Лилиана. Часть 2

        Лилиана, нахмурив лоб, непонимающе рассматривала бессильно постанывающий телефон. Таинственный абонент отключился, как только прошептал последнее слово «пришла». А девушка всё никак не отваживалась нажать кнопку и прервать надоедливый зуммер. Наконец, она подняла глаза на рассматривающую её Даму и, вздохнув, выключила мобильник.
- Да, я вернулась, - произнесла Лилиана в тишине, словно отвечая невидимому собеседнику. - Но, кажется, слишком поздно...
          Она подошла к тумбочке, чтобы взять комплект белья. На неё всё так же глупо таращилась кукла. Простынка с пододеяльником и наволочкой, пахнущие лавандой, как прежде лежали внутри тумбочки аккуратной стопкой. Лилиана представила, как тётя поднимается по ступенькам, с трудом переставляя ноги, одной рукой опираясь на перила, а другой прижимая к себе чистое бельё, чтобы она, Лилиана, в любой момент могла зайти в гости и с удовольствием растянуться на ароматных простынях. Как старая женщина наклоняется и проверяет мешочек с лавандой: не пора ли освежить? Картина, встающая перед глазами, была настолько яркой, что девушка виновато вздохнула. Прижала к груди комплект и присела на кровать. Затем, не радеваясь и не раскладывая постель, легла на покрывало.
          " Кто же это звонил? - подумала Лилиана, закрывая глаза. - Понятно, что это не могла быть тётя Лиля. А тем более Дама - в её годы и мобильников то не было, так что она вряд ли умела пользоваться им." Девушка убеждала себя, что в звонке не могло быть ничего необычного: "Кто-то ошибся номером. Скорее всго находился в зоне плохой связи. Вот помехи и создавали устрашающий антураж."  Однако беспокойство липкой лапой забиралось в душу. Сильнее страха оказалась усталость. Лилиана не заметила, как погрузилась в беспокойный, полный кошмаров сон. Она часто спала так после перенесённой в отрочестве болезни. А неожиданные события этих дней, забрав остатки душевных сил, спровоцировали обострение.


       Тётя Лиля заменила ей маму. Когда Лилиана после перенесённого потрясения и долгой бесцельной прогулки под пронизывающим ветром заболела менингитом, её увезли в больницу. Неделю девочка находилась в реанимации между жизнью и смертью. В бреду из чёрного проёма оконной рамы к ней часто выходила Дама, а порою вместо неё появлялась мама. Но, прийдя в себя, первой Лилиана увидела за стеклом взволнованное лицо ранее невозмутимой тётушки. Уже в обычной палате девочка услышала, как маленькая соседка, расплакавшись, позвала свою мать. Тогда Лилиана почему-то тоже тихо произнесла:
- Мамочка...
- Что, моё солнышко? - тут же откликнулся голос тёти Лили, которая каким-то чудом добилась разрешения дежурить рядом с нею. Главврач, заметив во время обходов сухощавую фигурку пожилой женщины, каждый раз удивлялся, каким образом она умудрилась убедить его нарушить все инструкции. Но не мог найти в себе силы изменить прежнее решение.
        После выписки из больницы тётушка усиленно опекала племянницу. Дважды в неделю она приходила к брату, чтобы приготовить еду и навести в квартире порядок. И обязательно помогала Лилиане с уроками. Потому что у девочки ухудшилась память и стала часто болеть голова.
- Я теперь такая тупая, - расстраивалась Лилиана.
- Это пройдёт, - успокаивала её тётя. - Главное, не опускать руки.
         Теперь тётя Лиля не только делилась с племянницей секретами выращивания цветов и ведения домашнего хозяйства. Она была для девочки личным психологом и лучшей подружкой. Болезнь изменила Лилиану. И дело даже не в том, что отличные оценки на время стали редким гостем в её дневнике. Через пару лет настойчивость и поддержка родных вернули ей позиции среди лучших учеников класса. Однако смелость и независимость исчезли под дейсвием постоянного страха быть преданной. Словно лиана, ищущая опоры, девочка стремилась оплести своим вниманием и услужливстью подруг. Но отчего-то в очередной раз встречалась с измной. Она стала зависимой от мнения окружающих и, стараясь понравиться, совершала обычные для подростка глупости. Но это не добавляло ей авторитета в глазах сверстников. Всё чаще Лилиана видела в глазах отца непонимание и боль. Нередко слышала упрёки, невольно слетающие с его губ в минуты гнева. И только тётя Лиля оставалась неизменно терпеливой и любящей.
- Успокойся, это гормоны... - однажды услышала Лилиана её грудной голос, прозвучавший вслед за раздражённым рокотом отца.
       Ещё в период болезни Лилиана пристрастилась подслушивать разговоры взрослых, претворяясь спящей. Так она узнала, как отец, неожиданно вернувшись домой, застал жену в обьятьях актёра. Как пытался сохранить семью, убеждая слепо влюблённую женщину бросить соперника. Но ..."Вера оказалась неверна". Поэтому, проснувшись рано утром, Лилиана старалась тихо открыть дверь мансарды и послушать, о чём говорят взрослые.
- Гормоны... - проворчал отец. - Сколько ещё терпеть их буйство?! Дерзит, чёрт знает что творит...
- Всё проходит - пройдёт и это... Главное, не потерять контакт. Если ты своей несдержанностью разрушишь его - она закроется. Это ещё опаснее.
        Между племянницей и тётей и вправду оставались очень доверительные отношения. Постоянно разочаровываясь в подругах и смиряясь с их непостоянством, девочка ощущала потребность выговориться, поделиться мыслями и чувствами. Физические изменения, происходящие во взрослеющем подростке, не позволяли ей оставаться настолько откровенной с отцом. Тётя могла обсуждать с нею любые темы и  никогда не выдавала её маленьких секретов. Даже своему брату. Чем и завоевала абсолютное доверие племянницы. А во время того подслушанного разговора Лилиана ещё раз убедилась, что не имеет в мире более верного союзника и более любящей души.

- Я вообще удивляюсь твоему терпению, - сказал тогда отец. - Лилиана так изменилась за последние годы... Я иногда боюсь её... Словно она впустила в себя Чужого... И если раньше она храбростью и целостностью натуры очень напоминала мне тебя, то теперь больше похожа на... лиану. Вроде, мягко стелится, да всё пытается взобраться повыше, чтоб добиться своего. И не знаешь, чего ожидать от её гибкости: то ли согреет, то ли придушит, высасывая все соки... Ведь именно это тебя бесило в лиане.
       Лилиана замерла, услыхав эти слова. Она действительно в последнее время сама удивляялась перепадам своего настроения. Порою, вновь превращаясь в нежного ребёнка, ластилась к отцу игривым котёнком. Тем более, если хотела добиться чего-то. А иногда попытки папы приласкать её вызывали раздражение. И тогда она фыркала рассерженным ёжом и выпускала колючки. Только это не она расчётливо управляла своими эмоциями. Напротив, ей казалось, что именно эмоции частенько руководят её действиями. Однако в глазах отца она выглядела корыстным чудовищем. А ещё было непонятно, почему он сравнивал дочь с лианой. Из-за имени? Но ведь сам назвал её так. Или из-за необьяснимого отвращения тёти к лианам. Девочку всегда поражало, как безжалостно тётя Лиля обрезала ветви плюща и вьющейся глицинии, не позволяя им наползать на балкон со стороны заброшенной части дома.
     Тогда старшая сестра холодно прервала Василия: "Прекрати!"
  Но, помолчав немного, заговорила значительно мягче:
- Не надо Лиличку ни с кем сравнивать. Она такая, какая есть. Да, болезнь и взросление... гормоны изменили её. Но ведь я полюбила нашу девочку не потому, что она похожа на меня. И готова любить всегда. А если уж ты ищешь, на кого она похожа в той или иной ситуации, то вспомни Веру. Лиличка, вероятнее всего, будет напоминать её, а не лиану. Генетика... Однако, поверь: моё неуважение к твоей бывшей жене не распространяется на вашу дочь. Лилечка - моя любимая девочка. Мне порою кажется - моя дочь, хоть и не я родила её. И какие бы глупости она не совершала - я принимаю Лилиану такой, какая она есть. И прощаю. Ты тоже должен научиться этому. Я надеюсь, что Господь увидит, как много мы стараемся передать ей и рано или поздно направит её на праведный путь. Тогда мы сможем гордиться нашей девочкой. А пока что, если становится тошно, вспоминай Лилечку такой, какой она была в период своего счастливого детства. Ведь это и наша вина, что оно закончилось для неё так трагично.
        Лилиана услышала скрип старого кресла и на цыпочках поспешила вернуться в свою комнату, чтобы продолжить изображать безмятежный сон. Успокаивая разбушевавшееся серцебиение, положила на грудь руку. Папа... Её любимый папочка боится дочери и, словно смирившись, готов отказаться от неё... Зато тётя...
       "Любименькая моя тётя Лиля...  Родненькая моя... Я никогда не оставлю тебя... Я буду любить тебя вечно! - сбивчиво и горячо шептала девочка. - Клянусь, я буду всегда рядом!"
       Пройдёт лишь несколько лет - и Лилиана нарушит клятву...


        Она проснулась от холода. Точнее, от прикосновения твёрдых, словно оледеневших рук. Стылые пальцы пробирались под одежду к плечам, скользили по спине и вновь устремлялись к шее. Лилиана знала, что открыв глаза, увидит перед собою Даму. А за нею - пустую раму...
- Пусти меня!  - прошептала девушка и, вспомнив старое доброе заклинание, открыла глаза. - Мы с тобой одной крови...
Дама насмешливо улыбалась:
- Нет... У нас в роду никто никогда не предавал... Это в тебе кровь от неверной Веры...
- Я не предала... Я просто обиделась... Я собиралась прийти...
- А я всё равно люблю тебя...
Дама обняла безвольное тело и прижала к ледяной груди...
         Вздрогнув от пробирающего холода, Лилиана окончательно проснулась. Сон во сне.
         Она уснула, не раздеваясь, в платье с коротким рукавом. В этот год в конце мая неожиданно пришла жара. Все, конечно же, поторопились примерить летние платьица. Но после захода солнца ещё недостаточно прогретая земля и крыши домов быстро остывали. Поэтому в расположенной под самой крышей мансарде под утро стало холодно. А поленившейся разложить постель Лилиане нечем было укрыться. Девушка натянула на себя покрывало и пошевелила затёкшими плечами. Тело медленно возвращало утраченое тепло. Однако спать расхотелось. Да и не стоило пытаться засыпать за час до запланированного подъёма. Лилиана, согреваясь, уставилась на портрет. Солнце уже встало, но его лучи ещё не проникали на мансарду, хотя трепещущее над головою кружево от листвы ореха подсказывало, что оно уже достаточно высоко. Лишь противоположная стена с портретом оставалась затенённой. Поэтому Лилиана пока что не видела глаз Дамы, и казалось, что прабабушка дремлет, опустив веки. "Да... Беспокойная совесть порождает кошмары," - подумала девушка, вспоминая сон. Но вскоре мысли перескочили на другую тему: "Хорошо, что отец организовал тогда ремонт в моей комнате... Хотя, если бы не тот художник - всё оставалось бы по-прежнему. А если бы тётя не заупрямилась, может и весь дом отремонтировали бы. Теперь вот имею головняк..."
      Почувствовав себя окончательно согревшейся и проснувшейся, Лилиана вскочила с кровати и спустилась вниз, чтобы принять душ. В центре холла стоял неразобранный чемодан.
"Чистое платье, скорее всего, измялось в чемодане. Прийдётся погладить," - подумала девушка. Её взгляд скользнул в сторону двери, где в комнате тётушки пряталась в нише гладильная доска. И снова в грудь холодным ужом проскользнуло чувство вины.


      Подслушанный разговор тёти с отцом на некоторое время укротил неугомонные гормоны. Лилиана засела за учебники. Это оказалось довольно кстати: приближалось окончание девятого класса, а учебное рвение обещало значительно повысить средний балл её первого документа об образовании. Однако именно в это время отец решил наконец то устроить личную жизнь. Ещё зимой Лилиана почувствовала появление в его судьбе постороннней женщины. Он стал задерживаться на работе, а по утрам тщательно брился и приставал к дочери с вопросами:
- Как ты думаешь, этот галстук подходит к рубашке?
- Нет, лучше тот - в полосочку...- автоматически отвечала дочь, но, не выдержав, язвила:
- Такое впечатление, что ты собираешься на свидание, а не на работу.
- У нас комиссия...- буркнул отец, отчего-то смутившись.
- Что - президент пожаловал?
- Почему президент? - удивился Василий.
- Ну ведь в прошлый раз ты комиссию из Министерства  сопровождал в джинсах...
- А сейчас хочу в костюме, - упрямо произнёс мужчина.
- Да я ж не возражаю...- покладисто согласилась Лилиана.
Тогда поведение отца не насторожило её. А Василий вопросительно посмотрел на дочь: в нём боролись недоверие с возродившейся надеждой, что его девочка наконец-то переросла трудный возраст.
         На выходных папа отправил Лилиану к тёте, а сам сославшись на дела, остался дома. Но когда Лилиана в воскресение вечером вернулась домой, то интуитивно ощутила в квартире присутствие чужого человека.
- У нас были гости?
- Да..
- А кто?
- Один человек... Точнее, одна женщина. Моя коллега с завода, - Василий помнил слово, данное дочери никогда больше не врать ей.
- Ого! У тебя что, появилась любовница? - радостно улыбнулась Лилиана, округляя глаза. У неё было прекрасное настроение. Только что в автобусе с ней пытался познакомиться довольно симпатичный парень, предположивший, что она уже студентка.
- Я бы сказал - подруга...
- Ага... подружайка-балалайка... Скажи ещё, что вы с ней за ручку ходите...
- И за ручку тоже. - Василий, расслабленный легкомысленным тоном дочери предложил:
- Хочешь, я тебя познакомлю с ней?
- Зачем? - удивлась Лилиана, - Дружите себе спокойно. Я то здесь при чём?
        И она закрыла дверь своей комнаты. Там, отделённая от отца стеной, девочка задумалась. Улыбка сама собою сползла с её лица. За эти годы она привыкла, что папа был только её. И хоть порою его внимание и желание видеть в ней всё ту же маленькую девочку - его Цветочек - раздражали и порождали желание вырваться из-под его навязчивой, как как казалось Лилиане, опеки, всё же ей было приятно осознавать, что он любит только её, постоянно думает о ней и заботится о её благополучии. А теперь в её жизни могла появиться конкурентка, претендующая на его любовь и внимание. Или, что ещё хуже, могли родиться дети. Вот тогда, Лилиана знала это наверняка, она уйдёт на задворки отцовского сознания.
        Ведь именно так чуть раньше случилось с Верой. Пылкий роман с соблазнившим её гениальным артистом довольно быстро закончился полным разочарованием. Неустроенный быт в столице, эгоизм и любвеобильность будущей звезды киематографа породили столько истерик и скандалов с битием немногочисленной посуды, что уже через год пара с облегчением рассталась. Жещину не радовала перспектива возвращаться к родителям. Тем более, что после развода на сторону утраченного зятя стала не только тёща, но и окончательно спившийся отец Веры. Поэтому ещё находясь с героем романтических грёз в состоянии перманентных боёв, молодая женщина постаралась обеспечить пути к отступлению. В поликлинике, куда ей пришлось устраиваться сразу же после возвращения в столицу, так как оклад актёра и его неопределённое будущее не позволили расслабиться в роли содержанки-любовницы, Вера познакомилась с солидным мужчиной. Её не особенно беспокоило колечко на его безымянном пальце. Хорошенькая и отзывчивая медсестра поразила серце страждущего пациента, вступающего на скользкий путь критического возраста. Тем более, что она с готовностью откликнулась на его просьбу приезжать к нему в офис, чтобы делать уколы. Успешный бизнес не позвоял часто отрываться от дел. Кабинет пациента был уютным, а мягкий уголок располагающим к интимному общению. Чем и смог воспользоваться хозяин офиса, взбодрённый дозой витаминов. Бурного сопротивления не последовало. Свидания не прекратились даже после окончания курса лечения. А отсутствие по вечерам актёра оказалось очень даже кстати. К тому же он частенько являлся подшафе, и рубашки его хранили аромат не только мужского парфюма. Поэтому Вера, узнав, что забеременела, даже не стала ставить актёра в известность. Она не имела абсолютно никакого представления, кто же из двух мужчин имел счастье стать отцом ребёнка. Да и не всё ли равно... Пусть на аборт даёт деньги тот, у кого их больше. А потому озадачила деликатной новостью своего нового знакомого. Однако тот неожиданно обрадовался.
- Рожай! Не бери грех на душу! Я помогу всем, чем смогу, - мужчины в критическом возрасте частенько впервые задумываются о вечном: грехе, ответствености и  том, что останется после них.
- Ты думаешь, моих родителей обрадует перспектива жить с дочерью и её незаконнорожденным ребёнком?
В начале их отношений Вера убедила любовника, что после того, как сбежала от сатрапа мужа, живет с родителями. Бывший муж, с её слов, подкупив судей, умудрился в её отсутствие стремительно оформить развод и отобрать у неё дочь, пока она искала в Москве работу.
- Не волнуйся. Я куплю тебе квартиру. А пока что снимем что-то недалеко от моего офиса...
        Всё обдумав, Вера приняла решение. Она на ровном месте устроила очередной скандал с артистом, повергнув его в неимоверное удивление. Казалось, в последнее время любовница  успокоилась и не устраивала ни сцен ревности, ни истерик по поводу отсутствия денег. И тут такой взрыв!  Но актёр даже не пытался возражать, наблюдая, как молодая женщина собирает чемоданы. Обожание в глазах Веры уже давно угасло. А именно оно подпитывало чувства к женщине, которая становилась для артиста обузой. Тем более, что у красавчика уже наклёвывался роман с дочерью известного режиссёра...
       Через несколько дней машина, присланная за Верой новым избранником, забирала её вещи из квартиры родителей, тем самым подтверждая правдивость слов женщины.
       
        Через три года после развода Василий поддался на уговоры бывшей тёщи и согласился летом взять с собою дочь в командировку. Лилиана узнала о его планах за неделю до отъезда. Как обычно, подслушала разговор между братом и сестрой.
- ...не поняла, чего ты больше боишься: того что она расстроится или того, что у неё проснутся к матери нежные чувства?
        Лилиана догадалась, что речь идёт о ней.
- И того, и другого.
- Я думаю, что она уже готова встретиться с Верой. Перегорело... Хотя ещё мечтает с нею увидеться...
      Лилиана поразилась прозорливости тётушки. Ведь она никогда не рассказывала ей о своём желании встретиться с мамой. Они могли говорить обо всём откровенно, и только тема Веры оставалась негласным табу. А тётя продолжала:
- Мне кажется, что сейчас это будет своевременно. Иначе, боюсь, Лиличка напридумает себе какой-то романтической белиберды. Она как раз вступает в соответствующий возраст. Всё равно они когда-нибудь встретятся. И тогда эти фантазии могут подтолкнуть её навстречу Вере, особенно если та наплетёт с три короба...
- Да... Ты, наверное, права... Завтра куплю блеты и обрадую мой Цветочек...

       Они приехали в Москву. Оставив Лилиану у бывшей тёщи, отец отправился по делам. А через час на пороге квартиры появилась Вера с хорошенькой девочкой на руках. Она передала малышку бабушке и пылко обняла старшую дочь, осыпая её лицо поцелуями. Это не понравилось младшей - и та, протягивая к матери руки, захныкала. Вера тут же оставила в покое сжавшуюся от неловкости Лилиану, которая уже отвыкла от бурных проявлений любви да к тому же вступала в период подростковой угловатости, и подхватила ребёнка.
- Вот... знакомься - это твоя младшая сестрёнка Кристиночка. Правда же, она красотка, - мама расцеловала малышку в обе щеки.
Девочка действительно была прехорошенькая. Точная копия мамы - она походила на чудесного хирувима с розовыми щёчками и пухлыми губками. Сама же Вера немного обрюзгла, поправившись после родов, но всё так же искрилась нерастраченной энергией.
- Знаешь, она уже столько слов говорит... Вчера вот своему папочке заявила: "Ты попа" Он поправляет: "Папа". А она упрямо: "Нет, попа!"
Малышка повторила за мамой: "Попа!" - и указала пальчиком на Лилиану. Взрослые счастливо расхохотались.
- А сколько ей? - поинтересовалась сестра.
- Два будет через неделю...
- Я, кажется, в таком возрасте начинала говорить предложениями. И, папа рассказывал, уже читала стихи напамять...
- Да? - удивилась Вера, - а я забыла...
И она полностью переключилась на младшую дочь. Пришло время её кормить.
Бабушка, прежде расспрашивающая Лилиану о жизни с отцом, тоже вдруг потеряла интерес к приехавшей ненадолго внучке. Она засюсюкала и засуетилась вокруг малышки. Та, не взирая на ангельскую внешность, была на удивление вредной и капризной. Девочка плевалась кашей, выхватывала из рук матери ложку. А когда ей вручили вторую, стала орудовать ею в тарелке, словно катапультой. Попытки бабушки отвлечь её не увенчались успехом: вскоре стол, пол и шкафы украсили кляксы из каши. Зато перемазанная мордашка в этот момент излучала необыкновенное счастье. Однако с лиц взрослых не исчезало умиление. Лилиана вдруг вспомнила, как мама ругала её за испачканное абрикосам платьице, и обида, прячущаяся в глубине души и слегка уколовшая её после слов, что мама забыла, как она в два года читала стихи, набросилась на неё изголодавшимся псом. Она почувствовала себя в маленькой квартирке, заполненной людьми одиноким путником в пустыне. Ей, как жаждущему глотка воды, не доставало любви. Поэтому она бросилась навстречу вернувшемуя вскоре Василию, словно к долгожданному источнику, обрадовав того неожиданной пылкостью.
      Вот почему новость о предполагаемом браке отца, а значит и возможном ребёнке не обрадовали Лилиану. Она невзлюбила папину избранницу задолго до знакомства. А во время первой встречи постаралась вести себя так, чтобы у женщины исчезло желание войти в их семью. Да и с отцом вновь стала вести себя дерзко и непредсказуемо. Подростковый бунт сразу же отразился на успеваемости Лилианы. И возможно, мог подтолкнуть её к ещё более безрассудным поступкам. Всё изменило желание дочери окончательно разбить сердце отца. Лилиана начала встречаться с местным хулиганом - подростковым авторитетом их района. Она не особенно была влюблена в него, догадываясь, что у неё, девочки, воспитанной на литературе и посещениях театра, мало общего с подростком из неблагополучной семьи, который уже выполняет мелкие поручения местного креминалитета. Однако продолжающаяся с детства дружба с Ёжиком, у которого пил отец, а добрую, но безвольную мать не уважали ни муж ни сын, научила Лилиану общаться, не боясь, с ребятами такого сорта. Внимание парня, за которым в школе вздыхало немало девочек, льстило и волновало взбурлившуюся потоком гормонов кровь. Лилиана была не против повысить свой пошатнувшийся авторитет ещё и таким способом. Только наслаждаться завистливыми взглядами одноклассниц, когда красавчик встречал её после уроков, пришлось недолго. Сначала отцу позвонила классная руководительница.
     Вечером грянула буря.
- Ты думаешь, что ты делаешь?
- А что тут такого? Может, я люблю его!
- Какая любовь в пятнадцать лет?!
- Ну это более естественно, чем в сорок шесть! 
- Кто тебе такое сказал?
- Литература... Ты не забыл, сколько было Ромео и Джульетте? А первый балл Наташи Ростовой? По-моему я к ним значительно ближе по возрасту, чем ты...
- Не дерзи... - отец ненадолго смешался. - Если бы это был Ромео или Андрей Болконский - я бы не возражал. Но босяк... мелкая шестёрка уголовников... И вероятнее всего, сам будущий преступник. По нему уже тюрьма плачет...
- Ты что - судья, чтобы сроки раздавать?
- Нет, но вот увидишь: скоро пойдёт по малолетке...
- Опять суд подкупишь, как тогда с мамой, чтобы меня у неё отобрать... - Лилиана в раздражении выкрикнула услышанные от матери обвинения, хоть и не верила в них. Она готова была бросить отцу в лицо ещё более обидные слова, но не успелала. Звонкая пощёчина прервала пререкания. Дочь, размазывая брызнувшие из глаз слёзы, словно ошпаренная, ринулась в свою комнату. Отец  ошарашенно смотрел на закрывающуюся перед носом дверь. Он неуверенно протянул руку к ручке, но тут же опустил её. Василий сам не ожидал от себя такой реакции на обвинения дочери. И не понимал, как он смог впервые поднять на неё руку.
       Утром они молча позавтракали. Отец настороженно поглядывал из-под лобья на погруженную в себя Лилиану.
- Ты прости меня за вчерашнее, - выдавил Василий виновато.
- Да ладно... - отрешённо проговорила Лилиана, хотя внутри неё что-то дрогнуло. - Теперь у нас всё, как у всех...
        Если бы Василий поинтересовался, что же у них стало, как у всех, то они могли бы поговорить откровенно и тепло о той необыкновенной близости между отцом и дочерью, которой так гордилась раньше Лилиана. Или если бы он просто обнял и поцеловал её, как прежде. Тогда, возможно, ледяные тиски обиды растаяли бы сами собой. И она не стала бы одумывать планы страшной мести. Но Василий спешил на работу.
        Да и кто знает, может временное примирение лишь усугубило бы разрастающийся конфликт между отцом и дочерью. А ведь "... Аннушка уже пролила масло... "
        Лилиана в этот день приняла решение уйти из дома. Она всё обдумала. Её кавалер, позволявший себе до этого прогулки за ручку да поцелуи, торопил развитие их отношений и неоднократно предлагал ей зайти "на хату", где в одном из подвалов подростки оборудовали  местечко для укромного общения, и порою использовали как приют для беглецов из дома. Хоть Лилиана и не знала, что это был ещё и притон для местных наркоманов, она интуитивно отказывалась посещать его. Теперь пришло время воспользоваться гостеприимством. Девушка догадывалась, что за него прийдётся расплатиться. Однако обида вместе с возбуждающим любопытством подталкивали её к безрассудству. Ещё ночью, когда Лилиана решала, как поступить дальше, мысль о предстоящей ночи в подвале вызвала чувственые спазмы внизу живота. Тогда ей стало казаться, что она понастоящему полюбила своего избранника и готова ради этой любви на всё...
        Не удержавшись, Лилиана на первой же перемене позвонила пареньку. Тот учился в местном училище.
- Привет! Я ушла из дома... - сообщила она. - Потом расскажу почему. Ты можешь помочь мне после школы собрать вещи и отнести в ваш... приют... Всё, буду ждать...
        К несчастью для влюблённых, но скорее к счастью для самой Лилианы, этот разговор подслушала её лучшая подруга, которая когда то передавала записку от матери. И тут же сообщила новость спернице Лилианы. Ту побаивались не только одноклассницы, но и выпускницы школы. Училась девушка не блестяще, зато была обладательницей острого языка с потрясающим набором ненормативной лексики, дерзкого характера и опыта подростковых драк. До Лилианы девица встречалась с её парнем. Она была поражена, что тот после ссоры с нею обратил внимание на нудную заучку. И собиралась в ближайшее время проучить соперницу, чтобы вернуть парня себе. Неожиданный звонок Лилианы ускорил события: ведь предполагаемая близость могла укрепить отношения между её возлюбленным и этой чистюлей выскочкой. Поэтому на большой перемене она подошла к Лилиане:
- Пошли потолкуем.
- О чём? - напряглась Лилиана
- О жизни. Что, ... , обделалась? Не боись - бить не буду...
      Лилиана не могла позволить себе отказаться на глазах собирающейся толпы одоклассниц. И поплелась вслед за соперницей, ощущая, как волнующее тепло внизу живота сменяется сначала пустотой, а затем предательским холодком. Ужасно захотелось в туалет... Успокаивало только обещание, что её не станут бить. Хотя верилось в это с трудом. От охватившего её страха Лилиана забыла об обиде на отца, незаметно нащупала в кармане телефон и нажала необходимую комбинацию. Ещё давно Василий, тревожась за дочь, установил специальую программу и показал ей, как нажатием на две кнопки, позвать его на помощь. Лилиане прежде не приходилось пользоваться этим. Она прекрасно понимала, что отец не успеет примчаться в школу до начала разборок, да и вряд ли заметит в разгар рабочего дня сигнал. Но проснувшийся животный инстинкт подсказал тогда единственно возможный выход. Они вышли из школы. Весенний день радовал теплом и щебетанием птиц. Никого не удивляло желание подростков на большой перемене вырваться  из душных классов на школьный двор, залитый ласковыми солнечными лучами.
       Две девочки, окружённые эскортом зевак, направились в конец футбольного поля, где обычно прятались от учителей курильщики и проводились подростковые разборки.
- Что, стерва, ... , решила ножки расставить?... Хочешь его своей ... купить? - девушка резко обернулась к испуганной, но ещё пытающейся овладеть собою Лилиане.
Как по команде вся процессия остановилась. Около них начала собираться толпа старшеклассников. Из-за кустов показались фигурки курильщиков, торопливо затягивающихся сигаретным дымом и с сожалением отбрасывающим окурки на землю. Предвкушение предстоящего зрелища вынуждало отказаться от одного удовольствия, чтобы насладиться другим. Парни с довольными улыбками так спешили к месту предстоящей драки, что не притаптывали, как обычно окурки. Поднимающиеся между ног тоненькие, витиевато закручивающиеся струйки дыма показались Лилиане настолько необычными и красивыми, что она к собственному удивлению залюбовалась их трепетанием. "Словно гейзеры в Исландии... - подумала она. - Или там только струи воды?.."  Мысли были совершенно неуместными и не своевременными, но они, отвлекая её на мгновение, подарили Лилиане немного мужества. А стоящая перед нею соперница, заметив увеличение числа зрителей, решила продлить шоу.
- Что молчишь, ...? Или от страха язык в задницу сунула? Это тебе не ... - и девица высказала десяток похабнейших предположений, перемежая их филигранными матами. Каждая её реплика вызывала взрывы одобрительного хохота. Парни довольно покачивали головами и подначивали девушку:
- Давай, давай - расшевели её!
- Ну что - отвечать готова? У доски ты более разговорчивая... - куражилась соперница.
- А что я должна сказать тебе? - Лилиана наконец разомкнула пересохшие губы.
Частично вернувшееся самообладание подсказало ей, что надо как можно дольше затягивать время. Нет, она не ждала помощи от отца. Но рано или поздно должен был прозвенеть спасительный звонок. Или кто-то из учителей мог заметить необычное скопление подростков за футбольным полем. Ведь изредка физрук с учителем труда и завучем проводили рейды против курильщиков. В душе Лилианы ещё теплилась надежда, что если её начнут бить, то экзекуция продлиться не слишком долго. Девушка выдавливала из себя ответы на вопросы и всматривалась в лица окружающих старшеклассников, пытаясь отыскать проблески сочувствия. Ведь им, одиннадцатиклассникам, ничего не стоило остановить агрессивную девятиклассницу. Напрасно. Равнодушные лица оживляли лишь любопытство и ожидание зрелища. Те, кто был способен пожалеть жертву буллинга, не посещали эту часть школьного двора. Только один паренёк прятал глаза за толстыми стёклами очков, прикусив уголок губы. Лилиана вдруг вспомнила, что он вместе с ней представлял школу на одной из городских олимпиад. "Нет, от него помощи не дождёшься, - обречённо подумала она. - Хотя бы быстрее прозвенел звонок..."
       Мысль о грядущем окончании перемены беспокоила не только её.
- Звонок скоро... - крикнул кто-то из толпы.
- Хорош баки забивать! - вдруг выкрикнула соперница, и тем самым, по-видимому, дала команду своим союзницам начать действовать. Сразу после её слов Лилиану схватили сзади за волосы. Резкая боль заставила девочку отвести голову назад - и это спасло её от сильного удара в лицо. Кулак девицы лишь скользнул по носу и задел верхнюю губу. Но и этого было достаточно: из ноздри тёплой струйкой потекла  кровь, а губа раздувалась на глазах. Во рту тоже появился солоноватый привкус. Лилиана провела языком по зубам. Целые... Кровь сочилась из разбитого о зуб губы. В голове возник усиливающийся гул и пронеслась мысль: "Толко бы не упасть - забьют ногами..." 
       Разгорячённая видом капающей крови соперница готовилась к новой атаке, совершенно не обращая внимания на разбегающихся зрителей и не слыша звуков мчащейся по полю машины. Она будто ослепла и оглохла от ярости. Её ужасно бесило, что эта папенькина дочка, чистюля и почти отличница, хоть и выглядела испуганной, всё ещё не проронила ни слезинки и не умоляла оставить её в покое. Так обычно вели себя предыдущие жертвы. Поэтому в следуюий удар она хотела вложить всю свою силу. Но в тот момент, когда рядом с поредевшей группкой подростков завизжали тормоза, кто-то резко остановил занесённую для удара руку. Девица удивлённо воззрилась на щуплого старшеклассника в очках.
- Ты чё, оборзел. Это наши бабские разборки! - она раздражённо попыталась вырваться из неожиданно цепких пальцев, покрывая тщедушного защитника отборным матом.
     Но тогда другие, значительно более сильные руки мужчины, выскочившего из машины, схватили её за плечи и, тряхув, оторвали от земли.
- Папка... Папочка! - прошептала Лилиана и, наконец, расплакалась. Не от боли, а от обиды и пережитого унижения.
    Отец, отшвырнув обидчицу, повёл дочь к машине.
- Что это вы себе позволяете? - задыхаясь, закричал подбежавший физрук. - Машиной по полю... Это вам не дорога... Здесь газон...
- И на ребёнка руку подняли... - подхватила подоспевшая завуч, помогая подняться упавшей девятикласснице.
- Пытаюсь спасти здоровье, а может и жизнь моей дочери, - раздражённо бросил отец. - То, за что в школе отвечаете именно вы...
Завуч открыла было рот, чтобы ответить ему, но замерла, увидев окровавленное лицо Лилианы. К тому же она узнала в спасённом ею "ребёнке" известную в школе хулиганку и весь свой гнев переместила на неё:
- Опять ты! Ну всё, будем ставить тебя на учёт в милицию! Ты же слово давала больше не драться... Сейчас же звоню родителям!
- Подождите, я хочу отвезти дочь в больницу и присутствовать при разговоре, - остановил педагога отец.
Он сел за руль, но прежде чем повернуть ключ зажигания, посмотрел на Лилиану и протянул ей салфетку:
- Ты как?
- Нормально... Пап, не надо в больницу. У меня только нос и губа внутри разбиты. Но кровь уже остановилась. Пожалуйста, поехали домой...
Вдруг девочка встрепенулась:
- Ой, а портфель...
- Я отвезу тебя домой и заеду в школу за твоими вещами. Пообещал же, что зайду к завучу.
- Как ты успел? - Лилиана, успокаиваясь, начала осознавать, что чудесное появление отца не могло быть случайным.
- Я уже подъезжал к дому, когда сработал сигнал тревоги.
- А почему ты возвращался домой? - Лилиана поинтересовалась больше по инерции, чем из любопытства. Но ответ отца поразил её.
- Это всё тётя Лиля. Она позвонила мне на работу, хотя никогда раньше так не делала. Сказала, что ты ей очень плохо снилась. Я рассказал о вчерашней ссоре. Она охнула и положила трубку. А минут через пять перезвонила снова. Попросила срочно поехать и забрать тебя из школы. Сказала, что ты от обиды способна совершить какие-то глупости. Короче, напугала меня так, что я отдал на работе необходимые распоряжения и помчался к тебе. Ещё с дороги увидел кучку "ребятишек". Как сердце почуяло... Понял, что пешком не успею - и рванул напрямую.
- Если бы ты не успел - она бы мне точно следующим ударом сломала бы нос! - Лилиану начала бить нервная дрожь.
- За что она тебя?
- За парня, - неохотно буркнула дочь.
- За того самого?
- Ага...
      У подъезда их ожидала тётя Лиля. При виде избитой племянницы на её лицо упала тень недовольства. Однако она ничего не сказала. Лишь молча обняла Лилиану, бросив сердитый взгляд на брата.
- Да не смотри ты на меня так, - сказал Василий. - Это не я.
- А кто? - удивилась тётушка.
- Отелло в юбке, - ответил отец.
        Он уже успокоился и к нему возвращалось прежнее иронично-добродушное настроение:
- Хорошо, что била, а не покусала.
- И чем же это лучше? - поинетересовалась сестра, в глазах которой заплясали смешинки. Спокойствие брата передалось и ей, а потому она делала всё, чтобы отвлечь племянницу. Лилиану всё ещё била нервная дрожь.
- А тем лучше, что не прийдётся делать уколы от бешенства. Или вводить сыворотку от яда. Учитывая, что девица черноротая, там слюна ядовитее, чем у кобры.
         Вскоре Василий, оставив дочь на тётю Лилю, заторопился на работу.
- Я заеду в школу за вещами, - пообещал он, закрывая дверь.
Лилиана не знала, что папа не только забрал порфель, но и пообщался наедине с обидчицей дочери. Той пришлось рассказать всё - настолько умелым дознавателем оказался добродушный на вид мужчина.  А после Василий удивил завуча и директора просьбой не наказывать драчунью.
- Виновны обе. Она дала слово больше не трогать мою дочь. Я объяснил девочке, что её ожидает, если она его нарушит. Правда?
Девочка согласно закивала головой. Она даже не догадывалась, насколько отец Лилианы был ей благодарен и какой подарок он готовит для неё.
          А Василий, выйдя из кабинета директора, не сразу поехал на работу. Он дождался в машине окончания уроков и вышел, заметив приближающуюся фигуру ухажёра дочери. Говорили они не долго. Парень пытался сначала хорохориться, но что-то, сказанное мужчиной, заставило его побледнеть. После этого он кивал головой так же согласно, как и его прежняя ревнивая подруга. А когда та появилась на школьном крыльце, рука Василия слегка подтолкнула красавчика ей навстречу. И тот послушно пошёл. Отец Лилианы несколько минут наблюдал из автомобиля за процессом примирения парочки, а затем, вздохнув, уехал. "Ну почему мне намного легче убедить этих молокососов, чем собственную дочь?"
       Дома после отъезда Василия тётя Лиля прежде всего постаралась накормить племянницу.
Лилиане кусок в горло не шёл. Но под мягким взглядом тётушки она похлебала немного горячего супа и, к собственному удивлению, стала чувствовать себя намного лучше. Женщина, заметив эти перемены, присела рядом с племянницей на диван.
- Ну расказывай: что ты задумала?
- Ты знаешь... он ударил меня...
- Я знаю. Было больно? - тётя сразу поняла, что речь идёт об отце.
- Было обидно. Так, как никогда в жизни.
- И ты решила отомстить?
- Да...
- Ему или себе?
- Хотела ему, но получилось бы, наверное,  себе...
После пережитого Лилиане вдруг стало ясно, что тот шаг, который она готова была совершить ещё утром, вёл её в никуда. Перед угрозой насилия девочка поняла: на самом деле она не готова бороться за своего избранника. "Наверное, я не настолько люблю его," - подумала она ещё во время разговора с соперницей. И только самолюбие и боязнь окончательно потерять лицо удержали тогда Лилиану от признания, что она согласна отказаться от парня. Об этом племянница стала сбивчиво и виновато рассказывать тёте.
- Это хорошо, что ты поняла свою ошибку, а ваши отношения не зашли слишком далеко. Дело даже не в том, что ты провела бы с ним ночь. Да... потеря репутации... Хотя в ваше время и в вашем возрасте это может показаться неким достоинством. Срашнее, что это могло привязать тебя к нему, а его к тебе... А между вами так мало общего, что о настоящей любви не может быть и речи. Ты понимаешь, чего я боюсь?
- Мы в ответе за тех, кого приручили... - грустно произесла племянница.
- Умница. И ты бы тянула на себе непосильную ношу ненужных тебе отношений.
- Но он мне нравился... Только мне и правда было с ним не инересно... Может я смогла бы изменить его в лучшую сторону?  - племянница с надеждой посмотрела в лицо своей мудрой собеседнице.
- Боюсь, что он скорее изменил бы тебя в худшую... Процесс разрушения, к сожалению, значительно проще, чем созидания. Если бы ты была для него непререкаемым авторитетом, то любовь к тебе могла бы изменить его. А ты уверена, что эти два условия - любовь и авторитет - уже возникли в ваших отношениях.
- Не знаю...
- Вот видишь... И что ты думаешь делать дальше?
- Тоже не знаю... - Лилиана неопределённо пожала плечами. А затем, упрямо тряхнув головой, сказала:
- Но в эту школу я больше не пойду...
- Почему?
- Смеяться будут... Пальцем указывать... "Опущенной" называть...
- И тогда ты проиграешь.
- Я уже проиграла...
- Нет... Ты что, унижалась и просила на кленях о прощении?
- Нет. Я даже не плакала, пока не увидела папу. 
Тётя довольно улыбнулась:
- Я не сомневалась в тебе. Наша порода! Но тогда уже будь последовательна: прийди в школу с независимым видом, начни учиться назло агрессивной толпе и докажи, что в нашем роду не сдаются! А после окончания девятого класса ты можешь перейти куда угодно, например, поступить в гимназию, которая рядом со мной. И тогда за тобой не потянется шлейф... Как ты там сказала - "опущенной"?
Лилина задумалась над словами тёти Лили. Ведь городок и вправду был не настолько велик, чтобы в соседней школе рано или поздно не узнали о неприятностях и бегстве новенькой ученицы. Значит был шанс стать девочкой для битья. В этой школе Лилиана, возможно, не имела особого авторитета, который был у неё прежде, но и не относилась к категории изгоев, а даже пользовалась определённым уважением одноклассников за эрудицию.
       Пока она молчала, тётушка ушла хлопотать на кухю:
- Раз уже пришла вне графика, то побалую вас хорошим ужином.
        Вечером они втроём под сук приборов обсуждали нейтральные темы, стараясь не затрагивать произошедшее с Лилианой. Но она сама решительно заявила:
- Завтра я пойду в школу.
- Может не стоит... Подождём, пока спадёт опухоль с губы? - засомневался отец. - Я договорился с директором, что ты можешь пропустить пару дней.
- Нет. Завтра у нас литература. Я хочу во время поэтической пятиминутки прочитать стихотворение.
- Какое? - оживилась тётя Лиля.
- "Толпа" Козьмы Пруткова.
- Вы такое изучаете? - удивился отец.
- Нет, это сверх программы.
- Хороший выбор, - поддержала племянницу тётушка, гордо сверкнув глазами.
      Однако этот выбор весьма удивил школьного языковеда. Поэтические пятиминутки в начале урока литературы были её гордостью. Во-первых, позволяли ученикам окончательно проснуться и настроиться на урок. Во-вторых, были хорошим стимулом для внеклассного чтения. Да и память развивали. А ученики таким образом могли закрыть неудовлетворительные оценки. Потому как выучить небольшой стих было значитльно легче, чем написать сочинение или перечитать толстенные тома классики. Подростки, конечно же, старались отыскать что-нибудь из любовной лирики. А тут вдруг Козьма Прутков... Но педагог никогда не позвляла себе критиковать выбор воспитанников. Тем более в подобной ситуации... Утром в учительской живо обсуждали вчерашнее происшествие. Поэтому появление Лилианы за пять минут до начала урока было для всех неожиданностью. К тому же, учитель не ожидала, что девочка первой поднимет руку. Лилиана в последнее время очень редко читала стихи, хотя дикция у неё была отменная. По литературе она всегда имела отличные оценки, так что необходимости в дополнительных пятёркаху неё не было. А давать повод лишний раз называть себя "ботаном" Лилиана не собиралась. И вот теперь, не смущаясь припухшей губы, она встала перед классом. Начала читать негромко, но как всегда выразительно. Учитель, поняв через мгновение замысел девочки, восхитилась про себя и даже не заметила изменений в нескольких  строках. А возможно, просто не знала, как звучит оригинал.  С любопытством рассматривающие жертву буллинга одноклассники сначала не понимали половину витиеватых выражений поэта. Но когда Лилиана чуть возвысила голос, стали вслушиваться. Часть из них виновато опустила глаза.
А девочка отрывисто бросала слова в застывших от изумления подростков.
Да, да! клейми меня, наполнившись восторгом
Своим бессмысленным набором злобных слов!
Я век не осрамлю себя презренным торгом,
Вовеки не склонюсь пред сонмищем врагов:
Я вечно буду петь и песней наслаждаться,
Я вечно буду пить чарующий нектар.
Раздайся прочь толпа!.. довольно насмехаться!
Тебе ль познать моей души бесстрашной дар?

- Отлично! Браво! - учитель, не выдержав, захлопала в ладоши.
        И класс с готовностью подхватил аплодисменты. После этого больше никто не изъявлял желания читать стихи.
        Лилиана в певую минуту растерянно обводила глазами лица одноклассников. Сердце, прежде замирающее от невольного страха (она всё же побаивалась последствий собственной дерзости), вдруг застучало громко и радостно. Она победила! И даже то, что так и не поднявшая на уроке глаз соперница подошла к ней на перемене и сообщила, что она помирилась с бывшим парнем, не расстроили Лилиану так, как она того боялась. Только бросила равнодушно:
- Да ради Бога...
- А ты не зарывайся... - соперница буркнула это настолько неуверенно, что Лилиана нашла в себе силы улыбнуться.
- Ты тоже...
Возможно, смелости придали слова отца перед выходом: "Не бойся, она тебя не тронет. Главное не обостряй, но и не показывай страха."
      Так очередная волна подросткового бунтарства благополучно спала, почти не нанося разушений. Почти... Следы побоев быстро сошли. Но Лилиана окончательно разочаровалась в друзьях. Она, не задерживаясь после уроков, чтобы поболтать с одноклассниками, спешила домой и усаживалась за учебники. Даже тёплые вечера не могли выманить её на улицу, где собирались и бродили в поисках приключений взбудораженные пробуждением природы подростки. Правда, дыхание весны подействовало и на Лилиану. Она вдруг почувствовала себя влюблённой в щуплого одинадцатиклассника в очках, единственного, кто встал на её защиту. Через несколько дней они столкнулись на пороге школы.
- Привет, - поздоровалась Лилиана, смущённо отводя глаза.
- Привет, - откликнулся он.
- Спасибо тебе.
- За что?
- Ты единственный пытался меня защитить.
- Вот именно - пытался... Надо было, конечно, раньше вступиться. А я всё надеялся, что покуражатся и оставят тебя в покое. И струсил, честно говоря... - парень виновато улыбнулся. - Это ты молодец! Так храбро держалась...
- Храбро? Да у меня все поджилки тряслись! - призналась Лилиана.
- Не удивительно! Я ведь тоже не сразу отважился остановить этих злобных фурий. А какое стихотворение ты прочитала на следующий день? Моя Машка, как всегда, ни названия ни автора не помнила. Но смысл пересказала. Круто!
Его сестра Маша училась в одом классе с Лилианой.
- "Толпа" Козьмы Пруткова. Только я его немного переделала...
- "Толпа"... Это хорошо... Надо бы ещё про стадо или свору что-то найти...
Он вдруг всполошился:
- Ой, извини, мне к репетиторам надо бежать... Пока!
- Пока... - с сожалением произесла Лилиана и подумала, что с таким парнем ей было бы интересно всегда.
       С того дня во время перемен она пыталась отыскать его глазами. Но в наполненном жужжанием улее школьных коридоров его щуплая фигурка была не слишком заметна. Да, он был невысок и не слишком красив. Зато от взгляда умных глаз и обаятельной улыбки у Лилианы перехватывало дыхание. А когда он, заметив её, поднимал в приветствии руку, ей хотелось петь. Лилиана сама не понимала, что так привлекало её в мимолётном защитнике: чувство благодарности или желание найти хотя бы какую-то опору в беспощадном школьном мирке. А может, как говорила тётушка, гормоны... Но вспыхнувшее чувство скрашивало пребывание в стенах ставшей враждебной после избиения школы. Она, сама удивляясь своей непримиримости, отталкивала все попытки сближения прежних подруг, которые в толпе смеялись над нею. В их роду не прощали предательства. А ласковый взгляд сквозь толстые стёкла очков был едиственным лучиком, освещавшим это пристанище неверности и стадности. Парень хоть и поглядывал с симпатией на Лилиану, но то ли не решался, то ли был сишком занят посещением репетиторов и подготовкой к ЕГ и ограничивался доброжелательными улыбками во время мимолётных встреч. Поэтому платоническая влюблённость не мешала Лилиане добросовестно готовиться к экзаменам.
Она сдала их на отлично. В тот день, когда ей вручали аттестат, он, наконец, подошёл к ней.
- Поздравляю...
- Спасибо, - от неожиданности Лилиана смешалась и, наверное, покраснела.
- Вот, пришёл сестрёнку поддержать... - парень тоже отчего-то смутился. - Ты молодец, с отличием... Можешь потом и на медаль претендовать...
- Да я и сама не ожидала. В последние месяцы как-то так всё пошло... Даже математику с физикой вытянула...
- Я же говорю, что молодец...
- А ты куда?
- Пока что зубрить и сдавать ЕГ.
- Нет, после окончания.
- Хочется в Москву, но всё зависит от того, как сдам.
Они замолчали, совно не зная, о чём говорить дальше, а затем вдруг одновременно открыли рот и произнесли: "А..."  И рассмеялись. На душе у Лилианы стало так легко, что с языка едва не слетели слова: "А ты знаешь, я после того случая влюбилась в тебя..."
- Макс, мы же тебя ждём, - послышался недовольный голос Машки.
- Иду! - откликнулся Максим, а затем, повернувшись к Лилиане, сказал:
- А ты лучше забирай документы из этой школы и поступай туда, где действительно учат. Здесь слабовато... Без репетиторов ЕГ не вытянешь. Пока... Ещё увидимся.
        Лилиана так и сделала. Отнесла документы в гимназию, которая располагалась недалеко от дома тёти Лили. Только с Максом она больше не увиделась. Папа, желая наградить дочь за старание и подсластить все горькие пилюли, выпавшие ей в конце года, взял отпуск и приобрёл двухнедельный тур по Прибалтике с посещением Питера.
- Ты что, не рада? - удивился он, не обнаружив признаков счастья на лице дочери. - Ты же давно мечтала съездить в Питер полюбоваться белыми ночами.
- Да, конечно, спасибо, папочка. Я просто устала и немного торможу... - Лилиане не хотелось огорчать отца, когда в её душе тягуче и сладко вибрировало предчувствие счастья.
        Турне было напряжённым и захватывающим. Европейская архитектура уютных маленьких стран и очарование белых ночей, добавляющих блеску и грандиозности Питера особый романтизм, покорили Лилиану. Она не раз замирала в восхищении, закрывала глаза и представляла рядом с собой Макса. Девушка чувствовала, что он был способен оценить красоту и разделить с нею восхищение застывшей в камне музыкой. Она решила, что обязательно расскажет ему обо всём. Однако Максим уехал в Москву за день до её возвращения.
      Хороших подруг, с которыми можно было поделиться своей бедой, после разборок с соперницей у Лилианы не осталось. А она не смогла скрыть своего разочарования от тёти Лили. Поэтому на вопрос: "Что случилось?" и искреннее сочувствие в глазах ответила сквозь непрошенные слёзы сбивчивым рассказом. Тётушка, как всегда, внимательно выслушала, но не стала утешать избитыми фразами типа: " Всё будет хорошо" или "Это всё пустое", а спросила:
- Может, тогда нужно было убедить папу отказаться от тура? Подумай, стоила ли эта потеря вечатлений от поездки?
Лилиана на минуту задумалась и вдруг поняла, что не готова отказаться от тех эмоций, что она испытала, бродя по мощённым узким улочкам Талина или замирая от восторга перед каскадами Петергофа.
- Нет... Там было так здорово!
- Ты вчера просто светилась от счастья, когда рассказывала о поездке. А с Максом, если судьбе будет угодно, вы ещё встретитесь. Тебе сейчас грустно, но ты должна быть ему благодарна за то, что он подарил тебе такое светлое чувство. И поверь мне, что это ещё не любовь, ради которой человек готов отказаться от всех благ мира.
- А такая бывает?
- Бывает. Только не всем дано познать её. И, к сожалению, такая любовь редко приносит человеку счастье...
- Ты так говоришь, словно сама испытывала такую любовь.
- Да, было такое, - тётя Лиля сказала это почти спокойно. Но Лилиана всё же услышала приглушённую бархатом грудного голоса лёгую нотку грусти.
- К твоему мужу? Тому, что похоронен вместе с дочкой рядом с бабушкой и дедушкой?
- Да... - тётя быстро перевела разговор на другую тему. - Материнская любовь к своему ребёнку, как правило, тоже такая. Женщины готовы на всё ради счастья и благополучия детей.
- Не все, - упрямо покачала головой Лилиана.
- Бывают исключения... - тётушка поняла, что племянница вспомнила Веру.
- А как ты думаешь, я смогу бросить своего ребёнка ради любовника? Всё же гены...
Тётя Лиля с интересом глянула на девочку.
- Как тебе такие мысли могут прийти в голову? Во-первых, наши гены сильнее. Во-вторых тебя воспитывал порядочный и ответственный отец, а не легкомысленная мать. Поверь, воспитание способно исправить все недостатки, заложенные наследственностью.
      Тётя Лиля сказала это уверенным голосом, но лицо её на минуту застыло, словно от неприятного воспоминания. Однако Лилиана этого не заметила. На неё тоже нахлынули воспоминания о прошедшем туре. Впервые после непонятого периода отчуждения они с папой снова стали настолько близки, что Лилиана ещё и поэтому не смогла бы отказаться от поездки. Василий и прежде бывал в этих местах. Помимо экскурсий отец водил дочь по таким интересным местам, куда не добирались туристические группы, рассказывая не хуже экскурсоводов не только о досопримечательностях, но и о забавных эпизодах собственной юности. В такие минуты он выглядел счастливым и помолодевшим. И на него заглядывалась не одна одинокая туристка... Внимание женщин к отцу, как ни странно, льстило Лилиане, отчего-то не вызывая ревности. К тому же папа абсолютно не обращал на них внимания, хоть и был галантно-предупредительным с дамами. Всё своё время и любовь он дарил дочери. Это было так явно, что отвергнутые поклонницы стали распространять о них грязные слухи. Знал ли об этом Василий - не известно.
      Однажды группу привезли на дегустацию в пивной погребок. Лилиана вдруг уловила ехидую фразу, брошеную неудовлетворённой претенденткой на транзитную любовь. Она сначала вспыхнула. А затем, успокоившись, произнесла достаточно громко - так, что её услышали все:
- Па, в свадебное путешествие вам с Алиной  стоит приехать сюда, в Прибалтику. Зачем вам южные страны. Здесь намного интереснее...
Василий поперхнулся пивом, удивленно воззрившись на дочь, но нашёл в себе силы ответить:
- Мы подумаем над этим... Но тебе надо убедить Алину...
- Я постараюсь, - как ни в чём не бывало ответила дочь, допивая свой сок. Она совершенно не обижалась на отца за то, что он не позволил ей дегустировать обрамлённые пеной напитки. Ей было так здорово, что мелкие обиды или недостойные сплетни не могли испортить настроения.
      Возможно, Василий успел рассказать сестре об этом эпизоде. А может тётя с её чуткостью и умением предугадывать реакцию племянницы, сама решила, что пришло время поговорить с нею о чувствах отца. Весной после конфликта сестра убедила Василия отложить планы создания новой семьи до окончания учебного года. Тем более, что Алина сама не горела желанием встречаться с дерзкой падчерицей. Тётя Лиля решила, что пора прекратить эту вражду. Она начала издалека:
- Лилечка, я хочу предложить тебе переехать ко мне. Гимназия от меня в пятнадци минутах ходьбы. А из дома тебе добираться значительно дольше...
- Не знаю... А папа не будет против?
- Не думаю.
Внезапно Лилиану осенило.
- А я думаю, что он даже будет за. Тогда к нему может переехать Алина.
- Ты имеешь что-то против этого?
- Имела... А сейчас не знаю... Он и вправду выглядит влюблённым. Смешно...
- Почему? Любовь не выбирает возраст. А если человек способен полюбить - значит душа у него молодая... Ты не хочешь, чтоб папа чувствовал себя молодым и счастливым?
- Нет... почему? А что, он не может быть счастливым со мной?
- Но ведь и ты уже мечтаешь о счастье не только с папой, но и с Максом... Рано или поздно, с Максимой или с кем-то другим ты встретишь его. Выйдешь замуж. Скорее всего, уйдёшь к мужу. А папа останется совсем один.
- Я никогда не брошу его!
- Никогда не говори "Никогда". А если твой избранник будет жить в Ростове или Москве?
- Но ведь ты не стала второй раз выходить замуж, когда погибли муж и дочь.
- Не стала. Слишком болезненной была потеря. Но кто тебе сказал, что одиночество делало меня счастливой. Слава Богу, что в моей жизни появились вы с папой.
Лилиана, обняв тётю, задумалась. Затем неуверенно произнесла:
- Может ты и права... Я и вправду очень хочу, чтобы папа был счастливым. Но тогда он забудет меня...
- Кто тебе сказал? Пока что он ради тебя был готов отказаться от встреч с Алиной. Но был при этом несчастлив. И вспомни: он ведь очень любил Веру. Разве тебе тогда недоставало его любви?
- А если появятся дети - он же как мама после рождения Кристины "задвинет" меня...
- В нашем роду не забывают о старших детях после рождения младших. Поверь, я была уже взрослой, когда у нас появился Васенька, но всегда чувствовала любовь родителей.
- Хорошо, я подумаю об этом, - пообещала Лилиана. - Может мне и вправду тогда лучше переехать к тебе?
      Так Лилиана впервые поселилась в цветочном домике.

       А теперь она стала хозйкой дома. Лилиана всё ещё не могла привыкнуть к этой мысли. Вернувшись с работы, она вошла в холл и впервые спокойно по-хозяйски окинула взглядом свои владения. Сквозь распахнутую дверь комнаты тёти Лили полосой врывался поток света, но в углах предпокоя и под лестницей уже сгущались сумерки. Лилиана вспомнила, как утром, отутюжив платье, не могла решить: оставлять дверь открытой или всё же поплотнее прикрыть её. Так она делала, когда тётя отдыхала, чтобы не мешать ей. Сейчас комната была пуста. Одако в ней ещё витал дух тётушкиного присутствия. Тода на решила не закрывать дверь.
       "Как много пыли! Надо бы пропылесосить, - подумала Лилиана. - Но сначала разберу вещи и поужинаю."
         Она потащила свой чемодан наверх. Его тяжесть вервые подсказала девушке, что лестница на мансарду действительно довольно крутая. Тётя Лиля всегда жаловалась на это. Зато Лилиана обычно взлетала в свою комнату птицей. А ещё любила мчаться вниз, быстро перебирая ногами и поднимая страшный грохот. Правда, делала это в то время, когда тётя была в саду. Но однажды та  всё равно услышала дикий топот.
- И что это за табун промчался? Опять скакала по лестнице? - проворчала тётя. - Рано или поздно ты себе шею свернёшь!
- Я не виновата: ноги сами сбегают, - оправдывалась Лилиана.
- В шестнадцать лет ногами должна управлять голова. Да и всем остальным тоже...
         Поднимая чемодан со ступеньки на ступеньку, Лилиана с улыбкой вспоминала эти невинные пререкания. За два года учёбы в гимназии у них не возникло более серьёзного повода для ссор. А сетования тётушки на крутизну лестницы стали понятны только сейчас.
         Лилиана провозилась больше часа, развешивая одежду в шкафу. За это время солнце окнчательно скатилось за горизонт, а ночь всё плотнее задёргивала чёрный полог над землёй,  укутанной сумеречной пеленой. Чтобы уложить на полке последнюю стопку белья, девушке пришлось включить свет. И как только под потолком вспыхнули лампы светильника, раздался звонок. Лилиана, склонясь над полкой, одной рукой поправляла аккуратно сложенные футболки, а другой, не глядя, включила кнопку громкой связи.
- Ну вот ты и дома, - сквозь гул и потрескивание прсипел чей-то голос.
      

       Продолжение следует(если война позволит продолжать...)