Истории Евсея. Часть 2. Глава 14

       Мы шли на восток, следуя меткам передового отряда: Натана, Назира и Харана. К вечеру второго дня увидели вдали караван, неспешно идущий на северо-запад.
       Сделали небольшой привал, решили пропустить караван. Он был небольшой: около сорока верблюдов и мулов, гружёных большими тюками, и пять-шесть всадников на лошадях.
       Спустя недолгое время караван остановился для разбивки ночного лагеря. От него отделились три всадника и двинулись в нашу сторону.
       Я подумал: «Если бы с нами не было женщин, вряд ли мы бы вызвали чей-то интерес».
       Всадники спешились, один из них почтительно поклонился. Это был хозяин каравана и двое его слуг. Черноволосый и чернобородый купец с цепким взглядом глубоко посаженных глаз был приблизительно моего возраста. Крепкого сложения, подвижный, с лёгкой, не сходящей с лица улыбкой. Одет в багряную шёлковую рубаху до колен, такого же цвета шаровары. На голове белый шёлковый платок с бахромой, завязанный по традиции этих мест. Хозяин представился сам. Его звали Гезер, он вёл этот караван из Ктесифона, столицы Парфянского царства, в Антиохию, главный город Сирии – это около трёх недель неспешного пути. Говоря это, он с неизменной улыбкой оглядел наш отряд, задержав взгляд на Асане, определил во мне старшего и пригласил нас к своей вечерней трапезе:
       – Мудрый странник, мир тебе и твоим друзьям! Дороги наши пересеклись по Воле Всевышнего, хвала Ему. Среди вас немало женщин, вам нужен отдых. Будьте моими гостями. Хорошее вино, редкие сладости, интересная беседа – мне есть что рассказать вам и, вижу, есть что услышать. Вас ждёт ужин и отдых, – поклонился купец.
       Мы приняли приглашение. Просто пропустить караван не удалось.
       «Значит, для чего-то это нужно», – подумал я.
       Просторный походный шатёр из хорошо выделанных светлых шкур. Внутри вместо стола раскатан ковёр яркой расцветки. Во главе ковра-стола хозяин каравана Гезер, по правую руку от него – крупный молодой тигр, воспитанник Гезера и друг, привезённый им из Индии ещё тигрёнком; ел тигр только из рук купца. Далее по правую руку два охранника и два молодых торговца – дольщики каравана.
       Было видно, что между тигром и хозяином особые отношения: зверь никому не позволит не то что обидеть Гезера – даже косо посмотреть на него.
       Еду и вино приносили две молодые рабыни с непокрытыми головами, в шароварах и платьях-рубашках невиданного кроя, подчёркивающего фигуру.
       Других женщин в караване не было видно, только мужчины: погонщики, грузчики, купцы-дольщики со слугами, охрана в лёгких кожаных доспехах.
       За столом-ковром наш отряд расположился по левой стороне от хозяина. Начинался ряд с Агура, за ним сидел я, потом Асана, Алан, Юния, Иски, жена Харана, Мария, жена Натана, Саламея и Лука, Иоанна и Адония.
       Вино было слаще и крепче обычного, не разбавленное водой. Женщины и Агур вино не пили. Агур, внимательный и исполнительный парень, сразу посмотрел на меня вопросительно.
       – Не надо, – сказал я, и он не притронулся к стоящей рядом чаше с вином.
       Еда была вкусная, особенно после постных трапез нашего пути: овечий сыр, хранимый в рассоле, каша из пшена, сушёное мясо, превращённое в горячее блюдо, сушёные персики, абрикосы, изюм, разные орехи, заваренные в медово-молочный щербет…
       И разговор шёл интересный. Гезер вырос в караванных дорогах, его отец был большим купцом в Вавилоне, родом из халдеев, как называли этот народ иудеи, мать – иудейка из вавилонской диаспоры. Сейчас домом Гезера был Ктесифон, главный город Парфии, стоящий на левом берегу Тигра.
       Древний Вавилон находился недалеко, на левом берегу Евфрата. В тех местах две великие реки, колыбель древней цивилизации, протекали совсем близко друг к другу. Ещё неделя пути – и они сольются в единое устье.
       У Гезера было три жены в разных домах, пятеро детей, были и наложницы. Он считался богатым человеком. Отец оставил ему большое состояние, сам Гезер значительно приумножил его путём караванной торговли. Из далёкой империи Хань он привозил шёлк, фарфор, бронзовые зеркала, уникальную китайскую бумагу и лекарства. Всё это пользовалось огромным спросом в Римской империи, как на востоке, так и на западе. За одну меру шёлка тогда давали три меры золота.
       Гезер рассказал о своём последнем большом торговом походе в северную Индию и южную часть империи Хань (Китай). В караване было много купцов, около тысячи верблюдов и мулов. В империю Хань везли парфянские ковры, военное снаряжение, изделия из золота и серебра, самаркандское стекло, лозу винных сортов, азиатских скакунов, верблюдов, курдючных баранов…
       В Индии, где Гезер обычно закупал или выменивал драгоценные камни, пряности и ткани, он видел людей, которые могли целыми днями вращаться вокруг себя с вытянутыми в стороны руками. Один из них объяснил Гезеру, благодаря торговле знавшему несколько языков, что вращением он добивается отрешённости от мира и слияния с Творцом.
       – Он мне сказал, что если так вращаться, то не нужны ни богатства, ни женщины, – смеялся Гезер. – И тогда я решил, что точно не буду так делать, чтобы не лишиться самого нужного в жизни… Но таких мудрецов, предпочитающих вращение ланитам красавиц, в Индии мало. Там тоже любят жизнь и не боятся жить. Мальчишка из низших каст там умеет улыбаться и радоваться. И расскажет тебе, что он бессмертен и обязательно вновь родится. И если сейчас он будет вести себя хорошо и постарается ничего не красть, то в следующий раз родится в касте повыше; ну, а если не красть не получится, то вернётся в свою касту, в ней тоже жить хорошо. Вот такая вера мне нравится! Это сколько же домов можно построить и сколько женщин сделать счастливыми!
       Гезер широко улыбался, разгорячённый вином, с каждой выпитой чашей всё чаще поглядывая на Асану. И продолжал рассказывать:
       – В последнем походе я встретил индуса, он живёт в горной общине. Там нет женщин. Они не знают женщин и не хотят их знать. Их род не продолжится, так как они не дают жизнь детям. Смысл их жизни, как я понял – не иметь никаких желаний. Странная вера. Зачем они живут? Уличные мальчишки счастливы оттого, что будут рождаться всегда. А этот монах хочет быть счастливым оттого, что не родится больше никогда… Ещё он рассказал мне о своём учителе, они зовут его Будда. Он достиг, как сказал этот монах, того, к чему они стремятся, и больше не родится: Будда слился с Творцом.
       – А в какого бога они верят? – спросил Лука.
       – В Единого, сотворившего всё и всех других богов. Как иудеи верят в единственного Творца миров. Только иудеи живут один раз, а потом попадают в ад или в рай. А в Индии люди рождаются много раз и не попадают туда, куда попадают иудеи. А кто-то, как этот монах, не хочет больше никаких жизней, ни ада, ни рая, и никаких женщин, а хочет вернуться к тому, от Кого пришёл и Кого ни разу не видел…
       – А что известно об их учителе? – спросил Лука.
       – Их учитель был из царского рода. Он имел дворец, прислугу, изысканную еду и красивых женщин. И ему не надо было для этого по полгода водить караваны, – засмеялся купец. – Но потом он решил, что счастье в другом. Наивысшее наслаждение – это не жизнь, не женщины, не вино, это – не иметь желаний. И Бог создал человека не для того, чтобы он радовался жизни. Не для этого! А чтобы научился не иметь желаний – с этим вернулся обратно к Богу и никогда больше не воплощался! Зачем?! Если там нет райских наслаждений, нет желаний, зачем туда возвращаться?!
       Мы выпили ещё. Я подумал: «Интересная страна Индия. Однажды кто-нибудь из нас – Лука, Алан или Назир, а может, Агур – пойдёт туда с караваном, чтобы рассказать об Учении Любви, принесённом Рабби.
       А я вернусь домой к Ани».
       – Скажи мне, мудрый и внимательный слушатель, – обратился ко мне купец. – А ты любишь женщин? Гляжу на ваш отряд и вижу, что не может быть по-другому.
       – Да, люблю, – ответил я.
       – Значит, ты испытываешь желания? Я кивнул:
       – И чувства, и желания.
       – Но ты не такой, как я. Ты другой. Чем ты отличаешься от меня?
       – Не думаю, что между нами большая разница. Я тоже люблю жизнь, – улыбнулся я.
       Купец рассмеялся:
       – И как ты поступаешь со своими желаниями? Ты же не убегаешь от них?
       – Как от них убежишь? Они найдут тебя вновь. Но когда не идёшь на поводу желаний, тогда очищается сердце. Так я думаю.
       – Как-то сложно. Ты ведь воплощаешь свои желания? – продолжал улыбаться Гезер.
       – Слишком общий вопрос, – улыбнулся я в ответ. – Я тебе так отвечу: если это принесёт кому-то боль или горе, или большое переживание, то постараюсь ничего не делать.
       – Ты же любишь жизнь, мудрец. Какое удовольствие ты в ней ищешь?
       – Вот здесь, наверное, и кроется разница между нами, купец… Удовольствие можно получить и тогда, когда преодолеваешь искушение, а не идёшь за ним. Каждый сам вправе выбирать, какое удовольствие он ищет… Я не собираюсь уговаривать тебя идти одной дорогой со мной, как и ты не уговариваешь меня. Кому-то удовольствие приносит создание богатства, владение дворцом, красивой женщиной, даже если она не твоя жена. Кому-то удовольствие приносит очищение своего сердца. Каков выбор, такова и плата. Каждый идёт к Господу своими путями.
       – Да. Разница всё же есть, – рассмеялся купец. – Ты имеешь рядом красивых женщин, не имея ничего. И идёшь в неизвестность. Я имею красивых женщин, имея много золота. Я иду к ещё большему богатству. Рядом со мной будет любая женщина по моему желанию. И она будет иметь всё и не будет обижена… Здесь есть загадка: не может быть красивых женщин там, где нет ничего – но они почему-то есть рядом с тобой!
       – Женщины, как и мужчины, разные. Кто-то ищет богатства и удовольствий и не ищет любви. Кто-то любит, будучи красивой женщиной, единственного мужчину и хочет только от него иметь детей, несмотря на то, что у него нет ни дворца, ни золота. Бывает и такое.
       – Не бывает! – твёрдо и чуть громче обычного сказал Гезер. Тигр слегка рыкнул на меня, поддерживая хозяина. Купец успокаивающе погладил его по голове.
       – У меня есть предложение, – продолжил купец. – Продай мне эту женщину, – он показал на Асану. – Она будет счастлива со мной, не будет знать никакой нужды. Я отдам тебе двух красивых молодых, очень сладких рабынь и дам золота на весь твой отряд… А у неё будет своё золото, свой дом, своя прислуга и красивые дети. Отпусти её, сделай счастливой!
       Алан побагровел, его ноздри раздулись.
       – Здесь только замужние женщины и невеста моего друга, – как можно спокойней ответил я. – В нашей общине нет рабов и рабынь, людьми не торгуем.
       – А давай спросим у самой девушки, хочет ли она быть счастливой? – сказал Гезер и повернулся к Асане.
       – Счастливой хочет быть любая девушка, – Асана посмотрела в глаза купцу и придвинулась ближе к Алану. – У меня есть человек, который мне дорог, к нему у меня есть чувства, и в нём я уверена. К тебе, купец, у меня чувств нет. И ты не такой мужчина, женой которого я хотела бы быть.
       – Это всё мелочи, слова. Чувства появляются вместе с достатком и своим домом, в котором всё есть. Я и жениху заплачу, много заплачу. Он купит и жену-красавицу, и дом, где пожелает. И будут у него и бараны, и верблюды…
       Алан схватился за рукоять короткого меча, висевшего у него на поясе. Тигр дёрнулся к Алану. Хозяин ловко поймал любимца за ошейник, перехватил ошейник левой рукой, притянул к себе зверя и обнял его за шею, прижавшись к нему щекой.
       С другого конца нашего ряда раздался спокойный бас Адонии:
       – Не стоит, хозяин, продолжать этот разговор. Ни к чему хорошему он не приведёт. Я перережу глотку любому, кто будет обижать моих друзей, а тем более прикасаться к ним. И имей в виду, с тигром твоим будет то же самое, если ты отпустишь его…
       Адония стоял во весь рост, рядом с ним поднялся такой же немаленький Лука, и это вместе со сказанным производило должное впечатление.
       Тигр рыкнул, встал, шерсть на загривке тоже поднялась.
       – Успокойся, родной, – обратился к тигру купец, придерживая его.
       – Я согласен, друзья. Прекратим этот разговор. Я был не прав. Лучше выпьем очень хорошего вина. От особой лозы.
       Гезер посмотрел на ближайшего к нему охранника:
       – Принеси для всех. Все выпьем. Страж и рабыни вышли из шатра.
       – Ваши женщины красивы. Но одна – особенно. Я погорячился, переоценил свои силы… Ещё не было в моей жизни случая, чтобы золото не сработало… Выпьем же хорошего вина! Отдохнёте до утра, возьмёте еды в дорогу, какой пожелаете. Отсюда до Евфрата рукой подать, день-полтора перехода.
       В той стороне от хозяина каравана, где сидели охрана и купцы, вино разливал из кувшина по тонким белым чашам охранник. На нашей стороне – красивая рабыня. Два кувшина… У меня возникло ощущение, потом убеждение – не пить.
       Гезер поднял чашу:
       – Мир вам, путники, и благословение высшее. Да будут наши дороги гладкими, а судьбы счастливыми! – и залпом осушил чашу.
       Я поднял чашу. На меня посмотрели Асана и Алан, я качнул головой:
       «Нет». Алан тоже поднял чашу. Женщины не прикоснулись к вину…
       Передо мной появилась Лета, чаша качнулась от её улыбки и выпала из моей руки на ковёр. Хозяин засмеялся:
       – На удачу. Сейчас принесут ещё.
       – Достаточно, – сказал я. – Хотелось бы закончить этот вечер.
       – Да, хорошо, – кивнул Гезер. – Этот шатёр в вашем распоряжении, для отдыха…
       Мы поднялись. Адония и Лука остались сидеть с опущенными головами. Иоанна и Саламея пытались привести их в чувства. В шатёр вошли ещё несколько человек охраны каравана.
       – Они живы? – спросил я.
       – Да, спать будут глубоко и долго. А эта женщина пойдёт со мной.
       – Зачем она тебе, если она не хочет быть с тобой?
       – Захочет… Я предлагал вам плату, очень хорошую плату. Вы отказались. Теперь я решаю, будешь ли ты жить, мудрец, или отправишься в следующее воплощение.
       – На всё Воля Господа, – кивнул я.
       Женщины зашли за наши спины. Алан и двенадцатилетний Агур обнажили мечи. Алан вышел чуть вперёд, он был готов встретить смерть. Тигр почувствовал напряжение, неровно бил хвостом как будто выбирал, с кого из нас начать, на кого броситься. Купец сдерживал любимца, зная, что тигр ради него разорвёт любого, стоит только отпустить его. Полукругом перед нами стояли с обнажёнными мечами охранники и два купца-дольщика…
       – Не двигайтесь. Если кто-то поранит моего тигра, я убью одну из ваших женщин.
       Вдруг Асана вышла из-за спины Алана и сказала нам, стараясь улыбаться:
       – Люблю вас больше жизни… Я пойду с ним. Я должна поговорить с ним. – Затем повернулась к купцу: – Я иду в твой шатёр, но с ними ничего не должно случиться.
       Нас связали по рукам и ногам. Адонию и Луку привязали спинами друг к другу. Они были живы, дышали ровно в глубоком сне.
       Спустя два, а может, три часа я услышал движение возле шатра, дыхание зверя. Затем короткий рык, и вдруг охранник вваливается в шатёр, падает мешком. Над его лицом раскрыта рычащая пасть тигра. Человек парализован страхом. Хвост тигра, как кнут, бьёт по воздуху, подтверждая, что зверь не шутит.
       Я сильно испугался, в голове забегала мысль: «Я – следующий!» Подумал, что Гезер отправил питомца полакомиться нами. Зверь откинул лапой меч охранника в мою сторону, подтащил охранника ко мне, вцепившись зубами в его нагрудные доспехи…
       Потом тигр разгрыз верёвки на моих запястьях (в этот момент я закрыл глаза). Дальше всё происходило так же быстро: я разрезал верёвки на своих ногах, освободил от верёвок Алана, Алан освободил остальных. Мы с Аланом связали охранника, Агур заткнул ему рот куском грубой кожи, вырванной зверем из нагрудника…
       Что произошло с тигром? Почему он так себя вёл? Я подумал: «Может быть, Хранитель этих земель так подействовал на зверя?» Осмотрел быстро пространство вокруг – никого не заметил.
       И вдруг всё же увидел… Но не вокруг, а в тигре. Не может такого быть… Мне показалось? Померещилось от страха? Тигр смотрел на меня глазами человека. Это было словно одержание, только наоборот: тигр был одержим человеком! Воля человека владела волей зверя. Мне даже почудилось, что у человека, который сейчас повелевает тигром, длинные волосы и разрез глаз, как у восточного кочевника…
       Начали шевелиться Лука и Адония. Тигр подошёл к их затылкам и коротко рыкнул. Это ускорило пробуждение. Алан рвался к Асане. Зверь повёл нас к шатру купца, с нами пошёл Агур. Приходящих в себя Адонию и Луку оставили с женщинами.
       Тигр таким же образом втащил в шатёр охранника купца и разорвал на его груди кожаный нагрудник. Алан ударил плоской частью меча по лбу лежащего охранника, хотя мог и не стараться – тигр уже ввёл беднягу в бессознательное состояние. В шатре горел факел. Навстречу нам резко поднялся Гезер, выхватил меч… Асана стояла в глубине шатра, приветствуя нас улыбкой – она была невредима.
       – Не оскверняй себя! – успел я крикнуть Алану.
       Гезер на мгновение растерялся – с нами был его любимец тигр. Алан шагнул к купцу… Спасло купца то, что проворный Агур забежал за его спину и встал на четвереньки. Купец попятился и опрокинулся навзничь. Тигр склонился над хозяином и рыкнул так, что тот закрыл глаза… Из глаз Гезера текли слёзы…
       Тут подошла Асана с кувшином:
       – Это то вино.
       – Выпей всё, что там есть, – Алан приподнял купца за ворот рубахи. Гезер выпил…
       Уже светало. Я услышал бас Натана:
       – Евсей, это мы!
       На сердце как-то сразу полегчало.
       Натан, Назир и Харан решительно зашли в шатёр. Снаружи уже собрались люди, но не решались заглянуть вовнутрь: они уже знали, что с тигром произошло что-то странное – он набросился на своего хозяина.
       Вошедшие с опаской посмотрели на зверя, но быстро поняли, что он сейчас тоже член нашего отряда.
       – Что делать, Евсей? Командуй, – сказал Натан.
       – Труби каравану сбор, пусть уходит своей дорогой, а мы уйдём своей.
       Спящего купца привяжи к верблюду, пусть спит во главе каравана.
       Труба Натану не потребовалась, он протрубил сбор своим басом.
       Рабыни вместе с охраной собрали нам еду в дорогу. Не сделать это было невозможно – тигр продолжал оставаться на нашей стороне. И моё мнение не изменилось: в звере был человек. Предчувствие говорило мне, что человек скоро уйдёт…
       Тигр проводил нас до небольшого холма и вернулся к верблюду, к которому Натан привязал хозяина каравана. Шатры уже были сняты. Караван готовился тронуться в путь.
       Асана прошедшей ночью вела долгие переговоры с купцом, в течение которых была одарена шелками и редчайшей в те времена фарфоровой посудой из империи Хань. Предметом переговоров были наши жизни взамен на её согласие стать женой Гезера. Завершиться переговорам было не суждено…
       Но дары Асана решила забрать с собой. Не взять с собой в те времена шелка и такую посуду для любой женщины было бы непосильным решением. И Алан с удовольствием взял на себя новую обязанность: нести на себе нетяжёлое, но особо ценное приданое.