Узбекский плов

На чьём столе вино и сладости, и плов?
Сырого неуча. Да, рок, увы, таков.
Турецкие глаза, прекраснейшие в мире,
Находим у кого? Обычно у рабов.
                (Омар Хайам, 11 век)

          Возможно, мой читатель сочтёт, что эпиграф я выбрал неудачно. Но одно мне показать удалось, а именно, что узбекский плов известен человечеству издавна. Была у нас с Ольгой одна приятельница — молодая девчонка из дальнего Подмосковья. Как все провинциалки, она быстро освоилась в столице, проявляя свойственные им всем напористость и неприхотливость. Сначала она прислуживала в качестве домработницы у нашего многодетного соседа, жена которого погибла в результате нелепой случайности. Девчонку из Подмосковья звали ... нет, не Прасковьей (!), а Наташкой, и она, уйдя от соседа, сохраняла связь с нами, даже трудно сказать почему.
          Однажды (не помню точной даты) справляла она свой день рождения. Несмотря на деревенское происхождение, к этому времени в Москве она вполне освоилась, нашла какую-то работёнку и сняла двухкомнатную квартиру. Приглашая на торжество, она заинтриговала нас, намекнув, что ожидается весьма приятный сюрприз. Мы могли, конечно, предполагать всё что угодно, но, на самом деле, речь шла об особом блюде — об узбекском плове, который готовил на её кухне профессиональный повар из Московского ресторана “УЗБЕКИСТАН”, располагавшийся на Цветном Бульваре. На приготовление плова понадобилось, как минимум, три часа, и сей магический процесс проходил при закрытых дверях. Как тот повар там “колдовал” одному Аллаху известно. Наверное, особый был рис и особая баранина, а главное (как объясняли мне впоследствии знатоки) особые приправы — специи. К тому же, их мало просто иметь, надо ещё и знать когда, куда и сколько. Мы стойко выдержали трёхчасовое ожидание и, надо признаться, были вознаграждены вполне. Блюдо получилось великолепным. Рисинка к рисинке, баранина таяла во рту. Вкус описать — нет слов. Автор гордо наслаждался похвалой, а мы это делали искренне без капли лицемерия.
          Наверное, для того, чтобы в полной мере воспеть этот настоящий узбекский плов, нужен Омар Хайям или Низами, но они уже давно ушли из жизни, оставив нам в наследство плоды своего незаурядного творчества. Но это ещё только присказка, сказка — впереди.
          Основной деятельностью фирмы, в которой я проработал более сорока лет до выхода на пенсию и переезда в Германию, были, в основном, пусконаладочные работы. За это время ваш покорный слуга прошёл путь от инженера-дебютанта, выпускника МЭИ, до начальника цеха. К тому же активно занимался всякого рода общественной работой. Труд наладчика — это сплошные разъезды, командировки. Для начинающего инженера очень полезно и интересно. Связав себя “узами Гименея”, я сначала ездил вместе с женой. Спустя некоторое время, она родила сына, но оставаться дома одной с ребёнком, получая “скупые телеграммы” (Интернета тогда ещё не было), её не устраивало. В результате мне пришлось перейти из электроцеха фирмы в её техотдел. Работа в техотделе была разнообразная, мы даже занимались какими-то полутеоретическими исследованиями. Наш руководитель — пожилой киевлянин Михаил Самойлович — подружился с видным чиновником из Министерства и направил усилия подчинённых на подготовку материалов для защиты докторской диссертации начальствующего соискателя. Работа эта, естественно, оплачивалась из государственного кармана. Сильна была Советская Власть!
          В 60-х годах возникла для техотдела ещё одна сфера деятельности. В ту эпоху промышленность Советского Союза вообще и энергетика в частности сделали существенный рывок вперёд. В связи с этим наша фирма тоже разрослась, создав несколько дочерних отделений в различных точках страны. Связь и координацию их деятельности из Москвы стал осуществлять техотдел. Под руководством заместителя главного инженера фирмы Арона Давыдовича Герра (светлая ему память!) автор сих строк координировал деятельность так называемых “электроцехов”. Как видите, недостатка в кадрах “библейского” происхождения фирма наша не испытывала. Талантливые, кстати, были ребята, благодаря чему корпорация процветала!
          В 80-х годах в технике “прорезалось” новое направление, а именно вычислительная техника с иностранным именем “кибернетика”. В каждом деле, как я убедился за свою теперь долгую жизнь, решающее значение имеет личное увлечение и персональный энтузиазм. В сравнительно недавно созданном Ташкентском отделении фирмы сложился коллектив энтузиастов вновь появившейся отрасли. Я в этих делах тогда (как, впрочем, и сейчас) не очень хорошо разбирался, но, всё-таки, достаточно быстро понял, что есть ХАРДВАРЕ, то есть всякие железки и есть СОФТВАРЕ, то есть программы, логика, алгоритмы. Однако, для того чтобы организовать большое всесоюзное совещание на эту тему в Ташкенте, поверхностных познаний моих хватало.
          В наши времена, увы, обострился конфликт, который и раньше имел место быть. В этом духе мне не терпится внести мою маленькую лепту. Во время подготовки совещания о перспективах развития нового направления в технике связывался я с техотделами других территориальных подразделений нашей фирмы. На (В) Украине их было два: одно располагалось в Горловке, другое — во Львове. “Собачились” они между собой уже в те времена. Однако в ту пору лишь вербально, без применения так называемого “летального оружия”. От Львовского Политехнического Института в Ташкенте должен был выступать докладчик по обозначенной теме. Звоню я во Львов, начальнику техотдела (назовём его условно Вячеславом), прошу озвучить адрес Политеха, чтобы, для пущей важности, приглашение пришло из Москвы. Вячеслав мне диктует: “УССР, город Львов, Проспект Мира 12 (допустим)”. Записал, готовлю конверт. Примерно через полчаса, снова раздаётся звонок из Львова: “Борис, это Вячеслав. Прошу прощения, но адрес ЛПИ поменялся, записывай: УССР, город Львов, Проспект Степана Бандеры 12. Записал?” Тем не менее, несмотря на всяческие перипетии, организовали мы совещание безукоризненно, и, хотя в списке докладчиков имени вашего покорного слуги не фигурировало, билет в Ташкент был у него в кармане и его незаменимость никем под сомнение не ставилась.
          Однако вернёмся во времени немного назад. Мой предыдущий рассказ повествует о случайном знакомстве с замечательным кинорежиссёром Татьяной Лиозновой, киносъёмках и лыжном костюме. Нижеследующий эпизод, в некоторой степени, можно считать продолжением той сюжетной линии. В 1957-ом году (я тогда ещё учился в МЭИ) в Москве проходил международный фестиваль молодёжи и студентов, посвящённый борьбе за мир, правам молодёжи, дружбе народов и т.п. Дело было безусловно прогрессивным, впервые стал возможным приезд в Москву множества людей из различных стран мира, в том числе не только коммунистической, просоветской ориентации. На это мероприятие из Швейцарии должна была приехать папина племянница — скрипачка камерного оркестра. После войны моя мама вела переписку с заграничными родственниками из США и Швейцарии. В те благословенные времена это было отнюдь не просто. Камерный оркестр из Лозанны приехал в Москву, но без Надин (так звали ожидаемую скрипачку). Она, как на грех (а может быть и наоборот), заболела. Её коллеги привезли нам подарок. Однако моя мама была человеком весьма осторожным. Прекрасно понимая где живёт, она, прежде чем встретиться с лозаннскими музыкантами, позвонила в ... КГБ (!) Неглупые ребята из всесильной “Конторы Глубокого Бурения” внимательно выслушали её откровенную исповедь, мягко успокоили и порекомендовали общаться с иностранцами как можно чаще и теснее. Проблема была снята, а я, наконец, получил прекрасный подарок — шикарный выходной костюм цвета “электрик”. На самом деле костюмов было два, второй — более молодёжный — предназначался моему младшему брату Виктору. Для облегчения таможенных препон на костюме были срезаны все до единой пуговицы (умеют же люди приспосабливаться к трудностям!). Фестиваль проходил во время летних каникул, и я вовсю общался с музыкантами из Лозанны на немецком языке (без блеска, но терпимо), регулярно посещая их концерты, а также сопровождал их на экскурсиях, по музеям и картинным галереям.
          То, что я ежевечерне встречался в условном месте с капитаном Захаровым и относил ему отчёт о прожитом дне (“писал оперу”) не знал никто. Зато появился в моём гардеробе, в придачу к скромному лыжному, шикарный парадно-выходной голубовато-синий с лёгким металлическим отливом костюм. Одевал я его не часто, только в особых случаях и вот, собираясь в поездку в Ташкент, снял его с вешалки.
          В столицу солнечного Узбекистана летели мы из аэропорта Домодедово. Всё шло по плану: зарегистрировались, сдали багаж, взошли на борт, разместились в креслах, согласно купленным билетам. Загудели, набирая обороты, реактивные турбины ... все, кроме одной. Комментарии, надеюсь, излишни. Во время замены авиалайнера нам рекомендовали отобедать в местном ресторане, что мы и сделали. Надолго я запомнил тот гостеприимный ресторан домодедовского аэропорта! Обед принёс элегантный официант и, расставляя тарелки с супом, ... вылил содержимое одной из них на мой великолепный швейцарский костюм. До сих пор ломаю голову: уж не пресловутое ли КГБ спровоцировало акцию, чтобы отомстить мне за наглую контрабанду многолетней давности? Невозмутимый официант однако, нимало не смутившись, стал меня успокаивать: “Вы, молодой человек, не волнуйтесь. Сейчас всё замоем, пятнышка не останется. В нашем супе, честно Вам скажу, жира нет ни капли!” И что бы Вы думали? Он оказался прав! Замыли пятна тёплой водичкой, потёрли чистой тряпочкой и даже следов не осталось. Инцидент был исчерпан.
          Поселили нас в Ташкенте на какой-то привилегированной даче, напоминающей барские (или байские) хоромы. Три дня продолжались всяческие доклады и дебаты о ХАРДВАРЕ и СОФТВАРЕ. На третий день автор сих строк поймал себя на том, что начал даже кое-что в этой области понимать. Затем вечером состоялся банкет. Управляющий ташкентского отделения нашей фирмы предупредил, чтобы спиртным не злоупотребляли, поскольку на следующий день рано утром предстоит выезд в … Самарканд! Замечу ещё, что в банкете принимали участие всего лишь две местные дамы: главный бухгалтер и начальница планового отдела. Из этого факта напрашивались два вывода, один из которых можно было бы сформулировать следующим образом: “все расходы взяло на себя ташкентское отделение нашей фирмы”. Рано утром подъехал очень комфортабельный большой автобус марки “Икарус”, который помчал нас в древний и загадочный Самарканд. Из любопытства ваш покорный слуга заглянул в атлас: от Ташкента до Самарканда порядка трёхсот километров, значит Икарусом по хорошей дороге около четырёх часов. Погода стояла солнечная, но азиатская теплынь не жарила пеклом, дорога стелила ровным ковром. Ещё запомнились огромные поля ярко-алых маков (никаких злобных намёков), лежащих справа и слева от серой ленты шоссе.
          Примерно за час до прибытия водитель автобуса, слегка замедлив ход, взял в руки микрофон: “Если есть желающие покушать настоящий вкусный узбекский плов, — сказал он — то нужно собрать по одному рублю...”. Сначала воцарилась тишина, затем молчание пассажиров резко сменилось громким одобрительным шумом. Водитель однако продолжил: “А если при этом есть желание выпить абсолютно чистой, доброкачественной русской водки, то нужно добавить ещё всего лишь один рубль!” Читатель, Вы когда-нибудь сталкивались с подобными, по-настоящему сказочными ценами? Всеобщее одобрение, как минимум, удвоилось. Мы, наконец-то, поняли истинную цель нашей поездки в таинственный, древний Самарканд.
          Добравшись до цели, мы наскоро расположились в помещении, где предполагалось провести ночь. И тут же “Икарус” стартовал в сторону центральной площади. Нет, нет, нас отнюдь не привезли на какое-то торжественное шествие или парад, массовую демонстрацию или публичное собрание. Мы поехали на БАЗАР! Причём базар восточный. Здесь можно было купить какую угодно снедь, в том числе все составляющие для приготовления плова по местному рецепту. Водитель нашего автобуса играл свою, видимо хорошо отрепетированную, роль “дирижёра” — умело разделил нашу группу по функциональному признаку. Одни закупали необходимые продукты, другие организовывали очаг, третьи приобретали специи. Ещё были нужны стол, посуда, приборы. В центре рыночной площади, которая, естественно, называлась “МАЙДАН”, стоял ряд металлических посудин определённой формы. Они, как мне помнится, носили название “КАЗАН”. Под ними было место для сгорания дров, называемое “МАНГАЛ”. Дрова продавались здесь же. Если что-то перепутал — прошу прощения, ведь прошло столько лет. Немаловажно отметить, что собранная сумма средств не превышалась.
          Процесс под умелым руководством руко (и автобуса) водителя двигался очень споро, и вот уже казан с рисом и бараниной забурлил, и повсюду стал распространяться столь вкусный аромат, что тут же захотелось выпить. На приготовление ушло около трёх часов, видимо для хорошего плова это оптимально. Возможно для постоянного жителя тех мест никакой магии здесь не было, но для нас, приезжих, участвовать во всём этом было особым наслаждением и трудно сказать, что именно играло здесь главную роль: вкусная баранина или отборный рис, узбекские специи или, может быть, звёздное среднеазиатское небо и загадочный ночной ореол, под необъятным шатром которого когда-то звучали “сладкие” сказки хитрой и обольстительной Шахерезады. Всё это и было той самой старинной сказкой, которую слышали мы в раннем детстве.
          Отведав плова, пьяные скорее не от водки, а от свершившегося, вернулись мы в “Икарус”. Водитель запустил двигатель и объявил: “А теперь покажу я вам ночной Самарканд”. Поехали. Однако в тот момент просто молча ехать ваш покорный слуга уже не мог — встал с места, прошёл вперёд, занял место экскурсовода, взяв в руки микрофон...
          Никогда в жизни не пел я с бОльшим вдохновением. Песни приходили на ум одна за другой — пела сама душа. Попутчики слушали молча, но даже в их молчании, в их спокойном дыхании чувствовались понимание, сочувствие, одобрение и моральная поддержка. Был бы я Омар Хайямом или Низами — сложил бы соответствующие стихи. Но в жизни ничего не бывает бесконечным, и эта ночь тоже закончилась, прошла, оставив незабываемое воспоминание о восхитительном плове под узбекским небом. Утром поехали мы, наконец, посетить могилу великого Тамерлана, осмотрели самаркандские мечети и медресе. Культурная программа была выполнена. На обратном пути погода испортилась, пошёл дождь, дорогу развезло. Тяжёлый “Икарус” по жиже сполз в кювет. Пришлось всем мужчинам выйти из автобуса и выталкивать его на дорогу. Костюмы были измазаны, в том числе и опять, и снова — мой “злополучный” швейцарский. Видимо “проклятие” Лубянки всё ещё действовало.