Балахнинские воспоминания

       
 Балахна подарила мне самые яркие детские воспоминания: будто бы детство мое началось и закончилось в этом удивительном городе на Волге.

Летом 1949 года моего отца Дмитрия Ивановича Алатина перевели из Курмыша на работу в Балахну, где назначили Управляющим городским отделением Госбанка СССР. Папа был кадровым офицером, прошел всю Великую Отечественную войну, несколько раз был тяжело ранен. Он награжден Орденами и Медалями за ратный труд. Но, полученная во время войны инвалидность, не дала ему возможности служить в рядах Советской армии далее. По окончании войны он поступил в институт и получил гражданскую профессию «Финансы и кредит».
 
Переезд в Балахну и защита диплома у него совпали по времени. В Балахну он переехал вначале один, без семьи. Семья осталась не некоторое время в Курмыше, потому что мама должна была дождаться рождения своего четвертого ребенка и хотела, чтобы он родился под присмотром, хорошо знавших ее, курмышских врачей.

 Младший братик Сереженька родился 5 октября, и мы стали собираться в дальнюю дорогу. Мама, бабушка, маленький кулечек с Сереженькой, трое других ребятишек, (я была самой старшей), сложили немудренный скарб в кованный сундук зеленого цвета и какие-то бесформенные мешки.  Поздней осенью всей оравой отправились мы навстречу новой жизни. Я прекрасно помню свое возбуждение от радостного ожидания встречи с большим городом. Мир вокруг себя я видела осыпанным яркими алмазами. В новую жизнь мы плыли на старом и дребезжащем пароходике с плоским днищем.

 Пароходик назывался «Степан Халтурин». Он натужно хлопал своими колесами, разбрызгивая веселые брызги вокруг себя. На воде уже порой появлялось «сало», так бабушка называла снежно-ледяную корочку, иногда возникающую на воде. Мы уезжали из Курмыша самым последним рейсом. Сура тогда была судоходной, и наш пароходик весело бежал вниз по течению.

 Первой остановкой был Васильсурск. Далее наш путь продолжался по Волге. Вверх по течению пароход стал идти гораздо медленнее, но все-таки он прямехонько доставил нас в Балахну. Помню, как по дороге мы с братом Павликом, перегибались через перила, стремясь увидеть, откуда же вылетают веселые брызги. Наше развлечение пугало бабушку и маму, поэтому детское любопытство закончилось тем, что нас «заточили» в теплый, крытый закоулок суденышка, где мы под шум двигателя и колес вскоре уснули и проспали до конца путешествия.

Прибыв в Балахну, веселой гурьбой высыпали на пристань. Это был дебаркадер, причаленный к берегу толстыми канатами. Здесь, на пристани, нас встречал папа. Он обрадовал всех сообщением, о том, что получил прекрасную квартиру в старом банковском доме на улице Карла Либкнехта в д. №13. Квартира располагалась на втором этаже, в ней было две светлых комнаты и огромная кухня. В квартиру нужно было подниматься по широкой деревянной лестнице, которая слегка поскрипывала, что придавало ей некую загадочность. Скрипучая деревянная лестница заканчивалась застекленной верандой. Все это впечатляло и вызывало настроение, похожее на сказку. Так оно, наверное, и было: и город, и наша новая квартира резко отличались от привычного патриархального мира, к которому мы успели привыкнуть, живя в Курмыше.

Первая балахнинская осень, а затем и зима пролетели незаметно. Из дома мы выходили редко. Видимо, родители боялись, что зимой мы можем потеряться в большом городе и замерзнуть.
 
Тем не менее, уже в первые месяцы зимы в Балахне, я обзавелась подружками: Иринка Федотова, симпатичная, крепенькая девочка, жила в маленьком домике напротив нас, и Нина Вяхирева, которая жила чуть подальше. Зимой мы втроем совершили дерзкое путешествие. Острое любопытство повело нас в дальнюю дорогу к речке, которая никогда не замерзала и называлась Теплушкой. От нее зимой шел густой таинственный пар. Не узнать, почему это происходит, было просто невозможно. Оказалось, что вода в речке была горячей, что само по себе равноценно чуду, о котором нельзя промолчать.
 После искреннего восторженного рассказа о своем открытии, я получила нагоняй от родителей и полный запрет выходить гулять дальше двора своего дома. Какое-то время, показавшееся вечностью я, действительно, проводила во дворе или дома. Грустно смотрела в проталинки замерших окон на огромные, дымящие трубы ГОГРЕСА. Трубы дымили днем и ночью. Когда ветер поворачивал в нашу сторону, то воздух становился неприятным, а снег вокруг дома сразу же темнел от копоти. Бабушка ворчала, потому что на улице невозможно было в это время сушить белье, а стирки с большого семейства было видимо-невидимо.

С первыми погожими весенними днями началось активное изучение города. Всюду меня ждали неожиданности. Например, в подвале дома находящегося рядом с Домом купца Плотникова, в котором располагался Госбанк, находилась пуговичная «фабричка». В маленькие окна, находящиеся прямо на земле было видно, как старый, обросший щетиной, человек на одной ноге (вместо второй ноги был деревянный костыль) на шумящем и грохочущем станке вырезает из ракушек белые перламутровые пуговки с двумя дырочками. Использованные ракушки и брак он выбрасывал на улицу, мы собирали полные карманы этих «драгоценностей» и менялись ими, словно это были настоящие сокровища. Кстати, пуговки иногда попадались вовсе и не бракованные, мы гордо приносили их домой, бабушка забирала нашу добычу, ворчала, но бережно складывала в коробочку: авось и пригодятся.

Вдоволь набегавшись по улицам города, (особенно нравилось гулять по улице Энгельса, потому что там было больше машин, чем на нашей улице), мы спускались по обрывистому берегу к Волге, где можно было искупаться или просто помыть запылившиеся ноги. В мое время берег Волги был обрывистым, на нем росли деревья и кустарники, которые каждую весну подмывались быстрым течением реки. Сегодня вся набережная одета в бетон и для меня несколько утратила свое очарование.

Нагулявшись вдоволь, я с радостью прибегала к папе на работу. Старалась осуществить свой визит в конце рабочего дня, когда солнышко начинало садиться, сделать вид, что заблудилась, и, хотя папа сразу же разгадал мою хитрость, тем не менее он сажал меня на широкий подоконник своего огромного кабинета. Основным условием было мое тихое поведение. Я сидела молча. Не мешая ему работать и, как завороженная, смотрела на Волгу, по которой время от времени плыли белые пароходы, оглашая свое прибытие в город громкими гудками. Со временем я научилась различать эти голоса и всегда радовалась, если угадывала название, проходящего вдоль берега, судна.

Несколько раз папа брал меня с собой в «волшебное царство Алладина»: вместе со мной он спускался в еле освещенный подвал, в котором стояли огромные сундуки со златом-серебром. Они были полны блестящих монет разного достоинства. Я забиралась с ногами в эти сундуки, перебирала монеты, подбрасывала их вверх над головой, и они дождем осыпали мою, всегда растрепанную, макушку. Главное, чтобы ни одна денежка из сундука не пропала и не оказалась случайно в детском кармашке. Позже, уже сотрудничая с Департаментом культуры города Балахны и с музеем, расположившимся ныне в доме Купца Плотникова, я не раз пыталась выяснить, что же стало с пуговичной фабричкой и подвалом, в котором хранились сокровища, но никто из старожилов ничего не мог сказать мне по этому поводу. Да и не мудрено, что знания об этих местах утрачено, ведь 70 лет с тех пор миновало.
 
Память услужливо подбрасывает эпизоды, хранящиеся где-то глубоко на самом донышке души. Они вдруг становятся такими яркими, словно только вчера были частью моей жизни.

Мама, несмотря на то, что у нее самой было четверо маленьких детей, стала работать воспитателем в Детском доме. Это был красивый каменный дом в несколько этажей. За ним располагалась настоящая детская площадка, на которой были установлены качели-гиганты. Они представляли собой большой, хорошо укрепленный столб, к которому были пристроены канаты с петлями на конце. В петли нужно было забраться, разбежаться по земле, поджать ноги и птицей полететь по воздуху вокруг столба. Восторг неописуемый!
Я прибегала к маме на работу и с упоением бегала вокруг этого столба, ради того, чтобы почувствовать себя этой птицей. Мне кажется, что никогда и нигде я больше не видела таких качелей.

По выходным и в праздничные дни мама нередко приводила к нам домой ребят из детского дома. Как позже она объясняла, ей хотелось создать для сирот атмосферу домашнего уюта. Мы все вместе играли, вместе обедали за большим круглым столом. Этот стол стоял в центре кухни. Большую часть кухни занимала огромная белая русская печь. Она топилась и зимой, и летом, потому что в ней готовился обед на весь день. Там же бабушка пекла пирожки и плюшки. Главным же угощением для всех нас были небольшие горки карамелек-подушечек. Все дети ревностно следили за тем, чтобы «горки» были одинаковыми по размеру и цвету. Эти подушечки были очень вкусными, они долго таяли во рту, продлевая удовольствие. Мне было очень жалко ребят, у которых не было ни мамы, ни папы, поэтому я старалась поделиться с ними своими «сокровищами». К «сокровищам» относились цветные и простые карандаши, ластики и листки бумаги, вырванные из тетради. Когда у нас готовились пельмени, то мы просили кусочки теста, из которых лепили кукол. Куклы высыхали, мы рисовали им лица и вырезали для них красивые (как нам казалось) платья, раскрашивая их цветными карандашами.

Помню, что у забора нашего дома возвышалась огромная гора из опилок. Откуда взялась эта гора никто не знал, но было очень весело перелезть через забор, взобраться на вершину, осыпающейся под босыми ногами горы и наблюдать с высоты окрестности. Нередко ноги упирались на что-то твердое, и когда мы докапывались до сокрытого в опилках твердого предмета, то на свет доставалась стеклянная посуда. Это были либо граненные стаканы, либо немудреные вазочки, попадались и другие предметы. Кувшины, например. Эти находки наполняли детское сердечко огромной радостью, я скатывалась с опилочной горы кубарем и гордо несла свою добычу домой. Бабушка, хоть и ворчала, называя меня непослушницей, но находки брала, мыла и ставила их на кухонную полку, висящую прямо на стене. Я и сейчас помню зеленоватый оттенок этой стеклянной посуды.
 
Беззаботное время закончилось очень быстро. Пришла пора собираться в школу. К тому времени я могла и читать, и писать. Но школа манила, вызывая в душе волнение от предстоящей встречи с неизвестностью. Мне купили коричневое платье с белым воротничком, два фартука, черный и белый. Купили новенький портфель и красивые синие туфельки со шнурками.

Утром 1 сентября бабушка заплела мои жиденькие волосенки в две косички с белыми бантиками и отправила в школу. Провожать меня во взрослую жизнь было некому: родители были на работе, а бабушка занималась домашним хозяйством.

 Я самостоятельно добежала до школы №2, в которой учились одни девочки. Это было небольшое каменное здание, которое находилось совсем рядом с великолепной новой школой №6. Здесь мальчики и девочки учились вместе, сюда нас перевели после 3-го класса. Эту школу я люблю до сих пор, и каждый раз, проезжая мимо, даю себе слово, когда-нибудь прийти сюда обязательно. Но пока так и не смогла зайти.
Когда в стране случались выборы, то жители со всего города стекались сюда в эту новую волшебную школу. Здесь продавались пирожки и пончики, в спортивном зале были организованы танцы. Детям разрешалось забираться на спортивную шведскую лестницу и наблюдать оттуда за всем происходящим. Интересно было и весело.

С благодарностью и нежностью вспоминаю свою первую учительницу Марию Вениаминовну Громову. На общей фотографии нашего 1го класса, я сижу недалеко от нее. Выражение глаз Марии Вениаминовны сохранилось до сих пор на этой фотографии. Серьезное, мудрое и бесконечно доброе. Всё понимающий взгляд, умудренной жизненным опытом, женщины. Она всегда ходила на уроки в одном и том же коричневом платье с клетчатой вставкой на груди и крупными пуговицами.
Меня Мария Вениаминовна сразу же назначила санитаркой в классе. Я должна была приходить в школу заранее, проверять чисто ли протерты парты, а затем, по мере заполнения класса ученицами, проверять как чисто вымыты их руки и уши. Я была чрезмерно горда этим важным поручением и относилась к его выполнению с полной ответственностью и серьезностью.

Иногда Мария Вениаминовна приглашала нескольких учеников к себе домой. Это была особая привилегия тем, кто хорошо себя вел в школе на уроках и получал высокие оценки. Я почти всегда была в числе приглашенных и очень этим дорожила. В доме у строгой учительницы мы пили чай с вишневым вареньем и рассуждали о будущем: кем каждый из нас может стать, когда вырастет. Я хотела стать разведчиком, но Мария Вениаминовна сказала, что война уже давно окончилась и мне необходимо будет выбрать другую, более мирную профессию.

Ответственность и серьезность помогли мне однажды убедить пожарную бригаду выехать к нам домой на пожар. Уже и не помню, что я говорила, только посадили меня в кабину пожарной машины и попросили показать дом, где случился пожар. Когда мы приехали, то увидели, что мама сама справилась с возгоранием электрической проводки. Но факт остается фактом – маленькая девочки справилась с серьезной задачей. Вызов не был ложным.

1955 год стал поворотным в жизни нашей семьи. В стране было принято решение серьезно заняться подъемом сельского хозяйства. Для этого из городов в сельскую местность было направлено 30 тысяч самых достойных коммунистов. Папа оказался в их числе. Отказываться было недопустимо: признавался лишь один ответ «Служу советскому Союзу». Так вся наша многочисленная семья вслед за отцом переехала в Пильнинский район служить Родине. Нам было очень жаль уезжать из Балахны, но это даже не обсуждалось. Сказано было, что село должны «поднимать» лучшие сыны Отечества. Поэтому мы гордились папой – он всегда был лучшим. Кстати, за 25-летнюю работу Председателем колхоза «Путь к коммунизму» папа не раз награждался орденами и медалями за свой добросовестный труд. В числе папиных орденов есть Орден Ленина, который считался высшей наградой Родины в те времена.

 Когда папа был уже очень немолодым человеком и доживал последние годы у меня, в один из тихих домашних вечеров, я спросила его: «Где тебе было всего лучше в жизни?». Он задумался, и потом уверенно сказал, что лучшие годы жизни у него прошли в Балахне. Позже, когда папы уже не стало, все его Ордена и Медали, с общего согласия братьев и сестры, я торжественно передала в Балахнинский исторический музей.

Первые годы жизни в селе, мы с девочками старательно переписывались, надеясь навечно сохранить нашу дружбу, но время и расстояние сделали свое черное дело, переписка сама собою угасла. Я виделась со своими подругами еще только один раз, когда по окончании школы приехала на электричке в любимый город. Мы все повзрослели, но встреча была теплой, потому что сердце хранило благодарную память детства.

Сейчас я не знаю, как сложилась судьба моих подруг. Маленький домик Ирины Федотовой до сих пор стоит на своем месте, правда, в нем сейчас никто не живет. Бывая в Балахне по делам службы, каждый раз стараюсь проехать по родной улице Карла Либкнехта, она мало изменилась и вызывает во мне теплую волну детских воспоминаний.
Мое возвращение в Балахну связано с именем Директора Городского Департамента культуры Светланы Витальевны Кудицкой. Мы знакомы с ней с 1989 года, но наше тесное сотрудничество началось в 2008 году. Светлана Витальевна была частым гостем нашего театра (я работала тогда директором Нижегородского Академического театра оперы и балета им. А.С. Пушкина).

Однажды она пришла в театр днем, что было для меня неожиданностью, и предложила театру посотрудничать. Ей хотелось, чтобы мы показывали свои спектакли на сцене Городского Дома культуры. До прихода ко мне, она побывала во всех театрах нашего города с этим предложением, но всюду получила отказ. И не мудрено: директора сразу же понимали, что проект будет убыточным. Я тоже поняла это моментально. Но в моей душе жила любовь к древнему городу, городу, в котором проходили лучшие годы детства. Я сразу же согласилась начать совместную просветительскую работу. Мы создали абонемент, куда входили спектакли всех жанров: опера, балет, оперетта, мюзиклы. Возникали сложности по адаптации наших спектаклей, поставленных на большой сцене, к сравнительно маленькой сцене Дома культуры. К счастью, проект в театре был принят с одобрением, все трудности были преодолены, и мы с осени 2009 года ежемесячно стали привозить и показывать наши спектакли жителям города Балахны. Интерес к проекту был огромен, билеты были распроданы мгновенно, мест в зрительном зале не хватало.

Открывая новый проект, я вместе с руководителями города, вышла на сцену с приветственным выступлением и рассказом о нашей будущей работе. Я смотрела в заполненный зрительный зал и меня не покидало чувство нереальности происходящего. Я вспоминала о том, как в детстве пробиралась в этот зал между рядами без билета, как однажды на этой сцене увидела спектакль «Лебединое озеро», как именно здесь, впервые увидела балерину в пачке. Незабываемое чувство пробудила во мне память, мне хотелось сделать для жителей этого города как можно больше красивых вечеров, как можно больше творческих подарков. Абонемент существовал пять лет. На какой-то краткий период он угас. Но дружба с Балахной оставалась очень крепкой.

Я даже была приглашена в качестве гостя на открытие отремонтированного здания Дома купца Плотникова. Когда-то здесь был рабочий кабинет моего отца, когда-то я проводила в этом доме незабываемы мгновения. Сегодня в нем уютно расположился Музей. Торжественная часть по открытию здания проходила в парадном зале. Здесь же стоял старый рояль. Колебались белоснежные легкие шторы на окнах с видом на Волгу, ощущалось приподнятое настроение участников собрания. Когда мне было предоставлено слово для приветствия, я говорила только о том, что ярко ощущаю необходимость проведения в этом зале музыкальных салонов. Вся обстановка парадного зала располагала к этому. Помню, что пообещала сделать все возможное, для осуществления собственной мечты.

И осенью 2014 года состоялся первый концерт в рамках Музыкального салона. Салон просуществовал до 2019 года. Театр показывал оперы в полу-концертном исполнении.  Каждый раз мы готовили специальную программу, сочетая рассказ с исполнением арий и сцен из спектаклей. Этим с увлечением и горячим энтузиазмом занималась Елена Николаевна Третьякова – заведующая литературной частью театра. Она же и проводила все вечера в качестве музыковеда.  Я присутствовала на всех  открытиях и закрытиях новых сезонов Музыкального салона. И всегда выходила к зрителям со словами приветствия и рассказом о планах театра. Директор музейного комплекса Балахны Мария Вячеславовна Карташева, женщина, безраздельно преданная своему делу, прекрасный ученый, автор нескольких серьезных научных монографий, вместе со своим коллективом, создавала для наших артистов идеальные условия работы. Артисты всегда с удовольствием ехали на встречи с жителями Балахны. Кстати, должна сказать, что зрители в этом городе, воистину элитарны. Они музыкально образованы, интеллигентны. Они понимают и хорошо чувствуют музыку.
 
В 2016 году мой труд был оценен жителями и руководителями города: мне было присвоено звание Почетного гражданина Балахнинского района Нижегородской области. Звание было вручено в торжественной обстановке Дня города 10 сентября 2016 года. Это был тот удивительный день, когда солнышко играет с тучками. Оно, то выглянет из-за облаков, озарив всех присутствующих на празднике ярким светом, то нахмурится и легким душем упадет на яркие зонтики горожан. Я стояла на импровизированной сцене центральной площади города, мимо шли праздничные колонны жителей, и я была счастлива своей принадлежностью к этому празднику.   Я очень дорожу и высоким званием Почетного гражданина Балахнинского района. Горжусь этим и очень надеюсь, что смогу еще сделать много хорошего для развития культуры родного города.