Харон

   Иногда… Иногда так бывает, включаешь блюз в наушники, обязательно в наушниках надо, чтобы никто не слышал твоего настроения. Гитара стонет, но не рвутся струны, как и нервы, казалось бы, вот сейчас лопнет нерв и пойдёт… Но нет!.. Стонет… И тянешь этот груз, что взвалил себе на плечи. Да, и что это, груз разве? Так, детский лепет. Всё ещё впереди… И вот этот вот надрывный голос, словно исповедь, обо всём сокровенном, нет, не слова, но интонации, вся жизнь в них, всё потаённое, вся боль… Вся боль! А какая она, эта боль? А? Вот это щемящие чувство внутри, когда сердце сжимается, когда вырваться из груди хочет, но не может, не вырваться ему. Знакомо? Конечно знакомо, я ещё спрашиваю! У каждого из нас своя трагедия. Сколько нас, семь, восемь миллиардов, кто-нибудь считает вообще или уже плевать? По большому счёту и неважно ведь сколько нас, трагедия-то частная, горе собственное, душа рвётся на части… И так миллиарды душ рвутся на части каждый день… Миллиарды пар глаз смотрят потухшим взглядом на пейзаж улиц… Миллиарды одиноких сердец стонут в ожидании того самого, того, что с ними никогда не случится… Тяжёлый кач, стон гитары и пусть всё катится… Нет!.. Летит в тартарары, все мы канем в Лету, отдадим монетку Харону, и найти бы в себе силы спеть последний блюз в лодке, покачиваясь на волнах Стикса. А дальше? А дальше всё ровно так как мы себе и представляем… Всё ровно так… И не важно это, здесь бы смочь, умудриться, не раскачивать лодку, быть может мы уже плывём в царство Аида, заплатили монетку и постепенно забываем…
   Иногда… Иногда просыпаешься с утра, и комнату наполняет утренний свет солнца, каждый уголок и он такой яркий, но в то же время мягкий. Лежишь в постели, и наблюдаешь как пляшут пылинки в воздухе, нежась в лучах солнца. Кажется, что добро победит, непременно победит, иначе и быть не может… Включаешь блюз и ревёт гитара, достаёт до глубины души, продирает до костей и ты отрываешься от земли и летишь… Летишь… Это знакомо каждому, когда ничего уже не гложет, ничего уже не держит, просто живёшь… Просто!.. Потому что нас таких семь или восемь миллиардов, да, не важно, сколько, нас много и мы все просто живём. Ничего у нас нет, только монетка в кармане, чтобы отдать Харону и переправиться на ту сторону реки Стикс, где неизвестность, где всё то, во что мы верим, всё случится с каждым из нас… Но пока мы здесь, мы ждём, мы ещё не плывём, успеть бы пожить, надышаться вдоволь… Успеть бы, сколько нас таких, которые не успеют, пробежим мимо жизни сначала в школу, потом в университет, потом на работу, лучшие года Мамоне, а себе старость в болезнях и накоплениях… И кружишься вместе с пылинками в лучах утреннего солнца, в одних трусах под стоны гитары, под исповедь хриплого голоса, которому веришь, не словам, но хрипотце и интонации… И кружатся с тобой вместе миллиарды тел в одних трусах, миллиарды глаз льют слёзы радости, что жизнь продолжается, пусть и такая запутанная, но она не отложена на потом. Миллиарды сердец бьются в унисон, раскачивают вселенную, так колотятся, что Харон слышит и он сам под биение живых сердец хрипит о своей не лёгкой судьбе, ударяя веслом по воде… И может сам Стикс пойдёт рябью, потом волнами, раскачает лодку, и вынесет на берег живых, Харон вернёт монетку и жизнь продлится ещё немного… Ещё немного… Пусть мгновение, но с пылинками в лучах солнца, в одних трусах, с исповедью на устах, со слезами на глазах и любовью в сердце.
Иллюстрация: Юлия Юдина