Красный шарфик

Порывистый ноябрьский ветер среди ночи с грохотом открыл старую деревянную фрамугу и ворвался в маленькую неприглядную комнату, нарушив чуткий и беспокойный сон вечно уставшей женщины. Она быстро выскочила из постели и, подсунув между рамами сложенный в несколько раз носовой платок, закрыла окно. Слава богу, шум никого больше не разбудил: муж, уткнувшись в стенку, мирно сопел, дети тоже спали ангельским сном. Женщину звали Татьяна Милютина, она вместе со своей семьёй уже пятнадцатый год занимала одну тесную комнатку в общежитии для работников завода, где за скромную зарплату трудился её муж. Татьяна посмотрела на часы: было уже почти пять утра, а это значит, что пора готовить завтрак. Женщина накинула теплый махровый халат и тихонько выскользнула в коридор, ведущий в общую кухню.

Через сорок минут каша, чай и кусочек белого хлеба с маслом ждали на столе своей участи. Тем временем в комнате стал дребезжать будильник и поднимать спящее семейство Милютиных. Первым встал Андрей, муж Татьяны и отец четверых детей. Он растолкал остальных, оделся и вышел, как обычно, курить в туалет. Дети умылись, почистили зубы и стали нехотя одеваться.

- Нет, Даша, ты же обещала, что дашь мне сегодня пойти в этой кофточке! – почти скулила младшая Катя.

- Вчера обещала, а вот сегодня передумала, я сама хочу в ней пойти! – отрезала Даша.

Кате было только девять, а Даша  была старше её на год, поэтому им часто приходилось ссориться за одежду, которой итак было немного, да и та вся старенькая – кто-то из соседей  отдавал донашивать. Татьяна тоже надела старую темно-зеленую шерстяную юбку и трикотажную водолазку, заколола тусклые русые волосы и нехотя взглянула на себя в зеркало. Тяжёлые мысли заволокли сознание женщины, она старалась не слышать, как шумят дети, она думала о том, что несправедлива к ней судьба: пятнадцать лет назад она встретила Андрея, полюбила его, вышла замуж, а потом начались бесконечные страдания и сведение концов с концами, дети, безработица. Кое-как муж устроился на завод и получил комнату, откуда, как казалось Татьяне, они уже никуда и никогда не переедут – денег еле хватало на еду. Таня сама попала под «сокращение»,  а найти что-то стоящее не представлялось возможным, вот она и подрабатывала уборщицей в том же общежитии.

- Мама, купишь мне новую кофточку на день рождения, ты же обещала? – спросила Катя, вытирая слёзы от обиды.

- Постараюсь, Катюша, - ответила Татьяна, ей и самой хотелось плакать, она пригладила ладонью такие же,  как у неё, русые прямые волосы девочки, вытерла слезинки из-под грустных серо-голубых глаз, - а знаешь что? Я закончила вязать красный шарфик, можешь сегодня его надеть, такого красивого шарфика ни у кого не будет!

- Спасибо, мамочка! – обрадовалась Катя, и тонкие детские губы растянулись в улыбке.

- Ну, Данька, хоть нам с тобой делить нечего, - смеялся Иван. Он был старшим в семье, ему уже исполнилось четырнадцать лет. Высокий стройный темноволосый мальчик, совсем как его отец. Двенадцатилетний Даня напротив был маленького роста, он донашивал вещи Вани.

- Это потому, что у нас с тобой всё общее! – ответил Данил.

На удивление, мальчишки жили дружно, хорошо ладили и очень любили своих младших сестёр. Татьяна вгляделась в маленькие лица. Не такой жизни ей хотелось, она мечтала о большом красивом доме, о том, чтобы никогда не знать нужды.

- Завтрак на столе. Бегом на кухню! – скомандовала Таня.

После завтрака дети собрались в школу, родители – на работу. Татьяна сама повязала Кате теплый красный шарф.

- Ну, вот, прелесть же?

- Ага, - промычала Катя.

- Не забывайте шапки, одевайтесь теплее, - добавила мать всем остальным.

Андрей казался Татьяне в последнее время отрешенным, безразличным ко всему происходящему, будто огонек его жизни погас, и всё покрыла серо-пепельная густая мгла бренной жизни. Он плыл по течению, не пытаясь быть лучше, ни к чему уже не стремясь. Отец семейства натянул старую рабочую фуфайку и молча вышел из дома. Татьяна проводила детей на школьный автобус и отправилась выполнять свою грязную работу уборщицы.

День пролетел для всех по обыкновению быстро. Первой вернулась со школы Даша, потом пришли мальчики.

- А Катька где? - спросила Даша у братьев.

- Так у нее сегодня кружок по рисованию, она часов до пяти будет заниматься, - сказал Иван.

- А, ладно, я там суп разогрела, можете перекусить.

После пяти пришли домой Татьяна с Андреем, они молча поужинали, Андрей беззаботно лег на диван, а Таня занялась стиркой. Дети дружно сели за уроки.

- Катюша где? – спросила мать у детей.

- Она на кружке, попозже придет, - ответила Даша.

- Уже начинает темнеть, надеюсь, она успеет на автобус.

Катя тем временем закончила занятия, в тот день они учились рисовать деревья. Оказалось, что каждая веточка дерева делится на две, а та – ещё на две или больше, и так далее. Очень интересно, и как она этого сама не замечала. Учитель говорил, что так не только у деревьев, это линии жизни, которые пронизывают всё кругом. Катя вышла с подругами со школы, и они всю дорогу пытались найти эти линии жизни в окружающем, но нашли их только в опавших потрёпанный осенних листочках. Девочки разошлись по домам, а Катя осталась на остановке ждать автобус.
Начинало быстро темнеть. Небо наполнилось тяжестью плотных серых, почти снеговых туч. Холод и ветер пронизывали как жалом. Девочка посильнее затянула на шее красный шарфик, достала из кармана дырявые варежки и посмотрела на свои руки, где по тыльной стороне кисти веточками разбегались вены. «А вот и ещё линии жизни, совсем как деревья»,- подумала она. Стемнело окончательно, Катя боялась, что её будут ругать дома за то, что она так поздно возвращается, а автобуса всё не было. «Ладно, пойду пешком, через полчаса буду дома».

Начался дождь, холодный и противный, ветер стрелял сначала редкими каплями в лицо девочки, а потом капли стали очень частыми и мелкими. Катя ускорила шаг, пряча голову в капюшон. Силуэт маленького человека, двигающегося по обочине дороги, скрылся за стеной плотного дождя.

- Мне это уже не нравится, восемь часов вечера, а её нет? – беспокоилась Татьяна .

- Что ты так переживаешь, наверное, осталась у какой-нибудь подружки, - сказал Андрей.

- Ладно, спущусь на вахту к телефону, позвоню подругам Кати по кружку, - предложила Даша, - у меня как раз записаны номера.

Но Даша вернулась ни с чем: девочки были давно дома, а Катю последний раз видели на остановке.

- Но есть ещё кое-что, мам. Вахтерша сказала, что вечернего автобуса сегодня не было, - сообщила Даша.

- Господи, неужели она пошла пешком?

Было видно, что Андрей тоже стал беспокоиться, но всё же решил, что нужно подождать ещё немного, скоро уж должна точно прийти.

- Папа, но если занятия закончились в половину пятого, то, наверное, она ждала потом автобус часа полтора, потом пошла пешком. За такое время можно успеть пройти четыре километра, - говорил Иван.

- Там темно и дождливо, - добавил Даня.

Андрей покопался в старом деревянном комоде, достал оттуда фонарик и проверил его.

- Я пойду по дороге навстречу, а вы оставайтесь дома, - сказал отец всем остальным.

Андрея не было два часа. Татьяна в безызвестности металась из угла в угол, дети сидели на кухне, чтобы не видеть, как переживает мать.
 
- Вот вернётся домой, влетит же Катьке, - говорила Даша.

- А если что-то случилось? – спросил Даня.

- Да брось! Что может с ней случиться, не потерялась же она среди дороги! Глупости, - отвечала сестра.

- Все будет хорошо, папа наверняка уже встретил её, скоро будут дома.

Было почти одиннадцать часов вечера, из Милютиных не спал никто. Андрей, промокший до нитки, вернулся один. Мокрые волосы его прилипали ко лбу, темные глаза беспокойно бегали.

- Таня, я прошел туда и обратно, стоял ждал на дороге, её нет.
- Я звоню в милицию!

- Таня, ведь суток не прошло ещё!

- Это же ребенок, Андрей, нельзя терять времени!

Татьяна сообщила в милицию о том, что её дочь не вернулась со школы, там пообещали начать поиск как можно скорее. Андрей с мальчиками и соседями отправился прочесывать всю близлежащую территорию. Температура на улице опустилась ниже нуля, и вместо дождя посыпал огромными хлопьями первый снег, укрывая черную землю. Ночь была долгой. Даша всю ночь просидела у окна, она ждала, что вот-вот у подъезда покажется папа с братишками и Катей, но только тихо падал снег. Татьяна обзванивала больницы, но это было бесполезно. Тогда она накинула на себя одно лишь протертое пальто, выскочила на улицу, побежала к дороге и стала смотреть во все стороны с надеждой, что скоро встретит  дочь. Редкие автомобили проезжали мимо. Татьяна не заметила, как промерзла, как её колотило от холода и от нервов, она не заметила, как прошло несколько часов. Свет фар остановившейся рядом машины вспыхнул на лице женщины светом надежды. Андрей вышел из «копейки» первым, потом Иван, потом Даня.

- Где Катя?!

- Мама, пойдем в дом, - тихо сказал Иван.

- Где Катя!? – закричала Таня.

- Танюш, мы искали везде, честно, скоро рассвет, надо немного передохнуть, и мы будем искать дальше.

Татьяна была будто оглушена, слёзы застилали картину происходящего, ноги подкашивались и совсем не слушались. Мальчики с отцом взяли мать под руки и отвели в комнату.

Утром уже весь город искал Катю Милютину. Милиция попросила вещи пропавшей девочки и фотографию. Собаки-ищейки сбивались со следа, а люди не находили следов вовсе.

На кухне общежития горел синий газовый цветок, подогревая чайник. На столе лежала газета, где на первой странице было размещено фото Кати, с которого смотрели по-настоящему грустные и невинные детские глаза, под фотографией была надпись: «Продолжаются поиски пропавшей месяц назад школьницы, декабрь, 2004 год». За столом, склонив головы сидели родители Кати, этот последний месяц разрушил их жизнь. Кто-то из соседей шёл по коридору на кухню, но, увидев там двух несчастных, резко повернул обратно: никто не хотел лишний раз беспокоить Милютиных.
Андрей молча вглядывался в фотографию дочери. Засвистел чайник. Таня сняла кипяток и залила заварку.

- Она же ведь жива, да? – спросила риторически Татьяна, - не могу себе представить, что она ощущает или ощущала, кто и что её окружает, я не могу понять, что есть кто-то, кто бы мог забрать её у нас, что есть такие люди, что они могут творить… Боже, это же ребенок, как кто-то может причинить ребенку страдания.

- Мы её найдем, - сказал Андрей, мягко сжав своей рукой ладонь жены.
Он сам в последнее время стал ближе к Тане, но надежды на то, что их дочь ещё жива у него не было.

- Я сердцем чувствую, что она жива, Андрюш, понимаешь? – прижав руку к груди, говорила Татьяна.

Женщина злилась на себя, она просила прощения у Бога за то, что роптала на жизнь, что вечно ей всего было мало. Она не понимала, что тогда, когда вся их семья была вместе, она была счастлива. Это и было её настоящее счастье, а всё остальное – ничего не значащие временные трудности. Таня вспоминала, как держала маленькую белесую головку Кати после её рождения, как она растила и лелеяла своего ребенка, любила и до сих пор любит, и будет любить всегда. Мать в последнее время стала холодна к другим своим детям, но они на неё не обижались, а только переживали, чтобы она не сошла с ума.
Татьяна сложила вещи пропавшей дочери в уголок и никому не разрешала их трогать, купила новую кофточку Кате, как и обещала, думала, как обрадуется дочка, когда вернётся.

Прошли зимние месяцы, а семья Милютиных так и жила в неизвестности. Андрей, кажется, почти смирился с утратой, но Таня не успокаивалась. Если бы точно знать, что всё конечно, то наступил бы покой, но маленькая надежда жила в сердце матери.

Уже было начало марта, когда Татьяна решилась на некоторое безумие. Соседка по общежитию посоветовала ей обратиться к женщине, обладающей даром ясновидения,  чтобы узнать жива ли Катя. Почти отчаявшийся человек готов на любое безрассудство. И Таня обратилась, и была счастлива, когда узнала, что дочь жива.

- Жива, Андрюша, жива! Я так и знала!

Андрей не хотел расстраивать жену, но он не верил в предсказания шарлатанов, которые бесстыдно морочат головы и играют на чужом горе.

К середине апреля весна набирала обороты. Солнце постепенно растапливало слежавшиеся кристаллики льда. С полей сходил белый покров, лишь кое-где в овражках, затенённых фигурами деревьев, лежал снег, но и там он понемногу таял. Вернувшиеся с зимовки птицы суетились, щебетали, прыгали, готовясь к новому циклу жизни, не замечали, как в одной залежавшийся снежной кучке появился красный бугорок, а потом, впитав в себя влагу, показался красный шарфик. Ещё через немного оттаяло всё остальное, вокруг нежными стебельками – линиями жизни -  стала пробиваться первая трава. Катю Милютину нашли.