Борис Вноровский. Будет продолжен про Дубасова

Александру Аникину, Светлане Дюдиной, Роману Дюдину, Людмиле Коханчук, Александру Аникину

за лит. мат. часть по Питеру спасибо Лене Верещагиной


я доработаю. Кстати, лично у меня - Лиза из Пиковой дамы. Может быть, образ - Светланы Дюдиной.

Мне нравится Лиза в её исполнении. Томским всегда нравился Александр Петрович Аникин. Ну поскольку у нас Сулимский из Питера (Минска), то их дуэт с Аникиным, думаю, что возможен.  Наверное, я очень любила пиковую, когда писала этот рассказ.

На фото Александр Аникин и Софья Рудомёткина, 2015 год, жаль что с Дюдиной у Аникина фото совместного на пиковой нет.




1.

Отыграла увертюра. Поднялся занавес. Спектакль начался. Зрители в роскошных одеяниях, уже заняли свои места. Дамы в манто и с веерами, мужчины во фраках, и при параде. Раёк и галёрка были переполненными. Зрители зааплодировали: вышли актёры исполнять «Пиковую Даму» Чайковского.
… Молодой человек, двадцати лет от роду, спешил в театр, сбивая прохожих с ног. Он не мог пропустить этого спектакля! Ведь Лизу сегодня исполняла его любимая примадонна, женщина не молодая, но уже прочно поселившаяся в сердце молодого Бориса Вроновского. Он ругал себя за опоздание. Пропустить первый выход Лизы было для него возмутительным. Он, отчаянный, безумно влюблённый, успел купить три гвоздички (по дешёвке, у первокурсника математического факультета было не так много денег), и ввалился в театр. Его не хотели пускать, но, видя его полусумасшедший вид, и прекрасно осознавая, какие безумия могут творить студенты, его пропустили. Он, ступая по ногам, сидящих в партере, людей, вызывая всеобщее возмущение, плюхнулся на свободное место. Билет молодого человека был куплен далеко не в партер, но это его не смущало: ему нужно было слышать Лизу немедленно! Он не спал всю ночь, ибо образ примадонны тревожил его душу.
«Посмотрите, он даже не снял пальто! – шепнула модная дама, сидящему рядом с ней супругу. – Вероятно, революционер, какой!».
«Нигилист! – Ухмыльнулся её супруг, поклонник Тургенева. – Вылитый Базаров!»
Вроновский и впрямь был похож на героя знаменитого романа. Худощав, блондинист, с голубыми глазами. Усов не носил, как носили тогда, считавшиеся щёголями молодые люди. Был несколько взъерошен, чем напоминал Бальмонта. Он ругал себя за то, что опоздал, но никто из солистов этого не заметил. Престарелый Томский отлично выводил партию про три карты, во время которой молодой человек явно дёргался, публика, показывая на него пальцем, перешёптывалась. Коситься стал и Томский, которого привлекло оживление в зале. Вроновский уловил пронзительный взгляд солиста, и замер в позе философа. Всё стихло.
Борис стал напряжённо думать. Возвращаясь из университета, молодой человек случайно встретил того, чей образ заставил перевернуться всю его душу. Молодое, не очень красивое, холодное лицо, тонкая улыбка, усы, пронзительные, завораживающие голубые глаза. Перед ним стоял Борис Савинков, человек, ещё к тому времени не отличившейся, но за которым уже гремела слава выдающегося конспиратора, и человека с железной волей.
– Зачем вам в террор? – Вдруг спросил Савинков, пронзительно, вглядываясь в глаза Вроновского.
– По убеждениям.
Савинков улыбнулся, поправил шляпу, и зашагал прочь в темноту.
В опере Вроновский много думал. Красивая музыка и сильные голоса завораживали. Какая гармония в музыке, и какая дисгармония в жизни! Погружаясь в мир звуков, он словно засыпал сладким сном, и оставался в нём до окончания спектакля. А дома он вспоминал, что забыл отдать примадонне гвоздики…
«Какая досада!» – Думал он, и ставил уже увядающие цветы в вазочку.

2.

А летом пришла любовь. Пылкая страстная. О которой сам Вроновский никогда не кому не говорил. Это была любовь-мечта, любовь -страдания, влившаяся в его душу на всю жизнь, до самой смерти. Объятья, поцелуи, страстные вздохи, стихи, оперные либретто, и песни Шуберта в сопровождении фортепьяно…
Но счастье, этот обман, эта иллюзия, не могут длиться вечно. Последнее прощание, последний поцелуй. И Вроновский уходит слушать «Евгения Онегина».
«Но я другому отдана, и буду век ему верна»…
Переживая вместе с Онегиным, плача вместе с Онегиным, Вроновский мучился, будто в чистилище. Вспоминая песни Шуберта, оперные либретто, ревность, боль, и начало своей революционной деятельности.
– Зачем вам в террор? – Снова спросил Борис Савинков, теперь уже один из руководителей боевой организации партии социалистов-революционеров.
– По убеждениям. – Снова ответил Вроновский, но уже не краснея, как в первый раз. – Я террору всегда сочувствовал. Убирая ненужных людей, мы прокладываем дорогу к будущему. Именно ненужные, лишнее люди мешают прогрессу общества. Мы должны заставить общество задуматься.
– А как же «не убий»? – Спросил Савинков, прищурившись.
– А люди ж на войне убивают… – спокойно ответил Вроновский.
Борис был принят. Савинков зашагал в темноту.
Террористическая деятельность захватила его. В ней он находил какой-то мистический экстаз. Это были бурные годы. Ни мольбы любимой женщины, ни уговоры родителей, ничто не смогло отвратить Бориса Вноровского от избранного им пути. Пути крови и насилия.
А как же не убий? Террористы забыли эти слова. И только мечтательный «Поэт» Иван Каляев иногда в забытьи произносил слова из Евангелия…
«Ибо поднявший меч, падёт от меча своего»…
«Не убий?». Убить можно всегда?
… Покушение на генерал-губернатора Дубасова готовилось бурно. Все члены боевой организации эсеров были напряжены. В феврале-марте 1906 г. за жертвой установилось тщательное наблюдение. Самая ответственная роль досталась Борису Вроновскому. Он становился на опасные места, на те, по которым, по общемы решению, должен был проезжать Дубасов. Рашель Лурье и Мария Беневская готовил снаряды. Но с последней произошла неудача: в её квартире разорвало бомбу, и террористку покалечило…
…Комната Марии Беневской носила следы разрушения. Ножки деревянного стола имели несколько выбоин, стулья были без спинок, и по кафелю печки спускались несколько потоков крови. В разных местах комнаты нашли: указательный палец левой руки женщины, небольшой кусочек кости и кусочек жести…
Мария Беневская выжила, но попала под суд. Неудачи не сломили террористов.
Вноровский вместе со своим контролировали ворота на Тверской. Должна была быть брошена бомба, которая была у Вноровского…

3.

…Молодой человек, двадцати четырёх лет отроду, лежал на мостовой весь в крови. У него снесло верхнюю часть черепа, было найдено два фальшивых паспорта. На молодом человеке были чёрные ботинки, что следователям дало право предположить о его интеллигентном происхождении. Рядом с ним суетились люди. Вонь от газа разорвавшейся самодельной бомбы, крики женщин детей, бегающие туда-сюда полицейские…
… Покушение на адмирала Дубасова, задуманное эсерами в 1906 г., не удалось. Молодой человек в форме морского офицера, бросил коробочку под коляску адмирала. Лошади понесли. Адмирала, шедшего к генерал-губернаторскому дому, подхватили несколько человек. Граф Коновицын скончался на месте от сильных ранений. Адмирал почувствовал такую боль, что не мог идти, и попросил отнести его наверх. Когда адмирала вносили наверх, лицо у него было чёрно-жёлтое. Под глазом – кровоподтёк, на руках и ногах – ссадины…
… Молодой человек пал от взрыва собственной бомбы. Так умер Борис Вноровский.

4.

Отыграла увертюра. Поднялся занавес. Спектакль начался. Зрители в роскошных одеяниях, уже заняли свои места. Дамы в манто и с веерами, мужчины во фраках, и при параде. Раёк и галёрка были переполненными. Зрители зааплодировали: вышли актёры исполнять «Пиковую Даму» Чайковского.
Но среди зрителей уже не было молодого человека, впитывающего в себя звуки музыки, и размышляющего о жизни. Никто уже никому не наступал на ноги, ни плюхался в кресло в середине спектакля, когда состарившийся Томский уже почти допевал свою центральную партию про три карты…
И напрасно немолодая Лиза искала глазами почти влюблённого в неё молодого человека, так и не снимавшего пальто и шляпу во время спектакля. Она и не могла знать, что молодой человек уже погиб. И, конечно, она не могла догадаться, что та газета, которую ей принёс несколько недель назад Томский, в которой описывалось неудавшееся покушение террористов на адмирала Дубасова, заставившее её содрогнуться, повествовала о смерти её давнего поклонника. И, что это ей следовало бы принести на могилу Вноровского три красных гвоздики.
Едва кончилось представление, зрители встали. Борис Викторович Савинков надел шляпу, и ушёл в темноту.