Учитель

     Увы, запомнить всех своих учителей практически невозможно. Но этого человека я запомнил с первой встречи.  На третьем курсе нам предстояло начать изучение новой дисциплины. Называлась она «Техническая электродинамика», сокращенно «ТЭД». На первую лекцию пришел высокий мужчина, с прической, которая поражала своей оригинальностью. В центре голова была лысая, а с боков была шикарная, с легкой сединой, шевелюра.
     Он, как говорят в Одессе «взошел» на кафедру, дождался, пока мы утихнем и, поздоровавшись, с улыбкой представился «Вадим Владимирович Марцафей». Дальше последовала шутка: «То, что сделал Фарадей, читать будет Марцафей». Кто такой Фарадей, мы, естественно, знали. Но шутка нам понравилась.  Дальше он в двух словах рассказал, чем мы будем заниматься. Студенты на третьем курсе быстро схватывают суть, но тут все было сложнее. Вроде все понятно: «Целью дисциплины "Техническая электродинамика" является изучение основ теории электромагнитного поля, пассивных и активных устройств СВЧ. В процессе обучения вы должны получить базовые знания, которые необходимы в практической деятельности. Знать: основы теории поля; основы теории длинных линий; основные методы измерения характеристик СВЧ устройств и антенн».
     Это я нашел сейчас в интернете. Наверное, примерно так говорил и Вадим Владимирович. Но это, как раз, тот случай, когда каждое отдельное слово понятно, а вот совокупность всех слов понять с первого раза достаточно сложно. Но уже следующая фраза заставила нас задуматься. «На зачете и на экзамене можете пользоваться конспектами и любой литературой. В нашей библиотеке литература по дисциплине самая лучшая, в городскую библиотеку можно не ходить».
     По аудитории прошел легкий шумок, на который Вадим Владимирович отреагировал мгновенно. С присущим настоящему одесситу юмором он сказал, что это избавит нас от изготовления шпаргалок, хотя, как показывает практика, эта работа (имелось в виду изготовление «шпор») способствует изучению дисциплины. Далее он уже серьезно пояснил, как будет происходить изучение дисциплины, что является основой предмета и как это будет использоваться при изучении других дисциплин.
     Фраза, которая была произнесена в заключении этого вступления запомнилась мне на всю жизнь, и выглядела примерно так: «Настоящий инженер должен представлять весь объем знаний по всем дисциплинам, преподаваемым в ВУЗе, до тонкостей разбираться в узком предмете, которым он занимается и знать, где найти и как объяснить все близлежащие темы». А закончил он эту речь фразой, что, если кто-то из нас захочет посвятить себя его дисциплине, он будет этому бесконечно рад и сделает все, чтобы «коллега» разбирался в предмете также, как он сам.
     Лекции, которые он читал, были великолепны. Сухие строчки сложнейших формул периодически сдабривались такими наглядными примерами, что не понять материал мог только человек, не хотевший этого. А шутки и сравнения сложнейших понятий были по-одесски наглядны и точны.
     Жаль, что у меня не сохранились конспекты. Имея уже двухлетний опыт конспектирования, я старался не упустить ни одной детали, ни одной мелочи, и, тем более, ни одной шутки.   А особенностью изучения дисциплины было вот что. На лекции Вадим Владимирович рассматривал какой-либо процесс или явление, с одной стороны.   Далее следовала фраза: «Дома, самостоятельно, рассмотреть то же для…» и следовало краткое описание того, что надо сделать. При этом обязательно давались начальные и конечные значения и формулы вот этого самого «процесса или явления».
     Через некоторое время начались лабораторные работы. Особенностью коллектива кафедры было то, что много преподавателей и сотрудников были очень молоды. Некоторые были чуть старше нас, но при этом относились к нам, как к равным, таким же как они исследователям, а не как к обучаемым. У меня и моих друзей руководителем на лабораторных работах была молодая симпатичная барышня, мастер спорта по гимнастике. Это заставляло готовиться к занятиям так, чтобы не выглядеть полным тупицей в её глазах.
     Часто, во время «лабораторок», преподаватели оставляли нас одних и собирались в соседнем помещении. Что они там обсуждали, мы, естественно, не знали. Но часто разговоры прерывались громким смехом. И мы никогда не видели сотрудников хмурыми и грустными, и очень любили заниматься на этой кафедре.
     Итог изучения курса в зимнюю сессию был зачет с оценкой. То, как он проводился, не походило ни на что, ранее виденное.  В центре самой большой лаборатории кафедры стоял стол, на котором горой были навалены разные «железяки». Сдающий подходил к столу, брал одну из «железок» и садился за свободный стол. Все было «просто». Надо было определить, что у тебя за устройство и определить его параметры.
     Юмор, присущий всем сотрудникам кафедры, нашел место и здесь. Когда в лабораторию зашла небольшого роста студентка, один из преподавателей подозвал её к своему столу. На нем лежала круглая «железяка» диаметром примерно двадцать и толщиной около пяти сантиметров. Он не стал спрашивать, что это такое, а просто сказал, что «этот магнетрон» (есть такой прибор в технике сверхвысоких частот) надо распилить «вдоль», так, чтобы было видно его внутреннее устройство.
     Попытка студентки поднять этот прибор успеха не имела. Пришлось нескольким студентам взять эту «железку», пройти к тискам, зажать прибор и начать его пилить. Процесс изготовления «наглядного пособия» занял несколько часов, но «четверку» студентка все- таки получила.
     С другими студентами все было намного сложнее. Как правило сдача зачета заканчивалась, как только студент называл назначение устройства. «Нет, это не то», звучал ответ, студент брал зачетку и уходил ни с чем. В итоге, группа сдавала зачет часа четыре, а положительные оценки, кроме «распиловщицы» получили еще три человека.
     Консультацию на следующий день начал сам Марцафей. На том же столе «железяки» были разложены на несколько «кучек». Все оказалось, как нельзя, просто. Количество «кучек» соответствовало количеству лабораторных работ, которые мы выполняли на кафедре.  Вадим Владимирович коротко напомнил тему одной «лабораторки», взял из нужной «кучки» несколько деталей и показал особенности каждой. Затем показал, какие детали соответствуют какой работе.
     Дальше все было еще проще. Мы сами брали методички, еще раз читали, находили нужные детали, рассматривали отличие и принадлежность каждой и определяли параметры. Преподаватели, находившиеся рядом, помогали, если возникали трудности.
    Как правило, причиной неправильного определения назначения устройства была простая невнимательность, что педагоги и отметили. Консультация и повтор «лабораторок» продолжались часа три, но никто из сотрудников не только нас не торопил, а даже предлагали еще свою помощь. Сдать зачат через день уже не представляло труда.
     А после зимней сессии мне предложили работать на антенном полигоне кафедры в качестве лаборанта. Антенный полигон находился за городом. Работа была несложной. В нужное время включить и настроить аппаратуру и записать на самописец некоторые параметры. Время записи было с 23.00 до 01.00. Но в лаборатории, где стояла аппаратура, была кровать и после окончания работы можно было до утра поспать.
     Для меня, радиолюбителя с большим стажем, работа была несложной. Вадим Вадимович подробно рассказал мне содержание и назначение работы и обратил особое внимание на точность выполнения задания.
     Через некоторое время я стал замечать, что графики на самописцах в определенные дни повторяются, а некоторые параметры существенно зависят от погоды. Когда я в очередной раз принес записи, я обратил внимание Вадима Владимировича на эти особенности. «А причину этого можете объяснить?»- спросил он. Я вспомнил его лекции и попытался объяснить особенности графика. Ответом преподаватель остался доволен и, рассказав своим коллегам о моих наблюдениях, искренне меня похвалил. Получить благодарность от одного из ведущих ученых института, дорогого стоит.
     Нельзя сказать, что я очень хорошо изучал предмет. Конспекты лекций у меня были хорошие, на что я и надеялся. А вот с тем, что нам предлагали сделать «дома, самостоятельно», были проблемы. Точнее, многое из этого я не делал вообще. Увы, это сыграло со мной «злую шутку».
     Летнюю сессию на третьем курсе я сдавал досрочно, предстояла поездка в стройотряд в Бурятию. Я успешно сдал всё, остался только экзамен по ТЭД. Я хорошо помню тот солнечный, жаркий июньский день.
     Сдавать мы начали часов в 10 утра. Я зашел примерно около двух часов дня. Прочитав билет, я сразу понял, что «дело худо». Как и положено, мне попалось «дома, самостоятельно» которое я не сделал. При этом это был один из самых сложных разделов сложного курса. Я написал ответ на первый вопрос, решил задачу и думал, что делать со вторым вопросом.
     В это время в аудиторию пришел другой преподаватель и сказал, что у него тут лекция с заочниками. Это нисколько не смутило Вадима Владимировича. Он прекратил опрос сидевшего рядом с ним студента и предложил нам перейти в лабораторный корпус. По пути я спросил у товарищей, есть ли у них ответ на мой вопрос. Увы, я был не один, кто этого не сделал.
     Мне до сих пор стыдно за то, что я потом сделал. Я написал данное нам на лекции начало, потом переписал с небольшими изменениями то, что нам дали на лекции, и написал конечные, тоже данные на лекции формулы. Самое сложное в этой ситуации было суметь ответить на любой вопрос по конечным формулам. Я подробно расписал возможные варианты, попытался определить, как система будет реагировать на изменения параметров и решив, что тянуть нечего, пошел отвечать.   
     Надо сказать, что до меня все сдавали экзамен успешно, даже пятерки были. Это уже будучи преподавателем я понял, что прием экзаменов выматывает преподавателя сильнее, чем любой другой вид занятий. Конечно, устал и Вадим Владимирович.  В лаборатории он пригласил на помощь своих коллег. Но я пошел к нему. Первый вопрос я рассказывал очень подробно и долго. Наконец Вадим Владимирович остановил и предложил перейти ко второму.
Как только я озвучил вопрос, он сразу попросил показать записи. Я показал исходные формулы, а как только он увидел дальнейшие записи, он сразу сказал, что тут не так. Но вникать, наверное, по причине усталости, а может быть хорошего ко мне отношения, не стал. Перевернув листок к финальным формулам, он долго гонял меня по разным вариантам изменений параметров, но тут я все рассказывал правильно. Мое решение задачи его вполне удовлетворило.
      Вопрос: «За пятерку будем бороться?»- застал меня врасплох. Наверное, в этот момент я был похож на рыбу, которую достали из воды. Несколько секунд я сидел молча, потом пробормотал что-то похожее на «нет». Было бы наглостью «бороться за пятерку», когда я и тройку получить посчитал за успех. Наверное, сыграла роль моя работа на кафедре и неоднократные разговоры с сотрудниками и Вадимом Владимировичем.
     Он тоже вздохнул, поставил четверку в зачетку и в ведомость и пожал мне руку.
     Я и на следующий день не мог поверить, что сдал сессию и по ТЭД получил «четверку».
     До самого выпуска я всегда при встрече с этим Человеком с удовольствием здоровался с ним и всегда мы улыбались, а если было время, то и перебрасывались парой фраз.
     Меня и на лекциях всегда поражала его прекрасная память. Но то, что случилось через несколько лет, меня поразило. Зимой я приехал в отпуск в Одессу. Приехал в парадной форме старшего лейтенанта. И, естественно, не мог не зайти в институт. Сначала зашел на военную кафедру, к майору Лаврентьеву. Это он, во многом, способствовал тому, что я остался в армии. Мы поговорили, и я вышел на улицу.
      Постоял несколько минут у главного входа и пошел в сторону лабораторного корпуса. И тут мне навстречу вышел Вадим Владимирович. Мы подошли друг к другу, и я сказал: «Здравствуйте, Вадим Владимирович». Он секунду подумал и, протянув руку, спросил: «Терехов?» «Так точно», - по военному ответил я. Он расспросил, где я служу, чем занимаюсь. Немного удивился, что я ракетчик, а не связист, пожелал успехов на военном поприще. Мы еще немного поговорили и попрощались, как добрые старые знакомые.
     Увы, больше встретиться с этим замечательным человеком мне не удалось. Но память о нем останется со мной навсегда.
     Светлая память.