Всегда 18, всегда война

Панельные многоэтажки, за ними несколько рядов гаражей, а дальше –пустырь. Солнце приближалось к границе, за которой бесконечные глубины, из которых оно вынырнет лишь к утру. Запах бензина. На окраине, а не в перенаселённом центре, могут себе позволить квартиру лишь самые обеспеченные граждане. И только они могут купить раритетные автомобили, работающие ещё на углеводородном, а не на атомном топливе. Почти тихо: как минимум шума здесь меньше, чем двумя кварталами вглубь города.
Парень лет восемнадцати на вид, потирая протез ноги, выглянул в окно. Стая подростков, человек двадцать, не меньше. Часть в кожаных куртках (из натуральной кожи, контрабандные), хотя на улице почти тридцать градусов, дреды прикрывают лопатки. У некоторых и на лицах шипы: пластическая хирургия позволяет сделать любые изменения внешности, были бы деньги. А жители окраин не жалели денег на детей. Другие были в застиранных спортивных штанах и линялых футболках. Перекидывают биты из руки в руку, кто-то сжимает цепь.
– Как ты посмел приехать в наш район! Ты на себя посмотри, нищеброд! Подумал, что Маринка будет твоей! Мчензи!
– Говори по-русски! Вот где сидит уже ваше богатенькое суахили!
Модное, кстати, увлечение среди обеспеченной молодёжи с тех пор, как Америка ушла под воду.
– Да ты сначала футболку новую купи, а потом подходи к девчонкам из окраин.
– Петушок с красным гребешком. Кто тебе сказал, что делать гнездо на голове – модно? Мамочка?
Парень обиженно погладил окрашенную в красный цвет шевелюру.
– Поплачь. Или родителям своим богатеньким пожалуйся.
– Марафики, кончайте его!
Безумная толпа смешалась в непримиримой битве. Дыра на кожаной куртке – и вот уже едва отличишь местного от гостя из центрального района.
– Хэй, марафики, керели тут. Бегите!
Ещё секунду назад их сложно было расцепить, но сейчас они разбежались в рассыпную.
В полицейском участке всегда пахло кофе и табаком.
– Василий Иванович Сироткин.
Парень мотнул головой в знак согласия и покосился на порванную футболку. То-то от отца достанется: за что теперь покупать новую? Полицейскому было на вид чуть больше двадцати, а сколько на самом деле? Уже подполковник, судя по форме. Но работники полиции все поголовно получили гражданство, а значит и инопланетную вакцину тоже.
 – Сколько лет?
– 17.
– Да уж. Ты единственный из пойманных, кому 17, дружкам твоим нет 16, а значит, и к делу их не привлечёшь.
– А как же Павлин?
Вася прикусил губу: он чуть не сдал врага керелям. Такое не приветствуется.
– Павел Хвостов? Он же сын прокурора Хвостова. Давно дома сидит, и красной краской волосы подкрашивает. Жаль мне тебя: вроде бы виноваты все, но кроме тебя никого закрыть не смогу. Но кому-то придётся пойти в тюрьму.
– Я не хочу в тюрьму.
– А может быть, не придётся. Если гражданство сможешь получить. Для своих закон не такой уж строгий.
– Но как же я гражданство получу? Мой отец работает обычным дата-майнером.
– Гляжу, ты любишь кулаками помахать? Хотя, кто же в твоём возрасте не любил? Подросткам всем падать не больно и вставать легко. Вот мы и пустим твой талант во благо Родины. Ты станешь солдатом, как только исполнится восемнадцать. Ты ведь хочешь воевать с жуками? А когда будет девятнадцать – уже будешь демобилизован. Получишь гражданство, любую работу и квартиру на окраине. И Марина Сазонова с удовольствием выйдет за муж за тебя, а не за Павлина. Он прокурорский сын, только гражданство не передаётся по наследству. Тем более. К тому моменту застроят новый район города, и на окраине будешь ты, а Павел – ближе к центру. Хвостов вряд ли отдаст сына в армию. Сынок, ты ещё думаешь? У тебя невелик выбор: или тюрьма, или годик в аду, а потом сытая бесконечная жизнь. Что скажешь?
Кто-то на 18-дцатилетие надел бы праздничный колпак и раскупорил бутылку алкоголя в кругу друзей. Но Вася отсчитывал дни до этого события, с другой надеждой: он сможет увидеть настоящих жуков! Надо же, прилетели из своей Проксимы, дали людям рецепт вакцины, которая останавливает старение, и что, можно жить на Земле, как ни в чём не бывало;
Он был обнажён, стеснительно прикрывая перед одной рукой, а в другой сжимая планшет, на котором врачи делают отметки. Длинная очередь голых задниц, как мужских, так и женских, заканчивалась металлической дверью, в которую впускали несколько человек в час. Одних стыд приковывал к полу, другие же болтали, как ни в чём ни бывало.
– Интересно, а что девчонкам делать в армии?
– То же, что и тебе: гражданками хотят стать.
– Ну, им для этого не обязательно воевать с жуками. Вышла замуж за гражданина – и сама себе гражданка.
– И у тебя много разных возможностей.
– Разве я похож на будущего врача или учёного?
– Не особенно, если честно.
– То-то же. Но быть обычным дата-майнером… Не моё это.
– Мог бы в полицию пойти, там тоже гражданами делают.
– Ага. Слышал анекдот? Только оборотни и керели могут сделать своих детей оборотнями. А мой батя – обычный, почти из самого очка города. Кстати, Серёга, – парень протянул руку, а Вася переложил планшет в левую, прикрылся, и лишь потом протянул свою.
– Вася. Слушай, Серёга, а ты что ли совсем не стесняешься?
– Они специально раздели нас, чтобы унизить и показать, что теперь могут делать с нами, что захотят. Но я не покажу слабость. Не дождутся.
Когда наступила очередь Васи, он тоже оказался за металлической дверью. По его предплечью провели каким-то сенсорным прибором, на котором высветилась цифра 18.
– Значит, ровно восемнадцать. Абсолютно здоров. И ты решил стать солдатом.
– Верно.
– Что ты знаешь о войне?
– То, что узнал из программы новостей.
– Это правда. Мало кто из вернувшихся любит рассказывать о произошедшем.
– Скажи, зачем тебе война, о которой ты не знаешь ничего?
– Гражданство, – Вася с вызовом посмотрел на офицера.
– Зато честно. Но стоит ли это слёз твоей мамы?
– Скажите, а у вакцины есть какие-то побочные действия?
– Ты о чём?
– Ну там, тебе дают молодость, а ты потом детей не сможешь иметь. Или зациклишься на чём-то? Я в книжке читал, «Властелин колец», там были одни бессмертные, но строить нового не могли.
– Просто вечная молодость. Для всех граждан. И никаких побочных действий. Колем?
– Давайте.
И вот он побрит наголо. Посмотрел в зеркало: кажется, даже взгляд поменялся.
А потом была война против жуков, а иногда и против людей – на кого покажут. Вася отлично понимал, почему мало кто из вернувшихся домой рассказывает о войне. Его дети тоже не узнают, какой ценой досталось ему гражданство.
Хотя, в какие-то минуты ему становилось всё равно. Ему объяснили кто друг, а кто враг, а бить врагов нравилось с самого детства. Его жизнь – не только злость. И однажды он будет гражданином. Хотя, Серёга вот уже не станет. Пуля в лоб – и прощай вечная молодость. Вакцина не защищала и от тяжёлых ранений. Гражданам ставили новые импланты вместо потерянных рук и ног.
Год прошёл, и счастливый Василий постучал в заветную металлическую дверь. Голые пацанята перед входом завистливо поглядели в его сторону, и не стали возражать, что он без очереди.
– Мне 19, товарищ полковник! Видимо, свобода?
–Давай проверим тебя с помощью прибора.
На экране высветилась цифра 18.
– Брешет Ваш прибор, давайте ещё разок.
– Не брешет. Я же тебе обещал вечную молодость. Теперь тебе навсегда 18, марафик. А дембель в 19.
Вася сначала спрыгнул с табурета и замахнулся на полковника. А потом обессиленный упал на скамью и разрыдался.
– Прости, мальчик, но у нас нет выбора. Сначала мы давали вакцину всем желающим. Но учёные подсчитали, что население будет бесконечно расти, а вот ресурсы планеты – нет. Нам бы осталось лет 50 «вечной юности», не больше. Тем более, те, кому за сорок, после приёма лекарства продолжали жаловаться на болезни спины, какое в этом счастье, болеть века напролёт? Тут назрела идея воевать против жуков. Кто добровольно пойдёт рисковать жизнью, когда у него вечность впереди? Разве что зелёным, как ты, можно рассказать историю о злых жуках и добрых солдатах. Вот я бы не стал умирать рядом с тобой, узнал бы из программы новостей.
– Но полицейские, почему им вы разрешаете жить вечно?
– Их дети тоже становятся керелями. И они быстро учатся: никто им не передаст кресло руководителя и никогда, до скончания времён. Поэтому папочка однажды пропадает без вести, а сынок занимает его пост.
– Неужели я теперь должен воевать… вечно?
– Если будешь ранен, и не сможешь уже выполнять миссии, или с ума сойдёшь, такое тоже случается. В общем, рядовой Сироткин, для Вас новое задание.
Василий посмотрел в зеркало. Всё так же молод, только несколько шрамов на лице. И глаза пустые. Сколько лет назад ему стукнуло 18? 40? 50? Провёл протезом руки по протезу ноги. За окном шумно – непривычно для окраины. Посмотрел на заходящее солнце. Внизу собралась свора подростков. Настоящих, ещё без вакцины: старые Вечные так не ругались, хотя выглядели всё так же молодо, как и века назад.
– Ты зачем припёрся со своего района? Неужели думаешь, что девчонка из окраины посмотрит в сторону жителя очка города? Центральный, купи себе новую футболку, а потом уже смотри на девчонок.
Василий скучающе отвёл взгляд от назревающей драки и посмотрел на заходящее солнце.