Фарфоровый Ангел. Финал

***
   Нина Сергеевна с большим трудом, тяжело отдуваясь и прихрамывая на обе ноги, доковыляла до продуктового магазина, что располагался на первом этаже жилого, пятиэтажного дома сталинской постройки, с бледно зеленым фасадом и широкими витринами, вход в который обозначен помимо выцветшей вывески, высоченной бетонной аркой, украшенной затейливой лепниной.
   Дом этот, как и тот, в котором она живет с внуком, строили после войны, пленные немцы. Потому и казалось, что эти массивные постройки словно пропитаны горечью и ненавистью до последнего кирпичика. Таких домов в их большом пригородном поселке было несколько, с десяток, наверное. Разбросанные в разных концах его, они резким контрастом выделялись среди прочих строений.
   Нина Сергеевна потянула за ручку, остекленную на две трети дверь, и вошла в магазин. Народу было не много: две пожилые соседки по двору, да молодая женщина с годовалым ребенком в коляске. Поздоровавшись сначала с продавцом Ириной, бойкой, симпатичной женщиной лет сорока, она пристроилась в очереди за соседками и, поприветствовав обеих, включилась в их обыденную для пенсионерок беседу.
   Пока приятельницы делали покупки, успелось обсудить и капитальный ремонт в трех домах их двора, который обещают начать никак уж четвертый год; и яму на дороге при въезде во двор, которую все никак не залатают. Затем и внуков, детей; детей и внуков соседей; а так же Мишку Порошина, пьяницу с «Веркиного подъезда», который намедни карусель сломал на детской площадке, паразит!
   На расспросы о внуке Нина Сергеевна всегда отвечала одинаково: поводила плечами и ласково говорила:
- Да, что Артурка? Сирота он у меня, один и остался, – и отводила помутневшие от набегающих слез глаза на прилавки магазина.

   Наконец и ее очередь подошла. Нина Сергеевна попрощалась с приятельницами и подошла к кассе. Ирина как всегда приветливо улыбалась и спрашивала:
- Как ваши дела, Нина Сергевна?
- Все бы ничего, да вот ноги совсем предают, - тоже привычно отвечала она, - ну так, это ведь житейское, старые мы совсем стали! – она улыбалась этой бойкой, милой продавщице и, махнув рукой, беззвучно смеялась.
- Хлебушек свежий, только вот привезли, - сообщала Ирина, не переставая улыбаться.
- Давай, миленькая, давай мне хлебушка кирпичик, батон давай свежий. Молока, поди, уже не осталось?
- Не привезли еще свежее, ждем, - извиняющимся тоном отвечала Ирина, - вчерашнее возьмите, чего вам по два раза ходить?
- Давай, конечно, возьму! – сразу соглашалась Нина Сергеевна.

   Набрав целую сумку продуктов, пенсионерка хотела уже уходить, когда спохватилась вдруг:
- Ой! Иринушка, миленькая! Яблок ведь не взяла, Артурке моему, внуку. Остались у тебя те яблочки красные, как их… Запамятовала! – она хлопнула себя ладонью по бедру.
- Яблоки есть, Нина Сергеевна, «Роял - Гала» называются! – пришла на помощь Ирина, - вам сколько взвесить?
- Ну, давай, парочку что ли?
- Возьмите три, смотрите какие хорошие! Бог любит троицу! – шутливо ответила бойкая продавщица.
- Ну, давай, давай три, коль Бог любит! – искренне рассмеялась Нина Сергеевна,  - может и сама поем. Кожурку сниму и в чай накрошу.
- Конечно! И себя надо баловать! – наставительным тоном говорила Ирина, взвешивая три больших, красных, блестящих глянцевой кожицей яблока, - Вот, Нина Сергеевна, держите, я вам в пакет положила.
- Ой, спасибо, миленькая! – Нина Сергеевна передала деньги за яблоки и приняла из рук Ирины пакет, положив его в сумку поверх остальных продуктов.
- Ну, бывай, Иринка! Хорошего тебе дня!
- Спасибо! До свидания Нина Сергеевна! Тихонько идите, не торопитесь, сумка-то тяжелая у вас, - заботливо проводила пенсионерку продавщица.

***

   Нина Сергеевна покинула магазин в приподнятом настроении. Она неторопливо ковыляла в сторону дома, размышляя о том, какие же все-таки хорошие, добрые люди живут вокруг. Небо еще утром затянутое серыми тучами, теперь прояснилось. Майское солнце ласково пригревало. Легкий прохладный ветерок обдувал ее ноги, словно стремясь унять в них боль.
   Едва она подошла к переходу, как светофор замигал и загорелся зеленым. Машины остановились в ряд, пропуская пожилую женщину, и Нина Сергеевна благосклонно кивая водителям, неторопливо пошла по зебре, как звезда эстрады на ковровой дорожке, приветствующая своих поклонников.
   На душе пенсионерки стало совсем светло и радостно. Она даже ощутила себя немного моложе и бодрее. Перейдя дорогу, она остановилась и вдохнула полной грудью свежий весенний воздух, ощутила едва уловимые нотки расцветшей черемухи вдоль тротуара в самом конце аллеи, неспешно пошла вдоль палисадников домов, где заботливые жильцы высадили тюльпаны и нарциссы. «Ах! Красота-то, какая!» - думала Нина Сергеевна, сворачивая теперь уже во двор.
   Еще проходя арку, Нина Сергеевна услышала гул людских голосов и в голове ее промелькнула мысль, что должно быть очередное собрание жильцов по поводу капитального ремонта устроили в их дворе. Она прибавила шагу и заковыляла быстрее, чтобы успеть отхватить новостей, из первых уст, так сказать.

 ***

   Возле дома, в котором она жила толпилась уйма народу. Нина Сергеевна не сразу разглядела в гуще людей нескольких полицейских. Люди стояли в два ряда вокруг ленточного ограждения и взволнованно переговаривались между собой вполголоса. На дальнем конце двора, возле детской площадки беззвучно перемигивалась синяя мигалка на крыше машины скорой помощи, канареечного цвета. Тут только ее осенило, что происходит все это напротив ее подъезда.

   Нина Сергеевна остановилась на тротуаре в двадцати метрах от толпившихся людей. В один миг она ощутила, как внутри нее что-то сжалось, причинив острую боль в груди. От толпы отделилась женщина и неуверенным шагом направилась к ней. Это была Вера, соседка из двенадцатого дома, что напротив. Она окликнула замеревшую посреди двора пенсионерку по имени. Толпа, возле подъезда услышав ее имя, стала оборачиваться, люди медленно расступились, образовывая проход.

   Словно ледяной ветер ворвался вовнутрь Нины Сергеевны и сотнями тонких иголок впился в ее тело. Кровь отхлынула от головы.
   За желтым ленточным ограждение лежал в лужице собственной крови ее внук Артур. Белая толстовка впитывала кровь с асфальта и постепенно окрашивалась в алый цвет. Рядом с ним стоял на корточках полицейский и обводил его бездыханное тело куском белого мела.

   Это все, что успела увидеть и осознать пенсионерка. Голова ее затуманилась, ноги потеряли твердость и стали подгибаться. Руки обессилели и выпустили матерчатую сумку с продуктами, которая упала возле ее ног и завалилась на бок.  Нина Сергеевна обмякла и, потеряв сознание, без чувств упала рядом. По тротуару рассыпались и покатились красные яблоки.