Гусь

Первый стройотряд. Как я хотел туда попасть. И вот мы уже работаем на юге Тюменской области в 60 километрах от города Ишим, а если ещё точнее в деревне Пешнево. А в середине лета 1969 года мы переехали из Пешнево в деревню Копотилово. Работы по прокладке телефонной линии между этими деревнями закончилась. 5 километров «воздушки» (а так называлась телефонная линия, на которой провода крепились на столбах) мы построили примерно за три недели.
     Правда, за это время мы заготовили столбы ещё на 20 километров. А именно такой была протяженность участка «воздушки» от Копотилово до Вакарино. При этом линия проходила вдоль лесной дороги, на которой не то, что асфальта, даже щебня положено не было.  Машин в деревнях было мало, а тракторы и лошади проходили и так. А вот наша машина частенько застревала. И тогда «раз-два-взяли»… 
     Но мы ехали в стройотряд не жаловаться на трудности, а «пахать». Поэтому застрял, не застрял, а дело надо делать. Вот только условия в Копотилово были существенно хуже, чем в Пешнево. Там мы жили в хороших домах, теплых, благоустроенных, хотя и с «удобствами» на улице. А тут нас поселили в пристройке к почте. Да ещё погода испортилась. Холодную комнату, в которой мы жили, надо было топить постоянно. А мы уезжали рано утром и приезжали часам к восьми вечера. Мылись, естественно, холодной водой.
     Но самое плохое, что кормежка была много хуже. Тут была столовая, но местные туда практически не ходили. Кроме нас питались ещё «шабашники». Но у них ужин, а иногда и обед начинались с водки, и дальше уже была не еда, а закуска. Да и платили они поварихе щедро. А мы экономили. Поэтому готовила для нас она очень плохо. И повлиять на это не мог никто. Вот и сидели частенько «на полуголодный».
     Особенно «удавалась» ей та часть второго блюда, которая называется «подлива». Мы сразу окрестили это варево «полива». Ничего общего с тем, чем сдабривали второе блюдо в студенческих столовых, не говоря о домашней еде, «это» не имело. Безвкусная белая субстанция, напоминала клей для обоев, который иногда изготавливали, заваривая муку. Мы несколько раз настоятельно просили повариху не поливать еду «этим». Но она делала это, похоже, назло. При этом как-то объясняла то, что «это» в блюде должно быть.
     Споры по этому вопросу ни к чему, в итоге не привели. Поэтому, получив второе, мы сразу убирали эту «поливу» в специально взятую тарелку, чем снова вызывали её недовольство (надо было мыть лишнюю тарелку).
     Почти все оборудование для «воздушки» нам привезли заранее. Вот только бетонные «приставки» (иногда их называли «пасынки»), которые крепились к нижней части столба, предохраняя его от преждевременного гниения, приходилось привозить. Обычно часть бригады, человек пять-шесть, грузилась в кузов и ехала километров за тридцать. На складе мы грузили в тот же кузов 25-30 «приставок», садились сверху и ехали домой. Погрузить больше не позволяла грузоподъемность машины.
     Работа была не трудной. Да и в дороге мы почти ничего интересного не видели. Степь со множеством ручьев, небольших речек и озер была безликой и однообразной. Вот только одно нас поразило уже в первой поездке. Иногда в голой степи, на расстоянии 2-3 километра от населенных пунктов, бродили по дороге огромные стаи гусей. Это были не дикие, а вполне домашние гуси, которые не боялись ни людей, ни машин. Они чувствовали себя хозяевами на дороге и иногда неспешно шествовали перед машиной.
     В очередной раз мы поехали за «приставками» в середине августа. Погода была пасмурная, не жаркая. Мысль «про гуся» возникла, когда мы ехали к складу. Опять между деревнями бродили стаи гусей. Конечно, мы неоднократно вспоминали классику. И то, как Бендер кричал Паниковскому «брось птицу», и то, как за любителем «гусей» гналась толпа. Но мы были моложе.
     Поимку птицы решили отложить на возвращение. Перед отъездом обговорили «где будем добывать гуся» и кто будет в этой операции участвовать. Водитель, местный парень, слушал нас молча, не отговаривая, но и не агитируя. Правда, когда мы сказали ему про место «операции», предложил несколько изменить план.
    Решение было принято. Машин и других транспортных средств на дорогах было мало. И вот мы подъехали к огромной стае гусей. Водитель притормозил и из кузова выскочили Саня, Славик и я. Саня держал наготове куртку, а мы со Славиком выбрали гуся и стали загонять его. Но как оказалось, гуси не боялись едущих машин. А, как только мы остановились, гуси бросились от нас врассыпную. И мы тоже действовали неправильно. Вместо того, чтобы выбрать конкретную птицу, мы бежали за той, что ближе, потом ближе оказывалась другая, потом третья птица. С первого раза не получилось.
     Мы остановились. Остановились неподалёку и гуси. Мы детально обсудили, что будем делать. Наметили гуся. Саня с курткой пока остался на месте, а мы со Славиком обошли стаю с разных сторон и потихоньку стали приближаться к птице. Стая попыталась разделиться, но мы уже не искали «ближнего гуся», а потихоньку преследовали конкретного. Он не мог понять, кого ему бояться больше, и в какой-то момент мы с двух сторон направили его на Саню, который стоял не двигаясь. В какой-то момент Саня резко пошел на гуся и тот оказался под курткой. Славка пытался свернуть ему шею, но сначала вместо шеи попала моя рука. Наконец птица затихла. Мы быстро погрузились в машину и поехали «домой».
     Приехали уже в девятом часу вечера. Столовая была закрыта, но кое-что нам ребята взяли. Мы быстренько перекусили и принялись готовить «добычу». Пока мы ели, закипело ведро воды. Окунули птицу в кипяток. Так обдирали перья с кур. Но у гуся, птицы крупной, и перья были крупнее. И с первого раза почти ничего не получилось. Опять вскипятили воду и снова окунули гуся. Только с третьего раза все получилось: содрали перья и очистили от внутренностей.
     Встал вопрос, что делать дальше. Вариант с «зажаркой целиком» отвергли сразу. Не было соответствующей посуды, во-первых, и духовки или русской печки, во-вторых.
     Из подходящих емкостей было огромное, литров на пятнадцать, ведро. Решили, что начнем гуся целиком варить в воде, а потом добавить картошки, благо огород начальника почты был рядом и с ним мы договорились.
     Гусь был большой и жирный. Наверное, надо было разрезать птицу на части, но мы хотели целиком. Часа полтора варился гусь в воде. Хорошо, что дров было много и печка топилась нормально. Сколько мы сняли пены, сейчас уже и не вспомнить. А верхняя часть воды в ведре была покрыта толстым слоем жира. Наконец, решили, что пора закладывать «гарнир».
     Кроме картошки мы почистили пару луковиц и несколько морковок.  Не забыли и про укроп. Когда все овощи, наконец, загрузили в ведро, было уже часов десять вечера. Еще минут сорок готовились овощи. То, что есть будем на ночь, нас нисколько не смущало.
     Кто был главным поваром, сейчас, конечно, не вспомнить. Но в какой-то момент желание поесть оказалось выше всего, и мы решили, что гусь готов.
Стол был освобожден от всего лишнего и в центр было водружено ведро с похлебкой. Я долго думал, как назвать то, что мы сделали и пришел к выводу, что «похлебка» было самое верное.
     Как оказалось, поварежки у нас тоже не было. Но в качестве этого инструмента мы с успехом использовали алюминиевую кружку. Каждому сначала положили по полной миске картошки с жижей. Все это было поглощено мгновенно. Вынув гуся из ведра мы его разделали на «порционные куски». Я отвернулся. Бригадир, взяв кусок мяса, спрашивал, а я отвечал «кому».  Мясо оказалось очень вкусным. Конечно, мне приходилось есть гусятину. Но это было давно. А то, что я ел, тот гусь из «похлебки», было великолепно. Больше, чем по одному куску съесть мы не смогли. Да и похлебка ещё осталась.
     Наутро мы поехали на работу, а ведро взяли с собой и в обеденный перерыв съели. Такой вкусной еды я, наверное, не ел ни до, ни после этого. Наверное, причиной тому было наше «полуголодное» существование в Копотилово.
     К первой декаде сентября «воздушка» была полностью построена. Мы посидели на ступеньках небольшого сельского магазинчика в Вакарино и поехали в Пешнево. А через несколько дней, сдав полностью «объект» мы уже ехали домой, в Одессу. И долго ещё вспоминали «гуся».