее существенно зависят от воспитания человека. Чем сильнее в этой любви жертвенная составляющая, тем более бескорыстной она является, и наоборот, чем сильнее в ней потребительская составляющая, тем более эгоистичной она является. Так, например, любовь детей к родителям более эгоистична, чем любовь родителей к детям из-за отсутствия у последних необходимого социального воспитания. Только по мере взросления, когда они приобретают необходимые социальные навыки, любовь детей к своим родителям становится более жертвенной, чем в младенчестве. Хотя и необязательно. Если дети не получают правильного воспитания, то они остаются эгоистами и во взрослом возрасте.
То же самое можно сказать и обо всех остальных видах любви, в которых так или иначе присутствуют обе ее составляющие - жертвенная и потребительская. И как в любви детей к своим родителям размеры жертвенной составляющей целиком определяются их воспитанием, так и во всех остальных видах любви соотношение между жертвенной и потребительской составляющими целиком определяется воспитанием людей - сексуальным, эстетическим, трудовым, патриотическим и т.д. Именно это воспитание и устанавливает различия между любовью-эросом, любовью-филиа, любовь-агапэ и любовью-сторгэ. Аналогичные различия имеются в любви к труду, в любви к истине, в любви к прекрасному, только древние греки не выделяли их специально, как в любви между мужчиной и женщиной. [1]
[1. Иногда они выделяли их в самостоятельные виды любви, например, в любовь к праздности, являющуюся альтернативой любви к труду].
В книге Юрия Рюрикова "Яд и Мед любви" приводится классификация видов любви между мужчиной и женщиной, очень похожая на греческую...
"Любовь-сторгэ... - ... наследница греческой сторгэ и филиа...
Любящие такой любовью вслушиваются друг в друга, стараются идти друг другу навстречу. У них царит тесное общение, глубокая душевная близость, они подсознательно ищут везде и во всем пути наименьшей боли.
Для них нет рутины, им нравится обычный ход домашних дел, и привычка не гасит их чувства. Они испытывают удовольствие, зная близкого, предвидя, как он отзовется на их поступки.
У такой любви особая прочность, и она может перенести даже очень долгую разлуку, как перенесла ее знаменитая любовь Пенелопы к Одиссею...
"Сторгиане" глубоко доверяют друг другу, они не боятся неверности, зная, что их внутренняя тяга друг к другу не угаснет от увлечения. Секс в такой любви ясен и прост, любящие считают его продолжением душевной близости, и он входит в их отношения не сразу, на поздних ступенях сближения.
Любовь-сторгэ - чувство неэгоистическое, и в нем очень сильны слои дружеских привязанностей, "сотруднической" близости. И расставаясь, сторгиане не делаются врагами, а остаются добрыми приятелями...
Второй вид любви - любовь-агапэ. Как и у греков, она сосредоточена на "ты", полна альтруизма и обожания любимого. Любящий такой любовью готов простить все, даже измену, готов отказаться от себя, если это даст счастье другому.
Такая любовь-самоотречение сегодня редка... Она чаще бывает женской, но она встречается и у мужчин. Такую любовь, тяжелую, трагическую, перенес Жуковский, но, пожалуй, самый яркий ее пример - это любовь молодого Чернышевского...
Его любовь полна самоотречения - избыточного, чрезмерного, он готов жертвовать ради нее своим чувством, не требуя никакой ответной жертвы. "Помните, - говорит он.., - что вас я люблю так много, что ваше счастье предпочитаю даже своей любви". Эта великолепная формула схватывает саму суть любви-агапэ...
Любовь-агапэ многим похожа на сторгэ: в ней громко звучат душевные и духовные созвучия, она полна выносливого терпения, негаснущей привязанности. Но ее чувства более горячи, чем сторгэ, они могут достигать почти религиозного пыла, и телесный огонь у агапэ может быть сильнее, чем у сторгэ. Душевностью своих чувств агапэ напоминает сторгэ, а силой, накалом больше походит на эрос.
Любовь-эрос - это пылкое чувство, которое долго и бурно горит в человеке. Люди, которые испытывают его, не очень влюбчивы и могут долго жить без любви; но, когда они влюбляются, любовь захватывает всю их душу и все тело.
В любви-эросе очень сильна тяга к телесной красоте, и телесные тяготения стоят в ней на первом плане, особенно в ее начале. Но они глубоко пропитаны эстетическими красками... Любовь-эрос - это как бы дочь эллинской любви, в которой влечение к телу было до краев переполнено эстетической духовностью...
...Эросиане ярко помнят день первой встречи, мгновение первого поцелуя, ощущение первой близости; любовь для них - праздник, поэтому и каждый ее миг полон радужной праздничности...
Главная радость для них - в любимом, поэтому они разлучаются редко, ненадолго. При разлуке они испытывают тяжелую, почти смертельную боль, и трагедия разрыва для них может быть страшнее смерти. Впрочем, люди, питающие эту любовь, обычно глубинные жизнелюбы, в их любви нет одержимости, и их жизнелюбие помогает им заживлять раны...
Следующий вид любви - маниа, любовь-одержимость (от греческого "маниа" - болезненная страсть). Древние греки знали об этом чувстве, хотя оно и не входило в их классификацию. "Тейа маниа" - безумие богов - так звали они эту любовь. ...Такую любовь питал... и гетевский Вертер, и купринский Желтков, и многие герои мрачной романтической поэзии.
И в жизни такая любовь берет человека в плен, подчиняет его себе. Это очень неровное чувство, оно все время мечется между вспышками возбуждения и подавленности. Любящие таким чувством часто ревнивы и поэтому не выносят разлуки...
У таких людей обычно сниженная, в чем-то болезненная самооценка, ими часто правит ощущение неполноценности, скрытое или осознанное. Они повышенно тревожны, ранимы, и от этого у них бывают психологические срывы и сексуальные трудности. Их неуверенное в себе чувство может быть и воинственным, собственническим, ими может править болезненный я-центризм. Неврастеничность иногда рождает в них изломанную любовь-ненависть, болезненное тяготение-отталкивание - лихорадку несовместимых чувств...
Маниа редко бывает счастливой; это пессимистическая, саморасшатывающаяся любовь, ее питают люди, у которых пригашена энергия светлых чувств...
И еще один вид любви назван греческим словом - прагма (дело, практика). Это спокойное, благоразумное чувство. Если в любви-мании самодержавно царят чувства, которые подчиняют себе разум, то в прагме царит разум, а чувства покорны ему.
Настоящий прагмик не может любить того, кто недостоин любви. Он до мелочей видит всю ценность или неценность человека. Любовь для него - столько же дело головы, сколько сердца, и он сознательно руководит своим чувством...
Для прагмиков очень важен разумный расчет, причем не эгоистический, а трезво житейский. Они стараются все планировать и могут, скажем, отложить развод до того, как перейдут на другую работу, кончат учебу, вырастят ребенка...
С тех же позиций пользы они мирятся и с половыми сложностями своей жизни. Скажем, если муж хороший добытчик, но плохой любовник, жена может решить, что главное он делает хорошо, а остальное не так уж важно. А если жена прохладнее мужа относится к телесным радостям, он тоже мирится с этим, потому что она хорошая мать...
Но прагма - совсем не низшее, а нормальное, естественное для человека чувство. Это как бы флегматизированная любовь, и она может быть очень прочным и долгим чувством. Прагмики могут жить в добрых отношениях, быть внимательными спутниками, хотя и неяркими, как бы без душевной молодости, без юности чувств...
Следующий вид любви - лудус: ...любовь-игра. Человек здесь как бы играет в любовь, и его цель - выиграть, причем выиграть как можно больше, потратив как можно меньше сил...
Лудианин - человек кратких ощущений, он живет мгновением, редко заглядывает в будущее и почти никогда не вводит возлюбленного в свои далекие планы.
У него нет ревности, нет владельческого отношения к возлюбленному; он не распахивает перед ним душу и не ждет от него такого же распахивания. Часто он нетребователен или не очень требователен, а то и неразборчив. Внешность партнера ему важна меньше, чем собственная независимость.
У него особенное отношение к телесным радостям. Они для него не высшая цель... Это часть его игры, одно из ее русел, и он не вкладывает в них душу, легко относится к ним. Ему дороже удовольствие от самой игры, чем от промежуточных выигрышей...
Конечно же, лудус - не любовь, а просто любовное поведение. Лудиане не могут любить, в их душах нет струн, на которых разыгрывается это чувство. В них царят струны простейших наслажденческих чувств...
Нынешние лудиане-игроки - это упрощенный сколок с аристократической французской любви восемнадцатого века. Это была утонченная любовь-игра, полная хитроумия и риска, стремящаяся к изысканным наслаждениям души и тела. У нее были витиеватые каноны и правила, и они делали из нее изощренное искусство общения, превращали в состязание соперников, которые идут к одной цели, но хотят невозможного - и выиграть вместе, и обыграть друг друга.
...Типичным лудианином был... известный итальянец Казанова, человек-игрок, записками которого зачитывалась в восемнадцатом-девятнадцатом веках образованная Европа. Теперешние игроки - это чаще всего бытовые донжуаны, которые, в духе нынешней массовой культуры, тяготеют к неизобретательной игре, построенной на лобовых ходах".
Данная классификация как нельзя лучше демонстрирует непонимание автором значения воспитания человека в распределении жертвенной и потребительской составляющих его любви. Именно поэтому Юрий Рюриков и выделяет так много видов любви между мужчиной и женщиной, хотя все они происходят от одного ее вида - любви-эроса. Точнее, они происходят от любви-эроса и ее альтернативы - распутства, в котором любовь, как таковая, отсутствует. [2] Все остальные виды любви определяются воспитанием человека, изменяющим в том или ином направлении присущую ему от природы способность к любви-эросу. Ну и, конечно, к распутству.
[2. Если, конечно, не называть "любовью" обычный секс].
Любовь-эрос - это любовь-страсть, как правило, неуправляемая. Она возникает тогда, когда внешние симпатии мужчины и женщины дополняются их внутренними симпатиями, основанными на совпадении их характеров и темпераментов. И даже не столько на совпадении, сколько на гармонии их характеров и темпераментов, на потребности общения с представителем противоположного пола, обладающим именно таким характером и темпераментом. Такая гармония не обязательно должна быть мирной и радостной, как в приведенной классификации. Мужчина и женщина могут страстно любить друг друга и, в то же время, ругаться каждый божий день подобно базарным торговкам. И даже драться. Все зависит от их воспитания. Если их интеллект не блещет остротой, а их чувства эстетически непритязательны, то драки и ругань практически не мешают их страстной любви. Для них это является нормой общения. Подобное выражение любви чем-то похоже на лихорадку несовместимых чувств в любви-мании, с той лишь разницей, что в нем отсутствует духовная глубина.
В данном случае Юрий Рюриков неоправданно приравнял современную любовь-эрос к древнегреческой любви-эросу, "до краев переполненной эстетической духовностью". Подобная духовная наполненность любви-эроса возникает только при правильном сексуальном и эстетическом воспитании человека, как это и было в Древней Элладе. Но в Древней Элладе такое воспитание было официальным и целенаправленным - оно было важной частью внутренней политики государства. В наше время пропаганда эстетики любви и секса осуществляется независимо от официальной педагогики, поэтому духовно наполненная любовь-эрос сегодня встречается сравнительно редко. [3] Зато духовно ущербная любовь-эрос, в которой драки и ругань являются нормой общения, встречается сегодня сплошь и рядом.
[3. Сравнительно с любовью-агапэ, которая сегодня встречается еще реже].
Любовь-агапэ, любовь-жертвенность - это, собственно, и есть любовь-эрос, максимально благополучная в эстетическом отношении. Необходимость отделения ее от любви эроса возникает только тогда, когда эта любовь неблагополучна в сексуальном отношении. Когда влюбленный человек имеет глубокую, тонко чувствующую, поэтическую душу, но не имеет даже элементарных сексуальных навыков, тогда он просто не решается оскорбить своего любимого сексуальными притязаниями и поневоле начинает абсолютизировать жертвенную составляющую своей любви. Тогда возникает классическая любовь-агапэ, жертвующая своими половыми потребностями в угоду эстетике. Но если практические сексуальные навыки этого человека соответствуют требованиям его любви, то возникает уже не классическая любовь-агапэ, а нечто среднее между любовью-эросом и любовью-агапэ, максимально гармоничное как духовно, так и телесно, как эстетически, так и сексуально. Именно такую любовь и можно назвать "высокой, божественной, неземной".
Правда классическая любовь-агапэ может возникнуть и просто от того, что является неразделенной. В таком случае наличие или отсутствие у человека практических сексуальных навыков уже не играет роли, а играет роль наличие или отсутствие у него правильного эстетического воспитания. Если такое воспитание у человека имеется, то возникает та самая любовь, про которую поет Алла Пугачева в своей песне "Миллион алых роз". Такой любовью любил Сирано в поэме Эдмона Ростана "Сирано де Бержерак"; такой же любовью любил чиновник Желтков в повести Куприна "Гранатовый браслет", хотя Юрий Рюриков и привел его любовь в качестве примера любви-мании. Определенные основания у него для этого были, но при этом он опять же не учел влияние воспитания на характер любви человека.
Любовь-мания - это социально неблагополучная, чаще неразделенная классическая любовь-агапэ. Социальное неблагополучие этой любви означает, что ради нее человек способен на преступление. Он может боготворить объект своей любви и, в то же время, убить его из ревности. Или из той же ревности - обоснованной или необоснованной - убить своего соперника. Или предать государственные интересы, вынуждаемый объектом свой любви. Или совершить кражу, как чиновник Желтков, истративший казенные деньги на подарок для своей любимой. И даже просто совершить самоубийство от одной лишь неразделенности своего чувства, которое человек не может ничем наполнить, не способен превратить это чувство в какую-то другую, менее разрушительную форму жертвенности. Потому что не только преступная, но и классическая любовь-агапэ может быть социально неблагополучной. Для этого достаточно даже самых незначительных ошибок в воспитании человека. Любовь усиливает эти ошибки, и если до нее человек не был способен на преступление, то в любви он становится на это способным.
Все мы слышали такую поговорку: "ревнует, значит любит". Считается, что она олицетворяет собой народную мудрость, ставящую знак равенства между любовью и ревностью. Тем не менее, отношение к этой поговорке далеко не однозначное. Ревность - это настолько неприятное, а часто и неприглядное чувство, что иногда ее даже противопоставляют любви. В таком случае говорят, что ревность не достойна любви. Если человек любит, то, следовательно, он должен верить своему любимому, а если он верит ему, то, следовательно, не может его ревновать. Так кто все же прав в данном случае?
Правда, как всегда, лежит посередине. Любви без ревности не бывает, но ревность - это еще не вся любовь. Ревность - это усиление потребительской составляющей любви и ослабление жертвенной ее составляющей. Поскольку обе составляющие присутствуют в любой любви, то в любой любви между мужчиной и женщиной имеется и биологическая основа для ревности. Другое дело, в какой форме эта основа проявляется. Она может проявляться в социально благополучной форме, не унижающей любимого и не нарушающей законов общества, например, в форме обоснованной ревности, а может и в социально неблагополучной форме, например, в форме необоснованнной ревности. Или в форме преступной любви, потому что никакой строгой границы между необоснованной ревностью и преступной любовью нет. Все зависит от того же воспитания человека.
Но сразу же следует оговориться, что преступную любовь ни в коем случае нельзя путать с любовью преступника. Преступная любовь - это духовно глубокая, эстетически привлекательная любовь-эрос или любовь-агапэ, имеющая социально вредную направленность. Любовь преступника - это, как правило, эстетически непритязательный эрос, который сам по себе не имеет социально вредной направленности. Преступная деятельность преступника осуществляется независимо от его любви, потому что преступная мораль исключает обычные человеческие чувства. Преступная любовь сама по себе толкает человека на преступление. Причем толкает не преступника, а обычного законопослушного гражданина, который без этой любви никогда бы не решился на преступление.
Думается, можно не рассказывать, как часто законы преступного мира заставляют человека предать свою любовь - проиграть любимую в карты, убить ее собственноручно за какую-то провинность перед друзьями-преступниками или просто втоптать ее в грязь "для профилактики", чтобы не оказаться в плену у своей любви. Лучшим доказательством тому служат три заповеди вора в законе: никому не верь, ничего не бойся и никогда не проси. Но вот что интересно - в древнеиндийском трактате о любви "Кама-сутра" содержится формула, очень похожая на три заповеди вора в законе: любовь не знает соперника, любовь не знает страха и любовь никогда не торгуется. Называется эта формула "треугольник любви". Она объясняет все парадоксы любви - как обычной, так и преступной. Все зависит от воспитания человека. Если его воспитание оставляет желать лучшего, то законы его любви начинают походить на воровские заповеди.
Таким образом, любовь-манию только с большой натяжкой можно рассматривать в качестве самостоятельного вида любви. Любовь-мания - это гиперболизация социально неблагополучных элементов обычной любви, а не самостоятельная ее разновидность. Как только в любви человека появляется преступный оттенок, она тут же приобретает черты любви-мании, независимо от того, что лежало в ее основе - любовь-эрос или любовь-агапэ. Именно поэтому Юрий Рюриков и привел любовь купринского Желткова в качестве примера любви-мании. А ведь со времени написания повести "Гранатовый браслет" любовь Желткова считалась чуть ли не символом жертвенной любви, т.е. любви-агапэ! Стоит только вспомнить последние слова этой повести, звучащие как молитва:
"Вот сейчас я вам покажу в нежных звуках жизнь, которая покорно и радостно обрекла себя на мучения, страдания и смерть. Ни жалобы, ни упрека, ни боли самолюбия я не знал. Я перед тобою - одна молитва: "Да святится имя Твое".
Да, я предвижу страдание, кровь и смерть. И думаю, что трудно расстаться телу с душой, но, Прекрасная, хвала тебе, страстная хвала и тихая любовь. "Да святится имя Твое".
Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было богу и судьбе. "Да святится имя Твое".
В предсмертный печальный час я молюсь только тебе. Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: "Да святится имя Твое".
Ты, ты и люди, которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты была прекрасна. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою - слава Тебе".
Над этими словами плакала, наверное, не одна героиня повести, а все последующие поколения женщин, способных понять и разделить ее чувства. Но точно также они плакали, наверное, и над последними словами поэмы Эдмона Ростана "Сирано де Бержерак", хотя в отличие от купринского Желткова, неразделенная любовь к Роксане не сломала Сирано духовно, не толкнула его на преступление или самоубийство, а только заставила его еще более самоотверженно служить Родине и любимой. Это и есть пример того, как социальное воспитание влияет на характер любви человека. В обоих случаях любовь героев достигала невиданной глубины и красоты, в обоих случаях финал ее был трагическим. Но насколько более мелким человеком выглядит чиновник Желтков по сравнению с мушкетером Сирано! Сравнялся он с ним только в силе своей любви.
Любовь-сторгэ - это своего рода половинка высокой любви, т.е. любви-эроса, максимально благополучной эстетически, или любви-агапэ, максимально благополучной сексуально. В любви-сторгэ очень силен эстетический элемент, но половое влечение в ней вполовину слабее, чем в любви-эросе, а то и больше. Попросту говоря, в любви-сторгэ мужчина и женщина слабо любят друг друга сексуальной любовью. Они привлекают друг друга не как мужчина и женщина, а как человек человека. Именно поэтому они и не боятся взаимной неверности, как правильно отмечает Юрий Рюриков. Но разве это достоинство их любви? Можно приветствовать эстетику их отношений, но если они не боятся взаимной неверности, то это означает, что они еще не встретили свою единственную любовь, довольствуясь пока что ее суррогатом. Пусть высококачественным, но суррогатом. Конечно, на общем неблагополучном фоне даже такой суррогат выглядит ослепительным счастьем. Но это уже проблема правильного подбора в нашем обществе супружеских пар. Если бы в нашем обществе существовала такая организация, которая гарантировала бы любому человеку возможность найти свою единственную любовь, то любовь-сторгэ в нем уже не выглядела бы такой благополучной.
Про любовь-прагму можно даже не говорить. И как только у автора язык повернулся назвать ее любовью! Любовью в любви-прагме даже и не пахнет. В ней даже несексуальный интерес к человеку отсутствует. Точнее, почти отсутствует, поскольку выгоду от сохранения отношений между мужчиной и женщиной тоже можно рассматривать как интерес. В любви-прагме наличествует не любовь, а холодный расчет. Единственное достоинство этого расчета заключается в том, что он сокращает количество неблагополучных семей в нашем обществе. И если такой расчет, как утверждает Юрий Рюриков, является нормальным, естественным для человека чувством, но это еще не говорит о нормальности любви-прагмы. Это говорит лишь о ненормальном отношении нашего общества к проблеме любви, когда даже отсутствие любви между супругами считается нормой. Лишь бы они не нарушали общественного спокойствия.
И, наконец, любовь-лудус. Это и есть то чувство, которое основано на чистом распутстве, т.е. на одних лишь телесных симпатиях мужчин и женщин, без какой-либо связи с их характерами и темпераментами. Распутство можно рассматривать как разновидность любви-эроса, полностью лишенной духовного элемента. Именно поэтому накал чувств в нем намного слабее, чем в любви-эросе. Чувства в распутстве сильнее, чем в любви-прагме, но слабее, чем в любви-сторгэ.
Однако и здесь Юрий Рюриков умудрился допустить ошибку, и даже не одну. Он предположил, что для современных лудиан-игроков удовольствие от флирта дороже полового удовольствия. Это для средневековых донжуанов удовольствие от самой игры было дороже промежуточных выигрышей, потому что французская аристократическая любовь восемнадцатого века была настоящим искусством, занятия которым могли приносить настоящее удовольствие. И если выигрышем в этом искусстве была половая связь с нелюбимым человеком, то неудивительно, что занятия этим искусством расценивались профессионалами дороже награды за их искусство. Зато современные донжуаны, наоборот, половую связь с нелюбимым человеком расценивают дороже усилий, затраченных на ее подготовку, поскольку ничего не понимают в этом искусстве.
Французская аристократическая любовь восемнадцатого века - это и есть практические навыки высокой любви, т.е. максимально привлекательное и максимально благополучное с эстетической точки зрения любовное поведение. Именно поэтому образованная Европа и зачитывалась в восемнадцатом-девятнадцатом веках записками Казановы, именно поэтому его записки до сих пор продолжают нас привлекать. Для удовлетворения потребности в распутстве нам хватило бы и бульварных романов, а то, что навыки этой любви использовались Казановой в низменных целях - это уже другой вопрос. В этом вопросе средневековые донжуаны недалеко ушли от современных. Но ставить их на одну доску все равно нельзя, потому что средневековые донжуаны, в отличие от современных, были способны и на высокую любовь. Для этого им нужно было только влюбиться по-настоящему, и тогда их любовь превращалась буквально в сказку всего лишь потому, что они обладали практическими навыками высокой любви. Современные донжуаны на такую любовь не способны, даже если влюбятся по-настоящему, потому что не обладают навыками высокой любви.
10. Тайна любви.
Именно ущербность сексуального и эстетического воспитания людей и приводит к непониманию ими природы высокой любви. Рассуждая о непостижимости высокой любви или сводя ее к голой физиологии, агитируя за духовность в ней или свободу нравов, они не приближаются к пониманию этой природы, а удаляются от него. Потому что высокая любовь вовсе не исключает секс и наоборот, даже самый экзотический секс не исключает высокой любви, если отвечает ее законам. Исключать друг друга они могут только тогда, когда в воспитании людей абсолютизируется что-то одно: либо потребность в платонической любви, либо потребность в сексе. Отсюда и возникают такие философско-психологические "шедевры", как "Пол и Характер" Отто Вейнингера:
"...в жизни нет любви, совершенно свободной от чувственного элемента. Как бы высоко не стоял человек, он все же является чувственным существом. Но решающим моментом, опровергающим противоположное мнение, является то обстоятельство, что любовь, откидывая все аскетические принципы, видит в половом акте что-то враждебное себе, свое отрицание. Любовь и вожделение - до того различные, исключающие друг друга и противоположные состояния, что человеку в момент искренней любви мысль о телесном соединении кажется невозможной. Не существует надежды без страха, но это не меняет соотношения их, как диаметрально противоположных. Таково же отношение между половым влечением и любовью. Чем эротичнее человек, тем меньше он страдает от своей сексуальности, и наоборот. Если нет преклонения перед женщиной без страсти, то это еще не дает повода для отождествления этих явлений. В крайнем случае, их можно толковать, как противоположные фазы, в которые последовательно вступают одаренные натуры. Или лжет тот, кто утверждает, что еще любит женщину, желая обладать ею, или он никогда не знал любви, так различны любовь и половое влечение. Потому-то всегда веет лицемерием, когда говорят о любви в браке.
Близорукому глазу, который точно из намеренного цинизма продолжает отстаивать идентичность этих двух явлений, укажем хотя бы на то, что половое влечение растет с телесным приближением, любовь же ярче проявляется в отсутствии любимого существа; любовь для своей жизненности нуждается в разлуке. То, что не достигается никакими путешествиями в далекие страны (смерть глубокой любви, забвение, которого не дает время), все это вдруг дается благодаря случайному телесному соприкосновению к любимому существу, и прикосновение это, породив страсть, убьет любовь. Для человека выдающегося, с дифференцированным отношением к женщине, девушка, к которой он питает страсть, и девушка, которую он любит, глубоко различаются и фигурой, и походкой, и чертами характера: это два совершенно разных существа.
Итак, "платоническая" любовь существует, существует, не смотря на ее отрицание профессорами психиатрии. И скажу даже, что существует только платоническая любовь; все же остальное, что называется именем любви, есть просто свинство. Существует только одна любовь: любовь к Беатриче, поклонение Мадонне. Для полового же акта существует только вавилонская блудница".
Можно только посмеяться над этими рассуждениями Отто Вейнингера. Это что же - стоит только мужчине переспать с любимой женщиной или даже просто прикоснуться к ней, как вся его любовь исчезнет? Ну конечно же нет! Если он действительно любит, то телесное обладание любимой женщиной может только усилить его платоническую любовь. А вот если он притворяется, что любит, [4] то после того, как он переспит с этой женщиной, у него действительно появится повод прекратить притворяться.
[4. Или заблуждается, что любит].
Прав здесь Вейнингер только в одном - в том, что разлука усиливает платоническую любовь. Но усиливает только в том случае, если эти мужчина и женщина знали счастье телесной любви. Если же они не знали этого счастья, то разлука вполне способна погасить их платоническую любовь. Особенно мимолетную любовь, любовь с первого взгляда. А может и не погасить. Надо признаться, такое тоже вполне может произойти. Таковы парадоксы высокой любви, такова ее тайна. И эту тайну мы сейчас приоткроем, постаравшись только не потерять ее красоту.
Тайна высокой любви заключается в том, что биологической основой ее является половая неудовлетворенность. Именно поэтому платоническую любовь невозможно отделить от обычного секса, как это пытались и до сих пор пытаются делать теологи, философы и психологи; именно поэтому без правильного эстетического и сексуального воспитания ни о какой высокой любви между мужчиной и женщиной не может быть речи. Только в процессе такого воспитания биологический смысл половой неудовлетворенности изменяется, приобретает социальную ценность, и она из животного инстинкта превращается в высочайшую духовную потребность человека.
По всей видимости, все мы слышали о том, что вставать из-за стола нужно с легким чувством голода. Такую формулу поведения рекомендуют нам медики для поддержания у нас хорошей фигуры и охраны от переедания, снижающего сопротивление нашего организма болезням и стрессам. В этой декоративно-профилактической ценности и заключается сегодняшний социальный смысл этой формулы. Но если учесть, что все социальные потребности человека развиваются на основе его врожденных биологических потребностей, т.е. на основе той или иной его биологической неудовлетворенности, то у этой формулы появляется более глубокий социальный смысл.
Основной социальный смысл умеренности в еде заключается в том, что пищевая неудовлетворенность является биологической основой творчество человека. И наоборот, социальный смысл поглощения пищи заключается в том, что предела этому поглощению практически нет. Причем такое обжорство не обязательно должно сопровождаться снижением сопротивляемости организма болезням и стрессам. Если дополнить его закаливанием и дозированными психическими нагрузками, то никакой угрозы нашему здоровью оно не создаст. Можно даже при этом не заниматься спортом, достаточно нанять хорошего массажиста, чтобы физическая неподвижность не сказывалась на нашем здоровье. Были бы только деньги на все эти прихоти.
Поэтому, в принципе, человек может всю свою жизнь посвятить одному лишь обжорству. Биологически такой образ жизни ничуть не ущербнее того, что рекомендуют нам медики. Ущербен он только социально, поскольку творческие способности человека развиваются на основе противоположного чувства - чувства недоедания. Неумеренное поглощение пищи - это альтернатива творчества, это творчество наоборот, творчество в интересах своей утробы, а не в интересах общества. Они противостоят друг другу даже анатомически - в том и другом случаях человек может быть физически здоровым, но неумеренное поглощение пищи делает из него гору мяса и жира, а творчество в обычном его понимании делает его фигуру подтянутой.
То же самое можно сказать и о половой неудовлетворенности человека, которую также можно развивать в двух направлениях - биологическом и социальном. Биологическое направление - это половые излишества и половые извращения. С биологической точки зрения во всех этих излишествах и извращениях нет ничего ущербного. Именно поэтому их сегодня и удается оправдывать, причем даже законодательно, как, например, гомосексуализм. Но только потому, что не учитывается их социальная ущербность, не учитывается социальное направление развития половой неудовлетворенности. Это направление развивает не приемы удовлетворения полового инстинкта человека, а приемы оттягивания этого удовлетворения тем или иным социально оправданным способом, т.е. приемы высокой любви.
О том, насколько это не просто, говорит одно уже то, что между различными видами биологической неудовлетворенности человека не существует строгой границы. Точнее, не существует границы между видами социального развития этой неудовлетворенности. Именно поэтому заниматься творчеством человек может на основе как пищевой, так и половой своей неудовлетворенности; именно поэтому неправильное социальное развитие какого-то одного вида биологической неудовлетворенности сказывается на общем социальном развитии человека. Очень хорошо это видно на примере той же теории психоанализа Фрейда.
Дело в том, что в качестве одного из врожденных патологических инстинктов Фрейд рассматривает стремление его к смерти и мазохизму. Но при этом он путает действительные проявления этого инстинкта с возможными его проявлениями. В любого человека исходно заложено стремление не к смерти и мазохизму, а к жертвенности, т.е. к преодолению той или иной своей биологической потребности, в том числе потребности жить и потребности избавления от боли. И направить это стремление с помощью социального воспитания можно в двух направлениях - на благо обществу и во вред обществу. А вот этого как раз и не учитывает Фрейд, утверждающий, что в человека исходно заложено стремление к смерти и мазохизму, которое само по себе, без социального его оправдания, противно интересам общества.
Жертвенность, как сознательное пренебрежение своими биологическими потребностями, бессмысленна сама по себе! Она приобретает этот смысл только тогда, когда служит интересам общества, интересам рода и даже интересам одного человека, если эти интересы социально оправданы. Даже если жертвенность служит интересам личного физического или умственного развития человека, даже тогда она служит обществу, поскольку все эти формы деятельности сегодня социализированы. Они способствуют развитию общества или просто поддержанию его высокого социального уровня.
Именно этот момент - необходимость социального оправдания жертвенности - не учитывают сексуальные садомазохисты в своих сомнительных развлечениях. Превратив стремление к боли в личное удовольствие, они проигнорировали интересы общества. Более того, они обратили это стремление во вред обществу, пропагандируя свои развлечения, а фактически насилие, через средства массовой информации. Потому что не все, кто откликнется на эту пропаганду и придет к ним за развлечениями, примут самоистязание, но все примут истязание других.
Ведь редко кто из сексуальных садомазохистов по-настоящему истязает себя. Большинство из них ограничивается теми же любовными укусами и щипками, что и обычные люди на вершине оргазма. Все остальное в их сексе - плети, кандалы и т.д. - это лишь внешняя мишура, работа на публику. Но именно этой работой на публику и опасен в первую очередь сексуальный садомазохизм. Он опасен не тем, что люди в нем истязают себя - ради бога, если им это нравится. Он опасен тем, что в открытую пропагандирует насилие, пусть даже и сексуальное.
И как бы нам этого не хотелось, но платоническую любовь между мужчиной и женщиной можно рассматривать как тот же садомазохизм, только не физический, а психический. Неразделенная платоническая любовь - это то же самое, что и обычная физическая боль, преодолеваемая волевым способом, а счастливая платоническая любовь - это то же самое, что и обычный сексуальный садомазохизм, совмещающий сексуальное удовольствие с болью. Строгой границы между физическим и психическим садомазохизмом нет. Именно поэтому многие люди на вершине оргазма любят испытывать болевые ощущения - у них это стремление как бы заменяет платоническую любовь. Но обычные люди, в отличие от сексуальных садомазохистов, не доводят это свое стремление до крайности, а главное, не пропагандируют его через средства массовой информации.
Подобным психическим садомазохизмом все мы занимались не раз. По крайней мере мы, мужчины, им точно занимались, например, когда ухаживали за своей будущей женой. Вспомните, как мы подтрунивали над ее "серьезным" увлечением магией или чем-нибудь наподобие. Не по-настоящему, конечно, а в шутку, потому что глаза наши при этом светились не презрением, а любовью. И она, прекрасно понимая, что мы шутим, точно также в шутку колотила нас своими ладошками по плечам. А мы в это время млели от удовольствия, потому что готовы были стерпеть от нее и не такие побои. Но только от нее единственной, и больше ни от какой другой женщины... А потом она делала вид, что обиделась, и мы, прекрасно понимая, что ее обида не настоящая, принимались ее утешать...
Но, как сказал поэт, "ничто не вечно под луной", и лет через пять после свадьбы, по мере того, как наша любовь остывала, наши шутки над женой становились все более злыми, и она уже не рисковала давать волю своим рукам, потому что прекрасно понимала, что в ответ мы ударим ее уже вполне серьезно, изо всей своей мужской силы. И это уже будет не в удовольствие, это будет по-настоящему больно. И страшно... И глаза ее в этот момент становились такими растерянными, такими больными, что нас поневоле охватывали угрызения совести. Но трудно переступить через свой мужской гонор, и закрыв глаза на угрызения совести, мы продолжали мучить свою жену уже из чисто садистского удовольствия...
Все проблемы платонической любви заключаются именно в том, что биологической основой ее является сексуальная неудовлетворенность. Воспевая платоническую любовь в книгах и кинофильмах, мы воспитываем в человеке потребность в такой любви, но не давая ему практических сексуальных навыках, мы воспитываем в нем страх перед половым актом. Абсолютизируя свою платоническую любовь только потому, что подобное поведение ему более привычно, такой человек просто не решается оскорбить своего любимого сексуальными притязаниями. Или того хуже, вообще не решается подойти к нему из опасения быть осмеянным или отвергнутым. Вот и мается такой несчастный, истязая себя духовно, пока его не подцепит первый же достаточно искушенный в сексе и достаточно опытный в жизни представитель противоположного пола. Хорошим примером тому является рассказ Бальзака "Массимилла Дони":
"...Молодых людей отдаляло друг от друга препятствие, неведомое Массимилле, но жестоко терзавшее ее возлюбленного... Эмилио так боготворил свою возлюбленную, что она казалась ему недосягаемой. Годом позже он, пожалуй, уже не оказался бы во власти того благородного недуга, которому подвержены только очень юные мужчины и старики... Массимилла была счастлива сознанием, что она любима, и наслаждалась желанием, не представляя себе его конца; возлюбленный же ее, несчастный в своем счастье, время от времени добивался от юной подруги обещания и подводил ее к тому, что женщины называют бездной, но каждый раз, когда уже надо было сорвать цветы, растущие по краям этой бездны, он мог лишь слегка коснуться их, и ему приходилось обуздывать в сердце неистовство, которому он не решался дать выхода...
...Самая упоительная их нега, самое острое наслаждение сводилось к тому, что Массимилла привлекала голову Эмилио к себе на грудь и временами отваживалась коснуться губами его губ, причем она делала это, словно птичка, которая погружает клюв в прохладную воду источника, пугливо озираясь по сторонам. Поцелуй отдавался во всем их существе шумным, волнующим эхо, которое воспламеняло их. Что и говорить, мысль всегда будет неистовее, чем ее осуществление; иначе желание было бы менее прекрасно, чем наслаждение, а оно сильнее наслаждения; наслаждение - его детище..."
В данном случае Бальзак делает ту же ошибку, что и Вейнингер. Он не учитывает, что помимо навыков высокой любви человеку необходимы еще и навыки практического секса, причем не какие-то, а эстетически благополучные навыки. Только тогда его потребность в высокой любви не будет входить в противоречие с его сексуальными потребностями. А вот если эти навыки у него отсутствуют или, что равносильно, они эстетически неблагополучны, то отсюда и возникает такое мнение, как у Бальзака, - что наслаждение менее прекрасно, чем его желание. Или такое мнение, как у Вейнингера, - что платоническая любовь исключает секс.
Аналогичную ошибку делают все писатели и поэты - прошлые и современные, - воспевающие высокую любовь между мужчиной и женщиной, но так и не приблизившиеся к ее пониманию, обрывающие свое повествование, как только дело у их героев доходит до постели. Потому что прекрасно знают, что поведение их героев в постели, как правило, далеко от того, чтобы называться "высоким". Хорошо разбираясь в законах платонической любви между мужчиной и женщиной, они совершенно не представляют себе законов телесной любви - тех законов, которые делают ее высокой, божественной, неземной. Именно поэтому им и приходится умалчивать о поведении своих героев в постели, именно поэтому их произведения воспитывают в людях потребность в одной лишь платонической любви, делая их беспомощными в вопросах секса.
Влюбленный человек, любящий платонической любовью, лишь в той мере не решается оскорбить своего любимого сексуальными притязаниями, в какой у него отсутствуют практические сексуальные навыки. Ну и, разумеется, в той мере, насколько сильно он любит. Но это уже проблема повышения уровня сексуальных навыков у данного человека. Можно боготворить своего любимого и, в то же время, стремиться к половому акту с ним, если навыки этого акта соответствуют требованиям этой любви, т.е. являются божественными. А божественными могут считаться только те сексуальные навыки, которые опираются не столько на удовлетворение полового желания, сколько на оттягивание момента его удовлетворения тем или иным социально оправданным способом.
11. Правила секса.
Простой, казалось бы, вопрос: "В чем заключается смысл супружеской жизни?" Большинство людей сегодня ответит, что смысл ее заключается в рождении и воспитании детей. Дальше этого обычно не идут, а зря, потому что смысл супружеской жизни, помимо рождения и воспитания детей, заключается еще и в том, что она представляет собой одну сплошную подготовку мужчины и женщины к половому акту. Даже производственная деятельность мужчины и женщины, когда они находятся порознь, входит в эту подготовку. Не учитывая этого смысла своей супружеской жизни, мужчина и женщина утрачивают эстетику своего полового акта, сводят его к одному лишь коитусу, осуществляемому либо по расписанию, либо беспорядочным образом, при первом же возникновении у них полового желания. Вся остальная супружеская жизнь у них автоматически превращается в рутину. Именно отсюда и возникает мнение Вейнингера, [5] что все разговоры о любви в супружестве являются лицемерием.
[5. И не только его!]
До вступления в брак сама организация нашей жизни так влияет на поведение мужчины и женщины, что заставляет их более ответственно относиться к этой подготовке, больше следить за собой, чтобы сильнее понравиться друг другу. Именно поэтому время предсвадебного ухаживания мужчины за своей будущей женой и отождествляется у нас с настоящей любовью. Но после их вступления в брак большинство из этих социальных ограничений снимается, и мужчина и женщина автоматически превращают свою супружескую жизнь в рутину, потому что не представляют себе какого-то другого ее смысла, кроме рождения и воспитания детей. Только в течении медового месяца они еще относятся к своей супружеской жизни в соответствии с ее настоящим смыслом, т.е. как к одной сплошной подготовке к половому акту, а затем они перестают следить за собой и корректировать свое поведение так, чтобы как можно больше нравиться друг другу. Именно в этой послесвадебной утрате мужчиной и женщиной чувства новизны общения друг с другом и заключается смысл утраты ими чувства супружества как одной сплошной подготовки к половому акту. Сохраняют они это чувство только во внебрачных половых связях.
Любой опытный мужчина знает, что женщину нужно сначала подготовить к половому акту, и только потом к нему приступать. Иначе она не получит от этого акта того же удовольствия, что и он. Причем согласится она на этот акт без предварительной подготовки только в том случае, если мужчина и без того нравится ей. [6] И честно отбудет эту повинность, жертвуя собственным удовольствием, лишь бы доставить удовольствие любимому человеку. Со временем, конечно, и она приспособится извлекать удовольствие из подобного секса, особенно после родов. [7] Но никогда в ней не угаснет мечта о более красивой, более возвышенной телесной любви. Именно эта мечта, а отнюдь не их врожденное распутство, и толкает женщин на супружеские измены.
[6. Или в силу супружеской привычки].
[7. Сегодня это называется "пробуждением женской сексуальности"].
Подготовка женщины к половому акту состоит из двух этапов - словесного и телесного. Первый этап - это демонстрация женщине свой любви и нежности, а также соблазнение ее предстоящим удовольствием. Второй этап - это телесные ласки, целью которых является поиск и раздражение эрогенных зон. Те мужчины, которые более искушены в первом этапе подготовки, называются "галантными кавалерами", а те мужчины, которые более искушены во втором этапе подготовки, называются "хорошими любовниками". Сравнительно редко встречается мужская искушенность в обоих этапах, поскольку совмещать их можно, как правило, только в супружестве, основанном на взаимной любви. Но большинство мужчин сегодня стремятся как можно больше сократить оба этих этапа, чтобы побыстрее приступить к половому акту. И в этом заключается их принципиальная ошибка. Игнорируя подготовку женщины к половому акту, они профанируют половую любовь, сводят ее до животного уровня.
Ведь потому женщины и отдают предпочтение лесбийской любви, что с другими женщинами они находят то, чего недодают им мужчины, т.е. эстетику полового акта. По этой же причине лесбийская любовь воспринимается нами сегодня более снисходительно, чем мужской гомосексуализм, хотя является таким же половым извращением, как и последний. Среди таких женщин не так уж много истинных лесбиянок, гораздо больше среди них тех, кто отказался от мужской любви именно из-за ее эстетической неблагополучности. Зато среди мужчин-гомосексуалистов, из-за самой специфики мужского поведения, гораздо больше истинных гомосексуалистов, чем тех, кто невзлюбил почему-то женщин, но не испытывает настоящего полового влечения к мужчинам.
Стремление к эстетике полового акта заложено в женщин самой природой! Именно поэтому они и достигают оргазма обычно позднее мужчин, что для их возбуждения нужна более основательная, а точнее, более деликатная подготовка. И если мужчина не уделяет должного внимания этой подготовке, то женщина не получает от полового акта должного удовольствия. Это в лучшем случае, а в худшем случае половой акт оборачивается для нее насилием. Неудивительно, что многие женщины сегодня считают всех мужчин животными и насильниками. Очень точно эта женская точка зрения описана в рассказе Куприна "Штабс-капитан Рыбников":
"Она давно уже привыкла к внешним обрядам и постыдным подробностям любви и исполняла их каждый день по нескольку раз - механически, равнодушно, часто с молчаливым отвращением. Сотни мужчин, от древних старцев, клавших на ночь свои зубы в стакан с водой, до мальчишек, у которых в голосе бас мешается с дискантом, штатские, военные, люди плешивые и обросшие, как обезьяны, с ног до головы шерстью, взволнованные и бессильные, морфинисты, не скрывавшие перед ней своего порока, красавцы, калеки, развратники, от которых ее иногда тошнило, юноши, плакавшие от тоски первого падения, - все они обнимали ее с бесстыдными словами, с долгими поцелуями, дышали ей в лицо, стонали от пароксизма собачьей страсти, которая - она уже заранее знала - сию минуту сменится у них нескрываемым, непреодолимым отвращением. И давно уже все мужские лица потеряли в ее глазах всякие индивидуальные черты - и точно слились в одно омерзительное, но неизбежное, вечно склоняющееся к ней, похотливое, козлиное мужское лицо с колючим слюнявым ртом, с затуманенными глазами, тусклыми, как слюда, перекошенное, обезображенное гримасой сладострастия, которое ей было противно, потому что она его никогда не разделяла.
К тому же все они были грубы, требовательны и лишены самого простейшего стыда, были большей частью смешны, как только может быть безобразен и смешон современный мужчина в нижнем белье. Но этот маленький пожилой офицер производил какое-то особенное, новое впечатление. Все движения его отличались тихой и вкрадчивой осторожностью. Его ласки, поцелуи и прикосновения были невиданно нежны. И между тем он незаметно окружал ее той нервной атмосферой истинной, напряженной, звериной страсти, которая даже на расстоянии, даже против воли, волнует чувственность женщины, делает ее послушной, подчиняет ее желаниям самца..."
Кому как не женщине легкого поведения лучше всего знать, как ведут себя мужчины в постели! Можно осуждать ее саму за то, что она опустилась до такого положения, хотя и здесь нужно смотреть - по своей воле она это сделала или нет. Но как бы низко она не пала, она все равно остается человеком. По крайней мере, должна считаться человеком, а не животным, не станком для удовлетворения мужских половых потребностей. Потому что тот, кто во время полового акта обращается с женщиной как с животным, сам при этом превращается в животное.
Наверное, все мужчины согласятся, что сильнее всего их в женщинах возбуждает стыдливость. [8] Оно и понятно, поскольку женская стыдливость - это одно из качеств настоящей женщины. Именно таких женщин мужчины желают видеть своими женами. Но у своих жен они допускают это качество только в общении с другими мужчинами, а в общении ее со своим собственным мужем они считают это качество почему-то необязательным. Исключение для нее они делают только до свадьбы, пока определяют - настоящая она женщина или нет. Для остальных женщин они вообще никакого исключения не делают. Неудивительно, что многие женщины сегодня считают их животными и насильниками. И все из-за отсутствия у мужчин сексуальной культуры; из-за того, что они не понимают, какое это чудо - женская стыдливость, как оно хрупко и как бережно нужно с ним обращаться, чтобы не растоптать ненароком. Женская стыдливость - это одна из красот, одно из удовольствий телесной любви. Глумясь над этой красотой, мужчины лишают себя этого удовольствия.
[8. В известной ситуации, конечно].
Правда сразу же следует оговориться, что если мужчины сегодня не ценят женскую стыдливость, то женщины сегодня не понимают, что их стыдливость - это не самоцель, а одно из средств возбуждения мужской чувственности. Абсолютизируя свою естественную стыдливость, они делают ее неестественной, превращают ее в ханжество. Тем самым они лишают телесную любовь всякого удовольствия. Можно не сомневаться, что их мужья начнут искать это удовольствие на стороне. Это в лучшем случае, а в худшем случае такие женщины навсегда останутся старыми девами.
Другой пример. Все мы знаем, как женщины любят напускать на себя недоступный вид - чисто инстинктивно или подражая фотомоделям и манекенщицам. Эту женскую недоступность мы обычно рассматриваем как способ набить себе цену, желание поломаться перед мужчиной. И это действительно так, только называется это немного по-другому. Женская недоступность - это не желание женщины поломаться перед мужчиной, а желание ее выглядеть в глазах мужчины настоящей женщиной. Любая женщина, безусловно, доступна, но не для всякого, а только для любимого мужчины. Именно перед любимым мужчиной она, как правило, снимает маску своей недоступности. Или приоткрывает ее, если они недостаточно знакомы. Во всех остальных случаях настоящая женщина может быть доступна только для насильника. Не признавая за ней этого права на недоступность, мы автоматически превращаемся в такого насильника. А потом еще и смеемся над этой женщиной: такую строила из себя недотрогу, что прямо не подступись, а стоило завалить на диван, такой экстаз показала! Но здесь мы просто самим себе набиваем цену. Потому что если женщина не хотела этой связи, то ее экстаз был намного слабее того, что она испытала бы с любимым мужчиной, а если она хотела этой связи, то ее первоначальная неуступчивость была всего лишь игрой, способом посильнее нас возбудить. В любом случае мы оказываемся не на высоте.
Наверное, все мы слышали анекдоты про поручика Ржевского, не знающего отказа у женщин. Стоит только ему подойти к привлекательной женщине и сказать ей: "Мадам! Позвольте вас финтифлюхнуть!" - Как она тут же падает перед ним на спину. Или в какую-то другую позу, в зависимости от сюжета. Правда сам же поручик признает, что девять из десяти привлекательных женщин при этом дают ему по физиономии, и только одна соглашается. Но бравый поручик не унывает и не теряет апломба, поскольку десятой части всех привлекательных женщин вполне хватает для удовлетворения его половых потребностей.
Но вот на что мы сегодня не обращаем внимание, так это на то, что анекдоты про поручика Ржевского тешат мужское, но не женское самолюбие. Эти анекдоты исходят из предположения, что все женщины являются шлюхами, у которых за душой нет ничего, кроме секса - секса в любых формах, в любом количестве и с любыми мужчинами. Именно поэтому поручику Ржевскому и удается склонять их к половому акту без какой-либо предварительной подготовки. Ведь он далеко не насильник, этот бравый поручик, скорее даже наоборот, он по-своему уважает своих половых партнерш - действительных и потенциальных. Именно поэтому он и терпит пощечины от девяти из десяти привлекательных женщин, именно поэтому он и стал сегодня героем мужских анекдотов.
Но не зря сказал Гоголь в своем "Ревизоре": "Над кем смеетесь, господа? Над собой смеетесь!" Над своим скотским отношением к женщине! Если отдельные женщины действительно развили свою чувственность до таких пределов, что не нуждаются в какой-либо подготовке к половому акту, то это еще не означает, что они пойдут на него с любым мужчиной. А если отдельным женщинам действительно все равно, с кем переспать, то это еще не означает, что все остальные женщины должны брать с них пример. Ведь именно к этому и приглашают их анекдоты про поручика Ржевского - приглашают опуститься до скотского состояния. А раз их, то значит и нас, мужчин.
Самое печальное, что этого не понимают даже образованные мужчины, которым вроде бы сам Бог велел возвеличивать и поэтизировать женщину. Существуют, конечно, лирические произведения, посвященные женщине и написанные мужчинами. Но давайте спросим - кто из авторов этих произведений защищал в них не свою собственную любовь, а всех женщин без исключения? И кто из них не посмеивался над похабными анекдотами в дружной мужской компании? Конечно, скажем мы, женщины сами дают к тому повод. Но почему тогда мы им не указываем, какими хотели бы видеть их? Потому, что хотим видеть их именно такими, как в этих анекдотах. Если не свою возлюбленную, то свою жену, а если не свою жену, то какую-то постороннюю женщину. И если не открыто, то где-то глубоко у себя в душе. А кое-кто, например, тот же Отто Вейнингер, открыто высказывает эту идею в своей книге "Пол и Характер":
"...Опыт же показывает нам самым недвусмысленным образом, что (женщина - моя вставка), не считая одного кажущегося исключения, только сексуальна. Женщины желают или полового акта, или ребенка (во всяком случае - выйти замуж). "Любовная лирика" совершенной женщины совершенно лишена эротики и в высшей степени чувственна. Женщины очень недавно начали выступать с подобными произведениями, но уже проявили в этом отношении такую смелость, на какую до сих пор не отваживался ни один мужчина; их произведения могут удовлетворить самые жадные ожидания, подобные тем, какие возбуждает в нас "чтение для холостяков". Нигде нет даже намека на то чистое целомудренное влечение, которое любящий мужчина боится осквернить своей близостью; говорится только о диком сладострастии, буйном оргазме; эта литература лучше всего раскрывает нам, что природа женщины не эротична, а сексуальна...
На женщину действует лишь сексуальность, - отнюдь не асексуальность и не транссексуальность: от мужчины она требует не красоты, а полового желания. В мужчине на нее производит впечатление только фавн, а не Аполлон и не Дионис, не мужчина, а только "бычок"-самец; это прежде всего (об этом не может умолчать книга о настоящей женщине) - сексуальность в узком смысле слова, то есть похоть.
Обычно умалчивают и не могут составить себе точного представления о том, какое психологическое значение имеет для женщины, даже для девушки, мужской половой орган, насколько он господствует, хотя бы даже бессознательно, над всей ее жизнью. Я не хочу этим сказать, что женщина находит его красивым, что он ей нравится. Скорее она испытывает то же чувство, что и мужчина при виде головы Медузы или птица при виде змеи: он производит на нее гипнотизирующее действие, околдовывает ее. Она ощущает его как нечто несомненное: это ее судьба, это то, чего ей не избежать. Поэтому женщина боится увидеть мужчину голым и никогда не даст ему заметить желания видеть его таким, так как она чувствует, что в тот же момент погибнет. Фаллос - это то, что делает женщину абсолютно несвободной.
Половой орган - это как раз та часть, которая уродует мужское тело и самому мужчине кажется чем-то безобразным; поэтому скульпторы так часто прикрывают его акантовым или фиговым листком. Но именно эта часть сильнее всего действует на женщину, сильнее всего возбуждает ее и особенно в состоянии эрекции, когда он представляет из себя нечто наиболее отвратительное. Вот лучшее доказательство того, что женщина ищет в любви не красоты, а чего-то другого...
Как бы низко не стоял мужчина, он все же бесконечно выше самой возвышенной женщины; настолько выше, что не может быть речи о сравнении, о сопоставлении; но, тем не менее, никто не имеет права притеснять и угнетать женщину, даже низко стоящую. Справедливость требования равенства перед законом не может заставить знатока человеческой души отрешиться от убеждения, что между полами существует самая диаметральная противоположность..."
Здесь опять проявляется парадоксальность творчества Вейнингера. Что-то он уловил, конечно, в человеческой природе, но выставил это в таком свете, что не поймешь - то ли смеяться, то ли негодовать. Возьмем, к примеру, его утверждение, что самому мужчине его половой член кажется безобразным, и только женщина еще может найти в нем что-то привлекательное. Настоящему мужчине его половой член отнюдь не кажется безобразным, и особенно в состоянии эрекции. Безобразным он может быть только с точки зрения импотента. А то, что скульпторы во все века старались прикрыть его фиговым листком, объясняется влиянием церковной и светской морали. По этой же причине мужчины сегодня не могут щеголять по улице без трусов также свободно, как и без шляпы. И это вполне естественно, потому что безобразен не сам мужской половой член, безобразно нарушение общественных приличий.
То же самое можно сказать и об утверждении, что мужской половой член действует на женщину как удав на кролика. Ведь стоит только представить, что какой-то бич, покрытый коростой и грязью, благоухающий мочой и блевотиной, достанет перед женщиной из своих широких штанин... И что - женщина сразу погибла? Она тут же бросится к нему в объятия? Даже если она не бичиха, не пьяница, не уродина, а скромная, опрятная и симпатичная женщина? Да нет же! Она просто убежит и заявит в милицию. Или пожалуется своему мужу. А если это современная эмансипированная женщина, занимающаяся каратэ или чем-нибудь наподобие, да к тому же еще и мегера, то этому бичу можно только посочувствовать. Она его так отделает за эту выходку, что его, как сказал когда-то Аркадий Райкин, "ни одна больница не примет".
В данном случае Вейнингер сказал ерунду. Секс в жизни женщины действительно имеет огромное значение, в силу самих особенностей ее психики и физиологии. Секс, а точнее, сопровождающий его оргазм, - это предел эмоционального удовольствия в жизни человека, а эмоциональная жизнь для женщины имеет намного более важное значение, чем для мужчины. Но утверждать, что вид голого мужчины действует на нее гипнотизирующе, по меньшей мере, смешно. Особенно в отношении той женщины, которая повидала мужчин на своем веку. Это только неопытные девчонки, сталкивавшиеся с сексом пока что только в романах, могут панически бояться голых мужчин. Или старые девы. И то лишь те, которые погрязли в своем ханжеском отношении к сексу. Если же женщина осталась старой девой, сохраняя верность своему возлюбленному, с которым была почему-то разлучена в самом начале своей любви, она никогда не будет бояться голых мужчин. По крайней мере, панически. [9]
[9. Можете, например, представить, что такой страх испытывает Кончита из "Юноны и Авось" после тридцати лет разлуки с любимым? Лично я не могу].
А теперь более современный вопрос: "Как настоящая женщина должна относиться к миньету?" Согласно мнению сексологов, в миньете нет ничего неприличного, если он доставляет женщине удовольствие и если он делается с ее согласия. Все остальное сексологи считают ханжеством, проявлением сексуальной неграмотности человека. Но при этом они забывают о том, что любая форма секса только тогда может считаться эстетически благополучной, когда отвечает требованиям высокой любви. А это означает, что даже если женщину и не принуждают к миньету и даже если он доставляет ей удовольствие, то это еще не повод на него соглашаться. Если, конечно, она считает себя настоящей женщиной.
В данном случае сексологи делают ту же ошибку, что и Вейнингер. Они берут секс в том виде, в каком он существует сегодня, и утверждают его вечную ценность, отвергая в нем только насилие. Именно с этой их подачи миньет и стал сегодня простой разновидностью поцелуя. А то, как мужчины после этого относятся к женщинам, они не учли. Не во время миньета, а именно после, сплетничая о женщинах с другими мужчинами. Во время самого миньета мужчина может вести себя с женщиной вполне по-рыцарски, но если она не его возлюбленная и если он не любит ее по-настоящему, то в душе у него остается гаденькое отношение к ней, что и позволяет ему после этого обсуждать с другими мужчинами сексуальные наклонности данной женщины.
Так все же как настоящая женщина должна относиться к миньету? Перефразируя рекламу, настоящая женщина в этом случае должна соблюдать три правила:
Правило первое: "этого" нельзя делать с мужчиной, который ей неприятен.
Правило второе: "этого" нельзя делать с мужчиной, который ей безразличен, т.е. просто с нелюбимым мужчиной.
И, наконец, правило третье: "этого" нельзя делать с любимым мужчиной, если он неуважительно относится к ней. Например, похваляется перед другими мужчинами, что может вытворять со своей подругой в постели все, что захочет.
Только при выполнении всех этих трех правил женщина может получать удовольствие от миньета, не опасаясь за свою репутацию. Эти правила ограничивают биологическую потребность женщины в телесных ласках мужского тела, разновидностью которых является миньет, требованиями общественной морали и эстетической привлекательности, что и является наиболее характерным признаком высокой любви. В противном случае миньет превращается либо в насилие, либо в разврат, в способ увеличения удовольствия от полового акта, не требующий от мужчины и женщины никаких духовных обязательств друг перед другом и перед обществом.
12. Оправдание секса.
Единственный достойный человека способ увеличения удовольствия от полового акта заключается в совершенствовании техники сексуальных игр, в приспособлении этой техники к интересам общества. Только такой половой акт, даже если он и не предполагает деторождение, может считаться угодным Богу, поскольку только такой половой акт не противоречит понятию высокой любви. Сегодняшние способы увеличения этого удовольствия, типа проведения полового акта каждый раз в новой обстановке или проведения его в необычной обстановке, - это не половая эстетика, а половое извращение. Это то же самое, что и спаривание у всех на виду, когда чувство стыда не снижает, а обостряет половое удовольствие. Можно не сомневаться, что развивая дальше эту "эстетику", мы придем именно к такому бесстыдству. И будем в этом не оригинальны. Подобную технику секса уже опробовали в свое время римские императоры. К чему это привело, хорошо известно.
Суть сексуальных игр, предваряющих половой акт, заключается именно в том, что они стимулируют в человеке половую неудовлетворенность за счет все более и более сильной концентрации его внимания на предстоящем половом акте. Именно такой концентрации внимания, повышающей уровень половой неудовлетворенности человека, и служат все словесные и телесные ласки. Главное в них - правильно подвести человека сначала к половому акту, а затем и к его вершине - оргазму. "Правильно" в данном случае означает все обычные требования высокой любви и, как мы вскоре увидим, многое другое.
Известно, что у каждого человека на теле существуют эрогенные зоны, раздражение которых с помощью поцелуев, поглаживаний, надавливаний и т.д. практически сразу же вызывает у него половое возбуждение. Раздражение других участков тела также может вызывать это возбуждение, но с большим запаздыванием и в гораздо более слабой степени. Именно поэтому люди, умеющие быстро отыскивать эрогенные зоны у своего полового партнера и правильно их раздражать, и считаются сегодня хорошими любовниками.
Правильное раздражение эрогенных зон - это и есть искусство телесной любви, требующее таких же профессиональных навыков, как и любое другое искусство. Ведь помимо постоянных эрогенных зон у человека существуют еще и кочующие эрогенные зоны, изменяющие свою локализацию на его теле в зависимости от обстановки, в которой проводится половой акт, личности полового партнера, уровня его сексуальных навыков, его предварительного настроения и т.д. Ловить такие кочующие зоны довольно сложно, особенно если сам находишься в состоянии полового возбуждения. Именно поэтому у большинства супругов со временем вырабатывается некоторый стереотип проведения полового акта, закрепляющий локализацию их эрогенных зон в постоянных точках.
В принципе, такое решение проблемы поиска эрогенных зон является правильным. Нужно только добавить, что дело здесь не столько в закреплении локализации эрогенных зон с помощью одного стереотипного способа проведения полового акта, сколько в направленном изменении локализации этих зон с помощью различных стереотипных способов проведения полового акта - способов, известных обоим партнерам. Тем самым половой акт превращается в разновидность социального общения между мужчиной и женщиной, в своего рода разговор между ними посредством речи телесны ласк.
Часто неопытных супругов беспокоит вопрос: "Какие позы во время полового акта можно считать приличными, а какие нет?" На это сексологи обычно отвечают, что не существует неприличных поз, существуют только неприличные мысли. Вопрос в данном случае не в приличии, а в удобстве той или иной позы для половых партнеров. В одних позах им удобнее обниматься, [10] в других - целоваться, а в третьих - совмещать поцелуи с объятиями. Кроме того, существуют ограничения, накладываемые конституцией половых партнеров, а также особенностями строения их половых органов. Других же ограничений на позы не существует, не считая, конечно, обоюдного согласия половых партнеров на их применение. Более того, для сохранения сексуальной гармонии сексологи рекомендуют супругам время от времени разнообразить привычный для них набор этих поз.
[10. Точнее, совмещать объятия с фрикциями].
Но не зря сегодня церковь считает всю эту сторону секса дьявольским искушением. Точно также не зря сегодня женщины сопротивляются попыткам мужчин навязать им какую-то новую позу, поскольку инстинктивно чувствуют социальную неблагополучность подобного секса. А социально благополучным может считаться только такое изменение поз, которое направляется речью телесных ласк, т.е. социально осмысленным телесным общением мужчины и женщины. Только тогда у них не будет возникать никаких разногласий при изменении поз, только тогда от их сексуальной изобретательности не будет попахивать грязью. Тогда же и телесная любовь их будет заслуживать того, чтобы называться "высокой".
Именно в возвышенной, нежной речи телесных ласк заключается светлый смысл телесной любви между мужчиной и женщиной! Ведь можно почти гарантировать, что когда в нашем обществе появится подобная речь, тогда мы увидим, что наши сегодняшние телесные ласки по большей части сводятся к абракадабре. Только в лучших, наиболее благополучных с эстетической точки зрения формах секса этот смысл приближается к милому детскому лепету, в котором членораздельная речь перемешивается с неоформленным гульканьем. В эстетически неблагополучных же формах секса этот смысл сегодня сводится к грубостям, оскорблениям и сквернословию, перемешиваемому с животным рычанием, взвизгами и завыванием.
Социальная ущербность телесной любви между мужчиной и женщиной заключается именно в том, что сегодня она имеет животный смысл! В других сферах деятельности человек развил свою способность к общению до величайшего разнообразия, до возможности передавать тончайшие оттенки своих чувств и социальных понятий, а в сфере секса он до сих пор остается на уровне животного. Единственную светлую сторону секса сегодня составляет лишь то здоровое, биологически благополучное, что есть в животной любви. Все остальное в этой сфере, что наизобретало человечество за свою историю, как правило, является грязью.
Секс, как культурный феномен ценен именно тем, что является средством общения между людьми! Не источником удовольствия, а именно средством общения! То, что он является еще и источником удовольствия, объясняется особой природой оргазма, способность к которому является у человека врожденной и не зависит от социальной развитости этого вида общения. Но такую же природу имеет любое понимание между людьми, возникающее в обычном словесном общении. Причем понимание это может достигать не меньшей силы, чем в половом оргазме, и приносить человеку не меньшее удовольствие. А это означает, что с помощью речи телесных ласк можно управлять оргазмом также сознательно, как и обычным пониманием.
Наверное, многие мужчины замечали, что если во время телесных ласк нашептывать женщине различные нежности, то она возбуждается намного быстрее, чем тогда, когда слышит одно лишь наше пыхтение. Именно поэтому мы и говорим, что женщина любит больше ушами, нежели глазами. Но вот о чем мы сегодня не подозреваем, так это о том, что все эти нежности можно "нашептывать" женщине с помощью тех же телесных ласк, и что этим способом можно довести женщину до такого возбуждения, о котором и мы, и она сегодня можем только мечтать. Нужно лишь в совершенстве владеть настоящей речью телесных ласк.
При обычных телесных ласках происходит, фактически, то же самое, только не на социальном, а на биологическом уровне понимания. Увеличение полового возбуждения человека при обычных телесных ласках - это ни что иное, как увеличение его заинтересованности в половом акте, т.е. биологическое осмысление обычных телесных ласк. Точнее, это заинтересованность в оргазме, как предельной форме этого осмысления, потому что даже сам половой акт [11] является всего лишь разновидностью телесных ласк. Наиболее сильной, наиболее действенной телесной лаской, но всего лишь одной из многих. [12] Именно поэтому половой акт далеко не всегда доставляет человеку удовольствие. Например, когда является насилием. С социальной точки зрения в этом случае люди просто не понимают друг друга. И если подобная точка зрения кажется нам черезчур упрощенной, то только потому, что сегодня мы недооцениваем воздействие обычного словесного общения на физиологию человека.
[11. То есть коитус, фрикции, как таковые].
[12. Поскольку половые органы являются наиболее чувствительной эрогенной зоной].
В качестве дополнительного аргумента можно привести мнение сексологов, согласно которому фрикции допустимы и во время сексуальных игр, как средство более быстрого возбуждения одного из половых партнеров, доведения его до уровня возбуждения другого полового партнера, но не как средство достижения оргазма. Потому что с социальной точки зрения удачным может считаться только тот половой акт, в котором половые партнеры достигают взаимопонимания, т.е. одновременно приходят к оргазму. Даже если один из них до этого уже испытал несколько оргазмов, или они оба испытали их, но в разное время, завершающий оргазм в половом акте обязательно должен быть одновременным.
Оргазм - это разновидность озарения, т.е. предельно ясного понимания человеком каких-то природных и общественных явлений. Особенность оргазма, как разновидности озарения, заключается в том, что он ограничивается половой (сексуальной) тематикой. Другие виды озарения у человека могут достигать такой же силы, что и оргазм, но их тематика ограничивается другими видами деятельности человека. Именно это различие тематики и определяет особенности физиологических реакций нашего организма при обычных озарениях и при оргазме.
Другое отличие оргазма, как разновидности озарения, заключается в том, что сегодня он не имеет социального смысла. При обычном озарении человек осознает какую-то новую информацию. Именно эту информацию, а точнее, ее осознание, мы и рассматриваем обычно как причину того удовольствия, которое принесло нам данное озарение. Однако это не совсем верно, поскольку осознание человеком какой-то информации всегда предваряет восприятие этой информации. Именно это восприятие и следует рассматривать в качестве причины того удовольствия, которое несет нам то или иное озарение.
Данное уточнение принципиально важно, потому что озарение у человека может быть не только сознательным, но и бессознательным. Классическим примером такого бессознательного озарения является половой оргазм, во время которого человек не осознает никакой информации, хотя испытывает такое же, а зачастую и более сильное удовольствие, чем при обычном озарении. Причиной этого удовольствия является половой акт, представляющий собой ни что иное, как разновидность телесного восприятия человека. В половом акте это восприятие не осознается человеком, по крайней мере, на социальном уровне, но, тем не менее, приводит его к оргазму.
В качестве доказательства этого факта можно рассматривать практику восточных религий - индуизма, буддизма, ламаизма и др., - целью которых является подведение человека именно к такому бессознательному озарению. [13] Подобное озарение достигается не обычным накоплением знаний, а особыми психотехниками, развивающими внутреннее подсознательное [14] восприятие человека. Именно поэтому за всю историю восточных религий ни один гений подобного озарения не сумел истолковать его с научных позиций.
[13. Не к оргазму, а именно к озарению, потому что половая тематика в этих религиях стоит на одном из последних мест].
[14. Так называемое "интуитивное"].
Но оргазм - это предельная форма озарения при половом акте. Более слабые формы этого озарения, равносильные обычному пониманию, представляет половое возбуждение. Источниками такого возбуждения являются локальные эрогенные зоны - участки тела человека, раздражение которых с помощью телесных ласк вызывает у него половое возбуждение. Этим половое возбуждение отличается от оргазма, эрогенной зоной которого является все тело человека. Поэтому для ускорения наступления оргазма половым партнерам можно рекомендовать раздражать друг у друга сами эрогенные зоны, чтобы они расширялись и сливались друг с другом. И наоборот, для оттягивания наступления оргазма им можно рекомендовать избегать раздражения самих эрогенных зон, чтобы они как можно дольше не сливались друг с другом.
Другая рекомендация заключается в том, чтобы завершать половой акт в таком положении, которое более удобно для объятий. [15] Поскольку во время оргазма эрогенной зоной становится все тело человека, то наиболее подходящей для оргазма телесной лаской являются именно объятия. [16] Поэтому пока женщина недостаточно возбуждена, мужчина не должен прибегать к объятиям, иначе он ускорит наступление у себя оргазма. На этом этапе сексуальных игр ему лучше прибегнуть к поцелуям. Женщина на этом этапе не должна проявлять активности. Точнее, она должна помогать мужчине возбудить ее саму и стараться избегать прикосновения к его эрогенным зонам.
[15. Например, в положении лицом к лицу или в положении мужчина лицом в спине женщины].
[16. Помимо фрикций, конечно].
Правда сегодня сексологи рекомендуют мужчине, прежде чем самому испытать оргазм, довести сначала женщину несколько раз до оргазма. Объясняется это тем, что большинство мужчин за один половой акт могут испытать только один оргазма, тогда как большинство женщин - несколько оргазмов. Только очень сильные и молодые мужчины за один половой акт могут испытать несколько оргазмов. Но даже в этом случае после каждого оргазма им необходимо отдохнуть в течение нескольких минут. К старости же этот промежуток времени у них еще более увеличивается - от нескольких часов до нескольких дней и даже месяцев.
Но в такой рекомендации совершенно не учитывается активное участие женщины в сексуальных играх. У большинства мужчин после первого оргазма действительно снижается эрекция и падает половая возбудимость. Но это еще не означает, что половой акт для них на этом можно считать завершенным. Это означает лишь то, что дальнейшее продолжение полового акта у данных мужчин целиком зависит от женщины. Если эта женщина проявит активность в телесных ласках, раздражая у мужчины уже сами эрогенные зоны, а не избегая их, то она вполне может подвигнуть его, как минимум, еще на один оргазм, а как максимум, может превратить его во второго Сильвестра Сталлоне. От мужчины в этом случае требуется только одно - не пытаться завалиться спать сразу же после первого своего оргазма.
С другой стороны, если наступление оргазма у мужчины почему-то затягивается, то это еще не означает, что женщина может забыть обо всем и целиком отдаться собственному удовольствию, испытывая один оргазм за другим. Сегодня такую мужскую способность считают свидетельством его искушенности в телесной любви, поскольку она наиболее отвечает рекомендациям сексологов. Между тем, эта способность свидетельствует скорее о сексуальной неграмотности мужчины, чем о его искушенности в сексе. Ведь секс - это не игра в одни ворота, а форма общения, предполагающая равное участие мужчины и женщины в достижении взаимопонимания, т.е. оргазма. Пусть не социального, пусть биологического, но взаимопонимания. Поэтому с таким мужчиной женщина должна вести себя более активно, ускоряя наступление у него оргазма с помощью телесных ласк. А дальше - по обстоятельствам, в зависимости от того, может или не может данный мужчина достичь еще одного оргазма самостоятельно.
Дело ведь не в том, чтобы за один половой акт мужчина и женщина испытали максимальное количество оргазмов - подобное соревнование на выносливость никому не нужно. [17] Дело в том, чтобы мужчина и женщина испытывали оргазм одновременно, поскольку только такая форма секса может считаться социально благополучной, даже если она не имеет социального смысла. В таком случае они могут считать, что нашли друг с другом взаимопонимание. На каком оргазме остановиться - это уже личное дело данного мужчины и данной женщины. Продолжать их испытывать до полного истощения организма вряд ли имеет смысл. Останавливаться им нужно до появления первых признаков усталости. Тогда мужчина и женщина не только сохранят свои силы для завтрашней работы, но даже увеличат эти силы. Именно это и имеют в виду сексологи, когда говорят, что секс стимулирует физическую и умственную активность человека.
[17. По крайней мере, пока не существует официальных соревнований по этому "виду спорта"].
Стремление мужчины и женщины испытать в половом акте максимальное количество оргазмов - это простейшая и, в то же время, наиболее массовая на сегодняшний день форма половых излишеств. А половые излишества, как я уже говорил, представляют не социальное, а биологическое направление развития половой неудовлетворенности человека, т.е. способы самого удовлетворения его полового инстинкта, а не способы оттягивания этого удовлетворения тем или иным социально оправданным способом. Такие способы развивают не эстетику полового акта, а грубую чувственность и физическую выносливость. А это означает, что стремление мужчины и женщины испытать в половом акте максимальное количество оргазмов противоречит требованиям высокой любви.
13. Трансцендентный секс.
Из всего сказанного следует, что половое возбуждение у человека имеет не столько физиологическую, сколько психологическую природу. Доказательством психологической природы полового возбуждения является относительность понятия эрогенных зон. Наш рот, например, считается одной из наиболее чувствительных эрогенных зон. [18] Именно поэтому поцелуй и обладает для нас сексуальным значением. Зато арабы поцелуя, как такового, не знают - его заменяет им касание носами. Думается, что оно приносит им не меньшее удовольствие, чем нам поцелуй. Достаточно сказать, что в подобном выражении чувств случаются даже переломы переносицы. Правда касание носами у арабов больше походит на наше рукопожатие, поскольку менее специфично в половом отношении. Но ведь и в нашем рукопожатии существуют психологические различия. Одно дело, когда мы пожимаем руку своему другу, а другое дело, когда пожимаем ее красивой женщине.
[18. Особенно внутренняя поверхность губ и язык].
В качестве другого примера можно привести неопределенность локализации эрогенных зон у человека, достигшего половозрелого возраста, но не имеющего опыта половой жизни. При этом половое возбуждение у него вызывается не столько общением с представителями противоположного пола, сколько его собственным воображением. Это в том случае, конечно, если он имеет представление о взаимоотношениях полов. Если же он в этом вопросе является полным ребенком, то половое возбуждение у него возникает вообще без какой-либо связи с его поведением. Все это говорит о том, что эрогенные зоны человека являются не столько врожденными, сколько приобретенными образованиями - приобретенными в процессе половой жизни данного человека.
Эрогенные зоны - это ни что иное, как области телесного внимания человека. Стоит только ему сосредоточиться на предстоящем половом акте, как на его теле тут же возникают эрогенные зоны. [19] И то, что многие из этих зон являются кочующими, тоже понятно, поскольку любому виду внимания человека свойственно изменять свое направление время от времени. Гораздо труднее удерживать его в неподвижном состоянии. Наш взгляд, например, при рассмотрении любого предмета, непрерывно скачет из одной его точки в другую, мелко дрожит и плавно смещается в сторону. Причем все эти движения взгляда совершаются бессознательно, никак не ощущаются нами. А ведь существуют еще и сознательные движения взгляда, направляемые нашими интересами или изменением окружающей обстановки.
[19. Если, конечно, это сосредоточение вызывается радостью, а не страхом или брезгливостью].
То же самое справедливо и для эрогенных зон, как разновидности внимания человека, с той лишь разницей, что в их случае практически отсутствует сознательное движение. Но только потому, что в телесном внимании человека сегодня отсутствует социальный смысл, отсутствует социальная организация его с помощью речи телесных ласк. Ведь если телесным ласкам придать конкретный социальный смысл, подобный языку жестов глухонемых, то эрогенной зоной человека может стать любая точка его тела, в которой заканчивается соответствующее слово и соответствующая фраза речи телесных ласк. В таком случае половым партнерам останется только подбирать наиболее интересные в сексуальном отношении фразы, чтобы максимально возбудить друг друга. Правильное смещение эрогенных зон и правильный поиск этих зон при этом будут осуществляться автоматически, за счет самого смысла речи телесных ласк.
Самое интересное, что подобная речь уже существует, только в несколько иной форме, не имеющей прямого отношения к сексу. Она применяется при обучении детей, слепоглухонемых от рождения. Отсутствие у них зрения и слуха приводит к тому, что они не могут учиться самостоятельному поведению как все обычные дети. Таких детей можно обучать только через телесные ощущения. Вот как это описывается в книге Сергея Рязанцева "Тайна запахов и звуков":
"Так как слепоглухонемой ребенок лишен возможности не только видеть поступки взрослых, но и получать о них слуховую информацию, то навыкам самообслуживания он обучается искусственно. Рука ребенка приобретает многоцелевое назначение: рукой он "осматривает" предметы, знакомится с их функциональным назначением, усваивает действия с ними и, наконец, выполняет эти действия. Вот, например, такие, казалось бы, простые и знакомые нам с раннего детства предметы, как ложка или вилка, но они концентрируют в себе многовековой опыт людей. Опыт этот нельзя передать слепоглухонемому ни рассказом, ни демонстрацией, а только совместными многодневными терпеливыми действиями.
С накоплением навыков индивидуального самообслуживания общение становится все более многосторонним и начинает выходить за рамки сотрудничества обучающегося и обучаемого. Это ведет к активизации общения на деловой основе. Естественные жесты, а затем дактильные "слова" и "фразы" позволяют устанавливать первые связи между воспитанниками внутри учебных групп. Постепенно... педагоги формируют у ребенка обиходную лексику, несколько позднее слепоглухонемых приобщают к чтению.
Методика чтения осуществляется с помощью осязания пальцами широко известных выпуклых букв, предложенных Брайлем...
...к 1976 году двадцать выпускников детского дома уже трудились в Загорском учебно-производственном предприятии Всероссийского общества слепых, а четверо учились на последнем курсе факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова..."
В книге не говорится, обучают ли слепоглухонемых практическим сексуальным навыкам. Думается, что с ними поступают также, как и с обычными детьми в этом случае - суют им в руки подходящую книжку, а потом отвечают на их вопросы. Отличие заключается в том, что книги для слепоглухонемых написаны на азбуке Брайля, а отвечают на их вопросы не с помощью голоса, а с помощью языка телесных соприкосновений. Но в одном можно быть точно уверенным - во время сексуальных игр супруги-слепоглухонемые не просто ласкают друг друга с помощью телесных соприкосновений, но еще и осмысленно общаются друг с другом. И это общение, в отличие от любого другого, вызывает у них половое возбуждение, в силу одной лишь своей тематики.
И еще один пример на эту же тему. Хорошо известно, что половое возбуждение может охватывать человека в самых неподходящих ситуациях и от самых пустячных причин, не имеющих вроде бы никакого отношения к половому акту. Например, из-за трения одежды о половые органы. Или от тряски в общественном транспорте. Или от дуновения ветра на пляже. И даже без всякого повода, например, на производственном совещании. Более характерно это, конечно, для молодежи. Со взрослыми людьми, имеющими достаточно продолжительный опыт половой жизни, такие ситуации случаются редко. Но, тем не менее, все же случаются.
Как мы выкручиваемся из таких ситуаций - лучше на рассказывать, это тема для анекдотов. У женщин с этим, конечно, попроще, но дело не в этом, а в том, что все эти ситуации возникают именно потому, что в нашей телесной любви сегодня отсутствует социальный смысл. Сегодня мы не различаем в своих телесных ощущениях какую-либо социальную тематику - половую, бытовую, производственную и т.д. Мы как бы неправильно понимаем свои телесные ощущения, неправильно осмысливаем телесные раздражители. Точно также новорожденные поначалу неправильно осмысливают все условные раздражители своей психики.
Отсюда понятно, почему такие ситуации чаще случаются с молодежью и реже с более опытными людьми. Просто последние, по мере увеличения своего полового опыта, более точно реагируют на телесные раздражители своей психики. У молодежи такого опыта нет, зато половая потенция у нее даже выше, чем у взрослых людей. Вот и включается у нее эта потенция от любого дуновения ветра.
Сексологи в таких случаях рекомендуют нам подавлять свое половое желание. И это, в принципе, правильно, поскольку подавление полового желания - это один из способов направления его в нужное русло. Но если при этом не стимулировать его практическим опытом половой жизни, то подавление полового желания не даст человеку ничего, кроме снижения половой потенции. Это в лучшем случае, а в худшем - толкнет его к половым извращениям. Именно поэтому, а точнее, из-за отсутствия в нашем обществе системы обучения практическим сексуальным навыкам, многие юноши до начала своей половой жизни занимаются мастурбацией.
Как утверждают те же сексологи, чтобы избежать всего этого, достаточно обычного здорового опыта половой жизни. Но не потому ли даже опытные люди сегодня попадают в упомянутые ситуации, что обычный опыт половой жизни не позволяет их полностью избежать? И не потому ли неофициальная мораль сегодня все больше склоняется к мнению, что удовлетворение полового желания допустимо даже в таких ситуациях, если соблюдены определенные приличия, что обычного опыта половой жизни недостаточно для полного удовлетворения наших половых потребностей? Но если следовать этому мнению, то в конце концов мы придем к тому же бесстыдству, что и римские императоры. Ведь соблюдение половых приличий - это тоже подавление полового желания, и если неофициальная мораль отказывается от этого подавления, допуская удовлетворение полового желания в любой ситуации, то рано или поздно она откажется и от половых приличий, развивая "эстетику" подобного секса.
Единственное социально благополучное решение этой проблемы заключается в изучении речи телесных ласк. Тогда сама социальная тематика телесных ощущений будет управлять реакциями нашего организма на телесные раздражители, и половым возбуждением мы будем реагировать только на телесные ласки своего полового партнера. Остальные телесные раздражители, имеющие другой социальный смысл, будут игнорироваться нашим организмом. Точнее, они будут игнорироваться его половой системой. Другие системы нашего организма могут реагировать на эти раздражители, если их социальный смысл допускает такое реагирование.
Ведь речь телесных ласк может обеспечить нам практически те же ощущения, что и занятия сексом в необычной ситуации. Более того, с помощью речи телесных ласк можно создать иллюзию даже самой невероятной, самой сказочной ситуации, о которой сегодня мечтают только писатели и поэты. Сам социальный смысл этих ласк будет играть роль такой ситуации, а параллельное раздражение эрогенных зон сотрет при этом границу между вымыслом и реальностью. С социальной точки зрения подобный секс безупречен, поскольку не посягает на общественные приличия. Вся необычность его ограничивается сферой психики и касается только самих половых партнеров. Иначе, как трансцендентным, такой секс не назовешь...
14. Любовь и ложь.
Разумеется, навыки подобного секса можно обратить и против морали. Ведь можно почти гарантировать, что с помощью речи телесных ласк сексуальные экстремисты попытаются оправдать беспорядочные половые связи, поскольку наше обычное словесное общение не предполагает в этом случае никаких моральных ограничений. Иначе говоря, если с помощью обычной речи нам сегодня позволено разговаривать с любым человеком, независимо от его пола, возраста и семейного положения, то почему бы нам точно также не разговаривать с ним с помощью речи телесных ласк? Официальная мораль с этим, разумеется, не согласится, а чтобы удержать ситуацию под контролем, ей придется повсеместно запретить употребление речи телесных ласк. И вернуться к той же проблеме богопротивности телесной любви между мужчиной и женщиной.
Выход заключается в таком развитии речи телесных ласк, чтобы она самим своим смыслом накладывала моральные ограничения на ситуацию. Так, например, свою сестру или мать мы целуем совершенно иначе, чем любимую женщину. Даже любимую женщину мы целуем по-разному, в зависимости от ситуации. Одним способом мы целуем ее во время интимной близости, а другим - у всех на виду, когда просто хотим засвидетельствовать ей свою любовь. Но сегодня эти наши поцелуи, из-за отсутствия у них социального смысла, не управляют ситуацией, а следуют ей. Они не накладывают моральных ограничений на ситуацию, а сами являются следствием такой ситуации - следствием наших неосознанных представлений о морально допустимом поведении в данной ситуации. Именно поэтому нас и возмущает слишком уж откровенное сексуальное поведение молодежи на улице.
С другой стороны, для полноценного управления ситуацией недостаточно какой-то одной формы речи. Поэтому своя речь телесных соприкосновений должна существовать для ситуации телесной любви между мужчиной и женщиной, для ситуации платонической любви между ними, для ситуации дружбы между мужчиной и женщиной, между мужчиной и мужчиной, между взрослым и ребенком и т.д. Более того, своя речь телесных соприкосновений должна существовать для любых ситуаций общения - между человеком и человеком, между человеком и животными, между человеком и растениями, между человеком и стихиями природы и т.д. Тогда сама моральная подоплека ситуации будет диктовать нам подходящую форму общения. Именно диктовать, а не предполагать, как сегодня.
Решение этой проблемы уже существует. В 1986 году вышла в свет книга Алана Пиза "Язык жестов", обобщившая опыт зоологии, антропологии, социологии и психологии в области невербального общения. [20] Основная идея этой книги заключается в том, что от 60 до 80% информации в нашем общении передается с помощью невербальных сигналов - мимики, жестов, неопределенных восклицаний и др. - и только 20-40% - с помощью обычных слов. Отсюда автор делает вывод: с помощью невербальных средств можно гораздо быстрее достигнуть успеха в общении, чем с помощью самой изощренной риторики.
[20. От латинского "verbalis" - "словесный"; невербальный - значит несловесный].
В качестве примера приведу отрывок из книги Алана Пиза:
"Часто спрашивают, какие жесты и телодвижения используются людьми для выражения своей заинтересованности. Мы перечислим сигналы, используемые особями обоего пола для завлечения потенциальных сексуальных партнеров...
Мужчина начинает прихорашиваться при виде женщины, которая ему нравится,... - руки его потянутся к шее, чтобы поправить галстук. Если он не носит галстук, может поправить воротничок или смахнуть несуществующую пыль с плеча, поправить запонки, рубашку, пиджак или другой предмет туалета. Он может также пригладить волосы, чтобы выглядеть привлекательнее.
Самым агрессивным сексуальным проявлением мужчины по отношению к женщине будет вызывающий жест - закладывание больших пальцев рук за ремень, чтобы акцентировать область гениталий... Он может также развернуть к ней свое тело и поставить ногу носком в ее сторону. Он смотрит интимным взглядом... и задерживает свой взгляд на долю секунды больше положенного. Если он по-настоящему заинтересован, зрачки его глаз будут расширяться. Часто он стоит, держа руки на бедрах.., чтобы подчеркнуть свою физическую силу и показать готовность к взаимодействию с этой женщиной...
Когда дело доходит до ритуала ухаживания, мужчины в нем преуспевают ровно столько, сколько преуспевает рыбак, стоящий по колено в воде и пытающийся поймать рыбу, колотя ее палкой по голове.
У женщин... больше приманок, и они имеют такие навыки в "ловле рыбы", что мужчинам и не снилось".
По всей видимости, каждый из нас хоть раз в жизни, но задавался вопросом: "А что именно говорит внутри нас, когда мы мысленно произносим ту или иную фразу?" Так вот, говорят в этом случае те же внутренние органы нашего тела. Какие именно органы говорят - сердце, легкие, желудок, печень, почки, кишечник - в данном случае трудно сказать. Отличие мысленной речи от обычной в том и заключается, что в ней наши органы разговаривают "хором". Обычная речь человека - это разновидность дыхания, приспособленного для выполнения социальной функции. Точно такое же приспособление к выполнению социальной функции представляет и наша мысленная речь, с той лишь разницей, что не выделяет какие-то конкретные органы.
С другой стороны, организм человека является цельным образованием, в котором работа внутренних органов неразрывно связана с работой внешних органов. Поэтому в "создании" наших мыслей и чувств участвуют не только внутренние, но и внешние органы нашего тела. Прежде всего - это мышцы тела, мышцы лица и мышцы глаз. В тот момент, когда мы думаем или переживаем, все эти мышцы непроизвольно изменяют свой тонус или непроизвольно сокращаются и расслабляются. Не так сильно, конечно, как при сознательных движениях, но все же достаточно заметно. Внешне эти непроизвольные движения мышц обнаруживают себя небольшими отличиями наших привычных поз, характерными жестами, характерной мимикой лица и характерным выражением глаз. Именно эта особенность непроизвольных движений и позволяет рассматривать их в качестве невербальных сигналов.
Биологически обусловленные непроизвольные движения хорошо нам знакомы - это все безусловные рефлексы человека, такие, как инстинктивное отдергиваете руки при уколе ее, порезе или ожоге; мелкое дрожание тела при замерзании или расслабление его на жаре; инстинктивное сжатие тела при ударе его, падении или просто потере равновесия; автоматическое изменение позы при затекании тела; [21] расширение зрачка при испуге и любом неожиданном раздражении и т.д.
[21. То есть при нарушении кровообращения в постоянно напряженных мышцах].
Социально обусловленные непроизвольные движения также хорошо нам знакомы - это все условные рефлексы человека. Примером таких движений является наш непроизвольный бросок к кухонной плите при закипании на ней кастрюли с супом. Психологической основой этого движения является наша мысль о последствиях невыключения закипевшей кастрюли. Точно также и другие социально обусловленные мысли и чувства человека имеют свое внешнее выражение в виде тех или иных непроизвольных его движений.
Но сразу следует оговориться, что далеко не всегда непроизвольные движения человека имеют такой же направленный характер, как и в примере с кастрюлей. Если мысли и чувства человека не требуют от него направленной двигательной реакции или не имеют необходимого условно-рефлекторного подкрепления, то они выражаются ненаправленными непроизвольными движениями (например, плачем). Именно такие ненаправленные непроизвольные движения Алан Пиз и рассматривает в качестве невербальных сигналов, хотя они ничем принципиально не отличаются от условных и безусловных рефлексов.
Так, например, Алан Пиз отмечает, что толковать непроизвольные движения человека механически, привязывая каждое из них к какому-то конкретному слову, конкретному образу или конкретному чувству, нельзя. Конкретное социальное содержание каждое из этих движений обретает только в совокупности с другими движениями. Почему так происходит, понятно. Поскольку мысли и чувства человека "создаются" совокупной работой его внутренних органов, то также совокупно они должны проявляться и в его внешних движениях. По крайней мере, без специального условно-рефлекторного воспитания, придающего этим движениям направленный характер.
В качестве дополнительного примера можно привести следующий отрывок из книги Алана Пиза:
"Проблема с ложью заключается в том, что наше подсознание работает автоматически и независимо от нас, поэтому наш язык телодвижений выдает нас с головой. Вот почему сразу заметно, когда лгут люди, редко говорящие неправду... В тот момент, когда они начинают лгать, их тело посылает совершенно противоположные сигналы, и вы сразу ощущаете, что вам лгут... Некоторые люди, чьи профессии непосредственно связаны с обманом в разных формах, такие как политические деятели, адвокаты, актеры и телекомментаторы, до такой степени выдрессировали свои телодвижения, что у них трудно заметить, что они говорят неправду, и люди попадаются на их удочку, доверяют им...
Попробуйте при случае провести такой простой эксперимент. Преднамеренно скажите неправду своему знакомому и сделайте осознанную попытку подавить всякие телодвижения... Даже если вы сознательно сдерживаете яркие, броские жесты, вашим телом будет передано множество мельчайших микросигналов. Это может быть искривление лицевых мышц, расширение или сужение зрачков, испарина на лбу, румянец на щеках, учащенное моргание и множество других мелких жестов, сигнализирующих об обмане. Исследования с использование замедленных съемок показали, что эти микрожесты проявляются лишь долю секунды, и заметить их могут только такие люди, как профессиональные интервьюеры во время беседы, опытные бизнесмены во время переговоров и те люди, у которых, как мы говорим, развита интуиция..."
В данном отрывке все правильно, кроме одного - профессиональные актеры могут обманывать даже профессиональных интервьюеров, поскольку могут подавлять у себя даже микрожесты. Нужно только самому верить в то, что говоришь своему собеседнику. Тогда мысль об обмане загоняется в подсознание человека, и его непроизвольные телодвижения, включая микрожесты, обретают естественность. Подсознательные мысли и чувства, конечно, также проявляются во внешних телодвижениях. Но в том-то и дело, что чем глубже в подсознание загоняются эти мысли и чувства, тем большее количество внутренних органов они охватывают, тем, соответственно, в большем количестве внешних телодвижений они проявляются. Заметить такие рассредоточенные проявления не может ни один человек, по крайней мере, с помощью обычного зрения.
Но сам же Алан Пиз и указал, как можно распознать такую профессиональную ложь - с помощью интуиции. Сам он вряд ли осознавал это, поскольку делает в своей книге упор на сознательную, а не подсознательную оценку невербальных сигналов. Тем самым он исключает возможность распознавания рассредоточенных невербальных сигналов, отражающих глубинную подсознательную психику человека. Неудивительно, что в своей книге ему то и дело приходится говорить о многозначности невербальных сигналов и трудности их точной интерпретации.
Главное достоинство языка рассредоточенных жестов заключается в том, что с его помощью невозможно лгать. Именно в этом заключается главное отличие сознательных телодвижений человека от его бессознательных телодвижений. Лгать человек может только сознательно, с помощью направленных телодвижений, таких как наша обычная речь и жестовая речь глухонемых, а подсознательно, с помощью рассредоточенных телодвижений, он может говорить только правду. Точнее, подсознательно он может лгать на основе только какой-то части физиологии своего организма. Именно так и возникают психические блоки в подсознании человека. Но на основе всей физиологии организма человек лгать не может. При этом теряется сама возможность деления его мыслей и чувств на ложные и правдивые.
Вот тут-то я и подхожу к сути своего повествования. Дело в том, что речь телесных ласк, как и язык жестов глухонемых, является разновидностью сознательно общения. А это означает, что с ее помощью можно лгать своему половому партнеру. Тем самым сексуальные отношения автоматически превращаются в грязь. Если, конечно, половые партнеры не обращают внимания на их моральную подоплеку или, что равносильно, на их подсознательный смысл. Если же обращать на это внимание, то сексуальные отношения оборачиваются трагедией для одного из половых партнеров.
Сознательное общение - это вершина откровения между людьми. Именно поэтому Экзюпери и называл его "величайшей роскошью в нашей жизни". Но при этом он забыл упомянуть, что сознательное общение - это еще и величайшая подлость, величайшая грязь в нашей жизни. Оно может осчастливить человека без меры, а может и втоптать его в грязь. Таковым его делает незнание людьми мыслей друг друга. Именно поэтому сознательное общение и удается сегодня использовать в двух направлениях - на счастье людям и на горе людям. Доверяя людям, но не зная их мыслей, мы автоматически делаем себя уязвимыми для подлости. И наоборот, не доверяя людям, которые не знают наших мыслей, мы автоматически начинаем сами творить подлость.
Чтобы избежать всего этого в сексуальных отношениях, любое сближение мужчины и женщины должно начинаться с невербального общения, а точнее, с подсознательного чтения ими языка рассредоточенных телодвижений друг друга. Тогда задолго до того, как эти мужчина и женщина окажутся в одной постели, они настолько хорошо изучат друг друга, что просто не смогут друг друга обманывать. Поэтому если они и будут заниматься в постели грязью, то только с обоюдного согласия, а если кто-то из них не захочет этого, то сможет порвать со своим знакомым задолго до того, как это обернется для него трагедией.
Невербальное общение должно быть основой наших социальных взаимоотношений! Не сознательное общение, а именно подсознательное невербальное общение! Именно это общение должно удерживать нас на расстоянии от незнакомых и неприятных нам людей, именно это общение должно давать нам сигнал к сближению с понравившимся человеком и наоборот, должно давать нам команду к обороне, если мы видим, что не вызывающий доверия человек пытается сблизиться с нами. Это же общение должно сопровождать наше обычное словесное общение, служа гарантом его правдивости и доверительности, помогая нам определить, с каким человеком мы можем держаться более интимно, с каким - по-дружески, а с каким - официально.
По этой же причине невербальное подсознательное общение должно сопровождать любую форму речи телесных соприкосновений, специально приспособленную для той или иной ситуации: для ситуации общения между человеком и человеком, между человеком и животными, между человеком и растениями, между человеком и стихиями природы и т.д. Поскольку все эти формы речи являются разновидностями сознательного общения, то они нуждаются в подсознательном контроле на правдивость и доверительность. [22]
[22. Правда говорить о том, что все эти формы речи являются разновидностями сознательного общения, не совсем правильно. Такое утверждение справедливо только для ситуации общения между человеком и человеком. В остальных ситуациях сознательная компонента в общении остается, но его основное информационное содержание смещается в подсознательную компоненту. Такие формы речи более правильно называть разновидностями подсознательного общения].
И, наконец, невербальное подсознательное общение должно сопровождать любую ситуацию телесной любви между мужчиной и женщиной, помогая им правильно ориентироваться в интересах друг друга во время полового акта. Одной речи телесных соприкосновений для этого недостаточно. Точно также в нашей обычной речи очень многое зависит от контекста ситуации. В чистом виде наша обычная речь встречается только в литературных произведениях; любое живое общение на основе словесной речи всегда содержит контекст. Точно также любое живое общение между мужчиной и женщиной на основе речи телесных ласк должно содержать невербальную подсознательную составляющую. Это будет своеобразный контекст ситуации полового акта, который укажет мужчине и женщине, какая поза и какие телесные ласки [23] в данный момент более предпочтительны, когда им нужно принимать на себя активную роль и т.д.
[23. А фактически, какая фраза речи телесных ласк].
Согласование непроизвольных телодвижений людей в интересах общества - это и есть тот самый язык, который самим своим смыслом накладывает моральные ограничения на ситуацию, и наоборот, в котором сама моральная подоплека ситуации диктует людям подходящую форму общения. Язык невербальных сигналов ценен именно том, что он, в отличие от нашей обычной речи, напрямую связан с мыслями и чувствами человека. Этот язык не может обманывать, он может только умалчивать о наших мыслях и чувствах, т.е. подавлять их в неподходящей для этого ситуации.
Поэтому если язык невербальных сигналов будет принят в нашем обществе официально, то он автоматически станет проводником официальной морали. Общаясь с другими людьми, знающими этот язык, мы просто вынуждены будем подавлять свои аморальные мысли и чувства, не устраивающие наших собеседников, иначе мы окажемся в обществе в изоляции. Зато другие наши мысли и чувства этот язык будет не подавлять, а стимулировать. Сама заинтересованность наших собеседников в этих мыслях и чувствах будет поощрять нас к более активному их выражению, вплоть до сознательного.
Как это будет выглядеть на практике, можно судить по той же книге Алана Пиза:
"У меня есть друг по имени Грэхем, обладающий талантом, о котором мечтают многие мужчины. На какой бы вечеринке не появлялся, он всегда умеет быстро вычислить доступных женщин и делает выбор в рекордное время (иногда меньше чем за десять минут). Он добивается ее расположения, направляется с ней к выходу, сажает в машину и увозит к себе. Я видел даже, что он мог вернуться на вечеринку через час и повторить эту потрясающую процедуру два или три раза за один вечер. Кажется, будто у него имеется встроенный радар для обнаружения нужной женщины в нужное время и заставляющий ее подчиниться ему. Многие не понимают, в чем причина его успеха. Возможно, среди ваших знакомых есть такой Грэхем, и вы задавали себе такой же вопрос.
Исследования, проведенные зоологами и учеными-бихевиористами по изучению процессов ухаживания среди животных, выявили, что самочки и самцы пользуются рядом сложных жестов при ухаживании, некоторые из них очень явные, а другие весьма скрытые, и что большинство из них проделываются неосознанно... Например, самцы некоторых видов птиц ходят кругами вокруг самочки, издают различные звуки, нахохливают перья и проделывают замысловатые движения, чтобы привлечь ее внимание. Самочка же в это время не проявляет никакого интереса или выказывает немного интереса к этим играм. Ритуал ухаживания человека мало чем отличается от ритуала животных. Приемы Грэхема заключались в том, чтобы продемонстрировать жесты ухаживания, характерные для самца, всем присутствующим женщинам - потенциальным партнерам. Те, кто, проявляя интерес, ответит соответствующими жестами-сигналами, невербально дают Грэхему возможность продолжить свои ухаживания на более интимном уровне.
Успех человека в сексуальных отношениях с особями противоположного пола зависит от его способности посылать сигналы ухаживания и узнавать те, что были посланы ему. Женщины чувствительны к этим жестам, как они чувствительны почти ко всем жестам языка телодвижений. Мужчины же менее восприимчивы, они иногда остаются полностью "слепыми", ничего не замечая.
Интересно при этом, что женщины описывали Грэхема как "сексуального", "мужественного" и как человека, "который заставляет тебя почувствовать себя женщиной", - это их реакция на его постоянные сигналы ухаживания. Мужчины же, напротив, описывали его как "агрессивного, неискреннего и высокомерного" человека, - это их реакция на агрессивное соперничество Грэхема. Следовательно, у него было слишком мало друзей среди мужчин, так как, по понятной причине, ни один мужчина не потерпит соперника в своих претензиях на внимание женщин".
Может показаться, что такое поведение выглядит неприглядно. Человек все же не тетерев, чтобы "токовать" у всех на виду, приглашая партнера для спаривания. Поэтому, прежде чем вводить в нашем обществе язык невербальных сигналов, нужно хорошенько подумать - а стоит ли? Но вспомните, как в той же французской аристократической любви восемнадцатого века дама как бы случайно роняла платок перед своим избранником, и тот бросался его поднимать. Это ведь тоже сигнал ухаживания, но грэхемовским "токованием" от него почему-то не пахнет. Впрочем, понятно почему - потому что от этого жеста и до постели в то время предполагалась более основательная платоническая подготовка, чем у Грэхема. Но это уже проблема правильного эстетического и сексуального воспитания людей в нашем обществе и, в частности, проблема правильного обучения их языку невербальных сигналов.
Ситуации, подобные грэхемовскому "токованию", возникают именно потому, что сегодня очень мало людей понимают язык невербальных сигналов. Именно поэтому отдельные гении, подобные Грэхему, и могут использовать его в личных корыстных целях. Но если бы этот язык понимали все люди, то женщины на той вечеринке уже не реагировали бы так явно на сигналы ухаживания Грэхема. Ведь если моральная обстановка на вечеринке исключала бы такие сигналы, то Грэхем бы выглядел на ней нарушителем общественных приличий, и женщины просто побрезговали бы отвечать на его ухаживание. А если моральная обстановка на вечеринке допускала бы такие сигналы, то ими пользовались бы уже все мужчины, и у женщин появился бы выбор - на чьи сигналы ухаживания ответить, а чьи проигнорировать. Дальше следовала бы фаза обычного словесного общения, а после нее, когда мужчина и женщина нашли в ней согласие и уединились, можно было бы уже переходить на речь телесных ласк.
И не нужно думать, что подобное поведение мало чем отличается от грэхемовского "токования". Если эти мужчины и женщины будут иметь необходимое сексуальное и эстетическое воспитание, то во всех этих фазах общения они будут искать не возможность удовлетворения своей похоти, а возможность высокой любви. Можно, конечно, и высокую любовь рассматривать как половое желание, учитывая то, что я раньше о ней говорил. Но высокая любовь - это социально организованное, эстетически благополучное половое желание, а не просто биологическая потребность. Грэхемовское "токование" направлялось именно биологической потребностью. Если же это "токование" будет направляться высокой любовью, то ничего неприглядного в нем уже не останется. Достаточно сказать, что при выполнении этого требования грэхемовское "токование" может растягиваться до нескольких месяцев и даже лет, прежде чем мужчина и женщина доберутся до вожделенной постели. Причем все это время будет наполнено у них не страданием от неудовлетворенной похоти, а счастьем и радостью - радостью духовного узнавания друг друга.
15. Еще раз о женской власти.
Но есть у этой проблемы и еще одна, общественная сторона. До сих пор все сказанное о любви между мужчиной и женщиной касалось только их самих, а общества если и касалось, то лишь постольку, поскольку их любовь не нарушала общественных приличий. Но давайте посмотрим - многие ли мужчины и женщины самостоятельно, без посторонней помощи, нашли свое счастье в жизни. И давайте подсчитаем процентное отношение этих счастливых пар к тому морю людей, у которых супружество превращается в сплошные серые будни или того хуже - в сплошные семейные склоки. А ведь существуют еще и одинокие люди, которых сегодня становится все больше и больше. Чтобы убедиться в этом, можно даже не оглядываться на своих знакомых, достаточно открыть любую книжку по психологии любви и супружества. Примеров счастливых пар в ней можно насчитать не больше десятка, зато примеров несчастных людей - сколько угодно.
Можно, конечно, возразить, что счастливым парам незачем обращаться к психотерапевтам за помощью, поэтому они редко попадают в подобные книжки, в отличие от несчастных людей. Но тогда можно обратиться к социальной статистике и посмотреть, сколько в нашем обществе сегодня разводов, сколько преступлений на почве семейных дрязг, сколько матерей-одиночек, сколько бомжей, алкоголиков, наркоманов, беспризорных детей? Социологи давно уже называют эти данные ужасающими, и если они нас не ужасают, то только потому, что мы своими собственными глазами каждый день видим нечто подобное. А ведь это та же проблема неспособности большинства людей найти свое счастье в жизни самостоятельно, та же общественная сторона любви.
Государство давно уже доказало свою неспособность решить эту проблему. Точнее даже не государство, а мужские методы управления обществом. И даже не столько мужские, сколько интеллектуальные методы, поскольку сегодня даже женщины считают, что обществом можно управлять только с помощью интеллекта. Ведь если эмоциональная жизнь для женщин намного важнее, чем для мужчин, то почему тогда они не пытаются организовать эту жизнь так, чтобы она как можно меньше зависела от случайностей? Почему они стремятся управлять обществом мужскими интеллектуальными методами, вместо того, чтобы управлять им своими, женскими эмоциональными методами? Такое управление необходимо обществу не меньше мужского, но вместо того, чтобы заниматься его организацией, женщины занимаются сегодня пропагандой феминизма, т.е. соревнуются с мужчинами в мужских достоинствах. Именно поэтому счастье людей сегодня очень мало зависит от усилий государства.
Простой пример. В начале этой части я говорил, что семья - это школа практического сексуального и эстетического воспитания детей, в которой "наглядными пособиями" служат сами родители, их собственные супружеские отношения. А это означает, что семьи матерей-одиночек неблагополучны в педагогическом плане. Они лишают детей, как минимум, правильных сексуальных навыков, а как максимум - правильного духовного стержня в жизни. Без отца дети растут либо очень робкими, либо, если их привлекает улица, грубыми и бессердечными. Они могут, конечно, вырасти такими и в семье, где есть оба родителя, но только в том случае, если родители игнорируют требования правильного сексуального и эстетического воспитания своих детей.
А с другой стороны, как им не игнорировать эти требования, если они сами в свое время не получили правильного сексуального и эстетического воспитания? Можно, конечно, обратиться за помощью к сексологам или к тем же школьным педагогам. Но кому это нужно? Сексологам сегодня хватает работы и с проблемами взрослых, обращаться к ним с проблемами детей даже как-то неудобно. Но с другой стороны, школьные педагоги тоже не слишком рвутся идти в семью. Их больше интересует то, чтобы родители помогали им, а не то, чтобы они помогали родителям. Потому что государство требует с них школьной успеваемости детей, а не семейной их "успеваемости". Обязанность присматривать за детьми в семье государство возлагает на самих родителей, но если школьных педагогов оно специально обучает этому, то родителей лишь поучает с экранов телевизоров и газетных страниц. А в результате значительную роль в семейной педагогике начинает играть улица.
Короче, проблема заключается в том, что институтом семьи сегодня некому управлять. Не существует такой государственной организации, которая специально следила бы за благополучием сексуальной и эстетической жизни каждой семьи и профессионально консультировала бы родителей, когда это требуется с точки зрения общества, а не когда за такой консультацией обращаются сами родители. Мужчины сегодня заняты политическими, экономическими и другими важными проблемами, а женщины... Женщины сегодня, как я уже говорил, соревнуются с мужчинами в мужских достоинствах.
А ведь именно женщины в нашем обществе должны управлять институтом семьи, поскольку это больше отвечает их женской природе. Задачей института семьи является сексуальная и эстетическая педагогика, т.е. педагогика эмоциональной жизни человека, которая - еще раз подчеркиваю это! - имеет для женщин намного более важное значение, чем для мужчин. А это означает, что именно институт семьи является настоящей сферой общественных интересов женщин. Именно женщины должны составлять основу той государственной организации, которая будет следить за благополучием сексуальной и эстетической жизни каждой семьи; именно женщины должны составлять основные кадры специалистов, которые будут консультировать родителей по всем их семейным проблемам. Такая организация уже не будет отлынивать от семейных проблем, наоборот, она придет на помощь супругам даже раньше, чем они осознают ее необходимость. Для этого нужно только одно - чтобы каждая женщина состояла в этой организации.
Впрочем, одним лишь институтом семьи эта организация не должна ограничиваться. Везде, где эмоции человека как-то влияют на его социальную деятельность, женская организация имеет свои специфические интересы. А поскольку эмоции человека влияют практически на все виды его социальной деятельности, [24] то все они составляют сферу специфических интересов женской организации. Во всех этих видах деятельности по-своему, по-женски могут участвовать женщины, не предъявляя мужчинам никаких претензий в дискриминации. Наоборот, стоит только женщинам получить такую организацию, как они сами войдут во вкус, почувствуют свою необходимость обществу именно в качестве женщин, а не в качестве транссексуалов, имеющих женское тело, но мужскую психику.
[24. Если не положительно, то отрицательно].
Иллюстрированный вариант части можно скачать с моего облака по ссылке https://cloud.mail.ru/public/HYvE/KsbWWMHvb . Файл в формате pdf, объем файла - 1,46 Мбт. Большая просьба не распространять работу - все рисунки и фото скачаны нелегально. Скачаны давно (лет тридцать назад), еще при написании, поэтому сейчас уже не исправишь.
Странная женщина. Часть вторая
© Copyright: Александр Изотов 3, 2022
Свидетельство о публикации №222022200965
Свидетельство о публикации №222022200965
Рецензии