Бывает миг

Роман в странице.
Такая была задача.
Утопия, конечно. И её варианты.

один только вопрос.

Хромой Ахо - так звали его без него. В детстве упал с ослика, сбросил ослик  его, не любил он Ахо, сколько мог, терпел, а в один день не стал. Понёсся, быстрее, чем хотел и скинул.
 Не хромота его озлобила, но ею пытались объяснить  люди зло в нем неиссекающее.
Бабушка, прежде чем начать Коран читать, уходила в дальнюю комнату:
- Хромой Ахо под окнами может стоять. Услышит, похромает быстро сообщать.
- Почему вернулась? Нет смысла ехать. Встретила первым Хромого Ахо. Все. Обрезал дорогу, повернулась обратно - соседка маме.
Умер он. Радости никто скрывать не стал.
Побежала Айка к Хази.
- Умер Хромой Ахо, говорю ей. Пусть не понимает, пусть не дойдёт до неё, но надо ей сказать - Умер Хромой Ахо.
Она поднимает голову и так отчётливо , ведь уже лет десять никто её голоса не слышал, смотрит  в глаза, в них нет радости. Только страх и тревога. И спрашивает:
- А глубоко его закопали?
Вновь, - Его надо закопать очень глубоко.
 А голос сильный, и на час не онемевший.Испугалась, когда услышала его.
...Хромой Ахо, подошел к ней, юной, с косами тяжелыми, взял в руки одну, был запах из рта подвала заброшенного, больно дернул косу.
-Иди за мной. Увидишь как брата твоего пытают. Его пытать не будут, если пойдешь за мной.
Она пошла. Не заплакала. Он пришел и на второй вечер, третий.
Так сделал, что об этом узнали многие и Аслан узнал. Всегда густо краснел, когда мимо Хази проходил. Было белым, белым его лицо, когда он посмотрел на нее при встрече.
Брата посадили на десять лет. Не вернулся.
Отец, мать, младшая сестренка умерли в первый месяц изгнания.
Осталась Хази одна. Одиночество ее не терзало.


Бывает миг и небо слышит.

Вокруг проталины, вокруг листья прошлогодние.
Под таяющим снегом новая трава, трава года настоящего.
Деревья застыли от нежданных заморозков ночных. Растеряны и они.
- А я сейчас костер разожгу.
- Перестаньте. Какой костер?
- Сейчас увидите - какой.
Быстро, бесшумно веточки друг на дружку. А они влажные, черные.
Сел на корточки, спичку зажег, дует, как же прекрасен его профиль,  обманчив, вторую, третью...
- Не загорятся они, перестаньте.
- И без огня такой пожар иногда разгорается, и дым бывает без всякого огня, а у
 меня спички.
Скажу высокопарно: сам ведь горю и потому - костру быть.
Если загорятся эти мокрые веточки  не буду оглядываться на слова и страхи.
Что будет то и будет. Подумала так.
Загорелись.
- Я хочу умереть у тебя на руках. Я умру у тебя на руках, - сказал не открывая глаз.
Не - "Жить буду с тобой."
Не - "Жить не смогу без тебя." Нет.
Знала, что не скажет он этих слов. Не ждала их.
Не испугалась других, неожиданных.
-Будь со словами осторожна, - говорила мама, - такой бывает миг, что небо их слышит и возвращает.
Миг этот не угадать, не понять, почему эти слова им услышаны, потому будь со словами осторожна.
И опасайся того, кто с ними не осторожен...

Тайна Фатьи.
- Знаешь, что забыть не могу и не я одна.
Все, кто жил  в нашем селе тогда,  запомнили  эту историю.
 Небывалое, незабываемое случилось, но помню я совсем другое лицо.  Да, хорошо,  буду по порядку, хотя какой может быть порядок, например  в граде.
 Представь : два дома.  Напротив друг друга. Разделены только не широкой дорогой.
В одном шестеро детей, родили шестерых детей Тама и  Нух. Она вся незаметная, он  видный.
На тракторе работал, она по дому.
Трудились оба головы не поднимая, да и как иначе.
 Во втором, Саки и Мурат и пятеро детей у них.
 Дом с хозяином, хозяйкой.
 " Так друг другу подходят,  что если не в этом, то в другом мире  взялись бы они за руки и пошли"- так про них сказала  Майрус.
А она редко чем, кем любуется.
 Слухи вдруг шуршать стали. Шёпотом, глазами круглыми от одной к другой : Нух и Саки, Саки и Нух.
- Смешнее не могли придумать. Им бы детей прокормить, народили столько, да перестань  шептать, что ты  шепчешь, кто тебя тут услышит и кто не рассмеется на такую чушь.
Нет, кто-то же это придумал, додумался и нашлась ведь дурочка. - это Тата старая ругала свою дочь старую.
 А в один из дней  гром.
Не было тихой улочки в этот час в нашем селе.
 Нух и Саки убежали. Саки всех детей взяла, а Нух в одной рубашке вышел и нет их.
 Никто не видел : как, когда, куда, два дома напротив стояли без крыши, снёс ветер сильный их, стекла на окнах всех выбил.
Каждый мог заглянут.
И заглядывали, заглядывали.
 Сколько после случилось, сколько раз мельчала, затихала и вновь  грохотала наша речка, а я помню лицо Фатьи. Не замечала ее раньше.
 Мама смеялась,
 - Фатья говорить, - не умираю, я так боюсь не умереть, смешная, не было такого, все умереть ведь бояться и знают, что не убежать , а она наоборот, сидит, ждёт и боится, что не прийдет она. Смешная.
И вот древняя  Фатья встала передо мной.
Лицо испуганное, глаза  огромные:
- Нельзя так. Ничего ведь не знаете. А вдруг у них любовь,  - и машет руками.
Как будто отгоняет стоящее рядом и видимое только ей. И я понимаю, что она видит, знает эту любовь в лицо, и не забыть мне её голос - пожалейте их, пожалейте себя, пожалейте их детей.
Вот про детей была права. Всегда расплачиваются они—жалей не жалей.
Что потом? Никто из детей убежавших  за счастьем счастлив не был. Это знаю. Вот тайну Фатьи не узнала. Никто не знал. А она была невероятней, думаю я. Ты бы видела голос, её лицо, когда она говорила - их пожалейте, себя пожалейте...


 Бежала Аминат.

Надо зайти к Шабату. Помолчать рядом с ним.
Словоохотливый, весь обложенный словами, умеющий заговорить, поговорить, он теперь молчит.
Да и нет. Все. Покинули слова. Покинули и люди. Далеко все. И он сам уже больше с ушедшими. Слушает их, идет за ними, не понимает, о чем они просят и переспрашивает, переспрашивает...
Апрель.Чегем.Конь Олий.
Бежала Аминат навстречу. Наперез дню, дороге, Олию.
- Забери меня - еле слышно, оглушительно.
Надо было подхватить ее, не оглядываться, не колебаться. Он оглянулся.
Подумал - Олий устал. Мать не согласиться, не смириться с невестой босыми ногами, с головой непокрытой.
-Я приеду за тобой завтра.
Она посмотрела прямо в глаза.
Впервые он увидел ее глаза. Серые, длинные, влажные.
- Нет, не будет завтра. Сейчас.
- Сейчас не могу.
Чуть не сказал, - Олий очень устал.
- Ты не вернешься.
Это она сказала. Тихо, не отпуская глаз.
Была война, была тюрьма, была любовь, дети и внуки, работа - с 4-х утра, в любую погоду и на ферму.
Было все и все забылось. И не все.
Апрель, Чегем, конь Олий и бежала навстречу Аминат.

За долгую жизнь, никогда  в столичные издания не обращалась.
И кратко объяснить  это странное избегание не смогу.  Надо долго.
А в 2017-ом году юбилей Кайсына Кулиева.  100 лет. Событие. И национальное и  личное.
У меня работа о нем, которую дополняю, обновляю и отправляю заявку в ЖЗЛ.
Уточняю:
Кайсын Кулиев один  из самых ярких  поэтов Кавказа, его судьба отражает все трагедии и свершения советской цивилизации и судьбу великого поэта, который честно прошел войну, был дважды ранен, разделил  со своим народом  ад депортации,  был личностью, который восхищал всех, кто знал его, не меньше , чем его поэзия.
Среди них Н. Тихонов, М. Петровых, А. Тарковский, Б, Пастернак, А.Твардовский, Н. Коржавин, Б. Окуджава, Ч. Айтматов и т.д
О его даре любить, понимать иные культуры свидетельствует его творчество и ответная любовь, благодарность лучших представителей этих культур.
Все бывшие союзные республики , в которых Кулиев часто бывал и сказал свое слово о их культуре и знаковых именах, помнят его.
«Ни у кого не встречал такой любви к своей земле, своему народу и такое же острое восприятие, видение  иного бытия, иной культуры.
Кайсын был поэтом истинным, таких так мало" ( Н.Коржавин) и его оценка подтверждается  голосами  многих и многих его выдающихся современников.
Письма Бориса Пастернака, статьи и воспоминания творческой элиты союзных республик раскрывают  грани уникальной личности Кулиева и его  творчества.
Ответили : заслуживает он, надо издать, они все уточнят и более конкретно сообщат.
И долгая, долгая пауза.
Нарушаю её.
Ответ : отдел реализации против категорически, а он определяющий.
Предложение издать за свой счёт.
Они присылают 3 тыс. экземпляров нам, сами рассылают во все крупные библиотеки мира и России и т.д. Стоит это будет  2 миллиона.
Звоню в отдел реализации.
Говорю о том, что в этой серии не было ни одного издания о поэтах Кавказа, говорю о Кайсыне Кулиеве с вопросом — почему такая сумма и нельзя ли её пересмотреть?
- Нет. Она, кстати, минимальна. И будет наверное,  ещё пересмотрена в сторону увеличения.
ЖЗЛ - бренд и вы  должны понимать, что разные цены за пиджак от «Диора» и «Большевички»,-говорит зав. отделом реализации
- Я должна слушать, как вы соединяете  Кулиева и пиджак?
- Должны. Увы, такое время.
Предложения прислать рукопись нет.
Это не интересно, да и что интересного может написать туземка?
В  абсолютном равнодушии к самой рукописи  был и этот нюанс,  нескрываемый интеллектуальный снобизм. Огорчил он.
Решила деньги найти, тем более большая  её часть возвращалась.
Не умею просить,  никогда не прошу, но здесь кинулась к разным и мной уважаемым лицам.
-Те, у кого деньги далеки от этого и не дадут. А  у тех, кто понимает о чем  речь  денег нет. Не трать время, ничего не получится, - посоветовал один хороший человек. Оказался прав.