Черная книга 1 глава

Глава 1

«Апрель 1730 г.
Я пишу эти строки, чтобы рассказать о невиданном злодеянии, коему был свидетелем и прямым пособником, следы его ныне сокрыты, действующие лица устранены, но мною принято твердое решение сорвать завесу тайны и сделать все возможное, чтобы донести до потомков свет истины. Я уверен, что эти опасные записи послужат причиной моей гибели и будут уничтожены сразу после моей кончины, поэтому заранее предпринял серьезные меры к их сохранению. Предосторожность эта отнюдь не излишняя, поскольку речь пойдет об информации подложной и перевранной заинтересованными лицами. Современники сих событий уйдут в небытие, дети их станут молчать для сохранения собственных жизней, а внуки простодушно примут новую версию и научат правнуков лжи, свято веря в истину. Завоеватель переписывает историю».
          Тонко очиненное перо удобно лежало в руке. Свечи в витых канделябрах потрескивали, освещая массивный стол, колокольчик в виде парусника на гребне волны, серебряную чернильницу, тетрадь в кожаном переплете и, словно в противовес добротности вещей, склонившееся над письмом усталое лицо мужчины с крупным носом, твердыми губами, пронзительными глазами и вертикальной морщиной между темными бровями. Высокий лоб внезапно покрылся испариной. Мужчина отложил перо и, чувствуя приближение приступа, позвонил в колокольчик.
          В полумрак кабинета вошел слуга с глиняным кувшином, налил в кружку травяной отвар, подал. Больной залпом выпил, закашлялся. Горечь настоя была такой сильной, что сбилось дыхание и навернулись слезы. Какие только рецепты не пытался изобрести он от проклятой болезни, уже третье десятилетие изводившей его! Сочетал разные травы и коренья, исключал одни блюда и вводил в рацион другие, консультировался у знаменитых европейских лекарей и расспрашивал о снадобьях деревенских бабок-знахарок, но ничего не помогало избавиться от подагры, раскаленным железом обжигающей ноги. Однажды, еще не понимая причины боли, он надрезал ножом воспаленную кожу на ступне, в надежде, что удаленный нарыв облегчит страдание, но с изумлением увидел вместо гнойника острые кристаллы солевых камней, выросшие прямо из сустава. С возрастом промежутки между приступами стали короче, а боль нестерпимей, уродливые шишки на ступнях отекали, деформируя ноги, мешая носить обувь, стало трудно скрывать хромоту, приступы сопровождались лихорадкой, и невозможно было думать ни о чем, кроме как избавиться от невидимых псов, вгрызающихся в его кости.   
           Слуга бесшумно вышел, а хозяин, усевшись глубже в кресло, закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Хотелось замереть без движения, забыться, но времени оставалось мало. Его личного времени почти не осталось, и он ощущал это физически. Ему шестьдесят лет и сорок пять из них он только и делал, что рисковал в пекле войн и лавировал между рифами дворцовой жизни. Но сегодня совершенно отчетливо пришло понимание, что конец близок, что нужно спешить. Он должен оставить после себя не только дела, но и ключ ко всему, ключ ко времени. Мало кому удается пережить столько испытаний, побед, поражений, и не каждый на закате жизни может сказать: «Да, я не посрамил свой род, я добавил лавровых венков побед в галерею славы моих предков!», но самое главное, что он должен оставить – память. Память правды. Он открыл глаза, крепко потер лицо, разгоняя кровь, стирая воспоминания.
            Безлунная ночь манила мириадами звезд, но сейчас ему, опытному астроному, было не до наблюдения далеких планет, нужно успеть завершить земные дела. Он вновь взял перо, придвинул тетрадь и, стараясь отключить сознание от боли, продолжил писать:
 «Для сохранения этой чрезвычайно важной рукописи мне придется проделать некую подготовительную работу, а именно, создать себе репутацию человека, наделенного магическими силами и поспособствовать распространению слухов, что я чернокнижник. Тем охотнее поверят тому потомки, чем более загадочной личностью покажусь я им. Природе человека свойственно интересоваться мистическим, каким бы нелепым это не казалось для людей здравомыслящих, подогревать же интерес простонародья к «Черной Книге» колдуна много вернее, чем взывать к разуму кабинетного ученого, роющего библиотечные фолианты в поисках крупиц истины. Сказки живут долго. Мне же необходимо, чтобы рукопись моя переждала многие годы в забвении, питаемая слухами о магических свойствах, заключенных в ней. Тайну моей исповеди раскроет лишь тот, кто проглотит наживку и станет всерьез искать труд, полный волшбы, именно оттого, что автор его будет числиться чародеем.
Итак, начну с самого начала…»
              Новый приступ выкрутил суставы, вызвал гримасу боли. Деревья за окном зашумели, предупреждая жителей загородной усадьбы о надвигающейся грозе. Резкие порывы ветра пригнали тучи и потушили свет звезд, скрывая от посторонних взглядов девушку. Она стояла рядом с домом и смотрела в освещенное окно. Невидимый из-за плотной завесы ельника, за девушкой внимательно наблюдал некто.